Моя последняя надежда

– Меня уносит от твоих речей,– засмеялся он слишком по-доброму.

– Тебя уносит от выпитого!

– За время твоего изречения мог протрезветь самый пьяный алкоголик мира.

– Я рада, что принесла тебе хоть какую-то пользу. Теперь можно со всей ответственностью подойти к любимому занятию, тем более все две твои протеже, которых ты одарил парой слов по прибытии, с тебя глаз восхищённых не сводят, а меня сейчас сожрут живьём!

– Ты следишь за мной?

– Приглядываю, так правильней! Не одному же тебе заниматься этим в отношении меня.

Он улыбается одними глазами, а я позволяю себе самодовольную улыбку от уха до уха. Я отворачиваюсь обратно к своему столу и отчётливо чеканю:

– Твои друзья могут хватиться тебя в любую секунду. Можешь идти, тем более я сама уже ухожу.

– Не рановато?

– Нет. Я и так задержалась. Ненавижу клуб и зачем-то постоянно иду в разрез своим желаниям.

– Может причина в ком-то?– ехидно заявляет мне Павел.

– Даже если так, вряд ли это кто-то того стоит, чтобы продолжать себя так дальше насиловать, – невозмутимо подвожу итог я.

– Думаешь?

– Уверена. Напрасно обнадёживаю себя и этого кого-то.

– Думаю, этому козлу это льстит.

– Кто знает?!– пожимаю я плечами, встаю и одариваю Пашу улыбкой во все тридцать два. Он улыбается в ответ и от этого в груди у меня вспыхивает пожар. Для чего я себя выдала? Неужели я действительно так считаю, как и говорю. Хочется ударить себя битой прямо по голове. Я поджимаю губы и, слегка кивая, прощаюсь.– До встречи, Паш.

– Давай. Пока.

Ухожу.

Глава 8.

Всю неделю я злюсь на то, что этот наглец себя не обозначает. Пусть он мне ничего не обещал, но и надеяться он мне не запретил, он наоборот дал мне эту надежду. И вот я в ловушке, в смятении, в обиде. Что Паше мешает, как неделю назад, проходить мимо универа? Что вообще происходит между нами, а точнее со мной? К выходным мне надоедает злиться и я пытаюсь пустить всё на самотёк.

Мои родители уезжают вечером в пятницу на все выходные к друзьям на дачу. Выходные встречи у них с бывшими одноклассниками, а они у меня со школы вместе и друзья у них общие. Везёт же кому-то однажды так влюбиться и на всю жизнь. Я горжусь ими и понимаю, что дочь здесь, в отличие от родителей, совсем не преуспела. Чем не причина поддаться меланхолии! Мои планы на выходные – в своё удовольствие валяться на диване и зырить домашний кинотеатр. Никаких клубов, никаких Паш и других подобных заморочек. Надоело уже быть на побегушках у своей собственной ненормальной головы.

Но в субботу в десятом часу вечера ко мне в дом вваливаются девчонки на полном веселе с тремя бутылками мартини. Лера самая неадекватная в этой компании:

– Я не способна, Ви́ки, без тебя тащиться в клуб. Сейчас дунем, за нами заедет Андрюша, и мы поедем, тряхнём костями.

– Я не иду сегодня никуда,– заявляю я. Можно подумать, что всё сказанное Лерой на мой счёт, имеет какой-то вес. Она здесь, так как вчера я случайно обронилась фразой, что в выходные дома одна, а, по её мнению, свободная хата, так и просит вечеринки. Пойду я в клуб, не пойду – Лере без разницы. Ведь всегда, когда мы приходим туда вместе, мне всё равно грозит остаться одной. Лера, где угодно, только не за нашим столиком. Я чисто для компании, пока мы добираемся в клуб. Ну а там – каждый сам по себе!

– Ну это мы ещё посмотрим.– Ехидно бросает мне вызов она.

И мы чокаемся раз за разом, и я пью и пью, что на меня совсем не похоже. А обвиняю я в своём запое, конечно же, Павла. Когда три бутылки уже раздавлены на четверых, я еле шевелю языком, но собираюсь. Собираюсь, еле передвигаясь по дому, чтобы поехать в клуб и высказать этому засранцу всё, что о нём думаю. Сегодня я в ударе хотя бы потому, что натягиваю на себя джинсовые шорты на колготки в сорок ден, поверх свои сапоги ботфорты на шпильке, а на топ завязываю под грудь клетчатую рубашку. Образ развязной девки меня прям прёт и я тащусь сама от себя.

В клуб я вваливаюсь слегка уже в своём уме, но всё же именно вваливаюсь и сразу вижу этого кобелину. Стоит и треплется с какой-то тёлкой. Злая, как бестия, я прохожу перед его носом прямо на танцпол, и у нас с девчонками начинается самый отрыв. Краем глаза я слежу за ним. Он всё при той блондинке, но глаза его точно косят в нашу сторону. Сложно описать весь сумбур в моей голове, но я мало владею своими манерами. Когда я вижу, что он смотрит на меня, я вскидываю ему средний палец правой руки, чем вызываю сначала замешательство на его лице, а потом улыбку. Блондинка пытается уследить адрес доставки такой улыбки от своего собеседника, но я уже не смотрю на них. Не знаю, как пойдёт дальше, но теперь битой по голове мне хочется заехать ему.

Когда ещё несколько грамм трезвости возвращаются в мою голову, я понимаю, что по очередной раз пришла зря. Что я собиралась ему сказать? Что за дешёвое зрелище я здесь развернула?! Чувство стыда за свой вид и поведение меня накрывает куполом, я ощущаю силу давления. Прекратить всё могу только я сама. И вот я пробираюсь сквозь толпу танцующих прямо на выход, не объявив об этом девчонкам и не смотря в сторону Мещерина. Сколько ещё раз я буду запрещать себе и всё равно приходить сюда, чтобы поспешно уйти, едва пересекусь с ним? Сколько ещё раз я буду убеждать себя, что пора вычеркнуть Пашу из своей жизни?

Беру в гардеробе свой полушубок и отхожу в зону слегка приглушённую от шума клуба, расположенную прямо за гардеробной. Наматывая небрежно на шею шаль, я если только не дышу огнём в стену.

– Привет! У тебя что, палец лишний?– этот голос прямо в ухо сейчас не заставляет моё сердце биться учащённо.

– Что за тошный голос я слышу в своей голове.– Я сама злость в эту секунду, хотя веду себя как маленький капризный ребёнок.

– Прекрати. Думал, ты уже сегодня не придёшь, а ты уже вроде как и уходишь.

– Пока думал, не стал терять времени и нашёл кем заполнить пробел.

Я разъярённо поворачиваюсь к нему и пытаюсь обойти, чтобы уйти.

– Обломись! Это моя бывшая одноклассница. Остановилась потрепаться, а ты умеешь появляться, когда не надо. И потом, ты что, злишься? А хотя, подожди, ты что, ревнуешь?

– Тебя к ней! Да я быстрей слона к бегемоту ревновать начну, чем тебя к кому-то там. С чего мне тебя ревновать? Мы друг другу противны.

– В прошлые выходные мы сошлись на другом.

– В прошлые выходные я была дурой и у меня была целая неделя это понять и переосмыслить своё отношение к тебе.

– Я не мог увидеться с тобой на неделе, потому что днём работал, а ночью ты не имеешь привычки разгуливать по городу.

– Выглядит как паршивое оправдание. Корми этим китекатом своих подружек-кошечек. С меня уже достаточно и вранья, и общения с тобой.

Я вырвалась и прошла мимо него. Он что-то мне там ещё бросил вслед, типа: «Вик, я ведь не вру!» Я же не верила. Я понимала, что всё происходящее, тот концерт, что я закатила, выглядят ещё более дёшево и никчёмно в соотношении с десятиминутным недавним прошлым. Я унижаюсь и перед кем?! Однако мне было безразлично, безразлично до тех пор, пока я не поняла, что ещё секунда и будет поставлена окончательная и бесповоротная точка в нашем общение. И, о господи, я ненавидела себя за это, но я испугалась, испугалась вытолкнуть его из своей жизни, вытолкнуть то немногое, что он вносил в эту жизнь. Поэтому прямо на выходе мне захотелось сделать то, что после стольких дум об этом недостойном паршивце, было бы награждением собственных души и тела. Самая большая глупость моей жизни! Но одной глупостью больше, одной меньше – вечер изначально не задался! Я резко развернулась и пошла к Паше обратно. И шла я видно с таким видом, что с каждым моим шагом его глаза пропорционально росли, он явно не знал, что от меня сейчас ожидать. Когда Паша приоткрыл рот, пытаясь хоть что-то сказать, а мне оставалось до него пару шагов, он даже не догадывался, как облегчил мне тем самым жизнь. Я прошипела:

– Оставлю себе хоть что-то, как урок на будущее!

С последним словом я жадно впилась в него губами, требуя настоящего поцелуя. Пока Паша приходил в себя, я уже нагло правила балом. Я прижалась к нему ещё плотнее, и только тогда он стал отвечать на мой призыв. Такого пыла я, конечно же, не ожидала, но была весьма довольна. В животе сразу всё закрутилось настоящим ураганом, голову закружило и всё это отозвалось в сжавшемся от переизбытка чувств сердце. Я руками обхватила его шею, а он – мою. Уверена, со стороны наши действия походили на звериные инстинкты, безотчётное и бессознательное влечение, но вокруг почти никого не было и мне хотелось думать, что вряд ли на нас сейчас кто-то смотрел. Я едва могла дышать и урывками втягивала носом воздух. Пахло Пашей и для меня этот запах был чрезмерно возбуждающим – его туалетная вода Acqua di Gio pour вперемешку с едва уловимым сигаретным дымом и, что удивительно, кофе. Да и на вкус он тоже был кофейный, и, несмотря на то, что я не любила кофе, аромат напитка почему-то в эту минуту заставил меня стать ещё напористей. Хотя куда там больше, я и так грозила опасностью Пашиным жизни и здоровью. Я впилась в него так, что любая пиявка бы позавидовала таким сверхнавыкам с моей стороны. Но сам Паша уже особо испуганным не выглядел и, кажется, вошёл в раж. С безудержным напором он впечатал меня в стену и буквально захватил в плен своих крепких объятий. Мы пылали и могли чувствовать огонь друг друга руками. Температура наших тел словно сразу приняла на себя несколько градусов свыше положенного. Мы задыхались в этой агонии уже через полминуты, но и останавливаться не желали. Я опасалась, что если сейчас от него оторвусь, продолжения больше не последует, а на такой ноте теперь расставаться мне не хотелось вовсе. Но когда-то всё-таки поцелуй прекратится – я буду просто обязана уйти, чего не сделала прежде. Остаться – потерять лицо прежде перед самой собой. Хотя я уже и так натворила, что от стыда сгореть можно.

Тем временем мягкость его губ уже выводили моё сознание из строя. Я по неведомой мне силе начинала терять контроль над своим телом, которое решило стать ватным и буквально повиснуть на Паше. Голова закружилась, ноги подкосились, и по всему телу побежал мелкий озноб. Сознание готовилось вырваться из моего тела, но я даже испугаться не успела – Паша слегка отпрянул от меня и, придерживая как только можно, озабоченно вскинул брови:

– Вик! Ты в порядке? Ты себя хорошо чувствуешь?

– Паршиво!– честно призналась я, не понимая доподлинно, чем вызван такой упадок сил. Моё собственное тело отказывалось слушаться и держалось на обмякших ногах только за счёт силы рук моего собеседника. На лице же последнего прочитался испуг и замешательство. Он не знал, как ему со мной быть, точнее как быть с моим телом и, видимо, вот-вот ожидал обморок. Думаю, в эти секунды о недавнем поцелуи забыли мы оба.

Паша посадил меня на банкетку и, пробормотав под нос: «Не вздумай окочуриться, я мигом!», завернул за угол, а через секунд десять появился уже в куртке и озадаченно посмотрел на меня. А меня кидало то в пот, то в холод.

– Тебе нужен свежий воздух, а потом возьмём такси, и я отвезу тебя в больницу!– прочеканил Паша, подхватывая меня на руки. Но я уверенно, хоть и обессилено, остановила его действия.

– Я своими ногами отсюда выйду, просто подстрахуй, если можешь.

Он кивнул и, слегка приобняв, направил меня к выходу. Едва моего лица коснулся свежий морозный ветер, жизнь ко мне стала возвращаться. Делая глубокие глотки воздуха, я чётко осознала, что поспособствовало минутному расстройству моего здоровья. Слишком большое количество алкоголя и перевозбуждённость пережитых чувств в душном закрытом помещении вывели меня из строя и теперь Паша будет считать меня больной психопаткой. Нашла чего опасаться в данную минуту, будто больше не о чем подумать!

– Ты как?– потормошил меня Павел, и на его лице я не уловила ни одной насмешливой мимической морщины, хотя именно их-то я там и ожидала встретить. Но он был серьёзным как никогда и внимательно следил за моими действиями.

– Извини. Я уже абсолютно в себе! Видно стало слишком душно. Не бери в голову и даже не беспокойся. Спасибо, что пришёл на подмогу в минуту отчаяния. А теперь пока. Поймаю такси до дома.

– Ну уж нет! В больницу.

– Паш, я не страдаю никакими припадками, чтобы ты был таким категоричным. Спиши мою слабость на побочное действие поцелуя с тобой. Ты производишь неизгладимое впечатление, а я в следующий раз не буду лезть целоваться. Сама виновата. Подумаю над своим поведением по дороге домой.

– Хорошо. Подумаем вместе, одну я тебя не отпущу.

– Бог мой, убери это озабоченное выражение со своего лица. Ты как курица-наседка выглядишь. Успокойся, я ведь и правда живее всех живых.

– Вот и прекрасно!– Паша берёт мою руку и аккуратно тянет за собой, проверяя, могу ли я идти. Я недовольно хмыкаю, отдёргиваю руку и важно обхожу его, чтобы самостоятельно проследовать до такси, стоящему чуть поодаль и к которому, видимо, хотел доставить меня мой неугомонный нянь. Понимая, что всё же с координацией у меня пока не полный порядок, я сбавляю обороты и контролирую каждый шаг. Но рядом всё равно уверенно ступает Паша.

– Я убежусь, что ты добралась до дома и оставлю тебя в покое. Даже пределы такси не покину. Можешь не припираться, я буду непреклонен.

– Куча свободного времени и нет других более достойных занятий – можешь делать, что хочешь. Я устала и не в настроении тебя сейчас отговаривать.

– Наконец-то, я прям не знаю, кому обязан избавлению от твоего занудства.

Паша спрашивает таксиста о возможности доставить нас по назначенному адресу, а потом вернуться обратно и получает приглашение в машину. Мой провожатый открывает заднюю дверь и жестом предлагает мне сесть. Я без особых церемоний усаживаюсь назад, и дверь закрывается. Паша тут же открывает переднюю, чтобы сесть самому, но что-то его останавливает и со словами: «Я лучше тоже сзади сяду», он обходит машину и садится рядом со мной. Машина отъезжает, и в салоне повисает тишина. Водитель, парень лет тридцати, неспешно ведёт автомобиль по ночному городу, приближая меня к моему дому и сокращая минуты совместного пребывания с Пашей. И так мне становится от этих мыслей грустно и тоскливо, будто через несколько минут у меня отнимут самое дорогое и близкое сердцу. Будто часть меня сейчас решит уйти из моей жизни, оставляя недостойное существование со второй совершенно никчёмной половиной. Я под давлением эмоций поворачиваюсь посмотреть на Пашу, и он отрывает взгляд от рассматривания дороги за окном и, словно интуитивно почувствовав мой порыв, смотрит на меня. Мы едва видим друг друга в затемнённом салоне машины, но этого достаточно, чтобы по обивке сидения моя рука отправилась на поиски его. И он принимает мой позыв, переплетая пальцы наших рук и двигая меня к себе. Этот миг переворачивает во мне всё вверх дном. Я кладу голову на его плечо и закрываю глаза, ловя секунды неземного наслаждения, что дарят мне запах, тепло прикосновения и волнующее дыхание человека, без которого я уже не представляю своей жизни.

– Ты ведь выпила!– тихо шепчет мне Паша в ухо, и звучит это не как вопрос, а как утверждение.

– Совсем чуть-чуть!– признаюсь я в содеянном, но не в количестве принятого.

– Похоже «чуть-чуть» для тебя – слишком много! Есть люди, которым совсем нельзя пить и ты как раз тот случай. Я, блин, перепугался не на шутку, когда кое-кто в моих руках едва в просто тело не превратился, а этот кто-то просто пьяная.

– Я не пьяная, говорю!– резко встрепенулась я прямо лицо в лицо к Паше и позволила себе сделать это слишком громко. Мало того, что теперь на лице Паши обозначилась его любимая наглая улыбка, так ещё и боковым зрением я увидела в зеркало заднего вида улыбку таксиста. Я взяла себя в руки и вернула голову обратно на плечо спутника, предпочтя помолчать. Но Паша довольно изрёк:

– Первый признак того, что человек пьян, это его попытка доказать обратное. Слушай, это случайно не ты, умница, на прошлой неделе мне выдала со всезнающим выражением лица.

Я проигнорировала его речь. Сейчас в моём мозгу шла кровопролитная война между разумом и прихотью. Да, то, что сейчас взбрело мне в голову, определённо было вздорным капризным желанием, если не сказать грубее. Увы, я пошла на поводу своей надуманной потребности. Последнее время у меня всё было наперекосяк, и я решилась на очередной отчаянный шаг, который мог быть мной проигран, едва я ступлю. Не буду кривить душой, но к этому вопросу я похоже мысленно готовилась ещё с момента нашего отъезда от клуба:

– А тебе сегодня обязательно возвращаться в клуб? Ну или хотя бы можешь сделать это на полчаса позже?

Язык заплетался, и я говорила так неуверенно, что даже руки в испуге затряслись. Паша же даже не пошевелился, лишь губами протянул:

– А ты с какой целью интересуешься?

– Думала, можем у моего дома ещё постоять, поболтать. Я как раз смогу достаточно прийти в себя, а ты разнообразишь моё наискучнейшее времяпрепровождение.

– Ага, то есть со мной жизнь становится веселей!

– Определённо! Самую малость, но веселей. Ты такой интересный собеседник, что я потом ещё неделю после общения ломаю голову, собственно, а о чём мы говорили?

– Издеваешься!– смеётся он.– Опять издеваешься! Поздравляю, но ты, по-видимому, уже пришла в себя. Твоё настоящее «Я» уже лезет наружу и в моём обществе вряд ли нуждается.

– Моё внутреннее «Я» нуждается в неординарном общении.

– Передай ему, что я пойду на его поводу, но только в виде исключения. Без злоупотреблений.

Я заулыбалась и непроизвольно сжала ладонь Паши сильней. И именно этого было достаточно, чтобы, наконец, мой спутник обеспокоенно заёрзал на сидении. А мне, по-видимому, надоело жить головой и захотелось подумать другими местами.

Когда машина остановилась у моего дома, Паша сразу протянул таксисту деньги и жестом предупредил мои попытки расплатиться. Мы вышли на улицу, а я светилась вся от счастья, что он рядом. Представив себя со стороны, я сразу вспомнила всех тех девиц, которых цеплял Паша и то глупое выражение лица, с которым они выходили с ним под ручку из клуба. Лёгкий приступ тошноты подступил к горлу, но я преодолела всё путем отключения собственной мозговой деятельности. Я напомнила себе, что хватит жить мозгами, сейчас ночь и им пора спать. Я направилась к воротам и, достав ключ, открыла замок.

– Ты идёшь?– обернулась я к Паше, который вопросительно наблюдал за мной.

– Если мне не изменяет память, ты говорила что-то про «постоять на улице».

– Планы поменялись. Пошли.

– Знакомство с твоими родителями не входит в мои планы.

– В мои тоже. Родителей сегодня не будет. Ну, так ты идёшь или тебя парализовало?

– Это плохая идея, Вик!

– Что так? Боишься остаться со мной наедине в замкнутом пространстве?

– Самой-то не смешно? Ты же не перевариваешь меня и хочешь…

Я перебиваю Пашу, пытаясь уйти от ненужных тем и разглагольствований:

– Паш, я тебя просто приглашаю в гости!

– Ты же понимаешь, чем может всё закончиться?

Ты и представить себе не можешь, как понимаю.

– И давно ты стал таким разборчивым до занудства?

– С кем поведёшься!

– Прекрати ломаться! Я в дом, мне холодно.

Я иду открывать входную дверь и слышу, что мой спутник пришёл в движение и движется сейчас за мной. Ворчание, тому подтверждение:

– Холодно ей. В следующий раз ничего не надевай. Разница не значительна, зато эффекта больше.

– Бу-бу-бу,– передразнила я, когда он за спиной захлопнул дверь в воротах. Я щёлкнула включателем в прихожей и жестом пригласила Пашу зайти. Он с невозмутимым видом зашёл и сразу начал оглядывать помещение.

Всё внутреннее убранство дома у нас было под дерево, а стены первого этажа к тому же кишили чучелами и шкурами различных животных, а в гостиной через фойе проглядывался камин с висящими над ним коллекционными ружьями. Паша нервно кашлянул:

– Не хотел бы я пересечься с твоим отцом.

– Что, уже уходишь?– улыбнулась я, снимая верхнюю одежду.

– Нет, пожалуй, ещё осмотрюсь!– и Паша уподобился моему примеру.– И кто он?

Я сморщила лоб, пытаясь уловить суть вопроса. Перед Пашей висела как раз голова лося.

– Лось! Что не признал?– усмехнулась я.

– Как нехорошо ты про батю!– с сарказмом парировал Паша, испепеляя меня взглядом карих глаз, которые немо вопрошали: «И что мы будем делать дальше?». Будем держать интрижку до последнего. Хотя, он уже дал мне понять, что знает ответ на этот вопрос, хуже того, мне думается, садясь в такси, чтобы проводить меня, Паша, как и я сама, уже понимал, чем закончится эта ночь.

– Если ты про профессию папы, то он – инженер-программист,– я спокойно стягиваю сапоги и предвкушаю скорое будущее.

– То есть им всё же платят!

– Как видишь.

– Мать?

– Мама – бухгалтер и да, ей тоже платят, хоть и меньше, чем папе.

– Ну никаких тайн! А это что на стенах?

– Хобби. Папа заядлый охотник.

– Да-м, дела реально у меня плохо обстоят. Заранее предупреждать надо.

– Обязательно приколочу ко лбу табличку с извещением.

– Поздно, для меня, по крайней мере. Я уже потерян и обречён.

– За что? Переступил порог этого дома? Или поцелуй? Детские шалости, дыши ровно. За это не пристрелит. – А вот где-то через час – другое дело. Я улыбаюсь своим мыслям. – Кофе, чай?

– Спасибо, но нет. Кофе на сегодня достаточно. Пока ждал тебя у барной стойки, понял, что если бы не перешёл на кофе, к твоему приходу был бы в говно.

– О-о-о, когда я зашла в зал, по мне лучше бы ты был в говно, нежели как обычно с очередной жертвой искушения.

– Одноклассница!– нервно напоминает он.

– Без разницы! В случае с тобой, всё одно. Экскурсия по дому?

– Ещё предложения!

– Могу показать мою комнату.

Паша хмыкнул, и я еле сдержала очередную улыбку. Развернувшись, я сразу отправилась к лестнице на второй этаж, и он пошёл за мной. Наш подъём скрипучим эхом гудел по дому, лестницу уже давно было пора либо поремонтировать, либо поменять. Я зашла в комнату, включила свет и оглядела пространство в поисках нежелательных изъянов. Но моя привычка держать всё в полном порядке, меня не подвела и сыграла сегодня на руку.

– Ну вот!

Паша зашёл и засмеялся. Я вопросительно уставилась на него.

– Комната бесполого существа!– выдал он на моё замешательство, и я покраснела до кончиков ушей.– Если выкинуть тысячи тюбиков с кремами, духами и прочей лабудой, зайдя сюда, я никогда бы не поверил, что здесь живёт девушка.

– Ах, так!– прищурилась я и стала двигаться в его направлении.– Бесполое существо, значит. Ты хамло, Мещерин!

Я подошла вплотную, когда он стоял недвижим. Карие глаза не выдавали ровным счётом ничего, но едва уловимый огонёк в них я всё же заметить умудрилась. Мы оба знали, к чему нас приведёт схватка взглядов, но казалось, никто не решается сделать первый шаг навстречу необратимому. Однако долго терзать себя в мои планы не входило, поэтому я ещё раз шагнула и оказалась лицом к лицу с ним. Будучи выше меня на сантиметров десять, Паша слегка наклонил голову вперёд, чтобы теперь смотреть на меня сверху вниз. Не думаю, что он всегда такой медлительный, когда дело движется к разрешению. Но, по-видимому, в случае со мной инициативу предлагается взять мне самой. Ну что ж, если Павел отличается нынче робостью, готова стать искусителем. Нежно коснувшись ладонями его лица, я также нежно тянусь к его губам своими. Поцелуй выходит чувственный и долгий. Пока я инициатор и Паша не делает никаких попыток взять всё в свои руки. Он вообще меня не касается, а только отвечает на поцелуй. Вот в клубе, казалось, он уже готов был перейти к действиям, а сейчас… Создаётся впечатление, что парень пытается уяснить суть происходящего, он в замешательстве. А я всё целую и млею от избытка чувств. Ну какой же он притягательный, какой одурманивающий. Сейчас я готова отойти вся под его власть, пусть только очнётся. Я отрываю губы и смотрю в его глаза, а он пристально смотрит в мои. Хочется подколоть его за расторопность, точнее её отсутствие, но я сдерживаюсь. Хотя в голове всё вращается вокруг только одной мысли: «Навряд ли со всеми своими предыдущими пассиями Павел такой растерянный. Он по природе своей явный доминант. Но почему не в случае со мной?» Тогда я решаю перейти к делу сама, жмусь к нему и позволяю рукам начать всё с его ремня. Видимо, такого рода действий Паша от меня и ждал, потому что в ту же секунду его руки подхватывают меня за талию, а губы с жаром впиваются в мои. Начинается настоящее безумие, где одежда не снимается, а сдирается друг с друга, где нет места словам, всё под властью звуков и тяжёлого дыхания. Моё тело всё под гипнозом Пашиных рук, а лицо и шея утопают в его поцелуях. В предвкушении я отдаю всю себя воле того, кто уже достаточно давно владеет моей душой и разумом. Моя кровать проминается под тяжестью наших голых тел, и я вся тлею от ласки рук Паши, от тепла и нежности его губ, от властной проницательности глаз. Я будто всю жизнь ждала этих минут единения наших тел, я растворяюсь в избытке переполняющих меня чувств. Будь я хоть чуточку сентиментальнее, сейчас бы рыдала от счастья. Хочется верить, что для Паши всё происходящее хотя бы самую малость в цене. Почему-то, когда я смотрю в его глаза, когда ощущаю некий трепет этих прикосновений, мне кажется, что всё происходящее для него что-то значит, что это не просто секс.