Новелла. Джаз под Звёздами Анапы

Сергей Чувашов

Новелла. Джаз под Звёздами Анапы

Глава 1. Первая нота

Алексей нервно постукивал пальцами по футляру саксофона. Сентябрьское солнце Анапы, ещё по-летнему жаркое, заливало внутренний дворик музыкального колледжа. Первокурсники толпились небольшими группками, изучая друг друга исподтишка.

– Народ, кто в джаз-бэнд собирается? – громко спросил высокий парень с растрёпанными волосами, размахивая объявлением.

Алексей поднял руку, не раздумывая. Джаз был его страстью с тех пор, как отец привёз из командировки диски Колтрейна. Тёплый металл саксофона стал продолжением его души, а импровизация – способом рассказать то, что невозможно выразить словами.

– О, саксофонист! – обрадовался парень. – Я Дима, барабаны. Завтра в шесть вечера, аудитория 42.

В этот момент Алексей её заметил. Девушка стояла в тени платана, просматривая ноты. Каштановые волосы были собраны в небрежный пучок, а на плече висела потёртая сумка с нашивкой в виде скрипичного ключа. Что-то в её сосредоточенном профиле заставило его замереть.

– Кто это? – спросил он у Димы.

– Без понятия, из вокального, кажется. Классическое отделение.

Алексей кивнул, не в силах оторвать взгляд. В её осанке чувствовалась уверенность человека, знающего цену своему таланту.

Марина любила раннее утро в Анапе. Когда город ещё спал, а море дышало предрассветной прохладой, она выходила на набережную и пела. Голос летел над водой, возвращался эхом, и казалось, что сами волны подпевают ей.

Поступление в музыкальный колледж стало осуществлением её мечты – учиться вокалу профессионально. Классическая школа, оперные арии, строгие преподаватели – всё было именно так, как она представляла. Но иногда, оставаясь одна, Марина пела совсем другое – джазовые стандарты, которые тайком слушала в наушниках.

– Голос как инструмент должен быть безупречен, – постоянно повторяла её педагог по вокалу, Вера Николаевна. – Никаких экспериментов, Марина! У тебя прекрасные природные данные для академического вокала.

Но в глубине души Марина знала, что в идеально выверенных нотных партиях ей тесно. Ей хотелось свободы импровизации, игры с ритмом и мелодией.

В тот день, когда она увидела объявление о городском фестивале "Музыкальная осень Анапы", её сердце пропустило удар. Участникам предлагалось создать необычные коллаборации между студентами разных отделений. "Это мой шанс", – подумала она.

Алексей опаздывал на первую репетицию джаз-бэнда. Выскочив из душного автобуса, он бросился к учебному корпусу, на ходу доставая саксофон из футляра. Поворот за угол – и неизбежное столкновение.

– Чёрт! – только и успел выкрикнуть он, инстинктивно поднимая саксофон над головой, чтобы спасти инструмент.

Девушка, с которой он столкнулся, не удержалась на ногах. Ноты разлетелись по асфальту как испуганные белые птицы.

– Прости, я не смотрел… – начал Алексей, протягивая руку.

Подняв глаза, он узнал ту самую девушку из-под платана. Вблизи она оказалась ещё красивее – глаза цвета морской волны, чётко очерченные губы, которые сейчас были сжаты в тонкую линию.

– Ты бы ещё быстрее бежал, – сказала она, игнорируя его руку и самостоятельно поднимаясь. – Саксофон спас, молодец. А мои ноты теперь…

Ветер подхватил один из листов и понёс к фонтану. Алексей рванул следом, поймал его в последний момент перед падением в воду.

– Шопен? – удивился он, глядя на нотную запись. – А ты не похожа на фанатку классики.

– А должна? – она подошла и выхватила лист. – Спасибо за спасение, саксофонист.

– Меня зовут Алексей.

– Марина, – ответила она после паузы. – И да, я опаздываю на занятие, так что…

– Я тоже! – воскликнул он. – На репетицию джаз-бэнда. Ты не хочешь… может быть…

– Что?

– Зайти как-нибудь послушать? Мы каждый вторник и четверг, аудитория 42.

Марина собрала последние ноты и посмотрела на него оценивающе.

– Посмотрим, – сказала она и быстрым шагом направилась к зданию.

Алексей смотрел ей вслед, не понимая, почему сердце колотится так сильно.

Глава 2. В ритме синкоп

Две недели Алексей высматривал Марину на репетициях, но она не появлялась. Джаз-бэнд постепенно обретал форму – к Алексею и Диме присоединились пианист Костя, контрабасист Игорь и трубач Валентин. Они были разными как по характеру, так и по музыкальным предпочтениям, но на репетициях что-то щёлкало, и пять разрозненных инструментов начинали звучать как единый организм.

– Нам нужен вокал, – заявил однажды их руководитель, Михаил Аркадьевич, преподаватель с внушительной джазовой карьерой за плечами. – Для фестиваля это будет козырем.

– Может, кого-нибудь с эстрадного отделения позвать? – предложил Дима.

– Нет, – задумчиво протянул Михаил Аркадьевич. – Мне нужен особенный голос. Необработанный, но с характером.

Алексей вспомнил Марину и её ноты Шопена.

– Есть одна девушка… с классического отделения.

– Классика и джаз? – скептически поднял бровь Костя. – Они же там все зашоренные.

– Не все, – возразил Алексей. – У неё что-то есть… я чувствую.

– Приводи на прослушивание, – решил Михаил Аркадьевич. – Хуже не будет.

Найти Марину оказалось непросто. Алексей бродил по корпусу вокального отделения, заглядывая в аудитории, пока не услышал знакомый голос. Она репетировала в маленькой комнате с фортепиано.

– Ещё раз, и следите за дыханием, – говорила пожилая преподавательница. – Вы снова теряете опору на верхних нотах.

Марина кивнула и начала арию. Её голос, чистый и сильный, заполнил пространство. Алексей замер у двери, боясь пошевелиться. В строгой классической арии было что-то завораживающее, но ему казалось, что голос Марины может звучать иначе – более свободно, с той особой интонацией, которая отличает настоящий джаз.

Когда занятие закончилось, он решительно шагнул вперёд.

– Привет, саксофонист, – улыбнулась Марина. – Выслеживаешь меня?

– Вообще-то да, – честно признался он. – У нас прослушивание для вокалистов. Джаз-бэнду нужен голос для фестиваля.

– Я не пою джаз, – покачала головой она. – Вера Николаевна говорит, что это испортит мою технику.

– Попробуй разок, – Алексей заглянул ей в глаза. – Я слышал тебя сейчас. Ты прирождённая певица, но там, в классике, ты как птица в золотой клетке.

Марина посмотрела на него с удивлением.

– Ты ничего не понимаешь в вокале.

– Зато я понимаю в музыке, – ответил он. – И в том, когда человек не на своём месте.

– Дерзко, – хмыкнула она. – Хорошо, когда прослушивание?

– Сегодня в шесть. Аудитория 42.