(Не) чужой сын для доктора

Алла Ларина

(Не) чужой сын для доктора

Глава 1

– Милая, как ты себя чувствуешь?

Андрей с беспокойством смотрит на меня. Муж, хоть и сам врач – детский хирург, и очень хороший, всё равно переживает за мою беременность. Срок подошёл, и роды могут начаться в любой момент.

– Всё хорошо, Андрюш, – улыбаюсь ему, поглаживая лезущий на нос живот, и прислушиваюсь к себе. – Пока ничего, – пожимаю плечами. – Но торопиться ведь некуда, как раз вчера срок тридцать девять – сорок недель ставили.

Для нас обоих это первый ребёнок. Желанный, долгожданный. У меня не сразу получилось забеременеть – пришлось пролечиться. Да ещё у нас с мужем оказался резус-конфликт, у меня резус отрицательный, а у него – положительный. Так что понадобилось чаще проверяться.

– Сразу зови, если что, договорились? – муж целует меня и выходит – у него сегодня дежурство, ему надо в своё отделение.

Конечно, я пришла рожать в роддом, входящий в состав огромной многопрофильной больницы, где он работает! Здесь куча корпусов, и в случае чего найдутся врачи любого направления. Моя беременность протекала нормально, но всякое случается, так ведь?

Схватки у меня начинаются той же ночью. И ещё до середины дня на свет появляется наш богатырь. Илья. Илюша Андрюшевич, как мы шутили с мужем – имя выбирали вместе, и нам оно очень нравилось.

Расстроена я была только из-за одного: Андрей не смог присутствовать на родах, он в это время был на операции. Но для мужа работа всегда была очень важна, и я его в этом поддерживала – что может быть важнее жизней детей, которых он спасает? Тем более, что у меня всё прошло в штатном режиме без всяких осложнений.

Андрей появляется, уже когда я первый раз прикладываю сынишку к груди.

– Милая, прости, прости, пожалуйста! – опускается возле нас. – Я должен был прийти, я…

– Не переживай, я всё понимаю, – улыбаюсь, на глаза наворачиваются слёзы. – Смотри. Твой сын.

– Спасибо тебе, любимая, – муж растроганно улыбается в ответ, не отрывая взгляда от малыша.

Андрей дожидается, пока я покормлю сынишку, и берёт его на руки. Ходит с ним по палате, разглядывая крошечное личико, а я то и дело вытираю слёзы, глядя на них, таким счастьем меня захлёстывает.

– Милая, ты помнишь, в течение трёх суток, если будет выявлен резус-конфликт, нужно будет ввести тебе иммуноглобулин, – напоминает мне. – Результаты с группой крови Ильи будут, думаю, уже завтра.

– Хорошо, конечно, – киваю ему.

Он врач, ему лучше знать, что и как нужно делать. Не то чтобы я совсем в этом не разбираюсь, разбираюсь немного – прочитала кучу статей и всего остального. Но Андрей профессионал, поэтому с его решениями я не спорю.

А следующий день разделяет мою жизнь на «до» и «после».

Глава 2

Всю ночь Илюша плохо спит. Я не могу понять, что с ним не так, постоянно прикладываю его к груди, но молоко ещё толком не пришло. Может быть, он из-за этого не наедается? Обращаюсь к дежурной медсестре, но та предлагает докормить ребёнка смесью, а я не собиралась этого делать – с самого начала решила, что буду кормить грудью, пока смогу.

В результате Илюша засыпает уже под утро, а я напоминаю зомби с всклокоченными волосами и синяками под глазами. Хорошо хоть, палата у меня отдельная, и плач ребёнка не сильно мешал остальным – через стену всё-таки не так слышно. С другой стороны, и минус есть: мне некого попросить присмотреть за малышом, а я очень хочу помыться.

Поэтому приходится отвезти люльку в специальное помещение, где за сыночком присмотрит медсестра. Сама тороплюсь в душевую. Голову тоже неплохо бы помыть, а то чувствую себя грязной.

Я успеваю привести себя в порядок и вернуться к себе вместе с ребёнком, когда в палату резко открывается дверь. Я чуть не вздрагиваю, но это заходит Андрей.

– Ты меня напугал, – кидаю на мужа укоризненный взгляд, но тут же возвращаюсь к сыну. – Кто у нас тут такой хорошенький? Андрюш, смотри, я надела на него тот костюмчик, который ты купил, синий со звёздочками. Давай покажем папе, какой ты у нас красавец! – осторожно придерживая головку, вытаскиваю малыша из люльки, оборачиваюсь к мужу и теряюсь от выражения его лица.

– Папе, значит? – Андрей складывает руки на груди.

Ноги внезапно перестают меня держать, я сажусь на кровать, и мне становится страшно. Никогда не видела мужа таким злым. Он просто белый, в глазах плещется что-то ужасное.

– Андрюша, что случилось? – выговариваю с трудом, губы не слушаются.

– Решила сделать из меня идиота? – муж кривит губы в презрительной улыбке.

– Я не понимаю, – шепчу умоляюще, прижимая к себе сынишку. – Это какая-то шутка?

– Да где уж там, если ты собиралась подсунуть мне чужого ребёнка! – выплёвывает он. – Хороша шуточка, нечего сказать!

– Что?! Ты… ты… Да как ты можешь?! – задыхаюсь, встаю, Илюша начинает хныкать. На автомате покачиваюсь, успокаивая малыша.

– Как я могу?! – Андрей, кинув взгляд на сына, всё-таки понижает тон, а потом холодно усмехается. – Пришли результаты анализов.

Смотрю на него молча, жду, что он скажет дальше.

– У ребёнка четвёртая группа крови, – сообщает мне муж. – Четвёртая положительная.

– То есть как у меня? – до сих пор не понимаю, что не так.

У меня группа четвёртая отрицательная, у мужа первая положительная. Значит, нужен будет иммуноглобулин, отмечаю автоматически в мыслях. Это на случай следующих беременностей, чтобы они прошли гладко.

– Не повезло тебе, дорогая супруга, – бросается злыми словами Андрей. – Что ж ты любовника себе не подобрала с такой же группой крови, как у меня?

Хватаю ртом воздух, на глаза наворачиваются слёзы. Как он смеет обвинять меня?! Он был моим первым мужчиной, я ни на кого другого и не смотрела! А муж продолжает язвительно, обвиняюще:

– Видишь ли, дорогая, в нашей с тобой комбинации у ребёнка могла быть только вторая или третья группа крови. Это законы генетики! По-другому не-бы-ва-ет, – произносит по слогам. – Можешь глянуть любую самую простейшую табличку в интернете, раз уж не знаешь. У нашего сына не могло быть четвёртой группы по определению. В том, что ты – его мать, сомнений нет, значит…

– Значит?.. – повторяю заторможенно, до меня до сих пор не доходит.

– Значит, проблема в отце, не так ли? – Андрей зло прищуривается.

– Этого… не может быть, – шепчу растерянно. – Просто не может, Андрей! Ты что, всерьёз веришь, что я тебе изменяла?! Это ошибка!

– Ну и кто где ошибся? – он сжимает и разжимает кулаки, явно пытаясь сдерживаться.

– Откуда мне знать?! – выпаливаю, теперь уже тоже начиная злиться. – Кровь поменяли, в лаборатории ошиблись – да что угодно!!!

– Ты, кажется, пересмотрела дешёвых детективов и дурацких сериалов, – Андрей качает головой, но я вижу, что он как будто начинает сомневаться.

Что-то решив, выглядывает из палаты, зовёт медсестру, даёт ей какое-то поручение и возвращается ко мне.

– Раз уж ты так настаиваешь, мы сделаем ещё один анализ прямо сейчас, –складывает руки на груди, закрываясь от меня.

Глава 3

Я, обессилев, осторожно сажусь на больничную кровать, крепче прижимаю к себе Илью. Меня потряхивает. Не знаю, какие крепкие нервы должны быть, чтобы пережить такое без последствий на следующий день после родов. Лишь бы молоко не пропало…

Андрей стоит молча, но я чувствую, что он смотрит на меня с сынишкой на руках. И мне внезапно становиться очень горько. Вот, значит, какая у него любовь? Обвинил, не проверил, не убедился…

Значит, не доверял?

А смогу ли я теперь доверять мужу, проносится в моей голове мысль.

Вопрос остаётся без ответа. В палату заглядывает медсестра, вроде бы я её не видела раньше. Но я же не всех в роддоме знаю, их тут не меньше пятидесяти человек работает наверняка…

– Андрей Данилович, вы просили тесты? – она смотрит на моего мужа, улыбаясь яркими полными губами.

На меня не обращает ни малейшего внимания, и мне становится тошно. Я всегда знала, что мой муж привлекает взгляды противоположного пола, но никогда и на секунду в нём не сомневалась. Он не давал ни малейшего повода. А теперь в голову лезут гадостные мысли: не зря ведь говорят, что люди судят о других по тому, что имеют в себе сами. Может, Андрей потому и поверил сразу в мою измену, что у самого рыльце в пушку?

– Да, Вика, спасибо, – муж берёт у медсестры какую-то упаковку из рук, быстро вскрывает. – Ты можешь идти, – кивает девушке, и та, снова улыбнувшись, выходит, покачивая бёдрами.

– Что нужно сделать? – встаю, осторожно опускаю сынишку в люльку.

– Освободи одну ножку, – Андрей подходит с ваткой и каким-то пластиковым приборчиком в руке. – Кровь у новорождённых берут из пятки, нужно всего несколько капель.

– Ему будет больно? – меня вдруг захлёстывает страхом и злостью.

Из-за каких-то чёртовых идиотов в лаборатории, которые перепутали анализы, моего малыша надо дополнительно колоть… И кто это делает – мой же собственный родной муж! Хотя теперь уже не слишком-то родной.

– Нет, это почти безболезненно, – качает головой Андрей, быстро протирает ваткой крошечную пяточку, прикладывает к ней приборчик, что-то щёлкает, и на кожице начинает набухать тёмно-красная капля.

Илюша действительно даже не плачет. Может, устал за ночь, а может, ему и правда не больно. Андрей набирает нужное количество крови в длинную пипетку, которую тоже вытащил из упаковки – видимо, там всё стерильное, специально подготовлено. А потом, пока я зажимаю сыну ранку, капает по одной капле на какую-то пластиковую дощечку, расчерченную на квадраты с углублениями.

– Что это? – спрашиваю равнодушно.

Мне почему-то становится почти всё равно. Накатывает какая-то апатия – видимо, запас нервных клеток на сегодня кончился.

– Это специальный тест для экспресс-определения группы крови, – объясняет Андрей. – Здесь на пластик нанесены специальные реагенты, с которыми кровь вступает в реакцию, и мы можем увидеть…

Муж замолкает и поднимает на меня глаза.

– Что мы можем увидеть? – смотрю на него и понимаю, что моя прежняя жизнь кончилась.

– Что в лаборатории не ошиблись, – звучит когда-то такой тёплый и любимый, а теперь ледяной голос. – У этого ребёнка четвёртая группа крови. Которой у него не могло быть, если бы я был отцом.

Вот, значит, кто теперь для него Илья. «Этот ребёнок».

Отворачиваюсь к сыну, натягиваю на ножки костюмчик.

– Даже ничего не скажешь? – сдавленно спрашивает Андрей у меня за спиной.

– Мне нечего сказать, – поворачиваюсь к мужу. – Что бы я ни сказала, ты мне не поверишь. Я не знаю, почему и как произошло то, что… сейчас происходит.

– Ясно. Уходишь в глухую несознанку? – Андрей мерит меня презрительным взглядом. – А я-то полагал, что ты не такая как все. Считал себя счастливчиком, думал, как мне повезло… – смеётся сдавленно. – И чуть не попал в ту же статистику, что и тридцать процентов мужчин в нашей стране.

– Какую статистику? – спрашиваю на автомате.

Не то чтобы для меня это имело хоть какое-то значение… Во мне словно всё замёрзло. Крошечный кусочек тепла остался – и весь он сейчас сосредоточен вокруг моего сына.

– По статистике до трети мужчин у нас растят не своего ребёнка и не знают об этом, – Андрей смотрит на меня, потом сгребает со стола тест и всё, что лежало в коробке, двумя широкими шагами подходит к мусорному ведру возле раковины, швыряет туда всё и разворачивается ко мне.

– Марина, я требую развод.

Глава 4

– Ты прикинь, вот дура-то, – слышу я шёпот двух медсестёр на посту, куда подошла попросить дополнительную толстую пелёнку. – Ну ладно, мужики чаще всего не разбираются в таких вещах. Но Андрея Даниловича пытаться вот так надуть – это вообще мозгов надо не иметь!

– А ты слышала, она просто в позу встала и сказала, мол, ошибка и всё! – вторая хихикает. – Ну да, конечно, и в лаборатории ошиблись, и тест ошибка – она одна святая, несчастная и обманутая, богоматерь с младенцем, тоже мне…

– Вика сказала, он теперь с ней разведётся, – первая шуршит какими-то бумажками.

– Ну Вика-то понятное дело в курсе, – фыркает её собеседница. – Зато ей теперь…

– Добрый вечер! – говорю громко, выходя из-за угла, и с удовлетворением вижу, как вздрагивают обе сплетницы. – Мне нужна фланелевая пелёнка, где можно взять?

– Вон там, на полке лежат, – одна из девушек машет рукой в сторону.

Молча прохожу, беру нужное и иду в сторону своей палаты, расправив плечи и слыша смешки за своей спиной. Только зайдя внутрь и тщательно закрыв дверь, сгибаюсь и прислоняюсь к стене. Больно, как же больно…

Тут же заставляю себя встряхнуться. Мне нечего стыдиться! Я ни в чём не виновата! Пусть подавятся своими сплетнями!

Нас выписывают на следующий день. Андрей, уверенный в моей измене, больше ни разу к нам не приходит. Я не знаю, он вообще на работе или уехал в одну из своих очередных многочисленных командировок. Он даже не стал предлагать мне ДНК-тест, видимо, для него вопрос был решён. А я не стала унижаться и просить – чем, похоже, только убедила всех вокруг в том, что сына родила не от мужа.

Видимо, по мнению окружающих, я должна была ползать перед Андреем на коленях, умолять и использовать все способы, чтобы доказать свою правоту. Но этого я делать не собиралась. Во мне кипела обида, бурлили гормоны, и я собиралась уйти гордо, с высоко поднятой головой.

Понятно, что эта гордость будет дорого мне стоить. Но насколько дорого, понимаю, когда после выписки приезжаю вместе с Илюшей в нашу с Андреем квартиру. Естественно, в роддоме с ребёнком меня никто не встречал. На горячий приём я и не рассчитывала. Но ещё меньше я рассчитывала на то, что ключ к замку не подойдёт, а после звонка дверь мне откроет Надежда Константиновна, мать Андрея.

– Чего тебе здесь надо? – свекровь упирает руки в бока. – Убирайся вместе со своим приблудышем!

– Где Андрей? – спрашиваю, игнорируя её слова.

– А твоё какое дело? – Надежда Константиновна качает головой. – Вот знала я, что ты тварь та ещё! Задурила голову моему сыну, а сама к полюбовникам шастала, да ещё и залететь от одного из них умудрилась!

– Ваше мнение меня не интересует, – говорю спокойно. – Я собираюсь забрать свои вещи.

Матери Андрея я сразу не понравилась. Она хотела для своего сына какую-нибудь солидную партию, дочь важного начальника или ещё кого-то. А тут пигалица из соседнего крошечного городка-спутника, ни своего жилья, ни высокопоставленной родни – одна бабушка в деревенском доме на отшибе города, которая меня и вырастила, да и той уже несколько лет как не стало.

– Какие ещё вещи?! – взвизгивает свекровь… бывшая свекровь.

– А вы собираетесь передать мою одежду и документы следующей жене вашего сына в наследство? – спрашиваю насмешливо. – Или хотите устроить костёр на заднем дворе и сжечь все напоминания о гулящей невестке? Мне от вас и от Андрея ничего не нужно. Я заберу только своё.

Женщина уже набирает в грудь воздуха, чтобы снова начать визжать, но я успеваю погасить её порыв:

– Или, если хотите, могу начать скандалить и вызвать полицию! По документам я ещё жена Андрея, и в этой квартире прописана, а вот вы – нет. Хотите устроить всем соседям бесплатное представление?

Надежда Константиновна сдувается и, подумав, всё-таки запускает меня внутрь, что-то ворча о наглости и деревенских хабалках. Я знала, на что надавить – уж очень мать моего мужа печётся о репутации и о том, «что люди подумают».

Не позволяю себе расклеиться, оказавшись в квартире, где надеялась счастливо растить нашего сынишку вместе с любимым мужем. Я вообще-то не ожидала от него такой низости – даже сам разобраться не приехал, мать отправил. А ведь знал, что меня сегодня выписывают. Но, похоже, я многого не понимала и не знала.

Осторожно кладу Илюшу на кровать в спальне, достаю чемодан и быстро складываю туда свою одежду. Её немного – мне сейчас всё либо мало, либо чересчур велико, из-за беременности фигура слишком сильно изменилась. Не знаю, как будет дальше, поэтому не вижу смысла тащить с собой всё – беру самое основное, то, что совершенно точно смогу носить прямо сейчас. Ну и верхнюю одежду. Если пару джинсов и рубашку докупить не проблема, то тёплый зимний пуховик – другое дело. Денег у меня не слишком-то много.

Свекровь пристально следит за тем, что я забираю, не прекращая комментировать все мои поступки. Чуть не начинает снова скандалить, когда беру ноутбук, но тут уже я, разозлившись, снова угрожаю ей полицией. Без техники я работать не смогу, так что отстаиваю свои вещи до последнего. В конце концов, уставшая и вспотевшая – меня ещё и бросает то в жар, то в холод, молоко приливает – захлопываю крышку чемодана.

Из квартиры меня выставляют, чуть не подпихивая в спину. Видно, Надежде Константиновне не терпится убедиться, что победительницей из нашей встречи вышла всё-таки она.

В итоге я с чемоданом и сыном в руках встаю у подъезда. Оборачиваюсь на окна, которые считала своими – там дёргается занавеска. Подглядывает… Устало качаю головой и достаю телефон. Нужно вызвать такси.

Есть одно-единственное место, куда я могу поехать.

Глава 5

Добираться до той «деревни», из которой, по мнению моей бывшей свекрови, я вылезла, приходится долго и неудобно. За такси с возможностью перевозки детей в специальной люльке в приложении требуют какие-то нереальные деньги, которые я не могу сейчас себе позволить. Приходится вызвать машину только до железнодорожной станции, а потом ехать в электричке.

Я уже готовлюсь тащить всё на себе, но тут мне доказывают, что у нас в стране большинство людей – просто замечательные. Таксист совершенно бесплатно провожает меня до платформы, ждёт, пока я куплю билет, и доносит мой чемодан до нужного места. Молодой парень помогает затащить вещи в поезд – благо сейчас это уже не страшные обшарпанные электрички, ходившие в моём детстве, а современные «Ласточки», где всё значительно удобнее. А две женщины пересаживаются и почти силой заставляют меня устроиться на двух сиденьях сразу – в уголке, чтобы я могла покормить сына, который уже начинает ворочаться и хныкать в своём одеяльце.

До окраины, где ютится дом, в котором я выросла, добираюсь уже во второй половине дня, когда на город опускаются сумерки. Поздняя осень, темнеет рано. Отпираю заржавевший и тугой замок калитки, прохожу во двор, таща за собой чемодан. Затаскиваю вещи на крыльцо, осматриваюсь. Дом хоть и старый, но вполне крепкий, вот только после смерти бабушки я бывала тут всего несколько раз, последний – ещё прошлым летом. Разобрала вещи, документы, всё заперла и уехала. Приезжать сюда было больно… и незачем. Во всяком случае, мне так казалось. Хотя детство у меня было счастливым – бабуля всё сделала для этого. Ну что ж, я тоже всё сделаю для своего сынишки. Надеюсь, как и я когда-то, он будет так же счастлив здесь, в этом доме и саду.

Кладу чемодан плашмя, открываю, осторожно устраиваю в нём спящего пока Илюшу, а сама достаю ключи и, подперев плечом дверь, открываю – створка очень тяжёлая и тугая.

Внутри всё так же, как я оставила последний раз. Тихо, сумрачно… и воздух затхлый немного, как бывает в нежилом помещении. Проветрить бы. Но как на ночь? Сама застужусь и ребёнка простужу. Подумав, для начала вкручиваю пробки – со светом становится значительно приятнее. Илюшу устраиваю на стареньком диване в кухне-гостиной, обложив со всех сторон вещами, а сама иду в комнатку рядом – там когда-то была моя спальня – и открываю там окно. Пусть хоть немного проветрится.

Естественно, в доме нет никаких продуктов, но вода подключена, так что уже совсем скоро на плите весело свистит старенький чайник, а я устало сижу рядом с сыном, оглядываясь по сторонам. Сейчас чаю попью с печеньем – и хватит, пачку крекеров я успела купить возле станции. Мне, как кормящей маме, этого, конечно, недостаточно. Но всё остальное завтра. Завтра буду думать, что мне делать, как выживать здесь с грудным ребёнком, как искать работу…

Стук в дверь становится полной неожиданностью. Я пугаюсь так, что сердце перехватывает. Сжимаюсь на своём диванчике, неосознанно сдвигаясь ближе к сыну, словно готовясь его защищать. Господи, ну кому мы тут понадобились?!

Стук повторяется, громкий, резкий, а потом из-за двери раздаётся скрипучий голос:

– А ну, это хто сюда залез?! Вылазь, шпана, а то милицию вызову! Ишь, повадились!

Подскакиваю с места и тороплюсь к выходу.

– Баб Нюр, это вы?! – громко зову, не торопясь открывать.

– Ох, Маринка?!

Трясущимися руками отпираю замок и вижу бабушкину соседку.

– Ох, господи, баб Нюр! – всплёскиваю руками и всхлипываю.

– Не поминай Господа всуе, – строго грозит мне сухим пальцем низенькая старушка, и я улыбаюсь.

Только такие старушки и способны, завидев свет в окне, прийти стучать клюкой в соседний дом, где, по их мнению, засела какая-то «шпана».

– Что ж ты здесь делаешь-то, Маринка?! – баб Нюра смотрит на меня тоже с улыбкой, а потом, видимо, углядев шевеление на диване или услышав кряхтение, охает.

– Да неужто с младенцем?!

– Да, баб Нюр, – закрываю за ней дверь. – Проходите, у меня чай как раз готов.

– Ты ж замужем была, – она всезнающе качает головой.

– Была, – вздыхаю. – Да не нужна оказалась.

– С дитём?! И не нужна?! Ах он, поганец… – старушка проходит вперёд, смотрит на сморщенное личико Ильи в одеяльце. – Богатыря родила, богатыря… Как звать?

– Ильёй… Андреевичем, – говорю тихо.

– Илья Андреевич, значит, – баб Нюра кидает на меня внимательный взгляд. – Гордая ты, Маринка. Всегда гордая была. Что случилось-то, расскажешь?

Мы пьём чай, и я вываливаю на старушку всю свою историю. Бабу Нюру я помню с самого детства. Она была дружна с моей бабушкой, но своей семьи у неё не было – мужа не стало, единственный сын давно уехал в столицу и с матерью почти не общался, а двум одиноким женщинам вдвоём проще, чем поодиночке. Вот и растили они меня, можно сказать, обе. Правда, как бабули не стало, баб Нюра на какое-то время всё-таки перебралась к сыну. Я спрашиваю её об этом, но она только отмахивается.

– Не нужна я там, – качает головой. – Здесь прожила всю жизнь, здесь и помру, как срок придёт. Уже совсем было собиралась, всё думала, и чего меня Господь не приберёт. А теперь вот поняла, – смотрит на меня, и вокруг глаз разбегаются морщинки. – Ничего, Маринка, не пужайся, одна не останешься. Вырастим твоего сыночка!

– Ох, баб Нюр, – на глаза мне наворачиваются слёзы.

– Ну не реви, не реви, молоко потеряешь. Ложись-ка спать, а утречком сходишь к председателю ЖЭКа нашему. Ты с дитём, собственница, вот пусть он тебе пришлёт рабочего, проверят здесь всё – и газ, и электричество, и воду, чтоб не приведи чего, беда никакая не случилась. Председатель у нас мужик хороший, подсобит. Давай, корми сына и отдыхай. Да с утра забеги, кашу возьмёшь у меня на молоке. Здесь же у тебя нету ничего, позавтракаешь хоть нормально.

Соседка уходит, взяв с меня обещание завтра же зайти к ней, а я укладываюсь спать, временно устроив сыну кроватку всё в том же чемодане.

Наутро быстро собираюсь и, взяв с собой Илюшу, действительно иду к председателю – крепкому мужчине средних лет, который без всяких просьб и хлопот обещает прислать людей и при мне звонит в пару служб, а заодно просвещает меня на тему того, к кому обратиться, чтоб как можно быстрее оформить пособие на ребёнка.

Возвращаюсь к дому я медленно, дышу воздухом и думаю о том, что мне как можно быстрее нужно купить какую-нибудь коляску. Уже и сейчас тяжело долго ходить с ребёнком на руках, а что будет, когда Илюша подрастёт?

Возле калитки меня встречает баба Нюра.

– К тебе тут мужчина приходил какой-то, – огорошивает меня новостью.

Глава 6

Андрей

Распахиваю дверь в ординаторскую, и все, кто там находится, тут же замолкают, увидев меня. Дерьмо… Стискиваю зубы. Вся больница уже в курсе.

– Евгения Ивановна, – зову свою ассистентку, – мне нужны назначения по последним операциям.

– Сейчас, Андрей Данилович, – пожилая женщина спокойно поднимается с места. – Я принесу, они должны быть у постовой медсестры.

Разворачиваюсь, выхожу из кабинета и на секунду устало прислоняюсь к стене. В коридоре никого нет, а Женя меня слишком давно знает, при ней можно…

– Андрей? – ассистентка легко касается моего плеча.

– Да, идём, – киваю ей.

– Назначения уже у тебя в кабинете, – негромко говорит она.

Специально, значит, сказала.

Идём в кабинет вместе, заходим, я падаю в кресло и прикрываю глаза ладонью – две операции сегодня провёл, вымотался, как собака.