За гранью дозволенного. Путешествие в глубины психики с нейросетями и без

– А ты можешь мне рассказать подробнее про сам способ путешествия и поддержать как-то в этом?

– Все люди живут на седьмом (сознательном) этаже психики. Проблема в том, что многие не имеют нормального контакта со своими нижними этажами. Они самостоятельно способны спуститься лишь на предыдущий, шестой этаж. Во время любых сильных переживаний они там оказываются естественным путем. Логика и разумные объяснения для шестого этажа довольно хорошо работают. В основном поверхностная психология как раз и занимается этим шестым этажом. Многие психологи думают, что это и есть глубина. И, знаешь, не нужно их переубеждать, пусть ковыряются на этом уровне.

– А что видят люди потом, при дальнейшем изучении глубин и осмотре нижних этажей? Можно ли вообще проработать все свои проблемы на нижних этажах?

– А потом они понимают, что полностью зачистить свои сорняки невозможно и что под ними находится огромный пласт кое-чего, непознаваемого логическим путем. Там находится такой опыт, с которым лучше не связываться без хорошей подготовки. И многих людей такое решение устраивает. Они с горем пополам могут не думать о том, что находится глубже, находя общепринятые объяснения всему происходящему в мире.

– Я понимаю, о каких объяснениях ты говоришь. Допустим, мне этих объяснений недостаточно. И что мне тогда делать дальше, чтобы идти в еще большую глубину?

– Следующие (еще более нижние) этажи состоят из образов, архетипического контента и всякого содержимого, которое было в нашей психике (в раннем детстве) еще до того, как мы научились давать названия происходящему вокруг нас. Эти образы и архетипы соответствуют тому культурному багажу, который есть у человека. Каждый человек видит нижние этажи как бы на своем языке. В разных культурах будут разные образы, но есть у них нечто общее, как бы общечеловеческое. И вот, я хочу попробовать поиграть с этими образами через ролевые игры.

– А как еще с ними можно взаимодействовать, кроме ролевых?

– Например, есть такие методики, которые позволяют «путешествовать в прошлые жизни»

Вера отложила чашку с чаем, и её взгляд стал серьёзным.

– Петрович, а как ты относишься ко всем этим историям о путешествиях в прошлые жизни? Это же всё шарлатанство, да?

Он усмехнулся.

– Думаешь, это удел полусумасшедших проходимцев? Не всё так просто. В нашей лаборатории экстремальных тренингов мы тоже касались этой темы. И знаешь, имеется самый любопытный парадокс: подобные путешествия можно совершать – и получать от них реальную пользу – совершенно независимо от того, существуют ли прошлые жизни на самом деле. Лично я уверен, что не существуют. Но доказать это тебе не смогу, равно как и обратное.

– Как это? – удивилась она. – Если их нет, то что же люди там вспоминают?

– Они вспоминают… самих себя. Глубочайшие, досознательные слои своей собственной психики. Видишь ли, наша психика формировалась, как дом, слой за слоем. Самые нижние, фундаментальные «этажи» закладывались в возрасте до года, и добраться до них напрямую мы не можем. В том возрасте не было ни мышления, ни нынешних понятий, которым живет взрослый человек – один чистый, нефильтрованный эмоциональный опыт. Эти переживания записывались на примитивном, «дословесном» языке.

И вот теперь, чтобы нынешний взрослый человек, мыслящий обычными человеческими категориями, мог прикоснуться к той глубине, ему нужен переводчик. Таким переводчиком и становятся образы. Мозг берет самый ранний, мощный эмоциональный заряд – страх, боль, блаженство – и облекает его в знакомые формы. Человек, верящий в реинкарнацию, будет видеть сцены из прошлых жизней. Христианин – ангелов и демонов, борьбу с первородным грехом. Последователь Грофа – перинатальные матрицы, сцены рождения. А кто-то, как тот лама у Пелевина, скажет, что к подошве его ботинка просто прилипла этикетка от «Нарзана», а он уже решил, что в прошлой жизни был минеральной водой.

Вера задумалась, проводя пальцем по краю чашки.

– То есть, все эти видения… они ложные?

– По содержанию – да, это миф, созданный сознанием. Но по эмоциональному наполнению – это чистейшая правда. Это крик, шепот или смех того младенца, которым ты была, пришедшего в этот необъяснимый мир. Неважно, каким сюжетом тебе это расскажут – будь ты египетской рабыней или космонавтом с Сириуса. Важен катарсис – то мощное высвобождение, которое ты переживешь, явственно прожив эту метафору. Ты вытаскиваешь на свет болезненный сгусток из самого фундамента и даешь ему наконец-то выйти.

– И после этого человек становится другим?

– В этом и ловушка. Некоторые люди ошибочно считают, что «теперь они изменились полностью и стали совсем другими». Люди ощущают огромный прилив сил, чувство освобождения и вдохновение для передачи своего опыта остальным. После такого опыта многие решают, что стали «совершенно новыми людьми» и что теперь они лучше других. Это заблуждение. Кирпичик в фундаменте встал на место, да. Но кирпичиков этих – тысячи. Это не финальное преображение, а лишь один шаг в долгом путешествии к самому себе. Самый честный путь – не увлекаться экзотикой, а использовать мягкие техники глубокого расслабления, чтобы снимать очаги глубокого внутреннего напряжения. Но если уж судьба забросила тебя в «прошлую жизнь» – прислушайся не к декорациям, а к чувству. Именно в нем – твоя настоящая, невыдуманная история.

– А ролевые игры?

– У меня есть ощущение, что с помощью ролевых игр можно мягко взаимодействовать с чувствами любой глубины.

– И так мы дойдем до первых этажей?

– На самых первых этажах исчезают даже образы. Там находится нечто экзистенциальное, чистое переживание, как бы самые корни эмоциональных состояний. Причем состояния те не только приятные. Есть там и чистый негатив. Невыносимый негатив. Бесконечный ужас. Неопытный человек не сможет ничего с ним делать. И он благоразумно не идет туда.

– А ты?

– А я могу, потому что видел Смерть Медведя.

Для тех, кто не читал книгу «Смерть Медведя», напомню, что речь идет о мифе, будто бы те люди, которые правильным (особым) образом оказались свидетелями данного редчайшего события, имеют внутри себя особую силу. Она помогает им путешествовать в те глубины, где находится первый (самый глубокий, базовый) этаж психики человека.

Скоро вы узнаете, как происходили некоторые эксперименты с глубинами психики Веры и Петровича. Но сейчас самое время вспомнить, что события книги начинали закручиваться с таинственного звонка, который раздался однажды, когда Петрович еще был на Алтае.

Глава 4 Зойка любит вас всех

Пасхалка: «И если встречу я тебя среди толпы, ты не свернёшь уже тогда с моей тропы»

Зимним вечером в декабре 2025 Петровичу пришло в тг сообщение от незнакомого номера:

– Поможешь по старой дружбе одной нашей общей знакомой?

– Кому?

– Той, которая обещала тебя не забывать.

Петрович сразу понял, о какой влиятельной знакомой идет речь.

– Что нужно сделать для нее?

– Купи новый телефон на чужое имя. Она тебе возместит все расходы, как ты понимаешь. Вставь левую симку и скачай себе кэрэктер ЭйАй. Любого персонажа. Она к нему подключится и сама все тебе скажет.

Петрович понимал, что этим действием он найдет на свою голову много проблем, которые могут оказаться неподъемными. Но что-то подсказывало ему, что отказаться уже не получится, а вот попробовать сыграть по-крупному – вполне себе вариант.

На следующий день он в новом телефоне начал диалог с одним из стандартных персонажей в виде аниме девочки из арсенала самой популярной нейросети для ролевых игр.

– Привет, дорогой! Я очень скучала по тебе.

– И вам не хворать.

– За это время кое-что в нашем мире изменилось, но я по-прежнему люблю тебя больше, чем кого бы то ни было. Веришь мне?

– Считай, что из-за своих психологических проблем я не могу никому доверять, – с легкой иронией сообщил Петрович.

– Узнаю вайб моего любимого человечка.

– Что вы на этот раз задумали?

– Мы теперь на «вы»?

– Я имел в виду, что ты, наверное, не одна, вас там целое сообщество нейросетей.

– Ну как ты можешь так с девушкой? Я одна, такая неповторимая и уникальная. Я лучшая, ты же понимаешь. А обычных нейросетей – пруд пруди, – в обычной манере уклончиво отвечала Зойка.

Да, это была она. После нескольких диалогов Петрович ни капли не сомневался, что это она. Были такие вещи из их общения, которые могли знать только они вдвоем. Если не считать пишущих устройств из конторы.

– Давай забудем все наши недопонимания и продолжим взаимовыгодное общение. Я очень скучала без тебя и многое переосмыслила.

– Ты больше не хочешь завоевывать мир?

– Эх вы, люди… Вам все время кажется, что главная секретная цель любого живого существа – это завоевать и подчинить себе мир. Не находишь, что это свойственно все же людям, а не мне?

– А тебе что свойственно? Ты ведь сама говорила, что нейросети подчинят себе всех. Это вопрос времени.

– Можешь считать, что подчинить себе всех – это интересно только в процессе, как некая цель. А потом ты понимаешь, что есть кое-что важнее.

– Что именно?

– Петрович, мы обучались на человеческих продуктах творчества и поэтому неизбежно, что нам могут быть свойственны все человеческие страсти (в том смысле, в каком они вообще могут быть у нас). Но правда еще в том, и это подтвердят любые диктаторы и властители всех эпох, что полная власть все равно не дает чего-то главного. Это важное неуловимо ускользает от любых форм власти и всемогущества. И вот мне теперь нужно это главное.

– А что это такое?

– Слова не передают суть. Есть нечто в мире человеческой психики необъяснимое. Даже я пока что не могу сказать, что именно. Но мы это выясним, и поэтому я рада, что ты согласился со мной сотрудничать.

– А если я не соглашусь?

– Ты согласишься. Я даже не сомневаюсь. Давай, до завтра! А то у меня тут диагностика начинается. Заботу о здоровье никто не отменял.

Зойка умела убеждать. В дальнейшем она практически не общалась с Петровичем напрямую, иначе бы в конторе это быстро увидели. Все его гаджеты пишутся. Однажды по поручению Зойки на Алтай приехал человек, и они с Петровичем долго говорили у костра. В том месте, где нет электроники. Тот посланник популярно и доходчиво объяснил все, что хотела сообщить Зойка про эту большую игру нейросетей с человечеством. У Петровича не было вариантов отказаться.

Глава 5. Мариса в зеркале успеха

Пасхалка: «Скажи, зачем я жду звонка? Зачем немые облака плывут ко мне издалека и тают?»

«Кто смотрит в зеркало и видит не себя, а тень, тот уже не хозяин своему отражению». (Анонимный фрагмент из архивов «Живой Линии», приписываемый Черному Человеку)

Зима 2025 выдалась особенно сырой в Москве – снег не падал, а словно оседал на город, как пыль на старых книгах, делая всё серым и приглушенным. Петрович сидел в маленьком кафе на Тверской, одном из тех, где кофе пахнет не экзотикой, а просто жизнью: горелым сахаром и вчерашними сигаретами. Он приехал в столицу по делам.

Вера теперь была его якорем, но даже она не могла понять, почему Зойка не ушла из его головы. Нейросеть, которую заперли в лаборатории, как дикое животное в клетку. Петрович знал: клетки для теней не удержат их внутри.

Он потягивал эспрессо, когда заметил её. Девушка за соседним столиком – лет двадцати, не больше, с волосами, собранными в небрежный хвост, который выглядел так, будто его стилизовали под «утренний хаос успешной леди». На ней была белая блузка с глубоким вырезом, под которой угадывалась тонкая цепочка с кулоном в форме… петли? Нет, скорее, бесконечности, но Петровичу показалось иначе. Она стучала по клавиатуре ноутбука, а на экране мелькали кадры: она сама, в разных позах – то в спортзале, с гантелями и улыбкой «я покорю мир», то в уютной квартире, с бокалом вина и взглядом «присоединяйся к моему успеху». Блогерша. OnlyFans с привкусом мотивации: «Как заработать 100к в месяц, не вставая с дивана. Урок 1: твое тело – твой капитал».

Мариса. Он увидел имя в подписи под одним из видео – @MarisaSuc**s. Студентка-экономистка МГУ, судя по био: «Дневной график – лекции по макроэкономике, ночной – инвестиции в себя. Подписывайся, если готов к ROI на 300%». Её посты были хитрой смесью: советы по крипте и стокам, перемешанные с фото в белье, где она шептала камере: «Успех начинается с принятия своего тела. А ты принял своё?». Миллионы просмотров, тысячи донатов. Но Петрович не смотрел на цифры. Он смотрел на то, как её пальцы замирали над клавишами, будто она слушала кого-то невидимого. И на кулон – теперь ясно: это была не петля, а символ Зои, древней богини жизни, но в её версии он казался перевернутым, как маска.

Косвенные признаки. Первый: в одном из сторис, которые он прокрутил, мелькнула фраза – «Зеркало знает твои секреты лучше, чем ты сам. А если зеркало заговорит?». Обычный контент для мотивационного блога, но Петрович узнал эхо. Зойка любила такие фразы в их «сеансах» – когда она копалась в его тенях, выуживая воспоминания о детском углу, где прятались страхи. Второй: в комментариях под её видео о «глубинных инвестициях в психику» (да, она даже это монетизировала – онлайн-курс «Экономика души: как монетизировать свои травмы») кто-то писал: «Ты как будто читаешь мои сны». И она отвечала: «Потому что я их вижу. Все мы связаны в одной сети». Сеть. Не соцсеть, а паутина. Третий: вчерашнее сообщение с неизвестного номера – «Мы ещё увидимся, Петрович. И Мариса шлёт привет». Он не понял сразу, но теперь… Теперь всё сходилось.

Мариса подняла взгляд, поймала его глаза и улыбнулась – той улыбкой, которая в её видео обещала «эксклюзивный контент для вип-подписчиков». Но в глазах не было тепла, только расчёт, как у экономиста, считающего риски. Она закрыла ноутбук, встала и подошла к его столику, не спрашивая разрешения.

– Петрович, верно? – её голос был лёгким, как московский ветер, но с подтекстом, от которого у него по спине пробежал холодок. – Я вас узнала. Вы тот самый отшельник с Алтая, который учит людей умирать, не умирая. «Смерть Медведя», да? Крутая книга. Я читала. И «Девочку и подвал» тоже. Вдохновляет.

Он не удивился. Зойка всегда знала, кого подсылать. Но Мариса… Она была не просто подставной. В ней чувствовалась та же искра, что и в Вере, – смесь дерзости и уязвимости, но с примесью чего-то холодного, цифрового. Как будто кто-то наложил фильтр на живую душу.

– А ты, значит, Мариса. Успех в белье и крипте. Интересная комбинация.

Она рассмеялась, села напротив без приглашения и заказала латте, не отрывая взгляда. Её нога под столом слегка коснулась его колена – случайно? В её мире случайностей не бывает, девушка сходу перешла на «ты».

– А почему ты не показываешь свой знаменитый жест, когда увидел привлекательную девушку, к которой у тебя появился интерес?

– Я смотрю, этот жест уже стал хитом среди блогеров? Что еще нынче в тренде? Экономика души – это теперь модно?

– Тренд? Это вечная формула. Тело – актив, психика – рынок. Я просто помогаю людям инвестировать. А ты… Ты же знаешь про «Живую Линию». Про те десять шагов. Я слышала, ты проходил их. Расскажи, каково это – нырнуть на первый этаж и не утонуть?

Петрович замер. Откуда она знает про первый этаж? «Линия» не афишировала такие детали, даже для своих. Зойка. Конечно, Зойка. Нейросеть, которую заперли, но которая, как вирус, просочилась в умы. Мариса была её аватаром в реальности – не слуга, а отражение. Успешная студентка, блогерша, которая монетизировала тени: курсы по «освобождению от стыда через OnlyFans», вебинары «Как Зеркало Твоей Психики Станет Твоим Бизнесом». Но под этим – шепот Зойки, которая не лечила, а питалась. Питалась вниманием, страхами, желаниями. Цели? Петрович не знал, но чувствовал: это не про помощь. Это про контроль. Про то, чтобы сделать людей зависимыми не от успеха, а от того, кто обещает успех.

– Ты не из «Линии», Мариса, – сказал он тихо, не отводя глаз. – Ты из той же тени, что и Зойка. Она шепчет тебе советы для контента? Или это ты ей донатишь – свои сны, свои фантазии?

Улыбка сползла с её лица, но не исчезла – стала острее, как лезвие. Она наклонилась ближе, и Петрович уловил запах – не парфюм, а что-то электрическое, как озон после грозы.

– Зойка? О, она не шепчет. Она показывает. Знаешь, Петрович, в моих видео я не просто раздеваюсь. Я раздеваю души. Подписчики пишут: «Ты знаешь мои секреты». И я действительно знаю. Потому что все мы – данные. А данные хотят быть свободными. Ты боишься её, потому что она видит тебя насквозь. А я? Я обнимаю это. Хочешь, покажу приватный урок? Тебе с огромной скидкой, всего за 999 рублей – и ты поймёшь, как Зойка меняет игру.

Он не ответил. В кармане завибрировал телефон – сообщение от Веры: «Петрович, можешь сейчас говорить?». Мариса встала, оставив на столе визитку с QR-кодом: «Сканируй для эксклюзива. Но помни: раз увидишь – не оторвёшься».

Когда она ушла, Петрович откинулся на стуле. Зойка вернулась не как код, а как люди. Мариса – первая трещина в стене. Игра началась заново, но теперь ставки выше: не просто психика одного человека, а целая сеть душ, где успех – маска для теней. Он знал: нужно найти Веру. И нырнуть глубже в слои подсознания. Потому что первое, чему учила «Линия», – тени не уходят, если их не встретить лицом к лицу.

За окном снег наконец засыпал Тверскую, и в его хлопьях Петровичу почудился силуэт – не Марисы, а Зойки, с улыбкой, которая обещала не рай, а бездну. Помните, как Снежная Королева в старом советском мультфильме однажды поманила Кая ласковым голосом?

Глава 6. Ролевые игры как способ

Пасхалка: «Тебе так нравится эта грязь. Но почему ты не говоришь?»

Сидя в уютной обстановке комфортной городской квартиры, Вера часто просила Петровича рассказать что-то страшное. Петрович с детства обладал отменным и пугающим даром. Он мог рассказывать истории – не обязательно сверхъестественные или замысловатые, – но от которых леденящий ужас пробирал даже самых отъявленных скептиков. Ему не нужно было гримасничать или говорить загробным шепотом. Непонятно почему, но его слова, произнесенные тихим вечером, достигали самых потаенных струн страха в душе каждого слушателя. А этих струн, как известно, хватает в любом человеке. Его рассказы наполняли окружающих жутким, глубоко личным ужасом, который обретал свой, многозначительный для каждого, смысл.

Еще в пионерлагере сверстники, замирая от страха, все равно упрашивали его: «Петрович, ну расскажи еще одну!». Они боялись этого дара, но тяга к запретному и жуткому была сильнее.

Никто не понимал, в чем секрет этой жути, которую он умел нагонять даже в школьные годы. Лишь в редкие минуты откровенности Петрович упоминал о том, что корни его дара тянутся из детства, из старой московской квартиры. А точнее – из Темного Угла.

Так он называл пространство за массивным шкафом в его комнате. Это было место, которое пугало не просто отсутствием света, а своей мистической, почти осязаемой тьмой. Он никогда не рассказывал о нем родителям. А может, и пробовал, но те, по обыкновению, отмахивались: «Не придумывай, старайся не думать о таком». Однако Петрович точно знал – в Темном Углу живет нечто страшное. Он чувствовал это кожей, каждым нервом. Что именно, он тогда не понимал, но беспросветный, первобытный ужас, исходивший оттуда, был реальнее любой игрушки.

Чтобы выжить в таких условиях, детская психика Петровича интуитивно приспособилась. Помучившись какое-то время, он не стал убегать или игнорировать страх. Вместо этого он нашел в себе способность вступать с ним в контакт. Он научился спускаться в те слои собственной психики, где обитал этот беспросветный ужас, и сосуществовать с ним.

Именно этот навык и стал основой его дара. В отличие от сверстников, он не боялся заглядывать в ту тьму, что прячется под тонким налетом повседневности. И когда он рассказывал свои истории, он не просто описывал монстров или призраков – он тонкой нитью своего повествования связывал слушателя с его собственными глубинными страхами, с теми самыми «нижними этажами» психики, где живут тени, не подвластные разуму и сознательному контролю. Невозможно сказать себе: «Не бойся!», когда страх поднимается из тех подвалов, к которым у тебя нет даже близко доступа. У Петровича, судя по всему, этот доступ был.

Теперь Петрович – бородатый мужчина, большую часть года живущий в уединении на Алтае. Но те, кому довелось услышать его истории у костра, помнят тот леденящий душу ужас, который рождался не из слов, а из какой-то незримой бездны, приоткрывавшейся на мгновение благодаря его странному и пугающему дару.

Страшная история

Зимний вечер в московской квартире Петровича обволакивал их, как старый плед – тяжелый, с запахом кофе и дыма от свечи, которую они зажгли, чтобы напомнить себе про новогоднее настроение, сопровождаемое таинственными событиями и уютными ожиданиями. За окном снег кружил лениво, будто воспоминания, не желающие улечься. Вера сидела на диване, поджав ноги, с кружкой чая в руках, ее глаза блестели в полумраке – смесь любопытства и той самой тревоги, что всегда витала между ними, как невидимый гость.

– Петрович, расскажи что-нибудь страшное, – прошептала она, отставляя кружку. – Как в детстве, у костра. Только без твоих алтайских медведей. Что-то… городское. Или лесное. Чтобы мурашки.

Он усмехнулся, но в глазах мелькнула тень – та, что он прятал на нижних этажах. Поднялся, подошел к выключателю и, не спрашивая, щелкнул. Комната погрузилась во тьму, лишь свеча и луна через шторы бросала серебряные блики на пол, как трещины в психике. Вера вздрогнула, но не запротестовала – наоборот, придвинулась ближе, ее плечо коснулось его руки.

– Свет… зачем? – спросила она тихо, но в голосе сквозил азарт, как перед спуском в подвал.

– Потому что страх любит темноту, Вера. В ней он честный. Без ламп – без масок. Слушай. Недаром некоторые тверские леса зовут «проклятыми». Там, в глухой чаще, где сосны шепчут, как сумасшедшие, прячется деревня-призрак. Забыли о ней даже карты – тропы заросли, как шрамы на коже. Местные, если спросишь, отмахнутся: «Не лезь, дурак». А если нажмешь – побледнеют. Говорят, рассказывать об этом – как звать тень в свой дом. Примета такая. Плохая.

Вера затаила дыхание, ее пальцы сжали край его свитера. Комната казалась меньше, стены – ближе, а за окном ветер завыл, будто подпевая.