Полная версия
В тени орлиного крыла
Девушка, не поднимая глаз, покачала головой, и ее русые волосы распались из нетугого хвоста прямо на мокрые щеки.
– Ты теперь – одна из нас, – она прикоснулась к подбородку Арины, чтобы та подняла лицо. – Ты – Орлова. Да, я понимаю, – тяжело выдохнула она, – тебе, как женщине, будет сложно.
Мария поднялась и повернулась спиной к Арине, чтобы не смущать ее откровенным диалогом.
– Поверь, от Стёпы никто не ждет наследников, и принуждать тебя тоже никто не будет. Все знают, что Герман будет продолжать дело папы. А Стёпе просто нужна заботливая спутница. Он уже взрослый парень, ему в новом году двадцать три года будет. Он начитан, он потрясающий интересный собеседник, а душа его настолько чиста! Пусть физически у него есть недостатки, и да, они сильно заметны. Но это даже не сравнить с тем, что с ним было раньше… Стёпка считает, что плохие люди живут только на страницах книг, а в жизни таких не существует. Эту легенду мы для него всей семьей поддерживаем, чтобы он, как факел, своим светом освещал путь нашей семьи. Нелегкий путь.
Арина плакала беззвучно, как она привыкла это делать с девства. Если ее всхлипы слышала мама, то немедленно доставала отцовский ремень с бляшкой, которая оставляла розовые следы на тощем теле.
– Тише, тише, милая, – Мария обняла Арину так, что голова девушки опустилась на её плечо.
– Ты, если что, спрашивай, не стесняйся. Отец суровый, но внутри у него бьётся доброе сердце. Просто… Оно сильно ранено.
– Чем? – спросила Арина.
– Ну многим. Сначала беда со Стёпой сильно его расстроила. Папа говорил, что у мамы были тяжелые роды, и потом – врачебная ошибка. Как итог – у Стёпы ДЦП. Папа с трудом принял эту ситуацию, ведь он так был рад, что второй сын родился. Сколько он вложил и продолжает вкладывать в лечение Стёпы. А ведь он когда-то вообще не мог на ноги встать. Сейчас он передвигается. Медленно и с помощником, но ходит. Его здоровье – это ежедневный труд всей семьи, персонала и самого Степана. Он очень старается, чтобы папа им гордился. Видишь, как бывает. Кому-то достаточно сделать пару шагов, чтобы обрадовать родителей, а кто-то всю жизнь доказывает, что он достойный человек, но на него не обращают никакого внимания.
– Это про меня, – Арина продолжала плакать, а ее слезы падали на махровый халат Марии и тут же впитывались.
– И про Геру, – тихо добавила Мария.
– Как это? – Арина резко поднялась и удивленно посмотрела на нее.
– А вот так. Сама всё поймешь со временем. Ему стоит больших усилий, чтобы папа был доволен. Чего не скажешь обо мне. Каждая моя дурацкая мазня вызывает у папы бешеный восторг. Кроме моей комнаты, он нигде не выражает таких эмоций, они всегда остаются только между нами. Но я знаю, как он умеет радоваться.
– Там твоя новая картина? – Арина показала на мольберт.
– Да. Папа еще не видел. Потому что там – его главная боль, после Стёпы.
Арина не смела задать вопрос, который напрашивался сам собой. Тогда Мария решила сама убрать отрез ткани и показать то, над чем она работала уже несколько месяцев, но никак не могла закончить. Ткань упала на пол, а перед Ариной возникло потрясающей красоты лицо молодой женщины лет тридцати. Тёмные глаза с золотистыми искорками, миндалевидные, яркие глаза. Они смеялись. Они были живыми. В них читалась сложная история достойной женщины, которая была верной спутницей своего мужа, его музой и поддержкой. Буйные, непокорные пряди волос обрамляли лицо и спадали на плечи тяжелыми кудрями. Она уже давно перестала бороться с беспорядком на голове и смирились с кудрявой структурой. Выразительные черты лица, острые скулы, на которых играл румянец. Прямой нос и тонкие брови. Её уверенная красота могла открыть любое сердце, покорить любую высоту одним взглядом. Что-то общее с Марией читалось в лице этой женщины, но волосы у неё были совершенно другие. Эта черта не давала Арине провести параллель между портретом и Марией.
– Это мама, – коротко сказала она.
– Какая красивая женщина…
– Я не помню ее лица. Срисовала с фотографии, которая лежит у папы в столе. Мне никак не хватает смелости сказать ему, что я брала эту фотографию, сняла с нее копию и оставила себе. Поэтому я не показываю ему портрет.
– Ты была маленькой, когда…?
– Да. Мне было полгода. Сразу после этого, папа собрал нас, и мы быстро переехали сюда. Это были тяжелые времена, девяностые, криминал. Отцу было опасно находиться в городе после случившегося.
Ее рассказ прервал стук в дверь.
– Набрось скорее тряпку, – показала она на картину, и Арина послушно выполнила поручение.
– Сеньорита, – на пороге стояла молоденькая служанка, – Вы не обедали. Не хотите чего-нибудь? Или может сок? До праздничного ужина еще несколько часов, вы наверняка голодные?
– Я бы выпила апельсиновый сок. Ариша, тебе чего хочется?
Арина, совершенно непривыкшая к обслуге, растерялась. Мария не стала ее смущать.
– Карла, принеси и Арине тоже сок. Сеньора с сегодняшнего дня остается жить в нашем доме. В комнате своего жениха. Ты там подготовь все, чтобы она могла удобно разместиться.
– Я всё сделаю, не волнуйтесь.
Мария подмигнула Арине, подошла к ней и снова взяла за руку.
– Я знаю, что свадьбы не будет. Вместе свадьбы – Рождественская ночь. Если папа разрешит, мы все вместе пойдем на пляж. Не знаю, захочет ли жена Геры. Она у нас девушка отрешенная.
– В смысле? – переспросила Арина.
– Понимаешь, мы иногда любим простые развлечения. Пойти на пляж, потанцевать самбу с толпой, поучаствовать в карнавале где-нибудь в бедном районе или посидеть в каком-нибудь баре, где собираются работяги и после тяжелого дня танцуют так, как будто в последний раз. Отец этого всего остерегается, но с охраной нас пускает. Мы его не обманываем, честно говорим, куда идём. И он приставляет к нам телохранителей.
– Но зачем тебе, такой девушке, ходить в бедные кварталы? – для Арины всё описанное было ближе, чем роскошь в доме Орловых.
– Мы неблагодарные мажоры, – засмеялась она. – Шучу. На самом деле, от чопорных людей и постоянных манер просто устаёшь. Я терпеть не могу, когда задирают нос, корчат из себя не пойми что. Вот в тех местах, где танцуют самбу, только особенные ее направления, самые дикие, там нет места манерам. Там все живые. Как будто через танец люди выбрасывают всё свое напряжение. Там нет стеснения. Там все как будто бы знакомы сто лет. Мне в такой атмосфере иногда хочется побыть. Потому что в основном я сижу здесь, в своей комнате, рисую. Днём учусь. А вечером редко выхожу. Опять же, каждый раз надо у папы просить разрешения.
– Так, а жена Германа… – Арине было интересно узнать подробнее про нее.
– Ах, Камилла? Она у нас классическая сеньора. Не сближается ни с кем. Дружит только с местными бразильянками. Всё пытается вообразить, что она тут родилась. Старается быть похожа на местных. Постоянно загорает, вставила импланты в… ягодицы. Так сейчас модно здесь среди местных. Не выходит из спортзала. Только если в ювелирный, чтобы купить себе новую побрякушку. Из интересов – только фотографии самой себя. На этом всё. Мы для нее слишком скучные.
– Почему?
– Потому что начитанные. В том числе и Гера, который ей позволяет так себя вести. Я никогда ему ничего не говорила про его жену, да он и сам все знает. Но раз ему с ней хорошо, – Мария пожала плечами и не стала продолжать.
– Сеньоры, ваш сок, – в дверь снова постучали.
– Проходи, Карла, оставь на столе стаканы. И подожди минутку, я для тебя кое-что купила на Рождество, – она принялась искать что-то в тех пакетах, которые они с Ариной еще не разобрали.
– Вот, держи, – протянула она служанке маленькую коробочку, в которой бережно были упакованы милые серьги в форме цветов.
– Не стоило, сеньорита Мари, – смутилась мулатка.
– Это от чистого сердца. С Рождеством тебя.
8
– Вставай! Уже девять вечера! – Катя тянула Кристину за ногу, чтобы ты сползла с койки и начала, наконец, собираться.
– У них еще не закончилась служба в католической церкви, куда торопиться? – Кристина отпиралась и чувствовала себя расплывшимся по тарелке желе, которое очень неплохо готовит Лаго.
– После службы как раз пляж будет забит народом, и мы не сможем нормально пройтись, сделать фото! Еще нужно встать на фоне плавающей ёлки!
– Да ее каждый год устанавливают, это здесь никакая не диковинка. Только для туристов развлечение, на ёлку посреди океана посмотреть, – возражала Кристина.
– Мы можем почувствовать себя туристками хоть раз? А не бедными студентками, которые только и думают о том, на чем завтра будут обедать.
– Конечно. Мы будем обедать в «Blanco» между сменами. Забыла? Мы завтра работаем. Надо успеть выспаться.
– Тьфу! Да ты можешь не напоминать мне неприятные вещи? Я вообще не собираюсь спать сегодня. Буду до утра танцевать самбу с горячими латиноамериканцами! – Катя крутила ягодицами прямо у лица сидевшей на кровати Кристины, а та отвесила по её округлостям громкий шлепок.
– А где же твой горячий испанец?
– Сегодня он примерный чикко. Будет отмечать с родителями. Меня не позвал, сволочь.
– Ну и не надо! Пойдем на улицу, ты меня заразила своим безумным намерением оторваться на всю катушку, – Кристина вскочила и быстро натянула алый сарафан на голое тело.
Традиционно бразильцы встречают Новый год в красной одежде, и сегодня две туристки сольются с местными в едином красном пожаре. Рождественская ночь в Рио полна магии и ощущения чуда. Тысячи людей текут рекой к океану, воздух гудит от нескончаемого барабанного ритма, пения, смеха, всеобщего счастья.
Они присоединились к толпе, что шла по Копакабане. Катя где-то успела добыть бутылку шампанского и два пластиковых стаканчика, которые заботливо упаковала в бумажный пакет.
– Да будет праздник! – кричала она, пока Кристина с хлопком открывала шипучий напиток.
Кристину накрыло новое, незнакомое чувство. Она ощущала себя частью чего-то большого, счастливого. В последние годы ей приходилось стараться, много учиться, помогать маме и добиваться вот хотя бы этой поездки. Пусть всё сложилось не так, как она мечтала. Но ведь еще одним ее желанием с самого детства было пройтись по береговой линии океана, вдыхать влажный солёный воздух под бразильские ритмы, потягивать кокосовую воду из трубочки. А уж встречать Рождество в Рио она даже и не мечтала! Но все это прямо сейчас и происходило. Когда чего-то долго ждешь, а потом это происходит, мы не всегда сразу можем это оценить. Осознание приходит позже.
Вся толпа устремила свой взгляд на огромный экран, где отсчитывались секунды до полуночи. И вдруг небо над Рио взорвалось первыми залпами фейерверков, заглушив все шумы и голоса. Она задрала голову и смотрела на ослепительные разноцветные вспышки, чувствуя, как слёзы восторга и счастья катятся по ее щекам.
– С Рождеством, Катюша, – она крепко обняла подругу, как единственного близкого человека в радиусе нескольких тысяч километров.
Цветной дождь в небе длился минут пятнадцать, а затем снова народ вернулся к своим важным делам этого вечера: танцевать без остановки и безудержно веселиться. Катя и Кристина присоединялись то к одной компании, то к другой. Здесь так. Никто не посмотрит на тебя косо, никто не станет просить не приближаться. Главное – крепко держать сумочку, потому что уличные воришки самым активным образом «работают» именно в праздники, когда бдительность – это единственное, что спит в праздничную ночь.
Пока Катя выплясывала с очередным бразильцем самбу, Кристина снимала ее на телефон. Неожиданно к ней подбежал босой мальчишка лет десяти. Он не был попрошайкой, не держал в руках воду для продажи или кокос. В его руках была изящная коробка, обернутая в серебристую бумагу. Ленты на ней были красными, в цвет праздника.
– Сеньорита, isto é para você. Presente12, – мальчик стеснительно протягивал коробочку и пытался перекричать толпу.
– Obrigado, garoto. Eu não preciso13, – Кристина наклонила к нему голову и ласково потрепала по волосам.
– É seu. Tenho que passar14, – настаивал он.
– De quem?15– Кристина продолжала думать, что это какая-то ошибка.
– Daquele homem de terno. Ele já se foi16, – он показал пальцем на проспект, по которому неслись автомобили.
Кристина остолбенела. А мальчик настойчиво сунул коробку ей прямо в руки и хотел было сбежать, но Кристина остановила его. Она успела вытащить из своего рюкзака конфеты с логотипом «Blanco» и вручить их посыльному.
– Obrigada. Aquele homem me deu os mesmos17, – крикнул он и растворился в толпе прежде, чем она успела что-то у него спросить.
Она с замиранием сердца быстро развязала ленту. Под бумагой прятался красный футляр, а внутри на бархатном ложе лежала тонкий браслет с подвеской в виде буквы К, украшенной прозрачными камнями. Неброский, не кричащий. А утонченный и изысканный. Камни в обрамлении холодного белого золота, похожие на капли утренней росы или на звезды, что сияли в Рождественском небе Рио-де-Жанейро. Ни записки, ни открытки не было.
– Ого! – выкрикнула Катя из-за спины подруги, – Это что такое?
– Кто-то передал, – ответила Кристина, – наверняка ошиблись.
Она хотела было спрятать коробку с подарком, но Катя остановила её.
– Подожди – подожди. Этот браслет и подвеска стоят целое состояние! Ты вообще знаешь этот бренд?
– Знаю. Говорю же, кто-то ошибся, – она отмахнулась.
Такое послание не радовало Кристину, а наоборот – встревожило её. Кому еще нужно передавать ей подарок, если она никого здесь не знает? Кроме…
– Тайный поклонник? Что ты скрываешь, девочка? – Катя была уже изрядно выпившая, но голова её еще соображала.
– Да говорю же, это не мне, – Кристина захлопнула коробочку и спешно сунула ее в рюкзак.
– Даже если и так, ты его не прячь, вдруг утащат, здесь с этим не шутят. Надевай, так хотя бы он будет на виду.
Ей не очень хотелось примерять это «молчаливое послание» на своей руке, но Катя, к ее сожалению, была права. Еще больше не хотелось бы, чтоб кто-то украл эту драгоценность. В конце концов, дорогой браслет всегда можно продать и уехать. Так далеко, где тебя не найдет «чёрная машина» и босоногий мальчик с очередным непрошенным подарком.
Прочный замочек из белого золота нежно щелкнул на запястье Кристины, а первая буква её имени элегантно повисла, на тыльной стороне ладони, немного не доставая до пальцев.
– Смотрится так… – не могла подобрать слов Катя, – так…
– Так странно, да? Мой дешевый сарафан, тряпочный рюкзак из китайского магазинчика и вот этот дорогущий браслет с подвеской, – Кристина пожала плечами.
– Мне не верится, что это ошибка. Местные твоё имя пишут с буквы С, а только по-нашему с той, которую тебе подарили, с буквы К. Все-таки кто-то захотел сделать тебе приятное, – Катя хлопнула её по плечу.
– Слишком много внимания к какой-то побрякушке. Пойдем дальше, вся ночь впереди! – сделав вид, что веселье продолжается, Кристина шагнула вперед вдоль играющих волн по песчаному пляжу.
Но теперь все ее мысли занимал тот, кто отправил подарок. Она знала. Но предпочитала делать вид, что не знает.
9
В гостиной особняка Орловых царила суета, которую создавала только прислуга. Гигантская, идеально симметрична ель стала центром праздничного убранства. Она была украшена стеклянными шарами, советскими ёлочными игрушками, которые в свое время привёз сюда Марк. Среди них были и ракеты, и шишки, и заснеженные домики, а серебряные нити отражались в полированном до зеркального блеска полу. Но запаха мандаринов или имбирного печенья из кухни не было слышно. Пахло оттуда запечённой фаршированной индейкой и различными местными специями. Лаго знал, что сеньору необходимо отправить его любимый «Оливье» заблаговременно, поэтому он – единственный, кто вышел сегодня на работу и проторчал на кухне аж до восьми вечера, успев на праздничную церковную службу. Конечно, он знал, что шеф его щедро отблагодарит.
За столом, способным уместить двадцать человек, сидело шестеро. Во главе, естественно, сам Орлов. Его взгляд оценивающе скользил по блюдам, бутылкам и бокалам: они должны были быть натертыми до блеска.
Справа от него сидел Герман. Напряженный, как струна. Он то и дело поглядывал то на телефон, то на часы. Отец знал, что, когда Гера ведет себя так, значит, скоро от него стоит ждать не лучших новостей. Рядом с ним, как всегда Камилла. Безупречна что внешне, что своими манерами. Своей отточенной элегантностью она всегда располагала свёкра. Дочь его хорошего знакомого стала отличной партией для сына, а брак – выгодным альянсом, скрепленным на бумаге, а не только какими-то мимолетными чувствами.
Степан передвигался медленно, опираясь на трость. Сзади, как и всегда, для подстраховки шел помощник. Но в этот раз младший сын Орлова улыбался, глаза его были наполнены каким-то детским весельем и особым стремлением дойти до стола максимально прямо и самостоятельно. Ведь сегодня его сопровождал не только медбрат, а самая настоящая невеста. Арина еще смущалась, но выглядела уже приличнее, чем в день помолвки. Теперь она была достойно одета, с красиво выстриженными волосами, ровно уложенными, конечно, с помощью Марии. Но пока еще девушка сильно выбивалась из общей картины дома.
Стёпа был другим, по сравнению с Германом. Слишком уязвимым, слишком лакомым кусочком для какой-нибудь проходимки. Орлову не нужна была охотница за деньгами сына среди тех, кого он знал. Он бы мог выбрать для Стёпы любую из дочерей своих знакомых. Но его останавливала их чрезмерная манера транжирить деньги и лгать. А простая девушка из русской общины переселенцев, по крайней мере, будет всю жизнь чувствовать свою ущербность, а заодно и страх перед семьей. Она всегда будет помнить, откуда появилась здесь, а значит – ею легко будет управлять. Управлять и властвовать – основная деятельно главы клана Орловых.
Мария спустилась самой последний, за что извинилась перед всеми.
– Как обычно не могла выбрать наряд? Ты в любом образе прекрасна, – как и положено в высшем обществе, Камилла сделала комплимент сестре мужа.
– И ты, дорогая, роскошна, как обычно.
Этот обмен любезностями всегда раздражал Орлова. В его голове на секунду проскочила мысль: платье Камиллы стоило как годовая зарплата Кристины, но оно бы пошло ей больше.
– Все уже в сборе, – поднял он бокал, в котором переливалось янтарным светом шампанское. – За семью!
– За семью, – хором, но без особой радости, отозвались остальные.
Бокалы коснулись друг друга, ознаменовав начало праздничного, но тихого ужина. Прислуга двигалась вокруг стола, словно тени. Блюда сменяли друг друга: устрицы, салат с трюфелями, та самая индейка, запах которой заполнил весь огромный дом. Все было выверено, но скучно. Без песен, смеха, споров. Будто этот ужин за столько лет стал просто ритуалом.
Орлова практически не ел, но несколько раз обращался к детям, чтобы они пробовали всё, что для них приготовлено. Мысли его были далеко. С той, которая вот-вот должна была получить анонимный подарок. Догадается ли она? Он почувствовал, что трепещет и стесняется, будто тот мальчишка, вручивший коробку Кристине. А как бы она чувствовала себя за этим столом? Как бы ее глаза широко раскрылись от блеска и богатства дома? А может, наоборот, она, как Арина, сжалась бы от страха? Он купил бы ей другой дом, если бы этот был не по душе. А еще лучше – квартиру с видом на её любимую Копакабану. Ведь там она гуляет каждый день после работы, а в выходные заказывает коктейль с соком гуавы в одном уличном баре, где он стоит не так дорого, как в других. Он уже знал все детали её жизни. Может, и тот бар тоже стоит выкупить?
– Сеньор, Вам звонит Господин сенатор, хочет поздравить с Рождеством, – служанка протянула телефон Орлову.
– Орналдо, рад слышать тебя, друг, – начал он на португальском.
– Обычно такие сеньоры, как сказать… Которые занимают серьезные должности, приезжают к отцу лично, чтобы поздравить. Но сенатор сейчас приболел, поэтому решил позвонить папе непосредственно в Рождественскую ночь. Наверное, хочет извиниться за то, что не пришел, – объясняла Мария Арине.
Когда Орлов закончил разговор, Герман всё-таки набрался смелости и выдавил из себя.
– Хорошо, что сенатор позвонил, папа. Я как раз хотел, чтобы он нам помог решить один вопрос… – нервно сглотнул Гера.
– Все вопросы мы будем обсуждать в кабинете. Не за праздничным столом.
Он поднялся со своего места, и это означало, что для Орлова ужин окончен. Десерт он не будет пробовать и передаст эту миссию оставшимся за столом членам семьи. Герман тут же сорвался со стула и последовал за отцом.
– Есть небольшая проблема, – начал он, как только дверь в кабинет за ними закрылась.
– Я это поняла по тому, как ты грыз индюшиную ногу. Твоя манера так себя вести не меняется уже много лет, когда ты нервничаешь, – отец не менял строгого выражения лица и говорил одними лишь губами, без эмоций.
Герман занервничал еще больше, ведь перед отцом он всегда чувствовал себя «открытой книгой». От его глаз и вездесущих «ушей» невозможно было ничего скрыть. Возможно, отец уже знал, что произошло.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Бразильский традиционный десерт
2
Шеф (порт.)
3
Фудраннер – помощник официанта
4
Традиционный соус для салата «Оливье»
5
Простите, сеньор Орлов (порт.)
6
Врушка (порт.)
7
Sombra – тень (порт.)
8
Мокека – рыбный суп
9
О, нет, моя дорогая (порт.)
10
Страсть (порт.)
11
Дед Мороз (порт.)
12
Это Вам, подарок (порт.)
13
Спасибо, малыш. Мне ничего не нужно (порт.)
14
Это Ваше, я должен передать (порт.)
15
От кого? (порт.)
16
От того мужчины в костюме. Он уже уехал (порт.)
17
Спасибо. Тот мужчина дал мне такие же (порт.)
