Молнии во мгле!

Виктор Балдоржиев

Молнии во мгле!

Светлой памяти моей сестры Балдоржиевой Дашинимы (Галины Борисовны. 1958-2024) посвящаю эту книгу…

Всё доступно человеку земному, но жив он только в Поэзии…

Фридрих Гёльдерлин

© Виктор Балдоржиев

"Ты мог писать бы…"

Ты мог писать бы и на польском,

И на английском мог слагать.

Попробуй, скажем, на монгольском,

Или на русском написать?

Ведь в этом нет большой науки,

Но – божья тайна на устах,

Когда одни и те же звуки

Звучат на разных языках.

И будь знаком ты с языками

Народов разных и племён

Тебя с твоими письменами

Растопчет тот же Вавилон.

Но тайны звуков все едины,

Слагай, не важно на каком.

И как Цветаева Марина

Не обольщайся языком:

«Родным его призывом млечным».

В разноязыкой суете,

Под этим небом бесконечным,

Душа слагает в немоте…

Полёт

Воспарив от Большого Хингана,

Где тайга серебрится в снегу,

Вижу древнее темя кургана,

Слышу звучное слово Мэнгу,

Что звенит и звучит над Аргунью,

И не гаснет на сильном ветру,

И зовёт, призывает колдунью

В Цасучейском сожжённом бору.

Открываю от края до края

Я забытые наши миры,

Степь шумит под мной золотая,

От горы и опять до горы…

Будто звали меня, ожидали

Величавые сосны Осы,

Балаганско-нукутские дали

Где жемчужные капли росы,

И дымок эвенкийского чума,

Тайлаганы, ночные костры,

Кутулик и Аларская дума,

Берега золотой Ангары…

Лебединая песнь над Унгою,

Где восходит Гэсэр на Хашхай,

Миражи над лесами, водою –

Обуса и гора Удагтай.

Слышу ёхор в Кахе и Онгое,

Где черёмуха буйно цветёт.

Город гуннов – монгольская Троя,

Там сяньбийка протяжно поёт.

Вижу тюркские письма Орхона,

Котловину Цайдама в цветах.

Курыкан на утёсах Ольхона,

Кукунорских тангутов в степях.

И парю, я свой мир открывая,

От гобийских песков до Аги,

От маньчжурских степей до Алтая,

От пустынь до байкальской тайги.

Будто всех возвращаю из плена.

Всё я помнил тоскою томим:

И луну на волнах Керулена,

И звезду над Ононом моим…

26 августа 2023 года

Внукам и внучке

Речка Борзя, ах ты кроха,

Затерялася в степи.

Хорошо там или плохо,

А милее не найти!

Город маленький, любимый,

Наша радость и печаль.

Борзя, Борзя – край родимый,

Голубеющая даль…

Степь и небо! А за сопкой,

Каждой сопкой чудеса.

Я иду знакомой тропкой –

Всюду радость и краса!

Напомни детство

Напомни детство. Шестилетний

Качаюсь в стареньком седле.

И день прозрачный, яркий, летний,

И тень от тучи на земле…

И даль синеет за холмами,

И степь безбрежна, далека,

И пахнет травами, цветами,

И Борзя – светлая река

Бежит, струясь, из Кукульбея,

Теряясь в травах и кустах,

Рябит спокойно, золотея,

И небо в белых облаках…

Вдали гряда Адун-Челона,

И мир огромный предо мной,

И небо синее бездонно,

И степь, цветущая, волной.

Баян-дун

Панорама долины, где всадники,

Табуны разномастных коней,

Ожерельями горы на заднике,

Синь озёр, разноцветье степей.

Мир прекрасен игрой, светотенями,

И в горах, где заказник «Угтам»,

Повстречаешь косулю с оленями,

Выезжая на тракт Орос зам…

Полюбуйся осенними дрофами,

Что взлетев тяжело над травой,

Рыжей рифмой и белыми строфами

Пролетают над тёмной рекой.

Как таинственны их оперения,

Будто здесь из минувших веков

Оживают, как чудо, творения

Из травы, из воды, облаков…

Сны в Монголии

Позовёт меня вновь Улан-Батор,

С Южной Гоби повеют ветра,

Там вращается плавно локатор,

Там из лавы застывшей гора…

Стойки ЗАСа работают ровно,

Пеленгуют ребята эфир,

Полпланеты – враги поголовно,

А Россия за дружбу и мир…

И напевны пески Ханхонгора,

Полумесяц – кровавый клинок,

На экране горит монитора –

Алашань или древний Восток.

Открывают туманы барханы,

И опять не могу я уснуть:

Всё идут и идут караваны,

Не кончается шёлковый путь.

Вижу, скачут тумэты и хори,

Слышу топот тяжёлых копыт,

А пейзаж – марсианское море,

Золотея под солнцем, горит…

Снятся белые дали Ордоса,

И плывёт в миражах Алашань,

Там идёт грациозна, раскоса,

Моя женщина – смуглая лань.

Проявляется в знойном эфире,

Вся история древней земли…

Почему же враги нам полмира,

Что мы ищем от дома вдали?

Не сместился с годами экватор,

С Южной Гоби всё те же ветра,

И зовёт, и зовёт Улан-Батор,

Не давая уснуть до утра…

Хамбын-овоо

Под землёю беседуют ламы,

Хувараки подносят им чай.

Было дело, стреляли ночами,

Расстреляли и их невзначай.

И теперь без вины виноваты,

До рассвета ведут разговор

Хубилганы, гэгэны, араты,

Про доносы, статьи, приговор…

Черепа аккуратно пробиты,

Но в глазницах живой интерес.

Хоть сейчас зажигайте софиты,

Начинайте хуралы, конгресс.

Много всякого, разного люда

Собирается там по ночам.

Как всегда, улыбается Будда,

Как всегда, много бедных и лам.

Крепко спят наверху конвоиры,

В окнах свет, заседают вожди.

Делят мир, поделили полмира,

У Монголии – всё впереди…

Маркс и Энгельс, Ульянов, экватор.

Через ад, через пропасть в огне

Перепрыгнуть не смог Сухэ-Батор,

На своём деревянном коне.

Эта пропасть – расстрельные ямы,

А за ними – ревком и айком,

Хувараки, араты и ламы…

Положили всех навзничь, ничком.

Вспыхнет месяц с небес карнавально,

Ров расстрельный в ночи осветив.

Камышовая флейта печально

Начинает протяжный мотив…

И тогда поднимаются ламы,

Оставляют беседы и спор.

И глазницами, может глазами,

Смотрят долго и прямо, в упор…

Смотрят долго и прямо, в упор…

Смотрят долго и прямо, в упор…

Смотрят долго и прямо. В упор…

Движение

Из далёких пространств возвращаясь,

В ненадёжное лоно своё,

Ты по жизни скитаясь и каясь,

Всё равно не познаешь её,

Унесёшься обратно в пространства,

Но вернёшься опять и опять.

Человек – это не постоянство.

Как ему разгадать и понять

Свои чувства, волненья, тревоги,

Что готовы всегда обмануть?

Сама жизнь – перепутья, дороги,

Человек – перепутанный путь,

Что колеблясь от края до края,

Никогда не узнает границ,

Мир молчит и гудит не смолкая

В озаренье частиц и зарниц

Разноцветных видений, ироний,

Разночтений контента и книг.

Там с гармонией рядом полоний,

Бесконечны все смыслы и миг.

Может быть, ты отросточек стебля,

Ничего не готовый понять?

Мир шумит твои мысли колебля.

И зачем нам его понимать?

Уносимый ветрами, дождями,

Улетаешь опять и опять,

Кувыркаешься, машешь руками,

И пытаешься что-то сказать,

Утвердиться в какой-то идее,

Положенье упрочить своё.

Жизнь то злее, то снова нежнее.

Разве ты понимаешь её?

"Мне говорят: "Зайди в дацан…"

Мне говорят: «Зайди в дацан Гандан».

И видится мне флейта из кости

Красавицы, каких уж не найти.

«Служил в СА? Взойди же на Зайсан!»

Какой Зайсан, когда такой туман

Историю Монголии накрыл,

Завис над Улан-Батором, поплыл,

Как будто бы затихший ураган,

Как буря, что над Азией прошла,

Вернулась демократией, углём,

Накрыла город смогом и ворьём,

Начать по новой всё же не смогла…