Держать удар

‒ Простите, Шолохов, конечно, ‒ неискренне извинясь, поправился чиновник. ‒ Там наши артисты живут, будут концерты давать.

Ну, понятно, откуда Светлов ‒ комедию «Бриллиантовая рука» все смотрели. Народ в зале заулыбался, а оконфузившийся докладчик таким же нудным голосом продолжил чтение:

‒ Олимпийский парк занимает площадь около полутора миллионов квадратных метров. Сюда входят многочисленные спортивные сооружения, Олимпийский музей, Сеульский Олимпийский музей искусств, один из крупнейших в мире садов скульптур, а также крепость Мончхонтхосон и искусственное озеро Мончхонтхэкжа эпохи раннего Пэкче. Три крытых Дворца спорта рассчитаны, соответственно, на 15, 7 и 3,4 тысячи зрителей. Теннисный стадион вмещает 10 тысяч зрителей. Также на территории парка находятся олимпийский велодром и плавательный бассейн. Площадь 17-этажного Олимпийского центра составляет более 17,3 тысяч квадратных метров…

‒ Скажем спасибо за отлично подготовленную информацию и продолжим наше собрание разбором первых соперников, ‒ попытался взять собрание в свои руки Копцев.

‒ Это ещё не всё! ‒ невозмутимо проскрипел функционер. ‒ Выход в город только в сопровождении специально обученных людей из делегации! Вы всё равно языка не знаете!

‒ Костя знает, он же кореец, ‒ невинным голосом подколол я.

‒ Вот Цзю лучше вообще из номера не выходить, у него предки из Китая, ‒ на всякий случай потребовал чинуша.

Цзю обиженно засопел.

Еле выпроводив докладчика, наконец, приступили к разбору будущих соперников. Начинает 17-го Артемьев. Реально повезло Витьке ‒ ему достался не самый сильный соперник крохотной островной страны. Потом, 18-го, вступает в бой наш «мухач» Скрябин, дальше, 19-го, ‒ Цзю И Яновский, и уже 20-го сентября ‒ я. Всё! В одной тридцать второй больше никому из наших выступать не надо. Остальные парни стартуют с одной шестнадцатой. Несправедливо, но что делать?

‒ Ну, и главное. По призам. Федерация решила за победу давать шесть тысяч долларов и двенадцать тысяч рублей. И купон на машину. Кстати, к нам обратилась корейская фирма «Дэо», ‒ тренер зачитал название, посмотрев в бумаги на столе. ‒ У них можно будет приобрести со скидкой видеотехнику любую. Они сами в Союз и доставят.

‒ А какую машину можно? ‒ заинтересовался Яновский.

‒ Хоть «Волгу»! Если денег не жалко. Цены на машины мне дали тоже.

‒ Шестерка сколько стоит? ‒ спросил кто-то из зала.

‒ Шесть тысяч, ‒ опять сверился с бумажкой Копцев.

‒ В общем, шестёрка ‒ шесть, семёрка ‒ семь… Так, у меня к вам, ребята, ещё один разговор, ‒ прервал Копцева доктор.

Он, всё ещё пугая окружающих побитой мордой, каждому выдал по коробочке, в которой стояли баночки с таблетками. Их следовало принимать по расписанию, указанному там же, на банке. Написано только время приема, а что дают жрать ‒ неясно. Я, прикинув, что вроде не было у нас в эту Олимпиаду допинговых скандалов, бучу затевать не стал и, взяв баночку со своим именем, тут же проглотил таблетки, а, может, и витаминки.

‒ Коробку и банки потом надо вернуть, ‒ строго добавил кто-то из тренеров.

‒ Скажите, а на открытии мы будем? ‒ спросил, по-моему, Тарамов.

‒ Обязательно, но не все. Артемьеву придётся пропустить, ведь у него бой, ‒ ответил старший тренер.

Это и понятно, как советская делегация на открытии будет без боксеров! Хотя знаменосец у нас ‒ борец Карелин. Ну и белые костюмы с гербом СССР зря нам подогнали, что ли?

‒ Ладно, все свободны, а ты, Штыба, задержись, ‒ отпустили всех, кроме меня.

‒ Чёго сразу Штыба? ‒ принялся вспоминать свои косяки я.

Оказалось, ещё одно интервью надо дать, причем очень известному в будущем спортивному журналисту Льву Россошику. Тот сильно пытать не стал, лишь поинтересовался моим мнением относительно прогнозов предстоящих результатов советских спортсменов.

‒ Футболисты станут чемпионами, и баскетболисты, ‒ уверенно пророчествую я.

‒ Сразу видно, вы в командных видах спорта не сильно разбираетесь, ‒ улыбается журналист. ‒ В баскетболе фавориты Югославы и США, а про футбол и говорить нечего!

‒ Жаль, нельзя поставить на результат! ‒ прозрачно намекнул я, уставившись на Льва.

А что, чем черт не шутит? Может, предложит сделать ставку. У него свободный выход в город, не как у нас. Россошик ‒ в будущем известный журналист и ни в чем постыдном вроде не замечен, так что я подставы не боялся. Но, видно, боялся Лев ‒ он игнорировал мой намёк, хотя и понял, о чем идет речь. Да и шут с ним!

‒ Ещё наш знаменосец Карелин станет олимпийским чемпионом, ‒ крикнул я уже в спину журналисту.

‒ Ещё Земля круглая, ‒ пошутил тот, не оборачиваясь.

Ну да, чего это я? Карелин, хоть и почти мой ровесник, но не в пример именитее. Выиграл в этом году чемпионат Европы, например.

Церемония открытия на следующий день была намечена на десять тридцать местного времени, а проход советской делегации ожидался только через час после открытия. Но подняли нас ни свет ни заря. Витька уехал готовиться к поединку, а мы на местном корейском автобусе на стадион на церемонию открытия.

А белоснежный костюм, оказывается, мне к лицу, впрочем, как и остальным. У знаменосца Карелина костюм серого цвета. Единственной заметной деталью форменной одежды мужской части нашей делегации был ярко-красный галстук. Не пионерский, конечно. На женщинах белые блузки и юбки до колен, сверху накинут красный жакет. На головах красуются милые шляпки с красными, в тон жакету, лентами.

Сальвадор, Сенегал, Сент- Винсент и Гренадины, и потом мы.

Ожидая выхода, сидим внизу, около самого поля, и наблюдаем за церемонией, хотя отсюда её плохо видно. Вот на поле выбежал народ в национальных одеждах и начался сложный хореографический этюд из пары тысяч человек. Вот в воздух выпустили шарики. Участники на поле постоянно менялись, менялась и музыка, но была она, как по мне, нудновата. Мои вкусы попадание в тело одноклассника не изменило ‒ рок, энергичная музыка, ну, и матершинщина разная. Застучали барабаны, по полю покатились, кружась при этом, сотни, если не тысячи, человек. Чего изображают ‒ непонятно? Лучше это действо по телевизору смотреть, там хоть диктор поясняет, что происходит. Наконец, начало подошло к концу (простите за каламбур), и вместо иероглифов из людей из подтрибунных помещений выходит целый полк корейских красоток с флагами в белых гольфиках, белых шапках и белых платьях заметно выше колен.

«А ничего, ноги ровные», ‒ отметил ценитель женской красоты в моём лице.

Первыми идут греки, в дань основателям олимпийского движения, наверное. Полсотни молодых лиц, все с улыбками. Мы так открыто пока улыбаться не умеем, да и не научимся, наверное. Поперли! Гана, Экваториальная Гвинея, Нигерия, причем, там и мужики, и бабы в длинных национальных платьях одного фасона! Потом Нидерланды с красными зонтиками. И нас отправили строиться.

‒ Непал какой-то, ‒ бурчит недовольно Костя, которого зрелище увлекло, и он бы лучше остался смотреть его и дальше.

‒ Знаешь, кто имеет гражданство Непала? Тот, кто зачат непалкой и непальцем, ‒ шучу я.

Дружный смех подсказал, что меня все услышали.

‒ Блин, Штыба, ты как что отмочишь, ‒ смеётся мой знакомый хакас ‒ Серёга Карамчаков.

У нас с ним номера, кстати, по соседству.

Сам проход для меня прошёл без волнения. Я старался улыбаться во все свои тридцать два зуба! А пусть видят, что и советские люди могут быть открытыми. Неудобно было то, что я шёл сразу за женской частью нашей делегации и вынужден был смотреть на упругую попку изменщицы Валентины. Не то чтобы зрелище мне не нравилось, но ведь нас снимают. Так что, улыбаемся и машем, Толя! Да, нам велели махать правой рукой. Машу.

После прохода, очевидно, получив информацию из Дворца спорта, всех известили о том, что Артемьев свой бой выиграл. По очкам. Пять судей было за него. Мы с Костяном, обсуждая это, даже пропустили официальные речи по случаю открытия Олимпиады. Поднялся флаг, зажегся олимпийский огонь, вспорхнули голуби с чаши. Из дальнейшего мне понравилось только выступление каратистов, которые принимали воинственные позы и издавали страшные крики. Ничё, завтра я своему сопернику покажу, где раки зимуют! Он как раз боксёр из Японии, ну и каратист, как мне сказали.

‒ Хау-ха! ‒ повторяет после церемонии увиденные движения каратека Цзю.

Видно, затронуты какие-то его корейские струны в душе. Была бы рядом деревяшка какая, уверен, мой друг попытался бы сломать её, как сотни артистов на стадионе делали это ногами, руками и бестолковыми головами. Вот не верю я, что не отразятся такие тренировки на содержимом котелка.

Долго ждём автобус обратно в гостиницу. Отпросился отлить в туалет. Сделав свои дела и моя руки, вдруг в зеркале замечаю своего старого знакомого. Ян Севелин!

‒ Всё ждал, когда ты в туалет захочешь, ‒ улыбнулся он, приветствуя меня.

‒ Э… руки не подаю, мокрая, ‒ несколько растерялся я.

Глава 9

Глава 9

‒ Видел тебя на параде. Ух, и злобная же у тебя была улыбка. Кровожадная, будто ты готов убить всех вокруг. Если какой корреспондент поймал момент ‒ на первых страницах будешь, ‒ не похоже, что шутит бывший профсоюзный лидер шахтеров из хорошей английской семьи.

Кровожадная??? И чего он меня всё время в сортире караулит? В Дании так же было.

‒ Никого не хотел пугать, улыбался дружелюбно, ‒ парировал я.

‒ Сто тысяч долларов в том же банке, вот пароль и номер ячейки. Это за Турцию. Есть там золото, Толья-я-я! Отец сказал, отдать всё честно. А Ирландское месторождение ещё не начали разрабатывать по-серьёзному. Что ещё Толья?

‒ Остальные месторождения в СССР знаю. Ждите, когда Горбачёв откроет доступ, ‒ обламываю я предприимчивого англичанина, читая пароль.

Пароль «тейбл»? Это «стол» на языке Шекспира. Ну, нет у людей ни ума ни фантазии.

‒ Бронь всего на три года, ‒ предупреждает Ян.

‒ Это отличные новости, Ян! А ты как тут? Ради меня приехал, что ли? ‒ уточняю я, хотя и так ясно.

‒ Я и в Москве был, открывали совместное предприятие. Ваш Горби ещё в прошлом году добро дал. Я даже пытался позвонить тебе в твой партаппарат, но приятный женский голос сказал что ты в Ленинграде.

‒ Турнир был отборочный, международный, ‒ припомнил я. ‒ А секретарше скажу про ваш комплимент, ей понравится. А что за предприятие?

‒ Лесодобыча. В Москве подписано соглашение между предприятием лесной промышленности «Архангельсклеспром» и нашей дочкой. Будем производить детали готовых домов, годовая мощность производства ‒ под сто тысяч кубометров. От угля уходим, продали почти все шахты семейные. Только золото и только лес сейчас развиваем.

‒ Ничего себе! А откуда у вас лес на острове? ‒ удивился я.

‒ Почти все наши предприятия в Канаде. Основа домов ‒ бревна из сосны, канадского красного кедра и пихты Дугласа. Естественно, в дело идет только отборная древесина с прямым волокном и ровными стволами. Но и у вас леса много. Хороший сосновый лес, далеко, конечно, от транспортных путей, но двести долларов за куб досок ‒ это хорошая цена на рынке!

Я про себя прикидываю объем продаж. А неплохо выходит у них! И нет ведь, чтобы производство какое развивать, сразу ресурсы наши вывозят. Ушлая семейка у Яна. Блин, надо идти! Без меня не уедут, начнут искать.

‒ Сейчас говорить не могу, но если в отель наш вход свободный, приходи, мой номер ‒ триста пять, живу один. Обсудим всё, ‒ прощаюсь я.

‒ Штыба, долго же ты там носик пудрил, ‒ шутит Копцев.

Едем в отель, и сразу в столовую, на обед. Там уже сидит довольный Витька.

‒ Вынес и не заметил островитянина этого, ‒ хвастается тот.

‒ А что не нокаутом, ‒ подкалываю я.

‒ Понимаешь, не ставил перед собой такой задачи, да и хорошо удар соперник держит. Вы вот сами попробуйте нокаутом победить.

Костя хмыкает. Пока ехали в отель он всё забалтывал меня своим предстоящим боем, не то чтобы переживал, но тема его волновала.

После обеда меня вызвал к себе наш научный сотрудник сборной ‒ Ираклий. Кроме мощного тренерского состава в лице Копцева, Лаврова, Владимира Шина, был у нас ещё и непонятный мне научный сотрудник. Фамилию его я даже не пытался запомнить, из Грузии парень вроде. Встречаемся в нашем штабе, где обычно многолюдно, но сейчас мы вдвоем.

‒ Садись, Анатолий, ‒ благожелательно предложил грузин. ‒ Я Ираклий Викторович, но давай на «ты» и просто по имени.

В демократию играет? Да не похоже, молодой парень на самом деле, вполне может искренне стараться быть на одной волне с нами, спортсменами.

‒ Что-то не так? ‒ усаживаюсь поудобнее в кресло.

‒ Наоборот. Всё так, даже чересчур. В мою задачу входит программа восстановления работоспособности боксеров с учетом тренировочных нагрузок различной направленности. И вот с тобой странная штука. Да ты не нервничай, ничего страшного. Просто твои физические кондиции выходят за три раунда. Иной раз кажется, тебе и десяти раундов мало будет. Ты за минуту перерыва между ними отдыхаешь, как другие и за день не отдохнут.

‒ Так это хорошо? ‒ осторожно спросил я.

‒ Хорошо, но непонятно. Знать бы, что у тебя внутри происходит! ‒ азартно пожелал Ираклий.

‒ Вскрытие покажет, ‒ пошутил я и поспешно добавил: ‒ Но резать себя не дам!

‒ Ну ты и хохмач, ‒ смеясь, произнес Ираклий и без паузы спросил в лоб: – Ты что-то принимаешь?

‒ Только то, что доктор даёт.

Причины своей уникальной физической формы я и сам не знаю. Откуда мне знать какие процессы происходят в организме при замене сознания? Вроде способностей никаких не появилось, хотя, например, не помешала бы абсолютная память. Толик и был здоровым лосем, явно в папу, а тут ещё я такой нарисовался. Не бухаю, не курю, занимаюсь спортом. По своей программе качаю физуху. Благо, опыт есть из будущего.

‒ Чё он хотел? ‒ интересуется Цзю.

‒ Сказал, я слишком хорош физически, ‒ смысла врать не вижу. ‒ Он думает, что-то ем запретное.

Тренировка, разбор полётов по сегодняшнему бою Витьки, ужин и личное время. Можно походить по местным магазинчикам, но денег у всех не то чтобы мало, но народ экономит, чтобы купить ценный товар. Костян привез с собой на реализацию бинокль, водку и наручные часы. Витька ‒ икру, водку и тоже часы. Один я ничего с собой не взял, зато обменял валюту по максимуму. Нам разрешили обменять по триста рублей. Суточных же выдали пока на неделю, это ещё примерно тридцатка, если в доллары перевести. Не так уж и жирно, чтобы на мелочевку тратить. Ещё один минус ‒ нет телевизоров у нас в номерах. У соседей итальянцев есть, я слышал, как они орали, смотря футбольный матч.

Вечером пришёл Ян. Как и ожидалось, пройти в гостиницу было непросто даже для него, но он смог получить удостоверение – ID с пиктограммой боксера.

‒ Никуда, кроме бокса, меня не пустят, ‒ пояснил он. ‒ Эти узкоглазые совсем сдурели. Представляешь, два раза проверили, пока к тебе шёл! В первый раз ‒ сумку только, во второй даже карманы вывернули. Я как раз тебе принёс аванс за Ирландию.

В обалдении смотрю на кучу купюр.

‒ Сколько тут? ‒ киваю на пачку денег.

‒ Семьсот тысяч вон, это всего тысяча долларов! Да бери, отец сказал отдать. Золото есть в Ирландии, но там фабрику надо строить, а это небыстро. У меня к тебе разговор есть по совместному предприятию.

‒ Я с лесом не работал.

А что, трудности какие? ‒ прячу деньги в «надежное» место я ‒ под подушку.

‒ У нас пока нет, но вот японцы работают у вас в Иркутской области и набросали мне свои жалобы, ‒ Ян достал листок бумаги.

Слушая отчет совместного советско-японского предприятия, я понимаю, что японцы просто охренели. Никаких серьезных косяков с нашей стороны я не наблюдаю. Ну, время доставки груза ‒ вместо 8-10 дней 2-3 недели, ну, текучка… из 180 человек уволено два десятка и семеро сами ушли. И прочие мелочи. Взяток с них не дерут, бандиты им не угрожают, два года без налогов работать разрешили. Что ещё надо?

‒ Меня назначили куратором по СССР, мне, Толья, надо отличиться!

‒ Ну… телефоны скоро пойдут хорошо, ‒ говорю я имея в виду скорое развитие сотовой связи.

‒ Только не телефоны! Уже создано совместное предприятие с испанцами у вас в Перми. Фирма «Телур». Я разговаривал с директором СП, там куча трудностей, ведь предприятие при местном заводе, которому конкурент не особо нужен. Да и импортные детали в испанском телефоне стоят валюты, а программу перевода на местные детали ещё только запускают. Качество может упасть, и в Европе не продать будет такие аппараты, ‒ Ян неожиданно показал вполне приличное знание ситуации.

‒ Я про сотовую связь говорил, ‒ бормочу я, прикидывая, когда у нас начнёт развиваться этот сегмент рынка.

‒ У нас у самих с этим не всё в порядке.

‒ Я подумаю, ‒ обещаю, прощаясь с англичанином.

Почему я не сказал про свой будущий кооператив по производству окон? Мы с ребятами пришли к выводу, что СП для нас будет хуже. Ну и надо ехать в ФРГ кому-то. Не мне ясно, скорее всего, двоих отправим ‒ Аркашу и Павла Полоскина. Опять расходы, ведь за свои придётся ехать.

Следующий день принёс сборной победу Скрябина, а девятнадцатое сентября ‒ сразу две победы ‒ Янковский выиграл по очкам и Цзю нокаутировал за полторы минуты Леопольда. Настроение приподнятое в сборной, пока без потерь.

Мой бой двадцатого сентября был одним из первых. Соперник Йошиаки Такахаши никаких сложностей не доставил. Хоть и нокаут ему организовать не удалось, но все пять судей отдали победу мне. Следующий бой предстоит с соперником посерьезнее ‒ двухкратным чемпионом Африки, боксером из Замбии. Для него это уже вторая Олимпиада. Впрочем в США ему отличиться не удалось. Рост у чернокожего парня почти мой ‒ 182 сантиметра, но я его первый бой пропустил, и соперника ещё не видел. Наш с ним поединок назначен на 24-е, а 22-го идем болеть за Витьку Артемьева. Посещать бои нам разрешили, тренировки сегодня только две, рано утром и после обеда, но не интенсивные, часовые всего. Первые поединки мы с Костей посмотрели, а потом решили поддержать товарища и отправились в раздевалку. Подумаешь, один бой пропустим. Причем, не особо интересный ‒ дерется болгарин Александр Христов, чемпион Европы, между прочим, прошлого года, с Пён Джон Илем из Кореи. Чего там смотреть? Рефери ‒ Кит Уокер из Новой Зеландии.

‒ Давай на ринг, через пару минут бой, ‒ командует массажист.

Кроме него и доктора, никого в раздевалке нет, ну и мы ‒ персональные Витькины болельщики. Выходим к рингу. Мы с Костяном уже собираемся идти на трибуны, но что-то удерживает нас. Прислушиваемся, стоя у закрытой двери. Бой закончился, объявили победителя, и тут начался какой-то треш ‒ шум, гам, крики, ор. Да такие, что, казалось, стены рухнут. Мы пятеро ‒ Витька, Костя, я, доктор и массажист стоим, ничего не понимая. Открывается дверь, выбегает порядком побитый рефери, которого поддерживают под руки два коллеги-судьи, и следом за ним в коридор влетает орда (по-другому и не скажешь!) корейцев. Разъяренные азиаты набрасываются на судью, бьют его, в том числе и ногами! Каратеки, сраные! Потом лезут к Витьке, хотят сорвать с него перчатки. Врач и массажист, хоть они и не боксеры, сразу же отправляют того в раздевалку от греха подальше и закрывают дверь. А нам пришлось отмахиваться!

Ху! Мощный удар ногой едва не достиг моей физиономии! Удар ногой сильнее, чем удар рукой, но среагировать на него проще, ведь амплитуда больше и нога летит медленнее, чем кулак. Я отклонил туловище и, не церемонясь, врезал по челюсти соперника прямым джебом. Рядом Цзю поднырнул под удар и боковым правым снёс ещё одного корейца лет сорока. Наш массажист, здоровый кряжистый мужик, борцовским приёмом уронил самого крупного корейца, а доктор дядя Миша, поднаторев в ресторанных схватках Хабаровска, довольно успешно выдержал удар (опять ногой!) в живот. Но дядю Мишу таким пинком не сбить. Суки! Я много в жизни видел, но такого беспредела ‒ ни разу. Корейская сборная, а судя по костюмам это были они, фигачила судью ‒ белого мужика лет сорока, с таким воодушевлением, что я плюнул на осторожность, прекратил защищаться и перешёл в наступление, прикрываемый справа Костей. Мощный русский мат разнесся по коридору. Ну, не «кий-я-я-я» же мне орать?

Глава 10

Глава 10

Нападающие быстро закончились. Вернее, все они тут, часть в лежачем состоянии, часть опирается на стены, а самые умные, крича на своем языке, улизнули в зал и разбежались по коридору. Смотрю на побитого рефери и нифига не понимаю.

‒ Вам надо срочно покинуть Сеул, ‒ обращается один из коллег к новозеландцу.

‒ Да! Кто-нибудь отвезите меня в аэропорт!

‒ Штыба, Цзю! Проводите рефери и возвращайтесь потом в отель, ‒ командует пришедший в себя несгибаемый дядя Миша.

‒ Ребят, нам надо свалить отсюда, пока не началось, ‒ поддерживает массажист. ‒ От всего зала не отмахаемся.

‒ У меня документы и деньги в раздевалке, ‒ тыкает побитый мужик на соседнюю со входом в зал дверь. ‒ А ещё в гостинице вещи.

‒ В гостиницу не обязательно, ‒ решительно возражает один из спасителей-судей.

‒ Чё они говорят? ‒ нетерпеливо интересуется Цзю.

Общаемся мы на английском, и Костян наш разговор не понял, но понял, что надо бежать почему-то.

Новозеландцу забрать сумку с вещами и, очевидно, с документами хватило десяти секунд. И вот мы уже крысиными норами выходим на стоянку. И нам везет ‒ подъехало такси, и оно свободно.

‒ Аэропорт хау мач? – трясу пачкой вон, полученной от Севелина.

В дороге новозеландец рассказывает свою печальную историю товарищу, который поехал проводить побитого.

‒ Первым намеком на неприятности для новозеландского рефери Кита Уокера стал мужчина, бегавший по олимпийскому боксерскому залу Сеула, «заводя» толпу. Затем последовало освистывание за неоднократные предупреждения Уокера южнокорейскому боксеру за использование его головы в качестве тарана в поединке против болгарина Александра Христова. Последним признаком грядущих неприятностей стало то, что решение было вынесено не в пользу Пена, с которого сняли очки. Не выдержав, представитель сборной Кореи кинулся в драку, но наш новый знакомый, тоже боксёр в прошлом, сумел мощным ударом в челюсть послать того в глубокий нокаут. Тут-то всё и началось! На мужика накинулась буквально вся южнокорейская сборная по боксу!

‒ Чё он говорит? ‒ опять интересуется любопытный Цзю.

Пришлось пересказывать. Рефери выглядел плохо ‒ синяки на лице, вырванные клоки волос и прочее. Высадили мы мужиков перед аэропортом, решив не отпускать такси и вернуться на нём обратно. Проезжая знаменитую скульптуру, изображавшую… хм… ну, пусть будет дирижабль, хотя больше похоже на другое, я пытался прикинуть, стоит ли заехать в какой-нибудь магазинчик, раз уж на некоторое время мы остались без присмотра? И решил не рисковать.

В гостинице на входе сталкиваемся с тренером нашей делегации, ещё одним советским корейцем ‒ Владимиром Шином.

‒ Ну, как там Витька выступил? ‒ первый наш с Костяном вопрос.

‒ На вечер перенесли бой. Этот придурочный кореец, я про боксёра, хотя их там куча придурков, сидел больше часа на ринге и не уходил! Сорвал весь график соревнований. Сидячая забастовка, бля! ‒ выругался Шин.

‒ А вообще, как обстановка в зале? ‒ спросил его молодой и любопытный соплеменник.

‒ Армия и полиция утихомирили зал, ‒ серьёзно ответил Шин. ‒ Сколько живу, первый раз такой дурдом вижу! Перенесли, конечно, на соседний ринг бои, но этот сидел и сидел! Пока в зале свет не выключили! Ладно, парни, идите на обед, уже можно.

Вечером Артемьев, кстати, победил, причём досрочно за явным преимуществом. А перед сном смотрим в тренерской англоязычный новостной канал по телевизору, и я, как самый языкастый, перевожу дикторшу:

‒ Ким Чон Ха ‒ президент Олимпийского комитета Южной Кореи, подал сегодня в отставку, заявив, что сделал это, чтобы взять на себя ответственность за инцидент, в ходе которого южнокорейские тренеры напали на рефери.

‒ Пен ‒ наш чемпион в наилегчайшем весе, был отстранен на неопределенный срок Международной ассоциацией любительского бокса, а пять южнокорейских официальных лиц по боксу, включая главного тренера и его помощника, отстранены от участия в Олимпийских играх.

‒ Проанализировав инцидент, я решил уйти со своего поста, и Олимпийский комитет Кореи принял мою отставку, ‒ винится перед камерами Ким. ‒ Чон Ман Лип, вице-президент и генеральный секретарь комитета, заменит меня.

‒ МИД Южной Кореи принес официальные извинения Новой Зеландии.

‒ А Штыбу с Цзю наградят? ‒ спросил кто-то из парней, вызвав взрыв хохота, который громким эхом пронесся по коридору нашего уже уснувшего этажа.

Следующий день я провел в гостинице, даже не ездил на бои Казаряна и Цзю. Но они и без меня нокаутировали своих соперников. На следующий день намечен мой второй бой с забмийцем.

‒ Смотри, не просри ‒ угрюмо буркнул один из наших тренеров ‒ Лавров мне перед боем. ‒ Пока ни одного поражения у нашей сборной.