Эгофрения

Александр Щипцов

Эгофрения

Либо рай, либо ад, или ничего.

(Сомнения)

Смахнул с плеча помёт газетной утки.

(Жест доброй воли)

Пролог

В комнату впорхнула, словно дуновенье свежего ветра, Настя. – Сашка, ты даже не представляешь! Я тебя потеряла! Где я только не искала! Начала с торгового комплекса, облазила его вдоль и поперёк, наматывала петли, пока голова не пошла кругом. А ты, оказывается, безмятежно сидишь дома. – Она развела руками, изобразив немое отчаяние. – Да ещё и уткнувшись в книгу!

– Ася, – Алекс ответил улыбкой. – Всё могло обернуться куда плачевнее. – Он аккуратно загнул верхний уголок страницы, совершая привычный ритуал, закрыл и отложил книгу на прикроватный столик.

Девушка с грацией опустилась в глубокое кресло у электрокамина, от которого веяло уютным теплом. – И что же ты изучаешь? – полюбопытствовала она.

– Ничего познавательного, это тебе не учебник. Да и писатель, надо полагать, не претендует на роль ментора. Описываемые им события либо личные наблюдения, либо чистой воды выдумка. – Алекс пожал плечами. – Да какая разница?

– Я по существу спрашиваю, – уточнила Настя. Что-то же всё-таки происходит на этих страницах? Сашка! – Она ловко дотянулась и легонько ткнула его в бок. – Неужели там о любви, да во всех пикантных подробностях? Я как-то раз слышала о подобном трактате. – Она притворно смутилась, прикрыв глаза. – Признаюсь, пару страничек пролистала, но не осилила… Сестра чуть не застукала, – она с комичным ужасом зажмурилась.

Вскоре после того как главный герой начал ходить, – Алекс подыграл её настроению, – родители привезли его в деревню к бабушке. Прогостили всего неделю, а затем внезапно уехали, оставив сына на воспитание старушки.

– Оригинальностью не блещет, – фыркнула девушка, – подобных историй – пруд пруди.

– Так это же не сюжет, а просто стартовые условия, – терпеливо пояснил собеседник. – Представь, чтобы выйти на улицу после сладкого сна, нужно сначала подняться с кровати и дойти до двери. Хотя, безусловно, можно расписать процесс подробнее: – Он снова улыбнулся. – Нащупать в полумраке тапки, доползти до ванны, умыться прохладной водой и одеться, сверяясь с капризами погоды за окном.

– Ну, это уже другое дело, – снизошла она до похвалы, – но всё равно не зацепило. О чём же там дальше?

– Годами позже он перебрался в городскую квартиру, доставшуюся от родителей, и поступил в вуз. А когда бабушка отправилась в мир иной, продал деревенский домик, прихватив с собой на память только три вещи: потрёпанный фотоальбом, потемневшую от времени семейную икону и висевший рядом на гвозде серебряный медальон, размером чуть меньше колоды игральных карт.

– Медальон красивый? – в вопросе Насти тут же вспыхнул неподдельный интерес.

– Известно лишь, что на каждой из двух широких граней эмалью изображена ладонь – схематично, похожая на иллюстрацию из пособия по хиромантии.

– Знаешь! – воскликнула девушка, озаренная внезапной идеей. – Дальше будешь читать эту книгу только при мне и, само собой, вслух. – Выдержала театральную паузу и продолжила. – Вот сколько времени тебя знаю, а никак не могу привыкнуть.

– К чему именно? – поднял бровь Алекс.

– К нашему знакомству!

– Так мы знакомы всего неделю, без пары дней.

– Вот именно! Почему же ты присутствуешь во всех моих воспоминаниях? Даже в самых ранних из далёкого детства. Ничего подобного за собой раньше не замечала. Всё это очень и очень странно. – Она поднялась, подхватила книгу со стола и вернулась в кресло, устроившись поудобнее.

– Возможно, это защитная реакция твоего организма: всё плохое заместилось мной, иными словами, сплошным позитивом, – пошутил он.

– Странно, – Настя покрутила книгу в руках, изучая переплёт. – Ни названия, ни имени автора. – Она раскрыла её, пролистала до страницы с загнутым уголком, бережно его распрямила. – Сашка!

– Что случилось? – отозвался тот.

– Да тут текст от руки написан! И то только в самом начале, а дальше – пустые, но аккуратно пронумерованные листы. В какой библиотеке ты это раздобыл?

– Получил сегодня бандеролью. Упаковка лежит на вешалке, выбросить не успел.

Настя, не закрывая книгу, отложила её страницами вниз. Стремительной походкой она выскочила в коридор, а затем медленно, не отрывая завороженного взгляда от смятой бумаги, вылитый лунатик, вернулась в кресло. – Никаких данных об отправителе: ни фамилии, ни обратного адреса. Невероятно: шпагат пропах свежими луговыми цветами, а на сургуче – оттиск с изображением драконьего лика, – пробормотала она с таинственным видом.

– Я как-то не придал этому значения, – чистосердечно признался Алекс.

– Кстати, о внимании: когда же наши милые встречи наконец перерастут в бурный роман?

– Ася, – с лёгким укором воскликнул Алекс, – тебе ещё рано помышлять о романах! Хотя, конечно, помышлять ты можешь о чём угодно, но не более того!

– Ну, раз так, ты сам себе вредитель! Теперь будешь томиться в ожидании как минимум год, и даже не пытайся уговорить меня на сокращение срока! И ещё – попробуй только не дождаться, горько пожалеешь!

– Уговорила! Бери рукопись и иди ко мне на ручки. Так уж и быть, почитаю тебе перед тихим часом, – сдался он, и улыбка снова озарила его лицо.

– Так и быть, поберегу твои голосовые связки. – Она присела на диван, скинула тапки, по-кошачьи поджала ноги и, повернувшись, прислонилась спиной к плечу Алекса, протянув ему раскрытую книгу.

Глава 1

Уютный полумрак гостиной нарушался призрачным свечением электрокамина да приглушённым светом торшера, на абажуре которого куда-то в неизвестность брели усталые верблюды, словно символ далёких и недостижимых миров.

Алекс вздохнул и начал читать вслух.

Голос его звучал ровно и спокойно, но по мере погружения в текст в нём стали проскальзывать нотки нарастающего недоумения. История, которую он читал, виделась не просто странной. Она казалась невозможной, абсурдной. Речь велась от имени дракона Гоора, который описывал себя как «наблюдателя за срезом сознания». Его собственное место обитания представляло собой нечто вроде детского рисунка. Мир же, наблюдаемый им, удивительно напоминал их собственный. А различия, часто едва уловимые, леденили душу заставляя сжиматься сердце.

Настя то и дело перебивала: – Стоп! Он почти слово в слово описал наш недавний разговор? Откуда он мог это знать? Подожди, Саш… он говорит о том, как мы познакомились у фонтанов. Но это же… это же происходило на самом деле! Ты же помнишь Самсона?

Алекс поёрзал, стряхивая со спины рассевшихся мурашек. Текст не просто упоминал – с почти пугающей точностью описывал их потаённые мысли, которыми они ни с кем не делились.

Настя замерла, уставившись на Алекса широко раскрытыми глазами. – Дракон? – выдохнула она. – Он утверждает, что он… дракон? Это бред какого-то сумасшедшего!

Но сомнения уже подтачивали её здравомыслие.

Алекс продолжил чтение, и его голос стал тише, более глухим.

Рукопись объясняла всё. Медальон, доставшийся в наследство, – не просто безделушка. Гоор называл его артефактом, способным резонировать с уникальной энергетической подписью двух связанных душ – Алекса и Насти. Его сила позволяла не просто открывать какую-то дверь, а разрывать саму ткань пространства, создавая временный портал в место, которое автор называл «Эгофрения».

– Эгофрения… – Алекс проговорил это слово медленно, улавливая его странный, почти металлический привкус. – Звучало как диагноз.

– Да как такое может быть? – прошептала Настя, уже не сомневаясь, что книга – не вымысел, она – прямое руководство к действию.

Пролистывая рукопись, они нашли параграф, где ритуал был описан с вселяющей ужас простотой. Не требовалось заклинаний или сложных приготовлений. Нужно просто встать перед любым дверным проёмом – символом перехода – и зажать медальон между их ладонями. Энергия их духовной связи, усиленная артефактом, должна исполнить остальное.

В дверь позвонили – кратко, дважды, настойчиво.

– Ты кого-то ждёшь? – насторожилась Настя.

– Вроде нет. Наверное, ошиблись дверью, – пожал плечами Алекс. – Сейчас узнаем. – Выйдя в прихожую, он громко спросил: «Кто там?» – и прильнул к глазку. Тут же, без раздумий, открыл дверь.

– Привет, тебе чего?

– Здравствуйте! Вот просили передать, – мальчишка лет десяти протянул небольшой непроглядно-серый полиэтиленовый пакет.

– Кто просил?

– Да возле парадной, старичок попросил, сказал, ему тяжело на второй этаж подниматься. – Парнишка смутился. – Дал денег на мороженое. Но я брать не хотел. – Опустил глаза.

– Ладно, всё хорошо, – Алекс улыбнулся, – спасибо тебе!

– Ну, я пойду?

– Давай, беги. – Захлопнув дверь, он вернулся в комнату.

– И кто это был? – тут же спросила Настя.

– Сосед, школьник. Вот принёс. – Вскрыв пакет, он протянул девушке коробочку, из которой та извлекла серебряный медальон.

В комнате воцарилась тишина, густая и красноречивая.

– Это… безумие, – первым нарушил молчание Алекс. – Мы не станем этого делать!

– А если это правда? – прошептала Настя, и в её шёпоте смешались страх и возбуждение. – Что, если он настоящий? Дракон… другие миры… Мы должны проверить! Хотя бы просто… попробовать.

Атмосфера в комнате сгустилась, стала почти осязаемой. Воздух уплотнился, наполнившись запахом старых страниц, сургуча от распечатанной бандероли и едва уловимым, сладковатым ароматом луговых цветов, который, казалось, исходил ниоткуда. Далёкий гул города за окном окончательно стих, словно мир затаил дыхание в ожидании их решения или будто сама вселенная замерла в растерянности.

* * *

Они стояли у двери в коридор, взявшись за руки, как дети в садике на прогулке. Их ладони, соприкасаясь, были тёплыми и слегка влажными.

– Готов? – тихо спросила она.

Вместо ответа Алекс кивнул. Глубоко вздохнув, он протиснул медальон между их ладонями.

Воздух в проёме завибрировал и начал уплотняться, превращаясь в мерцающую цветами побежалости плёнку, похожую на мыльный пузырь невероятных размеров. Дверь исчезла, её подменила пульсирующая, живая тьма, загадочно манившая неведомым.

Рукопись дракона не лгала. Проход открыт.

Земляне переступили порог. Воздух переменился. Он стал холодным, стерильным, абсолютно безвкусным и лишённым запаха.

– Сашка… – голос Насти прозвучал неестественно громко во всепоглощающей тишине, но при этом плоским, лишённым обертонов и эха, точно его съедала вата. – Где мы?

Они огляделись.

Перед ними простиралась идеально ровная, абсолютно гладкая почва цвета серого колчедана, уходящая в бесконечность во всех направлениях. Никаких ассоциаций она не вызывала, она была просто… поверхностью. Под ногами – ни пылинки, ни малейшей шероховатости. Небо – если это можно назвать небом – представляло собой бездну мрака, чёрное бархатное полотно без единой искорки. При этом всё вокруг освещалось ровным, бестеневым сиянием, словно сами атомы воздуха испускали свет.

– Это и есть Эгофрения? – прошептала Настя.

Алекс пожал плечами, не в силах подобрать слова. Взгляд его уловил движение. На некотором отдалении равнина вздулась, как жидкое стекло на медленном огне, и образовала пузырь высотой с человеческий рост. Он колыхался, переливаясь мутной грязью. Затем пузырь беззвучно лопнул, и в метре над мгновенно затянувшейся поверхностью завис идеально круглый, яркого синего цвета объект, размером с надувной пляжный мяч.

Вслед за этим в другой стороне образовался второй, но на этот раз – зелёный. Оба шара тут же пришли в движение, ускоряясь навстречу друг другу. Столкнувшись, на миг став сфероидами, они опали и пустыми оболочками впитались в грунт. Одновременно с этим растаяла сине-зелёная дымка.

Это событие, как оказалось, хаотично повторялось то там, то сям. Шарообразные тела имели строго один из трёх цветов: синего, зелёного или красного. При этом одноцветные друг друга игнорировали, точно не замечая.

– Они… красивые, – неуверенно произнесла Настя. – Интересно, чем они наполнены?

– Лучше не знать, – ответил Алекс, но внутри его самого разгоралось любопытство, смешанное со священным ужасом.

* * *

Атмосфера ощущалась не просто странной. Она была «неправильной», чуждой. Глухой гул шагов отдавался во всем теле. Они шли по зыбкой грани, а внизу подстерегала бездна. Звук их голосов не летел, а гас, поглощаемый самой материей этого места. Воздух, хоть и был пригоден для дыхания, казался безжизненным, инертным, не желавшим участвовать в процессе газообмена.

Рукопись дракона привела их сюда не просто так. Это место что-то значило, эти шары важны, в них заключалась какая-то тайна.

– Пожалуй, на сегодня приключений хватит. – И Алекс, всегда такой решительный, на этот раз произнёс это с нотой сомнения. – Пора возвращаться!

– Согласна, – тут же, почти с облегчением, ответила Настя.

Глава 2

Возвращение из Эгофрении смахивало на резкое пробуждение от глубокого сна, но без малейшего ощущения отдыха. Один шаг – из того беззвучного мира – и вот они уже стояли на знакомой, залитой вечерним солнцем кухне Алекса. Воздух, лишь секунду назад казавшийся безжизненной субстанцией, теперь наполнял дурманящий аромат кофе и свежих тостов доносящихся с улицы.

– Всё? – выдохнула она, скорее утверждая, чем спрашивая. – Мы вернулись!

– Кажется, да, – ответил Алекс, и по его тону было ясно, что он взволнован. Он взглянул на серебряный медальон, всё ещё зажатый в ладони. Тот оставался ледяным, словно впитал в себя холодное безразличие Эгофрении. Алекс судорожно сунул его в карман джинсов, стараясь спрятать не просто артефакт, а доказательство собственного безумия.

Они молча прошли в комнату. Рукопись, та самая зловещая книга Гоора, лежала на столе, где её и оставили, – безобидная тетрадь в кожаном переплёте. Но теперь её присутствие в комнате читалось физически, как нахождение незваного и всевидящего гостя.

Настя опустилась на диван, обхватив колени руками.

– Знаешь, – начала она, и её голос вернул Алекса к более приземлённым, но не менее сложным реальностям, – лето ведь не круглый год. Предки перестанут мотаться на дачу, а значит, посадят меня под колпак. Пока у меня относительная свобода – у сестры хорошее настроение, и она верит, будто я зависаю с подругами. Алекс присел рядом. Адреналин постепенно отступал, сменяясь свинцовой усталостью.

– То есть? – переспросил он, хотя всё очевидно.

– То и есть, встречаться вот так, спонтанно, станет почти невозможно. Юля начнёт выспрашивать подробности, звонить, контролировать. А как я ей объясню, почему пропадаю с тобой, с парнем, которого едва знаю? Особенно после… – Настя просто кивнула в сторону книги.

Они сидели в тишине, обдумывая тупик. Рассказать сестре Юле правду? Мысль казалась абсурдной. «Здравствуй, сестра, мы с Сашкой нашли книгу, которую написал дракон, и с помощью бабушкиного медальона ходили в другое измерение, где летают цветные шары». Прозвучало бы как бред, гарантирующий Насте не просто «колпак», а пожизненное наблюдение у психиатра.

– Может, сказать, что мы… встречаемся? – неуверенно предложил Алекс. – Это же нормальная причина. Парень и девушка. Время вместе проводят.

Настя покачала головой, но в её глазах мелькнула искорка надежды.

– Это первое, о чём она спросит. И это даже слишком логично. Но Юля не поверит на слово. Захочет узнать тебя получше, возможно даже встретиться, устроить допрос с пристрастием. Ты готов к испытанию моей сестрой? Она всего на год старше, но любой мой знакомый парень для нее априори недостоин. И она обязательно устроит тебе проверку на прочность.

Алекс сглотнул. Перспектива перекрёстного допроса у странноватой, обеспокоенной сестры пугала почти так же, как путешествие в Эгофрению.

– А есть другой вариант? – поинтересовался он.

– Скажем, ты помогаешь мне с учебой. С геометрией, например. Ей будет лень проверять. Можешь стать моим репетитором. Звучит скучно и безопасно, Юля должна одобрить.

Идея показалась им обоим вполне себе жизнеспособной. Она давала законный предлог для частых встреч, не вызывая лишних подозрений. Они договорились о следующем свидании – вернее, «учебном сеансе» – через два дня. Настя бросила взгляд на часы и ахнула.

– Мне пора. Опоздаю – все наши хитрые планы рухнут ещё до начала.

Проводив её до двери, Алекс остался один в полной тишине квартиры. Вечерние тени удлинялись, наполняя комнату таинственностью, которой не было несколько часов назад. Его взгляд снова и снова возвращался к книге. Немного помедлив, он решительно открыл ящик стола и быстро сунул в него рукопись, пряча её как нарушительницу покоя. Но ощущение чужого взгляда не проходило. Слова Гоора, описывавшие их самые сокровенные мысли, жгли сознание. Кто или что такой Гоор? Как он может знать? И что это за мир, в который они попали? Эгофрения… Название звучало медицинским термином, вероятно, связанным с расстройством сознания. Неужели всё это – просто галлюцинация?

* * *

Тем временем Настя спешила домой, и каждый шорох листвы, каждый скрип двери заставлял её вздрагивать. Реальность, ещё недавно такая прочная и предсказуемая, теперь напоминала тонкую плёнку, натянутую над бездной. Она думала о Юле. Как жить рядом с самым близким человеком и хранить от неё такую оглушительную тайну?

Дома её ждала сестра.

– Ну как, с подружками? – спросила она, бросив на Настю беглый испытующий взгляд.

– Да, – ответила Настя, изо всех сил стараясь скрыть волнение. – Сидели в парке, болтали.

– Целый день? – в вопросе Юли прозвучал лёгкий скепсис.

– Лето же. Хочется гулять. Кстати, – Настя притворно оживилась, будто мимоходом вспомнила о пустяке, – я тут познакомилась с парнем. Он хорошо разбирается в геометрии. Думаю, он мог бы меня немного подтянуть перед учебным годом. Бесплатно, просто так, по-дружески.

Юля вновь повернулась к сестре.

– Парень? Репетитор? Бесплатно? – произнесла она так, точно перечисляла признаки мошенничества или хуже того – маньяка. – И как зовут этого Ньютона?

– Алекс.

– Алекс, – повторила Юля, словно что-то припоминая. – И где вы планируете эти… занятия проводить?

– В парке, если нет дождя или у него дома, там никто не помешает, – Настя почувствовала, как краснеет. Фраза «у него дома» прозвучала роковой ошибкой.

Юля подняла бровь.

– У него дома? Нет, уж, извини. Для начала я с ним познакомлюсь! Обязательно.

Настя поняла: предел допустимой лжи на сегодня исчерпан. Спорить было бесполезно – это лишь усиливало подозрения. – Хорошо, – покорно сказала она. – Как скажешь.

– Я скажу: пора быть осторожнее, – смягчилась Юля. – Мир не всегда добр к доверчивым девочкам.

«Если бы ты знала, насколько этот мир страннее, чем ты думаешь», – пронеслось в голове у Насти. Она молча кивнула и пошла к себе в комнату, волоча бремя тайны. Её существование разделилось на две реальности. Сокрытая от глаз, вторая жизнь таила в себе множество загадок и опасностей, ожидающих разгадки. А книга Гоора, оставшаяся у Алекса, ждала своего часа, храня на своих пустых страницах ещё не написанное, но уже предопределённое будущее.

Глава 3

Всё утро его преследовало призрачное ощущение Эгофрении. Алекс провёл пальцами по вискам, пытаясь стереть навязчивый гулкий отзвук шагов по неестественно гладкой равнине. Квартира казалась чужой, слишком яркой и шумной.

Звонок в дверь прозвучал набатом.

Алекс резко обернулся, сердце ёкнуло и провалилось в пустоту. Но за дверью послышался знакомый, полный лёгкого нетерпения голос: – Сашка, давай открывай, это я!

На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стояла Настя. В её руках болталась сумка, из которой торчали тетрадь по геометрии и коробка с соком. Выглядела она обычно – джинсы, просторная кофта, лишь синеватые тени под глазами напоминали о бессонной ночи.

– Привет, – улыбнулась она. – Что-то ты не прыгаешь от радости? Как спалось в нашем новом, параллельном мире?

Алекс невесело хмыкнул, закрывая дверь. – Как в аквариуме с ватными стенами. Только без воды и с психоделическими шариками.

– Звучит весело, – Настя прошла на кухню, будто приходила сюда многие годы, и поставила пакет на стол. – А мне сеструха устроила полноценный допрос с пристрастием. Требует личной встречи с «репетитором» в ближайшие дни. – Улыбка её стала чуть шире. – Однако её фраза «я должна убедиться в его адекватности» вселяет определённую надежду. Значит, предстоит тебе пройти кастинг на роль благонадёжного человека, – констатировала Настя, отпивая сок. – Произведешь на неё впечатление – станет нашим союзником. Родителям сможет сказать, что я у тебя, – вопросов не будет. А если нет… – она сделала драматическую паузу, но глаза её смеялись, – …мою социальную адаптацию ждёт перезагрузка.

Алекс представил, как ложечка мёда пролетела мимо его открытого рта. Мысль о встрече с незнакомой девушкой, которой нужно что-то доказывать, вызывала отторжение. Вся эта ситуация с притворством казалась ему шаткой и подозрительной.

– Звучит не очень надёжно, – пробормотал он. – А если она захочет посмотреть наши конспекты? Или позвонит в неподходящее время?

– Ой, Сашка, – Настя отмахнулась, с подростковой непосредственностью отметая сложности. – Справимся. Скажем, ты вольный слушатель. А конспекты… нарисуем какие-нибудь красивые треугольники. Главное – твоя искренность и честный взгляд.

Она подмигнула ему, и он невольно улыбнулся. Её способность относиться легко ко всему как к приключению и даже к откровенному абсурду, действовала заразительно.

– Ладно, – сдался Алекс. – Встретимся с твоей сестрой. Но сначала… – он кивнул в сторону комнаты. – Надо внимательнее перечитать рукопись.

* * *

Первые страницы всё так же содержали историю дракона, описывающую их недавние разговоры. Теперь же появились новые строчки.

– Смотри! – воскликнула Настя, заглядывая ему через плечо.

Текст, проявившийся за ночь, продолжал повествование от имени Гоора. Но говорил он уже не о них, а о самом мире Эгофрении.

«Заблуждаются те, кто полагает, что каждое присутствие в Эгофрении рождает её заново, – гласили строки. – Нет. Ступая на её равнину вновь, вы обнаружите не новое творение, а продолжение старого. Мир не обнуляется. Он лишь замирает, ожидая следующего прикосновения душ, питающих медальон. Всё, что случилось в прошлый миг, остаётся в её памяти. Всё вписано в её вечное сейчас. И подобно тому, как этот текст проявляется, проясняя уже свершившееся, так и ваше понимание Эгофрении будет проявляться шаг за шагом, но всегда – постфактум».

Алекс заново перечитал абзац вслух.

– Осознаёшь ты всю важность этого? – тихо спросил он, глядя на Настю. – Мы там не просто гости. Мы… оставляем след. Каждое наше посещение – это не отдельная глава, а продолжение одной и той же.

Настя присела на край кровати, её легкомысленное настроение куда-то испарилось. – Жутковато, – призналась она. – Получается, это не просто калейдоскоп. Это… место. Настоящее. Со своей историей. И нашей историей в нём. – Она замолчала, обдумывая это.

Алекс наблюдал, как на её лице сменяются выражения: сначала лёгкий испуг, затем любопытство, а потом – та самая, всё поглощающая заинтересованность.

– Интересно, – продолжила она, глядя в пустоту, – а если вернёмся…, окажемся точно в том же месте? Или мир изменится? Гоор пишет – «всё остаётся». Но в чём смысл этих слов? Шары продолжают сталкиваться без нас? Или Эгофрения встаёт на паузу?

– Без понятия, – честно ответил Алекс. – Но мне это не нравится. Это делает её… более реальной. Более опасной. Невыносимо притягательной! – Он закрыл рукопись и отодвинул её.

Недобрые предчувствия, не отпускавшие его с вечера, вновь зашевелились в сознании. На краю зрения он уловил движение за окном. Возникло четкое понимание, что кто-то быстро отринул от стекла. Не медля, он распахнул фрамугу и высунулся наружу.

– Что такое? – насторожилась Настя.

– Ничего. Показалось. – Он отвернулся, но напряжение в его плечах не исчезло. – Ася, нам следует стать осторожнее. Эта книга… знает о нас подозрительно много. А теперь выясняется: и то пространство – не просто картинка. Мы не понимаем правил.

– Правила мы узнаём, только нарушая их, – философски изрекла Настя. – Но ты прав. С Юлей на горизонте, нам не стоит светиться. Одного параллельного измерения на данный момент – достаточно. – Она встала и потянулась. – Ладно, господин репетитор, займёмся нашей легендой. До встречи с сестрой тебе предстоит блеснуть познаниями в геометрии, а то она тебя на первом же вопросе раскусит.

Она достала из сумки учебник. Алекс с облегчением переключился на что-то приземлённое. Возня с учебниками казалась теперь до смешного примитивной и бессмысленной. Они устроились за столом, и девушка начала листать страницы в поисках сложных задач.