Теория Чародейства

Илья Мокров

Теория Чародейства

Пролог

“…Привлечённые на нашу сторону чародеи оказали немыслимое влияние на весь ход войны. Никогда прежде мне не приходилось видеть, как на поле боя один за другим обрушиваются катаклизмы самых невообразимых масштабов. Один волшебник как-то сказал мне, что магия это такая же неотъемлемая часть нашего мира, как вода, которую мы пьём, или воздух, которым мы дышим. Возможно, это так. Однако, если ни один человек не в силах прожить без воды или воздуха, то без знаний о колдовстве никто не погибнет. Более того, куда больше людей останется в живых. Верно. Жители моей страны никогда более не прибегнут к безумным разрушительным чарам.”

Из записей Гавриила Альпа, последнего правителя Империи Альп.

Империя Альп – могущественная держава, под управлением которой находится большая часть земель континента Кентрик. Если быть точнее – весь континент, за исключением непроходимых северных лесов и ближайших к берегам континента островов. Самые мелкие из них совершенно необитаемы, крупнейшие же заняты странами-соседями, заключившими с Империей долгосрочный союз. Всему остальному миру Империя Альп известна как воинственное государство, которое стремительно расширяло свои территории на протяжении последних трёх сотен лет, захватывая близлежащие территории. Кроме того, Империя обладает весьма прочной церковной структурой. После издания Императором его последнего указа о полном запрете колдовства на территории государства, только высшие служители Церкви Вечного пламени сохранили за собой право на использование чар.

Прежде любое колдовство в целом активно порицалось как Церковью, так и самим Императором, однако, никто не видел в нём реальной угрозы. Так было до военной кампании в Линде. За королевством Линда было закреплено множество выгодных территорий на западе Кентрика. Богатая ресурсами, плодородными землями и торговыми маршрутами страна, через которую пролегало большинство сухопутных путей к остальным государствам, оказалась лакомым кусочком, от которого Империя никак не могла отказаться. Однако, разница в боевой мощи между Альпом и Линдой оказалась чрезмерно велика из-за вмешательства в войну магов, сражающихся на стороне последней. Значительный перевес на поле боя, шпионаж, стратегические возможности, всё это оказалось на стороне противника. Император не увидел других решений, кроме как привлечь к войне странствующих магов, коих в Империи было немало. Организованному войску, состоящему из различных талантливых колдунов не сложно оказалось перевернуть ход сражения, но результат оказался для Императора весьма шокирующим. Войско насчитывало едва ли сотню человек. И эта сотня, с минимальной поддержкой регулярной армии страны, смогла перевернуть ход войны настолько, что у Линды не осталось шансов на победу. Приграничные города оказались разрушены до основания, столица сдалась, не выдержав и нескольких часов осады.

Линда была захвачена, но Гавриила этот факт уже совсем не радовал. Всего сто человек. В сравнении с регулярной армией Империи Альп, это даже не тысячная её часть. И им хватило нескольких недель, чтобы захватить государство. Если не учитывать время, затраченное на перемещение, что, казалось, лишь замедляло это неудержимое войско, едва выйдет пять дней. Вывод напрашивался сам собой. Какой бы могущественной не была Империя Альп, если против неё выступит организованное войско чародеев, пускай лишь вдвое большее, она не выстоит.

Издание указа о запрете магии не заставило себя долго ждать. Столица Империи – город Акарат, ещё не успела оправиться от шумного празднования победы, когда на центральной площади объявили о полном запрете любого, даже самого безобидного колдовства. Наказанием за неповиновение стала смертная казнь. Конечно, Император не мог не опасаться восстания, но так же не мог просто проигнорировать наличие у него под носом подобной совершенно неконтролируемой силы. В народе ходили слухи о том, что Император сильно напуган, и кто-то должен его переубедить, но многие оказались согласны с подобным решением. И дело не столько в ужасе, сколько в отрицании самой по себе природы магии. Богомерзкой, перечащей всем законам Церкви, отравляющей общество. Такое мнение очень скоро заставило многих чародеев покинуть страну. Тех, кто пытался сопротивляться, нашлось не так уж и много. Их попытки вернуть себе признание и переманить на свою сторону общественность быстро пресекались сформированным Церковью отрядом, который вскоре стали жестоко именовать Инквизицией. И верно. Вслед за статусом “разрушительная сила” магия приобрела ещё и статус “ересь”.

Вслед за изгнанием чародеев Инквизиция взялась за литературу, научную или художественную, где тем или иным образом упоминалось колдовство. Служители Церкви Вечного пламени называли чародеев вероотступниками и пророчили им нескончаемые муки даже после смерти. И всё же, по тем или иным причинам некоторые чародеи и по сей день остаются в стране. Кто-то скрывается, кто-то ведёт спокойную жизнь, кто-то вовсю сотрудничает с государством. Но обо всём по порядку.

***

Огонь – символ разрушения. Не удивительно, когда в огне горят леса, города и целые континенты. Но пламя в том числе друг и товарищ. Способ согреться, приготовить пищу, отфильтровать воду. Большинство сообразительных людей одной из двух вещей, которые они возьмут с собой в поход, выбирают зажигалку, огниво или коробок спичек. Огниво – самое продуктивное. Из этого можно сделать вывод, что огонь опасен лишь в избытке, вне контроля, когда очаг возгорания нельзя мгновенно устранить. Скорее всего в этом кроется причина завораживающего влияния огня на человека, причина, по которой на него действительно можно смотреть бесконечно.

Однако сегодня ни у кого не было и мысли о бесконечном созерцании всепоглощающего огня, пляшущего на стенах и несущих балках одиноко стоящего на отшибе дома. Языки пламени один за другим облизывали крыши и стены дома и перемещались на небольшую пристройку, а затем и на землю, словно всё вокруг было пропитано маслом. Совсем скоро весь участок был охвачен им, и лишь едва заметные пятачки земли оставались нетронутыми. Раздвижные двери с треском разлетелись на мелкие щепки, и вместе с рыжим заревом, подобно пушечному выстрелу, наружу вылетел мужчина. Спиной он избороздил пыльную землю под собой, но не перевернулся. В руках он сжимал двоих десятилетних детей: мальчишку с каштановыми волосами и девочку, волосы которой были несколько светлее, ближе к бурому. Приземлившись, мужчина тут же поднялся на ноги, поставил детей на землю и закрыл своей спиной. Только сейчас можно было заметить крупный изогнутый меч в чёрных ножнах за его плечами. Несколькими движениями он отряхнул от пыли изодранное серое кимоно. Странный жест по отношению к одежде, на которой практически нет живого места. Мальчишка, стоя ближе всех к старику, хотел подойти к нему ближе, но тот остановил его широким жестом руки, приказывающим держаться подальше. Какое-то время ребёнок взволнованно сверлил старика заплаканными глазами, пока его не одёрнула стоящая позади девочка. Она схватила мальчишку за воротник и отбежала от старика вместе с ним. Остановившись в нескольких метрах позади, она закрыла мальчика своим телом и пристально всмотрелась в спину стоящего на прежнем месте старика.

Пламя в только что разбитом дверном проёме поутихло, как будто пропуская наружу следующего. По лестнице спускался медленными шагами мужчина, облачённый в пластинчатый доспех. В руке он сжимал полуторный меч с крестообразной гардой и довольно широким лезвием. Он широко взмахнул им вперёд снизу вверх. Вслед за этим движением борозда пламени прошлась стремительной волной по траве перед домом. Ещё немного, и старика, казалось, резрежет ею надвое, но он вовремя успел отскочить в сторону. Небольшой гранатовый медальон на груди мечника в доспехах будто сиял, отражая огненное зарево. Он мерно покачивался в такт его шагам, спускающимся по ступенькам. Ступив на землю, мужчина в доспехах несколько раз взмахнул мечом, крутанув его в кисти. Пламя справа от него выписывало узоры в воздухе вслед за движениями клинка.

Откуда-то из горящего здания раздался женский крик. Старик, не отворачиваясь от мужчины в латах, заметно посуровел и стиснул зубы. Его меч, чересчур большой, чтобы выхватить его из-за спины, оказался в жилистой левой руке. Старик уложил его на своё плечо так, что рукоять оказалась за спиной. Её тут же обхватили пальцы правой руки. Старик слегка подсел и широким движением руки и корпуса извлёк клинок из длинных ножен, которые тут же упали на траву.

– Мама… – шёпотом пробормотал мальчишка, глядя в сторону горящего дома.

– Бегите отсюда, – произнёс старик, покосившись на детей.

Парнишка поднял на старика испуганные глаза, раскрыл было рот, чтобы ответить что-то. В ту же секунду девушка схватила его за руку и кинулась к выходу. Ограда была сломана, и ничто не мешало им сбежать. Двери большого дома рухнули под натиском ещё двоих латников. Один волок за собой по лестнице два окровавленных тела. Мужчину и женщину средних лет. Оба, очевидно, были уже мертвы. Он бросил их на землю друг на друга, отряхнул руки. Все трое теперь уставились на старика. Первый, остановившись, кивком головы указал двоим на выход, куда только что убежали дети. Те кивнули в ответ и бегом направились в ту сторону. Сразу после того, как двое его подчинённых бросились в погоню, он продолжил наступать на старика. Пробегая мимо престарелого мечника, один из латников только доставал из ножен свой меч. Сделай он это чуть раньше, это могло бы спасти ему жизнь, но в эту секунду клинок, пройдя по широкой дуге, лишил его головы. Пятно во дворе, ещё не охваченное пламенем, тут же окрасилось в багровый цвет вместе с лезвием клинка. Пинком старик отправил в непродолжительный полёт его тело, сбивая второго с ног. Хлещущая из шеи кровь залила его лицо, глаза, доспехи. Придавленный мёртвым товарищем к земле, он долго не мог столкнуть с себя его тело. Кровь заливалась в рот, то и дело исторгавший грязные ругательства. Разворот. Клинки с диким лязгом столкнулись, высекая друг из друга снопы искр. Один раз, второй. Для человека, облачённого в такие тяжёлые доспехи, он двигался поразительно быстро. Старик едва успевал парировать его удары. В ходе схватки он упустил из виду ещё живого подчинённого. Тот наконец сумел столкнуть с себя бездыханное тело, смахнул с лица кровь, продрал глаза, отплевался, сблевал. Это заняло достаточно времени, чтобы старик слегка успокоился и выровнял дыхание. Теперь он мог сосредоточиться на схватке и не думать о том, что выживший может догнать ребят. Придя в себя окончательно, латник вытер рот перчаткой, поднял с земли меч и кинулся к лесу. Старик лишь успел увидеть, как от крыши его дома оторвался приличных размеров пламенный шар и метнулся в лес, поджигая деревья. Он цокнул языком, продолжая сдерживать тяжёлые удары.

Двое детей, спотыкаясь, пробирались через лес. В такие моменты более всего жалеешь о решении жить в доме на отшибе, вдали от людей, и вместе с тем понимаешь, что, живи ты даже в небольшой деревушке, таким людям никто не помешал бы ворваться туда и спалить всё дотла. Теперь, когда они бежали рядом, не приходилось сомневаться в том, что они – близнецы. Одинакового цвета изумрудные глазки, только волосы разной длины и оттенков. Стоит радоваться, что вокруг лишь ранняя осень, однако эта мысль их явно не греет. Глаза девочки бегают из стороны в сторону, выбирают маршрут. Она напугана, изо всех сил вытирает рукавом подступающие слёзы, трясёт головой, стараясь привести себя в чувства, смахивает ладонью с глаз непослушные растрёпанные волосы. Ей ещё рановато плакать. Она бежит первой и крепко сжимает руку брата. Тот, едва поспевая за ней, плачет. Она то и дело одёргивает его на ходу, притягивает к себе, заставляя быть тише. Тот повинуется не сразу. Паника захлестнула его настолько, что он даже не соображает, куда бежит, его глаза закрыты, слёзы льются рекой по розовым щекам. Ещё пара резких движений сестры, призванных привести его в чувства, заставляет мальчика наконец замолчать. Собраться с мыслями помогает оказавшееся под ногами у девочки бревно, о которое оба спотыкаются, сваливаясь в ров. Измазанные грязью, запыхавшиеся, они лежат в грязи и листве. Девочка, отряхиваясь, поднимается на ноги и протягивает брату руку. Тот опирается на неё и старается подняться, но ноги не держат его, колени дико дрожат и беспокойство не сходит с лица. Она смотрит ему в глаза, медленно дышит. Вдох, выдох. Ещё, но теперь уже медленнее. Мальчишка повторяет за ней, его дыхание постепенно выравнивается, но влажные глаза всё ещё подрагивают. Сверху, откуда они только что прибежали, раздаётся треск падающего дерева. Девочка поднимает глаза и видит за оврагом пылающее зарево. У них нет времени. Она наклоняется к брату и ловко подхватывает его на плечи, руками обхватывает ноги. Ей тяжелее, но она решительно поднимается из оврага и бежит дальше.

– Сейчас, – пыхтя, успевает сказать она, – Уже близко…

В густом лесу она ловко маневрирует между деревьями. Откуда-то сзади раздаётся громкий треск веток. Крупные деревья с грохотом валятся на землю. Лес горит. Хотя она и заметила это вовремя, огонь распространяется слишком быстро. Она останавливается, бегая глазами и вращая головой во все стороны. Пламя постепенно окружает их. Нахмурившись, она вглядывается куда-то между колоннами огня, вздымающимися перед ней, подхватывает брата по крепче, чуть приподняв его на спине. Тот сильнее обхватывает сестру руками, прижавшись к ней.

Ветки хрустели у неё под ногами, повсюду трещал огонь. От яркого пламени у неё слезились глаза, от жара краснели щёки.

Очень скоро она остановилась. Такое часто бывает, когда попадаешь из огня в самое полымя. Когда в надежде пытаешься скрыться от надвигающейся опасности и вдруг осознаёшь, что скрываться уже негде, некого просить о помощи. Не на кого надеяться. Так случилось и сейчас. Выбраться из леса оказалось недостаточно для того, чтобы опасность наконец отступила. Более того, они, быть может, оказались даже в большей опасности. Перед ними раскинулась пылающая, словно упавшая звезда, деревня. Хаты с осыпавшимися истлевшими крышами, поваленные заборы. Огонь полыхал так, словно подожгли пару минут назад, хотя гореть было практически нечему. При виде этого, девочка отступила было на шаг назад, однако и там во всю разгорался пожар. Бежать было некуда.

В деревушке повсюду лежали обгоревшие изуродованные тела. Под ногами грязь мешалась с кровью и человеческими внутренностями. Она старалась туда не смотреть. Они плелись по широкой улице, до середины которой огонь не доставал. Он постепенно утихал. Дети двигались медленно. Она по-прежнему тащила брата на спине. При виде трупов, он тут же уткнулся в её спину лицом, зажмурив глаза. Казалось, в мире сейчас нельзя было отыскать более бледного человека, чем его сестра. Она заставила свой взгляд замереть на мёртвой точке где-то вдалеке, заставила периферическое зрение расплыться так, чтобы ничего под её ногами не было видно. Слёзы хорошо помогли ей в этом. Теперь уже им было можно. Она не старалась их сдерживать, но толком и не плакала. Они просто текли словно сами собой, без её участия. Омывали бледные щёки, капали на руки брата, обвивающие её шею. Тот вдруг открыл глаза. Он всё ещё смотрел в спину своей сестре, не решаясь оторвать от неё взгляд. Руки мальчишки ещё крепче обхватили сестринскую шею и плечи. Лишь на окраине деревни, где пламя утихло совсем, она отпустила брата, без сил рухнула на колени и бросилась ему на шею, уткнувшись лицом в мальчишескую грудь. Её крик очень долго потом звучал и в её, и в его голове, в страшных кошмарах и воспоминаниях.

Глава 1

Прозву