Тайны золотого Нила

Тайны золотого Нила

Зохра

Иллюстратор Зохра

© Зохра, 2025

© Зохра, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0068-3343-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тайны Золотого Нила

Книга Первая: Пробуждение Льва

Часть 1: Принц Песка и Солнца

Глава 1: Зов Ра

Золотой росчерк Ра, бога Солнца, разрезал предутреннюю тьму над Фивами, окрашивая вершины храмов и пирамид в оттенки пламени и янтаря. Еще до того, как первый луч коснулся извилистого Нила, юный Рамсес уже был на ногах. Его покои в дворце были просты, как подобает ученику, но из окна открывался вид на величественные колонны Карнака, где вековые иероглифы таили в себе не только историю, но и живую магию.

Рамсес, пятнадцатилетний принц, был воплощением силы и грации. Его эбеновые волосы были заплетены в традиционную косу юности, а глаза, цвета расплавленного золота, горели нетерпением. Он был сыном Сети I, великого фараона, и царицы Туйи, чья мудрость была столь же глубока, как воды Нила. Но помимо крови фараонов, в венах Рамсеса текла иная, божественная искра.

Сегодня предстоял особенный урок – медитация в Зале Шепчущих Песков, скрытом помещении под храмом Амона-Ра, доступном лишь избранным жрецам и членам царской семьи. Это место, где великий Имхотеп, Верховный Жрец и личный наставник Рамсеса, учил принца управлять «Дыханием Ра» – чистой солнечной энергией, что пронизывала все сущее, и «Шепотом Песка» – древней магией земли, способной изменять материю.

Когда Рамсес вошел в Зал, воздух был уже насыщен благовониями и пульсирующей энергией. Стены были не из камня, а из ослепительно белого, мелкодисперсного песка, который, казалось, дышал. На полу мерцали выложенные золотом магические символы. В центре сидел Имхотеп – старец с мудрым, изрезанным морщинами лицом и глазами, глубокими, как ночное небо. Его лысая голова блестела в свете единственного, испускающего магическое сияние кристалла, парящего над алтарем.

«Принц Рамсес, – голос Имхотепа был подобен шелесту папируса, – ты опоздал на миг, но энергия солнца ждет тебя».

Рамсес склонил голову. «Мои извинения, Учитель. Я был увлечен тренировкой с мечом».

«Меч – это лишь продолжение руки, принц. Истинная сила – в твоей сути, в твоей связи с великими богами. Сегодня мы попытаемся пробудить в тебе более глубокое понимание „Дыхания Ра“. Закрой глаза. Почувствуй пульсацию мира вокруг. Почувствуй, как солнце не просто светит на тебя, но дышит в тебе».

Рамсес опустился на колени, скрестив ноги, и закрыл глаза. Он сосредоточился. Сначала он ощущал лишь тепло, исходящее от кристалла. Затем, следуя указаниям Имхотепа, он начал представлять, как золотые нити света проникают в его тело, наполняя каждую клетку. Это было не просто воображение; он чувствовал это. Легкое покалывание превратилось в тепло, тепло – в жар, жар – в поток энергии, текущий по его венам.

«Хорошо, принц, – прошептал Имхотеп. – Теперь представь, как эта энергия концентрируется в твоих ладонях. Затем, безмолвно, прикажи песку перед тобой подняться. Пусть он станет твоим продолжением, твоей волей».

Рамсес вытянул руки. Его ладони горели. Он сосредоточился на песке, лежащем на полу. Сначала ничего. Затем, одна песчинка дрогнула. За ней другая. И вот, перед ним, словно по волшебству, начал подниматься маленький вихрь из золотистого песка. Он медленно вращался, подчиняясь его воле.

«Превосходно! – голос Имхотепа звучал с легким восхищением. – Теперь придай ему форму. Форму защитника. Льва, быть может?»

Рамсес представил льва. Царя пустыни, символ силы и защиты. Песок закружился быстрее, и вихрь начал принимать очертания. Лапы, мощное тело, грива… Но что-то было не так. Песок дрожал, форма была нечеткой, словно Рамсес боролся с какой-то невидимой силой.

«Ты слишком сильно желаешь, принц, – мягко поправил Имхотеп. – Отпусти контроль. Доверься потоку. Позволь песку стать львом, а не сделать его львом».

Рамсес глубоко вздохнул. Он попытался расслабиться, отпустить напряжение. И в этот момент, когда он ослабил хватку своей воли, произошло нечто неожиданное. Песчаный лев не просто принял форму – он ожил. Его глаза, вылепленные из мельчайших гранул кварца, вспыхнули янтарным светом. Из его пасти вырвался беззвучный рык, который, казалось, сотряс сам воздух. Энергия, исходящая от него, была мощной, почти осязаемой.

Имхотеп резко выпрямился, его глаза расширились. «Что за…»

Рамсес, ошеломленный, почувствовал, как энергия вырывается из его контроля. Песчаный лев, вместо того чтобы стоять, сделал шаг вперед, его лапы оставили отпечатки на полу Зала Шепчущих Песков. Золотое сияние вокруг него усилилось, заполнив комнату, и в его центре Рамсес почувствовал… голос. Не слова, а скорее ощущение, древний шепот, проникающий в самый мозг. Образы мелькали перед его внутренним взором: бескрайние пустыни, затмевающее солнце, змея, поглощающая звезды, и трон, окутанный тенями, на котором восседала фигура, чье лицо было скрыто.

«Остановись, принц! – Голос Имхотепа был теперь полон тревоги. – Ты открыл слишком много!»

Рамсес попытался отозвать силу, но она не слушалась. Песчаный лев начал расти, его золотой свет становился ослепительным. Зал задрожал. Стены из песка начали осыпаться, открывая за собой древние, покрытые пылью иероглифы, которые тоже начали светиться, словно пробуждаясь ото сна.

Внезапно, с оглушительным треском, кристалл над алтарем Имхотепа раскололся, и волна чистой, белой энергии ударила в песчаного льва. Сияние мгновенно схлынуло, лев рассыпался на мириады песчинок, которые осыпались на пол, оставляя после себя лишь легкое золотистое мерцание.

Рамсес, обессиленный и дрожащий, рухнул на колени. Голова гудела от голоса и образов.

Имхотеп, тяжело дыша, подошел к нему. Его лицо было бледным, но в глазах горел холодный огонь. «Ты пробудил нечто… нечто гораздо большее, чем просто „Шепот Песка“, принц. Это было не просто проявление магии земли. Ты коснулся сердца самой пустыни. И она ответила. Ты чувствовал это, не так ли?»

Рамсес кивнул, все еще пытаясь собраться с мыслями. «Я… я видел… тени… и змею… и трон…»

Имхотеп присел рядом, его взгляд был устремлен куда-то поверх головы Рамсеса, словно он видел то же, что и принц. «Да. Я тоже чувствовал. Это нечто из древних пророчеств, принц. То, что мы надеялись, никогда не пробудится. Хаос, что спит под песками. Ты – избранный. Твоя связь с Ра, с этой землей… она глубже, чем у любого фараона до тебя. И это одновременно и великий дар, и великое проклятие. Твоя судьба… она будет тяжелее, чем ты можешь себе представить. Но ты должен быть готов. Ибо грядет время, когда Древний Песок поднимется и заговорит, и только Новый Фараон сможет его усмирить».

Впервые в жизни Рамсес почувствовал не только силу, но и огромную тяжесть. Величие, предсказанное ему в колыбели, казалось теперь не просто правом, но ужасающим бременем. Он был Рамсесом, сыном Сети. Но теперь он знал, что его ждет нечто большее. Он был сыном Солнца, и его путь только начинался.

Глава 2: Тень на Троне

После инцидента в Зале Шепчущих Песков, Имхотеп усилил свое внимание к Рамсесу. Уроки стали более интенсивными, медитации – глубже. Верховный жрец, чьи пророческие видения теперь были яснее, чувствовал, как нити судьбы стягиваются вокруг юного принца. Но не только древняя магия и грядущая тьма были угрозой для Рамсеса. В самом сердце дворца, среди позолоченных стен и шелковых драпировок, плелась паутина интриг.

Старший брат Рамсеса, принц Шарем, был полной противоположностью. Где Рамсес был огнем и песком, Шарем был тенью и водой – хитрым, изворотливым, всегда ищущим выгоду. Он был на несколько лет старше, и по закону, как первенец, имел больше прав на трон. Однако, в отличие от Рамсеса, он не обладал ни харизмой, ни воинским талантом, ни, что самое главное, божественной искрой. Он видел, как отец, Сети I, все чаще обращает свой взор на младшего сына, как жрецы шепчутся о его особой судьбе, и как даже народ, словно чувствуя что-то, приветствует Рамсеса с большим энтузиазмом.

Шарем не был глуп. Он видел силу Рамсеса, но интерпретировал ее как угрозу, а не как дар богов. Он опасался, что его младший брат, этот «солнечный мальчик», узурпирует его место. Поэтому он начал действовать, используя свои связи среди менее преданных жрецов и амбициозных визирей.

Однажды, во время утренней трапезы, когда Сети I обсуждал с Имхотепом планы строительства нового храма, Шарем, с притворной небрежностью, бросил: «Отец, я слышал, что мой брат Рамсес вчера был весьма… энергичен в Зале Шепчущих Песков. Говорят, стены там до сих пор восстанавливают. Не опасно ли так играть с такой силой, особенно когда она выходит из-под контроля?»

Сети I нахмурился, его взгляд метнулся к Имхотепу, который сохранял невозмутимое выражение лица. «Мой сын Рамсес учится управлять дарами богов», – твердо ответил фараон. – «Имхотеп следит за этим».

«Конечно, отец», – Шарем притворно склонил голову, – «но ведь не каждый может быть благословлен столь щедро. Некоторым дается больше, чем они могут вынести. И недоброжелатели могут использовать это против нас. Шепчутся, что принц Рамсес слишком увлекается чуждой магией, что может разгневать богов».

Слово «чуждой» повисло в воздухе, намекая на пустынных колдунов и джиннов, чья магия считалась нечистой в глазах некоторых египтян. Рамсес, сидевший рядом, сжал кулаки. Он чувствовал, как «Дыхание Ра» начинает пульсировать в нем от гнева.

«Довольно, Шарем», – голос Сети I был резок. – «Твой брат – кровь моей крови, и его магия – дар Ра. Не смей распространять такие слухи».

Но зерно сомнения было посеяно. И Шарем знал это.

Вечером того же дня, когда Рамсес тренировался во дворе под присмотром своего наставника по оружию, нубийца Кахири (который уже был верным телохранителем и другом принца), к ним подошел один из младших жрецов, Аменхотеп, известный своим покровительством Шарему.

«Принц Рамсес», – начал Аменхотеп, его взгляд был скользким, – «Верховный жрец Имхотеп просит тебя немедленно явиться в библиотеку храма. Он говорит, что нашел древний свиток, который может пролить свет на твои… недавние затруднения».

Рамсес почувствовал легкое беспокойство. Имхотеп обычно не посылал за ним через посредников, особенно по таким важным вопросам. Он посмотрел на Кахири, который, скрестив руки на груди, пристально смотрел на Аменхотепа. Нубиец был мастером в чтении людей, и его лицо не выражало доверия.

«Учитель Имхотеп не упомянул об этом сегодня утром», – заметил Рамсес.

«Его Высочество был занят, принц. Свиток был найден только что. Это очень срочно», – настаивал жрец, его голос звучал чуть более настойчиво, чем следовало бы.

Рамсес кивнул. «Хорошо. Я пойду».

«Я пойду с тобой, принц», – сказал Кахири, делая шаг вперед.

Аменхотеп поспешно махнул рукой. «Нет-нет, воин. Верховный жрец особо подчеркнул, что принц должен быть один. Вопрос деликатный, касающийся его… уникальных способностей».

Рамсес заколебался. Он знал, что Имхотеп ценит конфиденциальность, но Кахири был его тенью. Однако, желание узнать больше о своих силах перевесило осторожность. «Хорошо, Кахири. Жди меня здесь».

Кахири неохотно отступил, его глаза не отрывались от удаляющегося жреца и принца до тех пор, пока они не скрылись за поворотом.

Библиотека храма была лабиринтом из узких проходов, заставленных полками с тысячами свитков и папирусов. Воздух здесь был сухим и тяжелым от запаха древней пыли и старого пергамента. Аменхотеп повел Рамсеса в самую отдаленную часть библиотеки, где окна были заложены, и свет проникал лишь сквозь редкие щели в потолке, создавая танцующие столбы пыли.

«Здесь, принц», – сказал жрец, указывая на темный угол. – «Верховный жрец ждет тебя».

Рамсес вошел в нишу. Она была пуста. «Но где же он?» – спросил принц, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

В этот момент Аменхотеп издал короткий, резкий смешок. «Здесь нет никакого Верховного жреца, принц. Только ты… и мы».

Из теней выступили две фигуры. Это были крупные, мускулистые храмовые стражи, но их глаза горели недобрым, почти безумным огнем. На их шеях виднелись татуировки в виде стилизованных змей, что было знаком запретного культа Сета, бога хаоса и разрушения.

«Что это значит?» – Рамсес напрягся, его инстинкты кричали об опасности.

«Это значит, что ты слишком много о себе возомнил, принц», – прошипел Аменхотеп, его лицо исказилось в злобной ухмылке. – «Твои „божественные дары“ – это мерзость. И мы избавим Египет от них. И от тебя».

Стражи двинулись. Рамсес, не раздумывая, выхватил свой тренировочный кинжал. Он был быстр и ловок, но их было трое, и они были явно сильнее. Он парировал удар одного из стражей, но другой нанес ему удар по голове, и мир поплыл перед глазами.

Когда он приходил в себя, его руки были связаны за спиной, а Аменхотеп стоял над ним, держа в руках небольшой латунный сосуд. «Это не просто устранение, принц», – проговорил жрец, его голос теперь был полон яда. – «Это ритуал очищения. Мы вытянем из тебя эту скверну, эту чуждую силу. И когда от тебя ничего не останется, твой брат Шарем займет свое законное место. А ты… ты будешь забыт, как будто тебя никогда и не было».

Аменхотеп открыл сосуд, и из него потянулся едкий, черный дым. Рамсес почувствовал, как его силы начинают угасать, как «Дыхание Ра» в его венах сжимается. Он был в ловушке, окруженный тьмой, и впервые за долгое время почувствовал настоящий страх. Не за свою жизнь, а за то, что его дар, его связь с богами, будет осквернена и уничтожена.

Но в этот момент, когда дым начал окутывать его, из глубины его существа послышался знакомый, беззвучный рык. Рык песчаного льва, который он пробудил. И, словно в ответ, из-за стен библиотеки раздался настоящий, звериный рык, сотрясший основы храма.

Дверь библиотеки распахнулась с треском, и в проходе появилась могучая фигура Кахири. Его глаза горели яростью, а в руках он сжимал две нубийские сабли. «Никто не тронет моего принца, пока я жив!» – прогрохотал он, и бросился в бой, словно разъяренный лев, пришедший на зов своего господина.

Глава 3: Сердце Оазиса

Бой в библиотеке был коротким, но яростным. Кахири, нубиец, был не просто телохранителем – он был вихрем стали и ярости. Его две сабли мелькали так быстро, что казались размытыми тенями. Стражи культа Сета, хоть и были сильны, не ожидали такого отпора. Один упал, сраженный точным ударом Кахири, другой был обезоружен и прижат к стене. Аменхотеп, увидев, как его план рушится, попытался сбежать, но Кахири перехватил его одним движением, приставив острие сабли к горлу жреца.

Рамсес, освободившись от пут, тяжело дышал, ощущая, как его силы возвращаются. Дым из сосуда Аменхотепа успел ослабить его, но не уничтожить. «Кто послал тебя, Аменхотеп?» – голос Рамсеса был низким и опасным.

Жрец, бледный от страха, пробормотал: «Я… я ничего не скажу!»

В этот момент в библиотеку ворвался Имхотеп, его лицо было искажено тревогой. За ним следовали несколько верных храмовых стражей. «Рамсес! Кахири! Вы в порядке?» – Верховный жрец окинул взглядом место схватки. – «Я почувствовал возмущение в магии. Кахири, почему ты не сказал мне раньше?»

«Принц приказал мне ждать, Учитель», – ответил Кахири, не отпуская Аменхотепа. – «Но когда я почувствовал тьму, идущую из этого места, я не мог больше ждать».

Имхотеп кивнул. «Ты поступил правильно, воин. Принц Рамсес, это работа Шарема?»

Рамсес посмотрел на Аменхотепа. «Он говорил о брате. О том, что Шарем займет мой трон».

Глаза Имхотепа потемнели. «Я знал, что Шарем завидует, но не думал, что он опустится до такого. Этот культ Сета… они всегда ищут слабых и амбициозных, чтобы использовать их в своих целях». Он приказал своим стражам арестовать Аменхотепа и второго культиста.

«Принц, тебе нужно отдохнуть», – сказал Имхотеп. – «Но теперь ясно, что опасность исходит не только извне, но и изнутри дворца. Тебе здесь небезопасно. Я поговорю с фараоном Сети I. Возможно, пришло время для твоего… обучения за пределами Фив».

Несколько дней спустя, после жарких дебатов с Сети I, Имхотеп убедил фараона, что Рамсесу необходимо отправиться в «дипломатическую миссию» на южные границы, к нубийским племенам. Настоящей же целью было дальнейшее углубленное обучение Рамсеса и его защита от дворцовых интриг.

«Ты должен быть осторожен, мой сын», – наставлял Сети I, провожая Рамсеса. – «Помни о своем долге перед Египтом. И пусть боги хранят тебя». Он не знал о магическом нападении, Имхотеп решил умолчать, чтобы не ввергать фараона в еще большую ярость и не раскрывать детали пророчества раньше времени. Он лишь намекнул на «необходимость познания мира за пределами столицы».

Вместе с Рамсесом отправились Кахири и небольшая свита верных воинов. Но Имхотеп дал Рамсесу еще одно, секретное указание: отклониться от основного пути и посетить древний оазис Карим, расположенный глубоко в пустыне, у границы с Нубией. «Там, – шепнул жрец, – ты найдешь того, кто поможет тебе понять „Слезы Нила“ и укрепит твой дух. Ищи жрицу Исиды, чье сердце чисто, как родниковая вода».

Путешествие было долгим и изнурительным. Золотые пески простирались до самого горизонта, солнце нещадно палило, а ночи приносили нестерпимый холод и шепот невидимых существ. Рамсес, хоть и был принцем, стойко переносил все тяготы, учась читать следы на песке и ориентироваться по звездам. Кахири обучал его выживанию в пустыне, делясь мудростью своего народа.

Наконец, после многих дней пути, они достигли оазиса Карим. Это было райское место посреди бескрайней пустыни: пальмы, уходящие в небо, изумрудная зелень, и в центре всего – кристально чистое озеро, чьи воды мерцали под солнцем. Небольшое поселение из глинобитных домов окружало озеро, а над ними возвышался небольшой, но древний храм, посвященный Исиде.

Когда Рамсес и его спутники вошли в поселение, их встретили настороженные, но любопытные взгляды местных жителей. Рамсес направился к храму. У входа их встретила молодая женщина. Она была невысока, с кожей цвета бронзы и глазами, глубокими, как воды ночного озера. Её волосы были заплетены в множество мелких косичек, украшенных ракушками и бирюзовыми бусинами. Это была Амара, жрица Исиды, о которой говорил Имхотеп.

«Я ждала тебя, Рамсес, сын Сети», – сказала она, её голос был мягким, но в нем чувствовалась скрытая сила. – «Твое прибытие было предсказано».

Рамсес был удивлен. «Ты знаешь мое имя?»

«Я знаю больше, чем просто твое имя, принц», – ответила Амара, ее взгляд пронзил его насквозь. – «Я чувствую „Дыхание Ра“ в твоей душе и „Шепот Песка“ в твоих руках. И я чувствую тень, которая стремится поглотить твой свет».

Она провела их в храм. Внутри было прохладно и спокойно. Воздух был наполнен ароматом лотосов и мирры. В центре храма, над небольшим бассейном с водой, парил сияющий голубой кристалл, испускающий мягкий, успокаивающий свет. Это был источник энергии «Слез Нила».

«Твоя сила велика, Рамсес», – продолжила Амара, – «но она неукротима, ибо ты не знаешь всех ее граней. Ты знаешь о Солнце и Песке. Но ты забыл о Воде, о жизни, что дает Нил. „Слезы Нила“ – это сила исцеления, очищения и адаптации. Она учит гибкости, а не только жесткости. Она может быть тихой и спокойной, но способна смыть любые преграды».

В течение следующих нескольких дней Рамсес обучался у Амары. Она учила его медитировать у озера, чувствовать течение воды, понимать ее ритмы. Он узнал, как «Слезы Нила» могут не только исцелять раны, но и очищать разум, и даже создавать иллюзии, столь же текучие, как сама вода. Он научился видеть, как все три элемента – Солнце, Песок и Вода – взаимосвязаны, образуя единое Дыхание Кемета.

Однажды, когда они сидели у священного озера, Амара протянула ему небольшой, отполированный до блеска, камень. Он был темно-синего цвета, с прожилками, похожими на серебряные реки. «Это сердце Нила, Рамсес», – сказала она. – «Редкий камень, найденный в самых глубоких водоворотах. Он будет твоим. Он усилит твою связь с „Слезами Нила“ и защитит тебя от злых чар, что стремятся иссушить твой дух. Пусть он напоминает тебе, что даже в самой сухой пустыне есть источник жизни».

Рамсес взял камень. Он был прохладным на ощупь, но в нем чувствовалась пульсирующая энергия. В этот момент он понял, что Амара была не просто жрицей, а могущественной союзницей. Она была сердцем оазиса, и теперь ее мудрость и сила стали частью его пути.

Впервые с момента пробуждения льва в Зале Шепчущих Песков, Рамсес почувствовал не только тяжесть своей судьбы, но и надежду. Он был не один. И его силы, ранее хаотичные, теперь обретали баланс. Он был готов к следующему испытанию, каким бы оно ни было.

Глава 4: Голос из Дуата

После недель, проведенных в оазисе Карим, Рамсес почувствовал себя преображенным. «Слезы Нила» Амары привнесли в его буйную силу равновесие, научив его не только разрушать, но и созидать, не только бороться, но и исцелять. Камень, подаренный жрицей, всегда был с ним, прохладный и успокаивающий, когда его переполняла энергия. Он научился видеть потоки жизненной силы, что пронизывали пустыню, и слышать шепот древних духов, что обитали в песках. Кахири, наблюдая за его развитием, лишь одобрительно кивал: принц становился не просто воином и магом, но истинным лидером.

Однако покой оазиса был лишь временной передышкой. Тревожные вести начали доходить до них из Фив. Караваны, идущие через пустыню, подвергались нападениям не просто разбойников, а существ, чьи описания заставляли кровь стыть в жилах: создания из тени, с глазами, горящими зловещим красным огнем, способные растворяться в песке. Местные жители рассказывали о кошмарах, преследующих их по ночам, о голосах, что зовут из-под земли, обещая забвение.

Однажды ночью, после особенно изнурительного дня тренировок, Рамсес погрузился в сон, который был не просто сном, а провалом в бездну. Он оказался не в своих покоях, а в месте, где время и пространство искривлялись. Воздух был тяжелым, пропитанным запахом серы и разложения. Небо над ним было не черным, а темно-багровым, словно кровь, испещренным трещинами, из которых сочилась черная жижа. Под ногами был не песок, а потрескавшаяся, высохшая земля, усеянная скелетами невиданных существ.

Это был Дуат – загробный мир, но не тот, о котором учили жрецы, мир Осириса и праведного суда. Это был искаженный, извращенный Дуат, царство хаоса и забвения. Вдалеке, на горизонте, виднелся трон, черный как обсидиан, окруженный вихрем теней. На нем восседала фигура – не человек, не бог, а нечто бесформенное, колеблющееся, словно сгусток абсолютной тьмы. Его не было видно, но Рамсес чувствовал его присутствие, его безграничную, всепоглощающую ненависть.

Из этой фигуры исходил голос. Не слова, а скорее вибрация, проникающая прямо в кости, обещающая небытие. «Смертный… ты чувствуешь мою силу? Она пробудилась. Она течет в жилах земли, она шепчет в песках, она зовет из глубин. Вы, дети Солнца, слишком долго жили в свете. Пришло время тьмы. Пришло время Апопа!»

Рамсес попытался крикнуть, призвать «Дыхание Ра», но его голос застрял в горле. Его магия, такая мощная в мире живых, здесь была лишь тлеющей искрой. Он видел, как сквозь трещины в багровом небе пробиваются змеи, сотни, тысячи змей, чьи глаза горели, как угли. Одна из них, гигантская, с чешуей, черной как ночь, начала разворачиваться, ее тело было столь огромно, что казалось, она опоясывает весь горизонт. Это была Апоп, древний демон Хаоса, вечный враг Ра.

«Твои боги спят, смертный. Или они слишком слабы. Нил высохнет, пески поглотят ваши города, а солнце сгинет в моей пасти. Ты – лишь песчинка, избранная судьбой, чтобы стать первой жертвой. Ты думаешь, что ты Новый Фараон? Ты – лишь предвестник конца».

Голос усиливался, становясь невыносимым. Рамсес почувствовал, как его душа пытается вырваться из тела, как его сознание растворяется в этой всепоглощающей тьме. Он видел, как змея Апоп приближается, её пасть раскрывается, чтобы поглотить его, а вместе с ним и весь свет.

В самый последний момент, когда тьма уже почти поглотила его, Рамсес почувствовал на ладони холодный камень Амары. И сквозь тьму пробился тонкий, но настойчивый голос, не слова, а ощущение, чистое и живое, как вода. Это был голос Амары, проникающий сквозь завесу сна, и голос самого Нила, шепчущий о жизни. Вместе с ним, словно эхо, прозвучал знакомый рык песчаного льва, и вспыхнула золотая искра «Дыхания Ра».

Рамсес резко проснулся, задыхаясь. Он сидел в своей походной палатке, его тело было покрыто холодным потом, а сердце колотилось, как барабан. Камень на его ладони пульсировал, излучая мягкий голубой свет, который медленно прогонял остатки кошмара.