Полная версия
Племянницы девочка
Племянницы девочка
Вера Искорка
Дизайнер обложки Елена Масель
Иллюстратор Дарья Калякина
© Вера Искорка, 2025
© Елена Масель, дизайн обложки, 2025
© Дарья Калякина, иллюстрации, 2025
ISBN 978-5-0068-1345-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вместо предисловия от автора
Дорогие мои! Предлагаю к прочтению мой дебютный роман. Несколько лет я вынашивала идею написать книгу о событиях, которые произошли с членами моей семьи и со мной. Роман частично автобиографичен, но это не мемуары, многие герои и события вымышленные, некоторые образы, характеры изменены, как и имена.
Тема любви и предательства не нова в литературе, но, тем не менее, мне захотелось поделиться своим взглядом на эти вечные человеческие ценности. А как это у меня получилось – судить вам, мои дорогие читатели.
Любые совпадения с реальными людьми и событиями
случайны.
Посвящается Красильниковой Тамаре Александровне.
«Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно»
(К. Бальмонт)Часть 1.
Тамара
Глава 1
– Моня, а ты завтра придёшь?
– Конечно приду.
– Приходи пораньше, хорошо? Приходи, когда я еще буду спать, я проснусь, а ты уже здесь.
– Хорошо, хорошо, договорились. Ложись спать, Таюшка!
Тамара защелкнула французский замок на входной двери и быстро начала спускаться с лестницы. На первом этаже она столкнулась с соседкой Марьей Гавриловной.
– Домой поехала, Томочка?
– Домой, домой.
Соседи в этом подъезде хорошо знали Тамару, ведь она каждый день без исключений приходила в квартиру своей племянницы присматривать за ее маленькой дочкой – Таисией, Таюшкой, как Тамара ее звала. Таюшка же придумала для своей двоюродной бабушки имя «Моня» и звала ее исключительно так. Никто не знал, откуда родилось такое странное имя, впрочем, близкие родственники Тамары звали ее «Муся», поэтому вполне вероятно, что «Моня» как раз было производное от этой самой «Муси».
В 1965 году Тамара вышла на пенсию. Поклонские – племянница с мужем и двумя дочерями – пятилетней и годовалой – как раз переехали в отдельную двухкомнатную «хрущёвку» на ул. Горького. Эля попросила свою тётю помогать ей с воспитанием дочек. Тамара была совсем даже не против. Фокус внимания в основном был направлен на Таисию, поскольку старшая, Ирина, вскоре пошла в школу и не нуждалась в постоянном присмотре.
Ежедневно приезжая к Таюшке, Тамара втянулась в работу, привязалась к ребёнку и неожиданно для себя поняла, что эта девочка занимает всё больше и больше места в её сердце…
Глава 2
Третья дочь в семье Сидельниковых – Тамара, она же Муся, как ласково называли её родители и сёстры, родилась в октябре 1910 года. Старшей была Зоя, к моменту рождения Муси ей исполнилось пять лет, а средней, Лидии – три. Сидельниковы жили в квартире с двумя спальнями на втором этаже большого деревянного дома, расположенного на окраине Череповца. Это было служебное жильё, предоставленное инженеру-технику Александру Николаевичу дирекцией Лесопильного завода, где он работал уже несколько лет. Помимо Сидельниковых, в доме проживали ещё три семьи.
Ранним воскресным утром 17 октября Мария Васильевна проснулась от боли в животе и поняла, что начались схватки.
– Саша, похоже, началось, пожалуйста сходи за доктором, – разбудила она спящего рядом мужа, тронув его за плечо.
Александр Николаевич моментально проснулся, протёр глаза и встал с кровати.
– Не волнуйся, дорогая, ты главное, не волнуйся, я – мигом.
Он бесшумно оделся и вышел из дома. С трудом поднявшись, Мария Васильевна заглянула в детскую. Две дочки безмятежно спали в своих кроватках. Мать тихонько затворила дверь и вернулась в спальню. «Всё будет хорошо», – успокаивала она себя. Осторожно опустившись на колени перед святой иконой Владимирской богоматери, Мария Васильевна шёпотом, с закрытыми глазами прочитала молитву, трижды перекрестилась, отвесив низкие поклоны, и вернулась в постель. Минут через 40 послышался звук голосов и шагов по лестнице. Вернулся муж вместе с жизнерадостным и розовощёким, добрейшей души доктором Петром Петровичем Макаровым. Доктор снял пальто, галоши и шляпу в передней, прошёл к умывальнику, тщательно вымыл руки и отправился к роженице, прихватив кожаный саквояж с инструментами.
– Ну-с, голубушка наша, Мария Васильевна, давайте – ка посмотрим, что тут у нас, – приятным бархатным баритоном нараспев сказал он.
– Пётр Петрович, дорогой, вся надежда на Вас, – умоляюще промолвил Александр Николаевич.
– Не переживайте, голубчик, всё будет хорошо. Я попрошу Вас приготовить тёплой воды и чистые полотенца.
Александр Николаевич бросился выполнять просьбу доктора. Мария Васильевна лежала, глухо постанывая при каждой новой схватке. В детской проснулась и громко заплакала Лидочка, было слышно, как старшая Зоя пытается её успокоить.
– Сашенька, пойди к девочкам, успокой Лидочку, – попросила жена, когда Сидельников вошёл в спальню с водой и полотенцами.
– Не волнуйся, душа моя, всё сделаю!
Часа через три из супружеской спальни раздался громкий плач новорождённого младенца. Взволнованный отец бросился туда и увидел лежащую с малышом на руках обессиленную бледную жену с прилипшими от пота волосами на лбу. Глаза её светились счастьем. Доктор с закатанными до локтей рукавами рубашки вытирал руки полотенцем.
– Поздравляю, Александр Николаевич, у Вас дочь! – радостно объявил он.
– Не расстраивайся, Сашенька, в следующий раз обязательно будет сын, – мягко пошутила Мария Васильевна.
Сидельников вышел проводить доктора. На крыльце они закурили. Александр Николаевич глубоко затянулся, рука с сигаретой слегка дрожала.
– Третий раз жена рожает, и я каждый раз трясусь от страха, – признался он.
– Слава Богу, всё прошло благополучно. У меня ведь, знаете, тоже три дочки, такие шалуньи и непоседы, они наполнили мой дом радостью и весельем, – Пётр Петрович широко улыбнулся. – Впрочем, мне пора. Завтра зайду к вам посмотреть состояние роженицы и младенца. До встречи, Александр Николаевич! – доктор, прощаясь, крепко пожал руку хозяину дома и бодро зашагал по тротуару.
Вечером к Сидельниковым пришла младшая сестра – Анна Васильевна, чтобы поздравить с рождением дочери. Она пока ещё не обзавелась семьёй, работала учителем рукоделия в женском профессиональном училище, жила в оставшейся после смерти родителей квартире в центре Череповца, рядом с водонапорной башней.
Глава 3
Череповец в начале двадцатого века представлял собой маленький уездный городок, насчитывающий не более десяти тысяч жителей. Помимо Лесопильного завода, на котором работал Александр Сидельников, в городе были ещё Судостроительный, Механический и Винокуренный заводы, а также Фабрика обуви. К 1904 году завершилось строительство железнодорожной станции, и с 1905 года пошли поезда Вятка – Вологда – Череповец – Петербург. В 19011 году построили порт на реке Шексне с пропускной способностью до двадцати пяти пудов груза.
Сидельниковы получили неплохое образование: отец семейства закончил Александровское техническое училище, мать – Мариинскую женскую гимназию. Мария Васильевна свободно владела французским и немецким языками, играла на фортепиано, в гимназии их обучали ведению домашнего хозяйства, основам бухгалтерии, кулинарии, рукоделию, вязанию и шитью, поэтому она умело справлялась со всеми обязанностями, связанными с домом.
«У Марии Васильевны всегда идеальная чистота», – говорил управляющий Иван Денисович Дугин, каждый месяц делающий обход всех квартир в доме.
В гимназии, помимо всего прочего, ученицам преподавали основы педагогики, поэтому Мария Васильевна грамотно обучала и воспитывала своих дочерей. Сёстры были разные по характеру и непохожие друг на друга. Зоя росла очень активной и непоседливой девочкой, она обожала подвижные игры во дворе, матери с трудом удавалось её усадить заниматься. Училась она посредственно, особой тяги к знаниям не проявляла, но зато охотно помогала по хозяйству – с уборкой, готовкой и стиркой. Лида, напротив, была тихой и застенчивой, не любила беготни и шумных игр, старалась их обходить стороной. Она обожала чтение – часами напролёт могла сидеть дома с книгой. Училась Лида очень хорошо по всем предметам, а вот домашние дела ненавидела – стирка и мытьё полов были для неё наказанием. Тамара была живая и активная, как Зоя, но при этом как Лида умная, любознательная, с отличными способностями к обучению. Она как бы соединяла в себе черты обеих своих сестёр. И учёба, и домашние заботы были ей по плечу. Тамара, как и Зоя, любила гулять во дворе, охотно гоняла мяч с соседскими мальчишками – Федей и Витькой. Это были её самые закадычные друзья. Федя Черепанов или Федька Череп был младше Тамары на год. Кареглазый, темноволосый, крепкий и плечистый, он отличался добротой и чувством справедливости. Никогда не обижал тех, кто младше. Витя Климов – с огненно-рыжей копной волос, веснушками на лице, весельчак, шутник и балагур – был, однако, всегда честным и искренним. Его все звали Витька Рыжий Лох. Витя был ровесником Тамары, учился с ней в одном классе. У Тамары тоже была дворовая кликуха – Муха Шпандырь, и вот эта троица всюду гуляла вместе.
Иногда, по выходным, к Сидельниковым приходили гости. Мария Васильевна пекла пироги с капустой, зелёным луком и яйцом, ватрушки с творогом. Частыми гостями были доктор Макаров с супругой Еленой Константиновной, управляющий домом Иван Денисович Дугин с женой Клавдией Ивановной, соседи – супруги Колесниковы Андрей Панкратович и Глафира Ильинична. После чая обычно Иван Денисович густым басом обращался к хозяйке дома:
– Мария Васильевна, окажите такую милость, спойте что-нибудь для нас!
– Просим, просим! – хором поддерживали другие гости.
Мария Васильевна брала семиструнную гитару и в наступившей тишине красивым, сочным голосом пела:
«В доме отца без тревог и волненийДевочка Катя жила,Ради любви, баловства, наслаждения,Точно цветок расцвела…»1Муся обожала слушать этот романс, особенно её трогал самый конец:
«Так спи же ты, спи же ты, всеми забытая,В рыночной этой толпе,И некому даже сказать на прощание,Вечная память тебе!»⠀Глава 4
Тамара жила в небольшой «однушке» недалеко от металлургического завода вместе со старшей сестрой Зоей, тоже одинокой и бездетной. Каждый день, чтобы прийти к дочке племянницы, она ехала несколько остановок на трамвае, а затем шла пешком еще минут пятнадцать, всегда стараясь приехать пораньше, чтобы успеть приготовить завтрак для Таюшки, пока та еще спала. Только в субботу и воскресенье, когда родители Таисии были дома, Тамара приезжала попозже, после завтрака, чтобы пойти со своей подопечной погулять. Сегодня понедельник, Ирина ушла в школу, Эля и её муж Валентин – на работу. Тамара бесшумно открыла входную дверь, прошла на кухню и начала варить манную кашу.
– Моня! Ты пришла? – Тамара услышала звонкий голосок из спальни.
– Да. Проснулась, Таюшка? Вставай, будем завтракать.
– Моня, пойдем потом в библиотеку?
– Конечно пойдем.
Тамара записала Таюшку в детскую библиотеку, когда той исполнилось три года. С тех пор они регулярно её посещали, это была и прогулка и конечно же новые книги, которые Таисия обожала слушать.
– Я готова, – Тая надела поверх осеннего пальто портупею с кобурой, которую ей сшила мама из кухонной клеёнки цветочной расцветки, вложила в кобуру белый пистолет, стреляющий пластмассовыми шариками. На шею она повесила «бинокль» – верёвку, на которую были нанизаны две пустые деревянные катушки из-под ниток.
Тамара всегда принимала Таюшку такой, какая она была, не навязывала ей своё мнение, не обесценивала и не критиковала. Уже не первый раз Тая ходила в библиотеку с пистолетом, расстреливала в упор добрейшую библиотекаршу Галину Петровну, которая, подыгрывая юной читательнице, в «страхе» закрывала глаза за толстыми линзами в роговых очках и громко ойкала. Тамара никогда не говорила Таюшке заученных фраз о том, что «девочки с пистолетами не ходят», что «в библиотеке нужно вести себя прилично» и т. д. Она любила этого ребёнка, любила сильно и безусловно, считая Таисию идеальной во всех отношениях.
Выйдя из подъезда, Тамара взяла Таю за руку, и они отправились за новыми книгами, прихватив уже прочитанные.
По дороге, совершенно неожиданно, Муся встретила Зину Лосеву, свою старую знакомую, с которой они вместе работали в машинописном бюро заводоуправления.
– Здравствуй, Томочка! Давно не виделись.
– Зина, привет, дорогая! Как ты поживаешь?
– У меня все нормально. Устроилась на подработку гардеробщицей в поликлинику. Это внучка твоя?
– Племянницы девочка.
Они обменялись еще несколькими фразами и попрощались.
Тамара с Таюшкой продолжили свой путь.
– Моня, а почему я «племянницы девочка»?
– Ну, потому что Эля, твоя мама, моя племянница, а ты ее дочка.
– А, теперь понятно.
– Моня, а почему у всех бабушки, а у меня ты?
– Ну, потому что твоя бабушка Лида живёт в другом городе, а я здесь.
Она всем своим знакомым представляла Таисию исключительно как «племянницы девочку», никак иначе, никогда не называя ее внучкой.
Вернувшись домой, Тамара занялась приготовлением обеда, а Таюшка села смотреть картинки в библиотечных книгах.
– Моня, давай в шашки сыграем.
– Вот пообедаем и сыграем, хорошо?
– Ладно, только ты мне не поддавайся, я хочу честно выиграть.
– Не буду поддаваться, ты и так у меня всё время выигрывать стала.
Тут как раз пришла из школы третьеклассница Ирина, и все вместе сели обедать. Потом Тамара с Таюшкой сражались в шашки, сходили на прогулку, читали новую книгу. Так шли за днями дни, Муся каждый день проводила время с племянницы девочкой и постоянно ловила себя на мысли, что счастлива быть рядом с этим ребёнком.
Глава 5
Большие перемены, связанные с событиями 1917 года, застали семью Сидельниковых врасплох. 2 мая 1918 года Мария Васильевна родила долгожданного сына, которого назвали Борис, но радость была омрачена скорым известием о закрытии Лесопильного завода и увольнении всех работников. Хозяин предприятия уехал за границу, а пришедший к власти в Череповце местный Совет Рабочих Депутатов не справлялся с решением навалившейся горы проблем: начались безработица, хаос, разруха и перебои с продовольствием. Хорошо хоть школу не закрыли и девочки учились, как и прежде. Правда, она стала называться Единая трудовая школа.
Мария Васильевна, с малышом на руках, в возбуждении ходила из угла в угол. Мир, в котором было спокойствие и стабильность, рушился на глазах.
– Машенька, не нужно так расстраиваться, у тебя от этого может пропасть молоко. Думай о Бореньке, о девочках, я что-нибудь решу, – успокаивал Александр Николаевич.
– Саша, мне страшно, что будет с нами, как жить дальше, чем я буду кормить детей? – в отчаянии восклицала жена.
– Дорогая, прошу, успокойся, я что-нибудь придумаю, – мягко отвечал Сидельников, обнимая супругу.
Уже через неделю Александр Николаевич, переодевшись в рабочую одежду, взял с собой инструменты и отправился в близлежащие деревни, предлагая крестьянам свои услуги по ремонту сельхозинвентаря в обмен на продукты. Мария Васильевна пекла из муки, что приносил муж, пирожки и продавала их на рынке. Тринадцатилетней Зое пришлось бросить школу, чтобы помогать матери по хозяйству. Она нянчилась с Борей, пока мать торговала. На вырученные от продажи деньги Мария Васильевна покупала ткань и шила для детей одежду. Так прошло лето, наступили холода, а с ними и новые проблемы. Нужно было беспокоиться о дровах, с работой в деревнях было всё хуже и хуже, крестьяне сами голодали. Пришлось менять что-то из одежды на продукты, обручальные кольца и золотые серьги Мария Васильевна отнесла в ломбард. Это были очень трудные времена, Сидельниковы держались изо всех сил.
Беда случилась в конце декабря 1920 года. Александр Николаевич заболел и слёг. Его мучал кашель и жар. Заботливая жена была рядом, поила мужа тёплым молоком с мёдом. Доктор Макаров с семьёй ещё летом 1918-го уехал из города, поэтому помощи было ждать неоткуда. Две недели Александр Николаевич метался в бреду, на грани жизни и смерти.
– Родная моя, пойди отдохни, – слабым голосом говорил он жене в минуты просветления сознания.
– Сашенька, дорогой мой, держись, – плача и сжимая его руку отвечала Мария Васильевна.
– Я очень тебя люблю, Машенька, я благодарен небесам за встречу с тобой! – шептал Александр Николаевич.
– Я тоже тебя очень люблю, ты справишься, всё будет хорошо! – глотая льющиеся потоком слёзы, отвечала преданная жена.
13 января 1921 года Сидельников Александр Николаевич умер, не приходя в сознание. Находясь в каком-то оцепенении, Мария Васильевна механически выполняла все необходимые дела, поскольку знала, что кроме неё некому присмотреть за детьми и, если с ней что-то случится, дети останутся совсем одни. Заставляя себя каждое утро вставать и делать ежедневную рутинную работу, она чувствовала, что где-то глубоко внутри, в душе, всё умерло после смерти мужа, осталось лишь выжженное поле, руины, развалины.
Девочек глубоко тронула смерть отца, все они любили его, всегда добрый и заботливый, таким запомнился им папа.
Весеннее солнышко растопило снег, природа ожила, встряхнулась от долгого сна. Потеплело и в застывшем, замершем от горя доме Сидельниковых. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Мария Васильевна устроилась в школу учителем начальных классов, Зоя пошла работать нянечкой в детский сад. Лида усиленно готовилась к поступлению после «семилетки» в недавно открытое в Череповце фельдшерско-акушерское училище, готовившее средний медицинский персонал. Только Тамара и Боря, как самые младшие, жили без особых забот. Муся помогала матери, присматривая за Борей, а оставшееся свободное время неизменно проводила со своими друзьями.
Глава 6
– Мам, я ухожу погулять, – крикнула из прихожей Тамара, надевая пальто.
– Муся, в десять вечера домой, и чтобы без опозданий, – ответила мать.
– Хорошо, хорошо! Всё, я ушла!
– Подожди, Муся, может Лиду с собой возьмёшь?
– Мама, я не хочу, нам много задали, плюс завтра практика в больнице, нужно подготовиться, – ответила Лида.
Через минуту после ухода Тамары в дверь постучали.
Мария Васильевна открыла. На пороге стоял Николай. Рослый, подтянутый, с аккуратными усами пшеничного цвета, в тёмно-синем кителе, брюках галифе, заправленных в хромовые сапоги, начищенные до блеска.
– Здравствуйте, Мария Васильевна! – бодро отрапортовал он, снимая фуражку с красной звездой.
– Здравствуй, Николай, проходи. Зоя! – крикнула мать.
В цветном крепдешиновом платье из комнаты вышла Зоя. Губы её были накрашены помадой морковного цвета. В руках маленькая кожаная сумочка-ридикюль. Короткие волосы завиты волнами с двух сторон.
– Мария Васильевна, мы идём в «Совкино», там показывают картину «Две сиротки», – всё так же по-военному доложил Николай. – Не волнуйтесь, я потом провожу Зою до дома.
– Хорошо, Николай, – ответила Мария Васильевна.
Зоя надела пальто, ботики, отправила матери и сестре воздушный поцелуй, взяла своего кавалера под руку, и они ушли.
Тамара тем временем спешила на квартиру к Рыжему Лоху, где собиралась молодёжь поиграть в «бутылочку». Шестнадцатилетняя Тамара после окончания семилетней школы осенью поступила на курсы машинисток. С прекрасной стройной фигурой, модной стрижкой «фокстрот», пухлыми губами в ярко-алой помаде и нарисованной мушкой на щеке, она была неотразима.
Витька пошёл в ФЗУ, а Федя учился в седьмом классе.
Отец Климова уехал в командировку, его жена, Витина мама, умерла от тифа ещё в 1920 году, поэтому квартира была в полном распоряжении сына. Тамара толкнула входную дверь, которая была не заперта.
– О, Муся, проходи, – оживлённо воскликнул Витька, окинув подругу смущённым и радостным взглядом. Он вытянулся, возмужал и в последнее время часто ловил восхищённые взгляды девушек. Но для него существовала только одна-единственная девушка, в присутствии которой он чувствовал себя на седьмом небе.
– Ну что, все собрались, можно начинать, – громко объявил Рыжий Лох.
– А Череп где? – спросила Тамара. Она искала его глазами, но не находила.
– У него там какие-то дела дома, не факт, что придёт, – ответил Витька. Тамаре показалось, что он доволен тем, что Феди не будет.
Рыжий Лох открыл бутылку Цинандали и разлил по гранёным стаканам. Парни и девушки расселись вокруг стола. Звонко чокнулись и выпили. На столе лежала открытая пачка «Казбека», кто хотел, закурил. Игра началась. Бутылка крутилась, желания выполнялись, весёлый смех, разговоры. Настала Витькина очередь крутить.
– Поцелуй в губы наедине, – громко объявил он, крутанул бутылку и впился в неё взглядом, словно гипнотизируя. Горлышко остановившейся бутылки указало на Тамару. Рыжий Лох сиял. Тамара встала из-за стола, и они пошли в прихожую. По иронии судьбы, именно в тот момент, когда Витька целовал Тамару, на пороге появился Череп. Увидев эту картину, Федя мгновенно переменился в лице, его кулаки сжались.
– Эх ты! – в сердцах бросил он и выбежал из квартиры.
Тамара бросилась за ним.
– Череп, постой, подожди, я всё объясню! – кричала она, стремительно сбегая вниз по лестнице.
На первом этаже Федя резко остановился и развернулся к ней.
Он тяжело и шумно дышал, лицо было перекошено от гнева и боли. «Даже в такую минуту он прекрасен!» – промелькнуло в голове у Тамары.
– Что тебе нужно? Ты… ты…, ненавижу тебя! – воскликнул её друг.
– Череп…, Федя, послушай, это была игра, мы просто играли в бутылочку, так получилось. Мне правда очень жаль! – с жаром выпалила Тамара.
– Мне тоже очень жаль, – эхом повторил он, – жаль, что я верил тебе всё это время. Я больше не хочу тебя видеть.
Он отвернулся от Тамары и вышел на улицу.
Глава 7
В 1971 году Таисия пошла в первый класс, в ту же школу, куда ходила Ирина. Утром старшая сестра отводила младшую, всю дорогу держа её за руку, как велела мама, а вот потом Тамара забирала Таюшку после занятий, поскольку у Ирины, ученицы пятого класса, было больше уроков и она возвращалась домой позже.
От дома до школы минут двадцать пешком, но по пути нужно было переходить проезжую дорогу без светофора, поэтому первоклассников поначалу сопровождали взрослые, либо старшие братья или сёстры. Правда уже к середине учебного года большинство юных учеников справлялись с этой задачей самостоятельно, но Тамара даже представить боялась, как Таюшка одна будет перебегать дорогу, поэтому встречала её весь первый класс. На следующий год у Таисии ввели вторую смену, Ирина же продолжала учиться с утра, поэтому Тамара стала отводить второклашку в школу и забирать. Вот тут и начались проблемы. Одноклассники Таи, которые уже давно ходили в школу без сопровождения, стали посмеиваться над ней, до сих пор идущей за руку с бабушкой. В один из дней Таюшка не выдержала:
– Моня, я хочу ходить в школу одна, не нужно меня водить.
– Таюшка, что ты такое говоришь, там же дорога, а если ты не заметишь машину, что тогда?
– Все уже давным-давно ходят без мам и бабушек, я хочу идти в школу вместе с подружками, а не с тобой, – горячо возразила она.
Тамара почувствовала волнение и боль в груди. Это был первый эпизод, когда Таюшка, её любимая Таюшка, выбрала подружек вместо неё. «Ну вот и всё, похоже, я ей больше не нужна», – мрачно подумала она. Кроме боли Тамара чувствовала страх, сковавший всё внутри, она осознавала, что просто не сможет отпустить Таюшку одну, это было выше её сил позволить ребёнку переходить опасную дорогу без присмотра. «Надо посоветоваться с Элей», – подумала она.
– Эля, нужно поговорить, – сказала Тамара племяннице, когда та вечером вернулась с работы.
– Что случилось? – спросила Эля.
– Таюшка хочет теперь сама ходить в школу, без меня.
– Да? Значит, она чувствует, что готова это делать самостоятельно. Я уверена, что дочка справится, её ровесники справились, она не хуже их. Если ты всё время будешь водить её за ручку, она никогда не повзрослеет.
– Да, но там дорога и это опасно, – пыталась спорить Тамара.
– Я поговорю ещё раз с Таей на тему безопасного перехода через улицу, уверена, что она хорошо знает эти правила и будет их выполнять, – ответила Эля. – Я с четырёх лет одна гуляла по улицам, впрочем, что я говорю, ты же всё знаешь сама, – улыбнувшись, добавила племянница.
