Жизнь за жизнь: лесные видения вечной благодарности. Современная проза и поэзия

Жизнь за жизнь: лесные видения вечной благодарности

Современная проза и поэзия

Наталья Червяковская

© Наталья Червяковская, 2025

ISBN 978-5-0068-3531-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жизнь за жизнь: лесные видения вечной благодарности

Мир предо мной – как зеркало чужих тревог,Эмпатия – и дар небес, и непосильный долг.Я слышу шепот Времени, безжалостный урок,Его неумолимый бег – судьбы печатный слог.Не удержать годов стремительный поток,Ни словом древним, ни молитвою у ног.Он мчится вихрем, искры в тьму роняя,В полях багряных, где зарницы догорают в мае.Лица людей – таинственные письмена,В них шепот судеб, душ прикосновенье нежное.Зрю хрупкость сердца сквозь кристалл стекла,И тайных ран багряные клейма, и горькое смиренье.Раскрою то, что скрыто под вуалью,За ледяной стеной души, за равнодушия сталью.И страх, что гложет, словно зверь в ночи,И пепел гордый прежнего величия.Иль эта боль, что плавит сердце в пепел,И жажда света – гимн добру, надежды трепет…Зачем же мне судьбы такая ноша,Когда душа изранена, истощена, заброшена?Ее здесь топчут в грязь, без сожаленья,Цинично, злобно, без остатка отпущения.И сердце мечется, как раненая птица в клетке,Стремясь на волю, к солнцу возродиться в рассветной метке.Но я скажу о доброте, что искрами мерцает,В зловонной мгле порой луч нежный проникает.И в буре жизни, где лишь тьма и зло,Свой свет теряет путь, но обретает вновь крыло.Я верю сердцем: там она найдетПриют незримый в высях небосклона,В краю чудес, где льется свет бездонный,Где каждый путник – брат, сестра, где скорби гнет не ждет.В стране, где одуванчиков оркестры играют нежно,И ветер шепчет сказки добрые, безбрежно.Где гладиолусы, как пламя, ввысь летят,И астры – россыпь звезд, что нежно так манят.Там нет предательства, лишь искренность в глазах,И времени нет, лишь вечности размах.Там реки чистые, как слезы матерей,И песни ангелов звучат нежней свирелей.И я иду туда, за грань земного бытия,Где музыка сфер льется в сердце у меня.Где каждая травинка – песнь любви поет,И мир, забыв о зле, в гармонии живет.Я растворяюсь в этом свете, чистом и святом,Забыв о боли сердца, о страдании земном.Здесь нет нужды скрывать душевные порывы,Здесь каждый жест, как солнца луч, правдив и дивен.И там, в саду души, где зреют грезы,Я встречу тех, кто мне был дорог, без вопросов.Кто в жизни этой серой, бренной был как свет,И чей уход оставил в сердце след.Они расскажут мне о дивных новых звездах,О тайнах мироздания, о вечных перекрестках.И я пойму, что жизнь – не только боль и страх,Но и возможность в каждой капле видеть рай впотьмах.И там, испив нектар небесной чистоты,Я обрету себя, ту, что искала в темноте.Здесь все мои вопросы станут вдруг просты,И ключ найду ко всякой тайне на земле.Я стану эхом звезд, шептанием тихих трав,Мелодией дождя, касающегося крыши.Я буду той любовью, что всегда права,И тем теплом, что греет в зимней тиши.Я стану частью мира, где нет места лжи,Где каждый вздох – молитва, каждый взгляд – благословенье.И в этой вечной тишине душиРастает навсегда земное наваждение.И я останусь там, в саду души, навек,Среди одуванчиков, астр и гладиолусов огней,Как вечный страж, оберегающий ковчегС надеждой на любовь, что сделает наш мир светлей.

Не будет тоскливого «когда-то», а воссияет вечная, лучезарная сказка вне времени. Время – пленительная загадка. Существует ли оно на самом деле, или это лишь театр теней, смена кулис и масок? Неизменна лишь человеческая сущность: характеры, с их печатью обаяния или отталкивающей неприглядности, бездонная доброта и гнетущая низость – вся палитра бытия. Если бы не было в нас этой неповторимой симфонии личностей, мир захлестнула бы анархия. И для гармонии вселенной каждому дарован свой нрав, своя уникальная оптика восприятия жизни.

Именно в различиях мы ищем отражение, учимся, обогащаемся опытом, куем собственные убеждения. В спорах рождается не только истина, но и драгоценное понимание. Мир, где все мыслят и чувствуют в унисон, был бы удушающе пресен. Разнообразие – это соль земли, искра, разжигающая неутолимый интерес к жизни.

В каждом из нас – своя вселенная, со своими законами, причудами, пульсирующими стремлениями. Мы подобны звездам в ночном океане – каждая горит своим неповторимым светом, и все вместе ткут узор космической красоты. И пусть нас порой разделяют пропасти непонимания, это не помеха восхищаться неповторимостью ближнего.

Доброта и низость – извечные спутники, словно две грани древней монеты, отполированные столетиями. Они – неустанное эхо, напоминающее о дуальности, что гнездится в самой сердцевине человеческого естества. И лишь в этой бесконечной, титанической схватке света и тени, как сталь в горниле, куется истинная сила духа. Главное – не позволить липкому, удушающему шепоту мрака сковать твою волю, но, подобно подсолнуху, тянуться к свету, даже если тропа усыпана острыми шипами терний.

Время же, возможно, не строгая, безжалостная линия, а скорее – искрящийся, переливающийся калейдоскоп мимолетных впечатлений и глубоких эмоций. Краткие вспышки радости и глубокая печаль, оглушительные раскаты триумфа и горькое послевкусие поражений – все это причудливо сплетается в неповторимый, сложный узор нашей судьбы. Пусть же этот узор будет пронзительно ярким и незабываемым, сотканным из нитей любви, доброты и вековой мудрости. И тогда вечная, лучезарная сказка, прежде жившая лишь в наших мечтах, обратится в осязаемую явь.

В доме, где каждый уголок дышал уютом, жила девочка, чье любопытство затмило бы даже кошку, – Брюляша. Странное имя, шептали вслед, но сколько она себя помнила, иначе ее и не звали. Впрочем, в строгих взрослых документах значилось Бриселлис, что в переводе означало «счастье». Имя было дано не случайно, ведь с ее появлением в доме воцарилась звенящая, искрящаяся радость. Но для домочадцев она была просто Брюляша, ласковое прозвище, полное нежности и домашнего тепла.

Полтора месяца спустя после её рождения, огромная семья, словно стая пестрых птиц, слетелась за праздничный стол, чтобы отметить явление этого маленького чуда по имени Бриселлис. По старинной семейной традиции, каждый гость приносил подарок для новорожденной, словно принося ей частичку своей души. Белоснежная гостиная утопала в прохладных мятных оттенках, разбавленных нежными белыми колокольчиками и горделивыми яркими гладиолусами. Некоторое несоответствие в палитре, но мама девочки, донна Мария, решила: «Пусть у моей дочери будут только яркие краски, и жизнь её будет такой же яркой и насыщенной, как эти цветы, что тянутся к солнцу». И никто не посмел возразить воле этой молодой, но уже такой сильной женщины. Многочисленные родственники несли подарки, словно дары волхвов, и ставили их у резной колыбели, где мирно посапывала крошечная Бриселлис, словно ангел, уснувший на облаке.

В самый разгар торжества, когда смех лился рекой, на пороге появилась величественная пожилая женщина, словно тень из прошлого. В толпе пронесся шепот, похожий на шелест осенних листьев, музыка стихла, и незнакомка окатила всех таким пронзительным взглядом, полным то ли мудрости, то ли укора, что в комнате воцарилась звенящая тишина, словно перед грозой. Она была облачена в черное платье, похожее на траурный саван, а в руке держала корзину, накрытую искусно вышитым полотенцем, словно хранила в ней какой-то секрет.

Подойдя к матери девочки, она произнесла ледяным тоном: «Спасибо, донна Мария, что вспомнила обо мне и пригласила на этот праздник. Мне было приятно узнать, что после стольких лет наше огромное семейство не вычеркнуло меня из своей истории». С этими словами она откинула полотенце, и в корзине обнаружилась огромная книга в переплёте нежного мятного цвета, украшенная россыпью белых одуванчиков, словно дыханием весны. Рядом с книгой лежал скромный букет из тех же одуванчиков. Волна негодования пронеслась по комнате, как порыв холодного ветра, но донна Мария жестом попросила всех молчать, чувствуя, что за этим визитом стоит нечто большее, чем простое поздравление. В корзине также лежала маленькая резная шкатулка, а в ней – огромный бриллиант, чистый и прозрачный, словно слеза. Толпа снова загудела, словно встревоженный улей. Их реакция была одинаково бурной как на букет наивных одуванчиков, так и на ослепительное сияние драгоценного камня.

«Вот вам мои четыре дара, – продолжила гостья, словно не замечая общего волнения.

– Букет из одуванчиков, символ простоты и детской радости, белый бриллиант, который я зову «Жизнь за жизнь», символ жертвенности и бесконечной любви, книга «Лесные видения вечной благодарности» да, она украшена красивой обложкой, но страницы пусты, всё поймёте позже, – в ней вам предстоит написать историю жизни, достойную благодарности, и кукла. Как девочка её назовёт, так тому и быть». Куколка была небольшая, изящная, одетая в чёрно-белые одежды, словно символ дуальности мира. Затем гостья наклонилась к донне Марии и прошептала на ухо: «Зови дочь Брюляша, это имя откроет ей истинную сущность».

«Благодарю за приглашение, но мне пора», – сказала она, и в голосе ее прозвучала усталость, словно она несла на своих плечах бремя веков. Донна Мария, хоть и молода, но необыкновенно проницательна, ответила: «Это я вас благодарю, тётушка Фани. Примите от меня скромные угощения и дары в благодарность за ваше внимание и заботу». Донна Мария протянула большую плетёную корзину, наполненную яствами и подарками, словно желая смягчить суровость гостьи. «Я сейчас велю, чтобы вам помогли, милая тётушка Фани». «Не стоит», – перебила ее гостья и, бросив на всех последний прощальный взгляд, направилась к выходу, словно растворяясь в тенях. Гости были безмерно рады её уходу, словно с плеч упал тяжелый камень. Им хотелось праздника, смеха и веселья, а не взгляда этой родственницы, чужого и непонятного для их суетного мирка человека.

После ухода тетушки Фани, словно рассеялось наваждение, густая тишина отступила, уступая место робким отголоскам смеха. Гости, будто очнувшись от странного сна, вновь окружили колыбель, где покоилась Бриселлис, с любопытством рассматривая необычные дары. Книга, безусловно, притягивала взгляды больше всего. Изящная обложка скрывала девственную чистоту страниц, что порождало недоумение – к чему этот безмолвный дар? Донна Мария, словно читая мысли в лицах, лишь загадочно улыбалась, храня тайну, что в этих диковинных приношениях сокрыт особый смысл, ждущий своего часа.

Время текло неспешно, и Брюляша росла в атмосфере безграничной любви и заботы. Ее любознательность была неутолима, а жажда познания мира не знала границ. Белый бриллиант с поэтичным именем «Жизнь за жизнь» бережно хранился в сейфе. Вечерами донна Мария подолгу любовалась его сиянием, завороженная игрой света в безупречных гранях.

Книга «Лесные видения вечной благодарности» занимала почетное место на полке в комнате Брюляши, неизменно напоминая о таинственном визите тетушки Фани.

А кукла, облаченная в черно-белые одежды, получила имя Мелестина, имя, чьи древние корни уходили вглубь веков. Словно незримый отпечаток, это имя накладывало свой след на характер и судьбу девочки, предопределяя ее таланты, ум, способность к самореализации, материальное благополучие и силу воли. Мелестина – не просто набор звуков, а ключ к пониманию глубин внутреннего мира своей обладательницы.

Донна Мария неустанно воспитывала в дочери чувство благодарности за каждый прожитый день, за каждую мелочь, наполняющую жизнь радостью. Она рассказывала ей истории о том, как важно ценить красоту и простоту окружающего мира, подобно тем скромным одуванчикам, подаренным тетушкой Фаней. И Брюляша, словно губка, впитывала в себя эти уроки, становясь мудрой и проницательной не по годам.

Однажды, когда Брюляше исполнилось семь лет, она подошла к матери с книгой «Лесные видения вечной благодарности» и, заглянув в ее глаза, спросила: «Мама, почему эта книга пустая? Разве здесь не должна быть написана сказка?» Донна Мария улыбнулась и ответила: «Эта книга ждет твою историю, Брюляша, историю твоих добрых дел и свершений. Историю, сотканную из любви, благодарности и добра. Ты сама напишешь ее, страница за страницей, своими поступками и решениями. Мне кажется, что эта книга – путь в волшебную страну». В доме всегда благоухали цветы, но весной в спальне маленькой Брюляши ее мама донна Мария неизменно ставила букет из солнечных одуванчиков.

Слова матери Брюляша восприняла не просто как задачу, а как дерзновенное приключение, зов самой судьбы. С того дня она превратилась в чуткого летописца мира, вглядываясь в мельчайшие детали, подмечая каждое движение добра и зловещие тени несправедливости. Сердце отзывалось на чужую боль, словно набат, и она, отбросив сомнения, спешила на помощь, готовая стать опорой, утешить ласковым словом, согреть лучом надежды. Дни складывались в недели, недели в месяцы, а Брюляша неустанно собирала свой бесценный багаж знаний и опыта, как мудрый странник – драгоценные сокровища.

Вскоре после памятного разговора, Брюляше стали сниться сны, диковинные и завораживающие, каких она не видела прежде. Не просто разрозненные видения, а целые истории, разворачивающиеся перед внутренним взором, словно захватывающий фильм с бесконечным продолжением. Для маленькой девочки это было непросто, но она решила не тревожить маму, веря, что сумеет во всём разобраться сама.

Ах, да, пришло время познакомить вас с семьей нашей героини! Семья Брюляши принадлежала к старинному роду Хирон, хранящему в своих летописях немало славных имен. Диего Хирон, поэт и переводчик XVI века, обессмертил себя переводами Горация и басен Эзопа на звенящий испанский язык. Нельзя не вспомнить и Санчо Хирона, президента Новой Гранады (Колумбии) в XVII веке, основавшего там город, ставший оплотом цивилизации. В современном мире от былой славы рода остался лишь отблеск былого величия. Прабабушка и прадедушка Брюляши, выходцы из знойной Южной Америки, провели жизнь в странствиях, считая весь мир своим домом, бескрайним и гостеприимным. Их внучка, донна Мария, вышла замуж за почтенного господина, торговца редкими специями и не только их. Он был человеком просвещенным, владевшим многими языками и страстно любившим путешествия, но жену и маленькую дочь в свои далёкие странствия не брал. Они жили на берегу Атлантического океана, окруженные многочисленной прислугой. Сама донна Мария, гордая и прекрасная, с глазами цвета штормового океана, казалась неприступной скалой, хранящей свои тайны. Ее супруга, отца Брюляши, звали дон Бельмиро Хирон, что означает «красивый». И природа щедро одарила его аристократичной красотой – правильные черты лица, изящные руки, статная фигура, волосы цвета воронова крыла. Донна Мария тоже была брюнеткой, но их дочь, Брюляша, родилась светловолосой, с рыжим отливом, и черты ее лица отличались от родительских. В многочисленной семье шепотом поговаривали, что не стоило приглашать на смотрины младенца тетушку Фани, мол, это она украла красоту у девочки. Дона Мария, мать девочки, лишь смеялась в ответ на эти суеверные высказывания: «Да она просто еще мала, переменится!». И с любовью заплетала ей две косички, называя своим счастьем и своей златовласой Гаррано. Когда Брюляше исполнилось семь лет, родители подарили ей лошадку, пони иберийского происхождения, обитающего в землях северо-западной Португалии, круглый год живущего в гористой местности национального парка Пенеда-Жереш. Существует поразительное сходство между примитивными наскальными рисунками времен палеолита и пони гаррано, что свидетельствует о древних корнях этой породы. Считается, что гаррано является предком андалузской и менее знаменитой галисийской лошади. Гаррано – это изящный пони с арабскими чертами, особенно заметными в его голове, красивой, часто со «щучьим» профилем, хотя иногда и несколько тяжеловатой. У гаррано маленькие подвижные уши, выразительные живые глаза, длинная шея и прямые плечи. Спина короткая и компактная с суживающимся мускулистым крупом и низко посаженным хвостом. Грудь широкая и глубокая, ноги короткие, сильные, с хорошо очерченными твердыми копытами. Зимой у животных вырастает густой мех, надежно защищающий их от холода и пронизывающих ветров. Масть гнедая, темно-гнедая или рыжая. Пони гаррано – сильная, выносливая, легко обучаемая и смелая лошадка со спокойным характером. Используется для верховой езды и не тяжелой сельскохозяйственной работы, а в прошлом широко использовалась как вьючное животное. У этой лошади необыкновенно уверенный шаг, и она легко перемещается по труднопроходимому, заросшему густыми зарослями грунту своей родины, заменяя моторизированную технику. Эти лошадки также служили военным для нужд перевозки грузов и в упряжи. Несмотря на свои небольшие размеры, гаррано необыкновенно резвый и часто участвует в традиционных местных соревнованиях рысаков. Брюляша назвала пони Кастани, потому что мастью тот походил на сочный спелый каштан.

С появлением Кастани в жизни Брюляши распахнулась дверь в волшебный мир приключений. Они стали не просто друзьями – они были сплетены, словно корни старого дуба, вместе исследуя окрестности, шепчущие поля и таинственные лесные тропы. Девочка проводила целые дни в седле, чувствуя себя не гостьей, но частью живого полотна природы, ощущая неразрывное единение с верным конем. Кастани, словно наделенный даром понимания, чутко реагировал на каждое ее движение, откликаясь на легчайшее прикосновение поводьев. Брюляша читала ему нараспев стихи, рассказывала небылицы, доверяла сокровенные тайны и сны, и Кастани, склоняя бархатную голову, внимал каждому слову, словно впитывая его в самое сердце. Вместе они встречали алые рассветы и провожали багряные закаты, купались в серебряных водах реки и укрывались от летнего ливня под изумрудным шатром вековых деревьев.

Сны Брюляши стали оживать, расцветая немыслимыми красками и подробностями, а её ночные истории обретали захватывающую глубину. Она парила в грезах отважной принцессой, спасающей тонущее в бедах королевство, мудрой целительницей, несущей исцеление страждущим, бесстрашной путешественницей, открывающей затерянные земли. Девочка торопливо записывала свои сновидения, стараясь удержать каждую ускользающую деталь, и ее детская рука с упоением заполняла страницу за страницей своего дневника. Так, постепенно, из разрозненных клочков яви начал рождаться удивительный мир, сотканный из волшебства, отваги и глубокого смысла.

Однажды, во время их беззаботной прогулки, Брюляша и Кастани вышли к тихой поляне, окруженной стражами-соснами. В самом сердце ее, сгорбившись под бременем лет, стоял обветшалый домик, увитый изумрудным плющом. Завороженная, Брюляша спрыгнула с пони и несмело приблизилась к таинственной обители. Дверь тихо скрипнула, приоткрываясь, и заглянув внутрь, девочка увидела комнату, утопающую в море книг. Пыль веков и тонкие нити паутины окутывали все вокруг, но в воздухе явственно ощущался пьянящий аромат старинных рукописей.

Именно в этом заброшенном приюте, пропитанном запахом старины и дыханием забытых историй, Брюляша обрела свое истинное призвание. Внезапно она поняла, что ее сны – это не просто детские фантазии, а заветный ключ к волшебному миру, который она призвана открыть не только для себя, но и для других. Это стало началом ее долгого пути, пути, сотканного из любви, благодарности и искреннего добра, пути, который ей предстояло выткать страница за страницей, своими поступками и решениями. И любимый Кастани, преданный друг и верный спутник, всегда был рядом, готовый поддержать ее в любом начинании.

Мне снятся сны из детства самого они,Где ветер в тополях поет, один, скорбящий.И конь мой рыжий, словно жар каштана,У кромки дремлющей, седого океана.И дом забытый, в тишине застывший,Хранит секрет глубокий, словно зимний иней.И солнца луч в букете одуванчиков играет,А в темном месте бриллиант волшебный тайною мерцает.Так жизнь за жизнью кружит в колесе времен,И шепчет море сказки в полуночный сон.И зелье древнее, бурля, томится,Тайны приоткрывая, что ураганом мчится.Во снах я вижу времени причудливые петли,Где нити прошлого для нас навеки сплетены.И конь мой рыжий в край чудес умчит меня,Где тишина и шепот, у небесного огня.И в этих снах я вновь дитя, без бремени забот,Бегу по полю, где ромашки водят хоровод.И бабочки, как искры, в воздухе порхают,А звуки вины вдалеке тихонько замирают.Там время не имеет власти, нет ни дат, ни лет,Лишь память сердца, словно негасимый свет.И каждый вздох наполнен радостью и счастьем,Как будто ангел охраняет от любого всех ненастья.И вновь я чувствую прохладу на лице,Как будто ветер нежный гладит, словно мать младенца.И запах трав мне душу наполняет негой,Где нет ни горя, ни тоски, лишь светлая победа.И в этих грезах растворяюсь я всецело,В объятьях прошлого, что так мило сердцу пело.И нет нужды искать другие берега,Когда душа нашла родные облака.И вот, проснувшись, ощущаю легкий сумрак,Но в сердце светит тот заветный лучик-знак.И конь мой рыжий ждет у двери терпеливо,Готов умчать туда, где время с ним едины.И отправляюсь я навстречу новым снам,Где память детства – словно путеводный храм.Туда, где тополя шумят и море дремлет,Где каждый миг – сокровище, что вечно землю греет.И вот он, новый сон, как продолжение сказа,Где даль зовет и рыжий конь мой ждет у перелаза.Там звезды ближе, будто их рукой коснуться можно,И лунный свет рисует тени так тревожно.И дом, как прежде, полон тайн и призрачных теней,Но страха нет, а лишь восторг от новых откровений.И сад цветущий, полный дивных незнакомых трав,Где феи водят хоровод средь бархатных купав.Звучит напев волшебный, словно арфа в небесах,И голоса ушедших эхом шепчут о былом в веках.Там мудрость древняя ключом бьет из земли,И каждый вздох – откровение, что душу исцелять велит.И конь мой рыжий мчит сквозь время, будто в танце,В мир, где любовь и свет единственные в царстве.Туда, где нет конца ни счастью, ни мечтам,Где детство вечное живет в душе, как храм.

Домик в плюще: Прикосновение к сказке в каждом лепестке

Внезапный порыв, словно шепот ветра в парусах, захватил Брюляшу. Она шагнула внутрь. Комната обволакивала теплом, несмотря на дыхание запустения, витавшее в воздухе. Палец скользнул по корешку ближайшей книги, и пыль осыпалась, словно прах времени, обнажая вытесненные золотом символы на неведомом языке. Любопытство встрепенулось в ней, словно зов предков, древний и властный, будоражащий кровь.

За дверью раздалось встревоженное ржание Кастани, словно тихий вопрос, вернувший Брюляшу к реальности. Она одарила коня улыбкой и жестом попросила остаться на улице. Она принялись исследовать удивительное хранилище. Девочка осторожно переступала через рассыпавшиеся, хрупкие, словно крылья бабочки, листы пергамента, затем Брюляша начала погружаться в обрывки фраз, в шепот древних легенд, словно ловила эхо минувших эпох.

Вскоре сумрак отступил, явив очертания письменного стола, словно призрак из прошлого. В хрупкой вазе, как осколки солнца, желтели одуванчики, а столешница пестрела рукописными свитками и диковинными инструментами для письма. На одном из пергаментов Брюляша узнала знакомый символ – точь-в-точь как на витиеватой броши, что всегда носила ее мать. Сердце забилось тревожной птицей, рвущейся на волю. Неужели это весть из глубины веков? Не таится ли в стенах этого забытого дома долгожданная разгадка ее родословной?

Этот дом, эту комнату она видела во снах, словно отголоски памяти, прорывающиеся сквозь пелену времени. Но сейчас это была явь, осязаемая и волнующая. Любимый Кастани неспокойно переступал с ноги на ногу за дверью, словно предчувствуя беду… или чье-то появление. И словно в ответ на его тревогу, на пороге возникла тетушка Фани, та самая, что когда-то одарила новорожденную Брюляшу четырьмя пророческими дарами, в тот самый день, когда родители впервые показали дочь родственникам. Не обращая внимания на всеобщее замешательство, гостья произнесла, словно плела кружево из слов: «Вот мои четыре дара, сотканные из мгновений и вечности. Букет одуванчиков, трепетный шепот солнца на заре, – символ ускользающей простоты и беззаботного смеха детства. Белый бриллиант, „Жизнь за жизнь“, – застывшая слеза самоотречения, вечный огонь жертвенной любви. Книга „Лесные видения вечной благодарности“… Обложка ее – лишь врата, а страницы – девственная белизна холста. В ней вам суждено написать историю жизни, что достойна будет благодарности, понять которую сможете лишь со временем. И, наконец, кукла. Как дитя ее наречет, такова и будет ее судьба». Куколка, хрупкая и изящная, словно выточенная из лунного света, облачена была в одеяния цвета воронова крыла и первого снега – символ извечной дуальности мира. Тетушка Фани склонилась к Марии, и ее шепот коснулся уха девочки, словно дыхание ночного ветра: «Зови дочь Брюляша, ибо имя сие откроет ей сокровенную суть». Кукла же, как впоследствии стало известно, получила имя Мелестина.

Тетушка Фани смотрела на Брюляшу взглядом, подобным зазеркалью, где тревога и надежда танцевали в неразрывном объятии. Ее взгляд, словно запоздалая осенняя бабочка, скользнул по накрытому столу, едва коснувшись блеска старинной броши, и вновь вернулся к лицу девочки, ища там отражение собственной тайны. «Значит, ты нашла это место… раньше, чем я осмеливалась надеяться,» – прошептала она, и голос ее звучал призрачным шелестом опавших листьев, подхваченных ветром воспоминаний. «Здесь спят ответы, Брюляша, но чтобы разбудить их, тебе понадобится мужество львицы и сердце, чистое как горный хрусталь.»