Француз

Француз

Асланбек Пагиев

Редактор Карина Рафиковна Партиспанян

Фотограф Зарина (Злата) Мусалбековна Тебева

© Асланбек Пагиев, 2025

© Зарина (Злата) Мусалбековна Тебева, фотографии, 2025

ISBN 978-5-0068-3725-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я не тот, кем я тебе кажусь.И живу не так, как видишь ты.Я не философствую, тружусь.Я не ты. И праздные мечтыМне мешают жить и создаватьКапельки тепла и доброты.Никогда тебе меня не знать.Я совсем не то, что видишь ты.(Мечтатель)

Именно эти стихи мне хотелось бы сделать эпиграфом к жизни в стихах Асланбека Пагиева. Поэт и человек! Поэт и гражданин! Гражданин это не о принадлежности к какому-то государству. Это о принадлежности к своему народу, который он, Асланбек Пагиев, воспринимает не безликой толпой, а сообществом разных, таких непохожих людей в подробностях и радостных и горестных событий, переживаний и устремлений.

В нынешнем, не самом совершенном мире, каждое не в прозе поданное слово, вызывает удивление – неужели кто-то ещё изъясняется в стихах, надеясь быть прочитанным, услышанным, понятым?!

Попадая на очередной поэтический вечер, с не самым широким кругом слушателей, понимаешь, что подобные «безумцы» есть, и они категорически отказываются признавать себя породой вымирающих мамонтов. Настоящая поэзия, как трава, пробивается сквозь бетон и асфальт современного рассудочного мира, опровергая и отвергая конформизм равнодушного цинизма, его потребительской философии.

Одним из вовсе не мамонтов и могикан является Асланбек Пагиев, удивительно неспокойный, не простой, не всегда комфортный в общении человек. Но, при всём при этом, всей своей человеческой природой абсолютно открытый, чуткий, внимательный, сопереживающий и сострадающий в своих поступках и в своём поэтическом слове.

У каждого человека своя дорога к познанию жизни и осознанию своего места в ней. Ещё вчера он казался просто нашим хорошим знакомым, человеком, похожим на многих других. Настоящее узнавание и признание приходит не ко всем, не всегда и не сразу. Тем более, когда речь идёт о поэзии, которая в нынешнем рациональном мире кажется чем-то периферийным, не актуальным и даже

чудаковатым занятием.

Потому и удивило вдруг возникшие внимание, интерес не к юнцу, не к юноше, но вполне уже взрослому человеку, обратившемуся к окружающим с вызвавшим огромный резонанс сборником стихов со странным для наших мест названием «Француз», хотя и до него выходили книги со стихами Асланбека Пагиева.

Но услышали и обратили на него пристальное внимание именно после этой книги. Открывая её с определённой долей скепсиса, я уже тогда понимал, что на самом деле открыл дверь в иной мир, другую вселенную, которая притягивает, удивляет и наполняет тебя новыми чувствами и переживаниями.

Сегодня, когда чуть ли не каждый отгораживается от окружающих различными преградами и масками, появился человек, позволивший себе просто и искренне взглянуть на мир собственными глазами, прочувствовать его душой, наполниться верой и любовью, которыми буквально пронизаны стихи Асланбека Пагиева, парня из осетинского города Алагир.

Седина явилась в гости:

– Здравствуй, друг. Ну, вот и я.

И, помахивая тростью,

Молча забралась в меня.

Я не вымолвил и слова.

В зеркало гляжу, а там,

В волосах блестит обнова,

Белизною по усам.

Седина на грудь стекает,

Шелковистой бородой.

Тёмный цвет под белым тает,

И вчерашний молодой,

Смелый и красивый парень

Смехом заливавший свет,

Седины сражённый даром,

В зеркале, на склоне лет

Это из стихотворения «Отражение». Тонкое, ёмкое, пронизанное грустью и светом. И таких замечательных стихотворений у Асланбека много. Настолько много, что начинаешь спрашивать себя – А кто это, откуда, от каких корней произрастают такие люди?! Отец Асланбека – Казбек Харитонович, был потомственным военным, майором Советской армии, окончившим Высшую партийную школу. Работал на различных руководящих должностях и вместе с этим тянулся к культуре, принимал участие в различных театральных постановках при Доме Культуры в Алагире. Именно там, на репетициях в народном театре он познакомился со своей будущей женой Валентиной Давыдовной. Их счастливый брак подарил миру двух сыновей и двух дочерей. Асланбек с удивительной любовью и нежностью пишет о своих родителях. О них многие его стихотворения. Он рано приобщился к чтению книг, и благодарит за это маму, читавшую ему с братом сказки. С первого класса он записался во все городские библиотеки. Не желая расставаться с полюбившимися книгами, будущий поэт стал переписывать их в тетрадь. Сам этот процесс помогал ему проникать в суть слов и складывающихся из них фраз. Свою первую книгу он стал писать, когда отец слег, после ампутации ног. Ему хотелось быть с ним, и продлить его жизнь. Асланбек писал свой первый роман, и читал уже написанные страницы отцу. Полностью книга вышла уже к годовщине смерти отца. Но, «заведенный» отцом механизм продолжал работать, как некая форма самопознания, самовыражения, реализации заложенного глубинного таланта.

Стихи наполняли общие тетради, а потом превращались в отдельно изданные сборники. Асланбек читал их друзьям, а потом друзья начинали читать их сами. Произведения действительно были талантливыми, сильными, проникновенными.

От стихотворения к стихотворению, от сборника к сборнику, был виден рост мастерства молодого поэта. Выстраивались приоритеты и главные темы. Любовь к родине, к Осетии, к родителям, патриотическая тема, военная тематика и, конечно, любовь к женщине.

Как я любил, любил ли кто-то? Пылая яростней огня, За взгляд твой умереть готовый! Любил ли кто-то так, как я?

Мой зной и стужа, солнце в небе, Мой дождь, моя звезда в раю. Насущного кусочек хлеба, Души спасенье на краю.

Как я любил, любил ли кто-то?

Принять готов был за тебя

Мученья ада и христовы.

Любил ли кто-то так, как я?

В Осетии зазвучало имя поэта неординарного таланта. И можно сколько угодно говорить о сложностях времени, покрывающего человека коростой равнодушия и бездуховности. Но, когда слышишь стихи Асланбека Пагиева, понимаешь – человек может быть сильным, открытым, чувствующим и сочувствующим.

Только та можно жить и быть счастливым в любые времена и эпохи. Поэт для него не профессия. Это форма его бытия, его мироощущения, его общения с окружающим миром. Он, как открытый нерв, готовый отозваться на, казалось бы, незначительное для других событие, на тревожное или радостное биение сердца ещё минуту незнакомого ему человека.

Именно поэтому так много стихотворных строчек, складывающихся в удивительно совершенные стихи и новые их сборники. Поэтических томов уже двадцать. И они продолжают появляться, вопреки категорическим заявлениям Асланбека, что он больше не хочет и не может писать, потому что душа его устала откликаться на боль и даже на радость окружающего мира – такого близкого, такого родного и такого неустроенного.

Но… Проходит время, и рука тянется к бумаге, чтобы появились на ней новые строки и стихи. Они превращаются в новые сборники, отражая невозможность Асланбека Пагиева оставаться глухим и слепым, а главное, равнодушным. О главном качестве души Асланбека – НЕРАВНОДУШИИ, ЛЮБВИ и СОЧУВСТВИИ к окружающим людям и миру, вашему вниманию книги замечательного человека и поэта.

Народный артист РСО – Алания,

Народный артист РЮО – Алания —

ЭДУАРД ДАУРОВ

ТЕНИ ЗОЛОТЫХ ВОСПОМИНАНИЙ

Я работал на стройке. На строительных площадках Москвы. Мастера, подмастерья, кладка, штукатурка, монтажные и малярные работы… То же самое, что и на обычных стройках. Здесь были таджики и молдаване, армяне и киргизы, грузины и украинцы, татары и монголы. Да, да! Как бы смешно это ни выглядело, я не ошибся. Здесь были даже два монгола. Неизвестно по какой причине, степные ветры Монголии изгнали этих бедолаг из хмурого и сурового Чойбалсана, заставив их примкнуть к рядам представителей бывших Советских республик. Одним словом, было искренне радостно и весело возводить высотные здания, находясь в таком своеобразном, маленьком Советском Союзе, где никто никого не обидит ни словом, ни жестом.

Микромир абсолютного равенства!

Вечерами, успев отмыться от пыли и отужинать всей немалочисленной бригадой, мы не спешили разбегаться по нашим уютным строительным вагончикам. Нас тянуло к общему костру, который мы называли Социалистическим. Весело трещали сухие доски. Костёр угрожал сжечь уставшие за долгий рабочий день небеса. Отсветы озорного пламени освещали честные, открытые лица взрослых людей. Из уст вчерашних пионеров и комсомольцев лились добрые, приятные воспоминания. Мы радовались как дети, понимая, что нам выпала возможность, пусть на короткое время, но вернуть отношения и единство бывших братских народов. Пусть это и был маленький макет всего одного из районов огромной московской территории, в пределах всего одной строительной площадки невообразимо большого по размерам района, но это происходило! Наши сердца перекачивали по телу не кровь. По кровеносным сосудам людей, родившихся с разными цветами кожи и разрезом глаз, набирая скорость, неслась радость, наполняя наши тела и души невесть каким образом сохранившимися осколками счастья. Радость от того, что мы снова, как прежде, были одним целым, были едины, невзирая на национальные признаки, нравы, устои, традиции и обычаи. Каждый из нас чувствовал локоть друга и надёжное плечо брата. Передать ощущения, испытываемые нами в те моменты, попросту невозможно. Чтобы прочувствовать эмоции людей, сидевших рядом со мной у бесконечно дорогого и родного сердцу костра, нужно было родиться в Советском Союзе.

Шло время. Карьера моя не взобралась в гору. Однако, стать лежачим камнем, как оказалось, мне тоже было не дано.

Я вполне самостоятельный человек. Не гребу финансовое счастье лопатой. Но, в принципе, мне это очень даже импонирует. Только вот, приезжая вечером в дом, куполом своим низким вовсе не упирающийся в уставшие за безобразно короткий день небеса, тоска и горечь наполняют моё сердце каким – то неприятным чувством.

Сегодня, проезжая мимо быстро

застраивающихся

районов, разрастающейся с каждой минутой Москвы, так и тянет сбросить стопу с педали газа. Заглянуть на стройку, улыбнуться сибиряку или кавказцу, которые сегодня, как я тогда, пытаются выкарабкаться из пучины финансовой безысходности, чтобы прокормить свои семьи. Улыбнуться им, и побывать в своём недавнем прошлом. Ощутить дыхание тех дней, что спрятались за пелену десятков убежавших лет.

Хочется сбросить стопу с педали, но… Потом костюм не отстирать. Больно уж он дорогой. Да и времени нет. Время, как известно, деньги. Слишком долго я жил без них. Оставаться без денег мне сегодня никак нельзя. Привык уж больно к уюту и комфорту. Вот такая вот оказия. Хочется мне в Советский Союз, где были великие, добрые и честные отношения, где люди не лгали, не грубили и уважали друг друга. И в то же время не хочется. Бедную голову не голодного человека, побывавшего на краю нищенства и перед пастью голодной смерти, разрывают противоречивые мысли и чувства.

Жалко, что имея сытые желудки, люди обнищали духом.

Чт. 01. 05. 2017г. 17. 58

АВТОРИТЕТ

Давно ищу, кому мне подражать.Учился в детстве свисту у пернатых.Умело мог заквакать и заржать,И фыркать обучался у рогатых.Манеры мамины и папины примерил,Соседей изучал, своих друзей.Героев книжек брал себе примером,Ход пешек познавал и ход ферзей.Любил артистов цирка и театра,Писателей, художников, певцов.В делах явивших силу духа ратных,За Родину сражавшихся бойцов.Так много их – великих и не очень…Тираны и сатрапы, добряки,Парящая крылатая пехотаИ спорящие с бурей моряки.Великих полководцев, адмираловЯ подбирал себе в авторитеты.Штыки цеплял на пояс и кинжалы,Примеривая дéдов раритеты.К себе приблизив множество народу,Сквозь боль и страх с потерями прошел.Сквозь трубы медные пройдя, огонь и воду,Авторитетов, как ни странно, не нашел.Запутавшись, присел я думать думу.И вдруг увидел общим белый свет!Сложивши мелочи в одну большую сумму,Узрел во всем, что знал, авторитет.Я вспомнил всех героев и поэтов,Леса и горы, реки и моря.Отец и мама, дяди и соседи…Чуть ото всех, и получился я!Я рассмеялся. Здόрово, Великий,Создавший мир, цветущий                              буйным цветом!Ища авторитет себе безликий,Я вырос, подражая всей планете.Чт. 21.08.2014 г. 16.01

БАБА

Коня остановит,              за буй заплывет,В горящую ринется úзбу.И черту рогатому жару дает,И нет даже лешему жизни.– И в воду залезла, суши ей мало —На бабу плывущую злятся буйки.– Как же нас чертова баба достала! —Прячутся в поле стрекозы, жуки…Прячется муж ее, прячутся дети,Бурый медведь от нее убежал.Нет, не найти вам героя на свете,Кто бы при виде ее не дрожал.– Я конь. На мне пашут,                      меня не ласкают,Меня злые бабы за гриву таскают.С утра и до ночи не плачу – реву!Боюсь, что до пенсии не доживу.– Я дом. Я изба, помещенье, хибара.Бывает, что я полыхаю пожаром.Зачем этой бабе сюда заходитьВ тот миг, когда мне                      так не хочется жить?– Я черт. Я потомок рогатого деда,Зануда, артист, интриган, непоседа.Нигде, никогда не найти мне приют.Где бабы увидят, там жару дают.– Я леший. Мне было привольно в лесу.Грибы собирал себе, шишки…За что наказание это несу,И прячусь в берлоге у Мишки?Девочка, девушка, дева, жена,Женщина, бабушка, баба.Все хороши. Только баба сильна.Все остальные – пол слабый.Сб. 06.09.2014 г.

БАЛЛАДА ОБ ЭСКВАЙРЕ

1

В таверне, покосившейся от века,

Куда загнал меня раскат небес,

Застал за кружкой винной человека.

На стол дубовый здоровяк залез,

И, славя короля и королеву,

Тряся промокшей, черной бородой,

Вина бочонок осушил он первый,

А вслед за ним потребовал второй.

Хозяин экзотического дома

Стоял, боялся приподнять глаза,

Когда, вконец упившегося ромом,

Забрали в комнаты наверх его друзья.

Один из них вернулся, и в поклоне

Представился: – Эсквайр Шеридȯм.

За неудобства, созданные в доме,

Вас угостить позвольте мне вином.

Наш разговор за дружескою кружкой

Степенно перешел на дебошира:

– Причина пьянства Клейтона – подружка.

Пока он воевал, она решила

Не ждать вояку. И с безвестным сэром,

На поиски богатств и приключений

Решив бежать, в карету села,

И вдаль умчалась в скрытом направленье.

За той потерей горькой, целый год

Бедняга Клейтон беспробудно пьет.

Хотя мне кажется, любовь давно забыта.

Болезнь – любви причиною прикрыта.

Видать, зависим стал он от попоек.

Ведь о любви ни звука не ронúт.

Цветочниц любит, шлюх, посудомоек.

Долг дружеский спасать его велит.

2.

Гроза прошла, и тучи разбежались.

Решив до Лондона доехать поскорей,

Мы дружески с эсквайром распрощались.

Направил лошадь в сторону полей —

Подальше от разбоя и зверей.

Чрез день вконец измыленная лошадь,

Уже с трудом переставляя ноги,

Меня с почетом вынесла на площадь,

И встала у обочины дороги.

Я был портным, и шил неплохо платья.

Купив каморку, обустроил цех.

Пошли заказы от английской знати,

И через месяц я узнал их всех.

Однажды запахом

прелестной незнакомки

Я сам себе горой кажусь порой.Ответил камень: – Не хочу обидеть,Знакомым показался мне мелькнувший.Я вспомнил, застывая на момент,Затем позвал, объятья распахнувши.

Ворвался в мой рабочий угол грех.

Елейный голос ласковый, негромкий,

И восхитительный, неповторимый смех.

Рука Творца лепила это чудо —

Симметрии победа на лице,

Пле чам наградой —

бюст с высокой грудью.

О жизненном подумалось конце —

«Неплохо бы, укутываясь в платья,

У сей красотки умереть в объятьях».

Не помню лепет свой на первой встрече.

Но как-то так нежданно получилось —

В тот вечер я держал ее за плечи,

А через месяц мы с Элизой поженились.

Прошло два года. Два волшебных года.

У нас Мария родилась, с Элизой.

Я баловал аристократок новой модой,

В капризы их внося свои сюрпризы.

3

В тени хрустального дворца вдруг силуэтЗнакомым показался мне мелькнувший.Я вспомнил, застывая на момент,Затем позвал, объятья распахнувши.На лондонском мосту, над Темзой старой,Мы простояли с Шеридȯмом час.Прошедшими делились новостями.Я рассказал ему о дочери, о нас.А от него узнал, что бедный КлейтонВ угаре пьяном, с кружкою в руке,Закончил дни свои поганой смертью.Убит ножом в Чернильном тупике.Сам Шеридом женился на испанке,И утром отправляется в Мадрид.Немало задолжав английским банкам,Сгнить в Тауэре желаньем не горит.– Поэтому, прощайте навсегда.Надеяться на встречу будет глупо.Пусть стороной минует вас беда…И разошлись навек со старым другом.4Мария выросла. Сегодня ей венчаться.Пришла пора игрушками играться                                             живыми ей.И перед входом главным,В собор огромнейший Святого Павла,Стоим с Элизой за ее спиною,И молимся за счастье нашей крошки.Сегодня Бог ей тáинство откроет,И станут женскими ее девúчьи ножки.

5

Родился внук. Мария стала мамой.

Нас съели временные облака.

Элиза стала вредной толстой дамой,

Не держат больше ноги старика.

И вот в тени раскидистого клёна,

В саду цветущем, пышном и зеленом,

Прижалась к моему жена плечу:

– Я рассказать, любимый мой, хочу

Благодаря кому мы встретились с тобой,

Кто спас меня от участи ужасной.

Кто не напрасно рисковал собой,

Чтоб получила мир я и покой.

Давно тό было, вдалеке отсюда.