Курьер: доставить любой ценой

Рядом с детиной переминался с ноги на ногу щупленький старичок, одетый точно так же, только на голове у него ещё был надет картуз.

– Вы чего это тут делаете? – пробасил здоровяк. – А ну отвечайте, или покалечу!

Перспектива быть покалеченным совершенно не радовала, поэтому я сумбурно начал объяснять, что у нас на том берегу у машины внезапно закончился бензин, а нам срочно нужно ехать дальше. Телефон тут не ловит, поэтому ни с кем связаться, чтобы попросить о помощи, возможности у нас нет. Случайно на этом берегу увидели двух женщин, переплыли речку и по тропинке вышли сюда.

– Вы, бесы, на Марфу, зазнобу мою, заглядывались? – взревел исполин и размахнулся пудовым кулаком.

– Уймись, Софрон, – подал голос до этого молчащий старичок. – Давай-ка лучше отведём их к Владыке. Пусть он решит, что с ними делать.

«К кому? К Владыке? Они тут совсем, что ли, поехавшие? Какой нахрен Владыка? Это вообще наш мир или это какая-то параллельная, альтернативная реальность? Мы что, где-то не там свернули? То белоглазые зомби, теперь вот эти вот, даже не знаю, как их назвать. Что происходит?» – мозг начинал закипать от обилия вопросов.

– Верно, говоришь, Назар, – мгновенно сбавив обороты, согласился громила. – Владыка умный. Он рассудит, как поступить.

Я посмотрел на Юрца, который успел напялить на босые ноги ранее снятые кроссовки и, сидя на земле, потирал ушибленное место после падения. Заметив мой взгляд, он движением глаз в сторону тропинки, по которой мы вышли к воротам, показал, что в сложившейся ситуации нам лучше «сделать ноги». На что получил в ответ мой чуть заметный одобрительный кивок.

«Ну их нафиг, поищем кого-нибудь другого. Из одной жопы выбрались, в другую лезть желания что-то нет».

Но нашему плану сбыться не удалось.

Громила Софрон своими лапищами в одно движение сгрёб нас в охапку, как тряпичных кукол, и, подтащив к воротам, пару раз долбанул по ним кулаком. Да так, что даже весь забор зашатался. А потом своим басом раскатисто крикнул:

– Отворяйте ворота!

Спустя какое-то время с той стороны раздался звук отодвигающегося засова. Ворота распахнулись, и за ними показался рыжий конопатый мужичёк. На вид ему было где-то лет от сорока до пятидесяти, среднего роста, одет точно также, как детина со стариком.

– Агап, где Владыка? – пробасил богатырь, по-прежнему не выпуская нас из своих клешней.

– Так это… уехавши он. Как обед откушал, значится, так сразу и уехал, – с явно выраженным «оканием» ответил Агап. И указав на меня с Юркой, поинтересовался: – А это кто такие будут?

– Соглядатаи, – из-за могучей спины детины выкрикнул Назар. – Софрон с забора снял. Хотели их к Владыке отвести, чтоб он решил, что с ними сделать?

– Это правильно, – согласился рыжий Агап и, почесав курчавую голову в затылке, добавил: – Может, тогда до возвращения Владыки запереть их на сеновале?

– Верно, пущай тама покуда посидят. А когда Владыка возвратится, тады уж и решит их участь, – обрадовался Софрон и бодрой походкой поволок нас, прибывающих в шоке и молчаливо созерцающих происходящее, по территории в сторону сарая.

Из бани вышли две женщины: одна постарше, другая помоложе. Обе в старинных сарафанах и повязанных на головах платках. В отличие от мужиков, они были босыми. Остановившись возле поленницы, парочка стала увлечённо наблюдать за нами, о чём-то переговариваясь между собой. Чёрный упитанный котяра спрыгнул с крыши сарая на поленницу, а с неё на землю и принялся тереться у них в ногах.

Дошагав до сеновала, громила Софрон лёгким движением руки отодвинул увесистую запорную балку и, приоткрыв одну воротину, втолкнул нас внутрь, да так, что мы, пролетев несколько метров, уткнулись в наваленное сено. За спиной раздался звук закрывающихся ворот.

– Офигенно сходили за помощью, – отряхиваясь от сена, с нескрываемой злостью проворчал я.– И помощь не нашли, и сами встряли.

– Нда, непруха, – протянул Юрец. – Как думаешь, долго ждать этого, как его там?..

– Владыку?

– Ага.

– Да кто ж его знает? – я пожал плечами, а потом тихо добавил: – Надеюсь, что нет.

– Хорошо бы поскорей, – мечтательно произнёс Ёлкин, крутя головой, осматривая сеновал изнутри.

Хотя чего тут было осматривать? Обычный сарай высотой метров пять-шесть, в ширину, примерно, метров пятнадцать-двадцать и длиной около тридцати пяти. На две трети заполнен сеном. В правом углу от ворот, прислонившись к стене, в ряд стоят грабли и вилы. Рядом с ними на маленьком ящичке находится что-то белое цилиндрическое не выше двадцати пяти сантиметров. Сверху наклеена какая-то зелёная этикетка.

Любопытство взяло верх, и, подойдя ближе, я прочитал вслух:

– Шпагат полипропиленовый сеновязальный белый.

«Ходят, значит, они в лаптях, а сено вяжут полипропиленовым шпагатом. Всё страньше и страньше, говоря словами Алисы из „Приключения Алисы в Стране чудес“ Льюиса Кэрролла. Кто они такие?»

– Граф, смотри, тут лестница есть, – перебил мои размышления Юрец.

Я обернулся и, приглядевшись, заметил на противоположной стене висящую на двух больших гвоздях деревянную лестницу. При первом беглом осмотре, видимо, она слилась со стеной, поэтому я не обратил на неё внимания.

– Есть два варианта. Первый – желательный: дожидаемся Владыку и объясняем ему всю ситуацию. Глядишь, она разрешится в нашу пользу.

– А какой второй?

– Второй – нежелательный, – я тяжело вздохнул. – Выбираться самим. Но для этого придётся дождаться, когда они лягут спать.

– А если не лягут?

– Должны. Они же люди, а не роботы.

– Ты в этом уверен? – Юрец посмотрел на меня настороженным взглядом.

– Да ну тебя. Ты как скажешь. Мы в кино что ли? – усмехнулся я. – Крестьяне-киборги.

– Кто его знает, – пробубнил он себе под нос и, подойдя к воротам, стал через щель рассматривать территорию.

ГЛАВА ПЯТАЯ – «Марфа»

Прошло уже пару часов, но никакой Владыка до сих пор не приехал, а странные местные, не обращая на нас никакого внимания (а может, просто забыли?), занимались своими делами. Мужики пилили и рубили дрова, бабы же убирали территорию.

Наблюдать за их действиями было увлекательно только первые несколько минут. Юрцу надоело первому. Разлёгшись на сене, он вытащил из пакетика пачку сигарет и зажигалку, и лишь только собрался закурить, как в ту же секунду рядом с ним приземлился мой кроссовок.

– Ты чего творишь? – возмутился Ёлкин.

– Это ты чего творишь? – зашипел я на него. – Решил, не дожидаясь Владыки, сразу нас на тот свет отправить?

– Нет, – замотал он головой. – А что не так-то?

– Ты совсем дебил или прикидываешься? – я подошёл и, забрав брошенный кроссовок, надел его на ногу.

– Да в чём дело-то? Ты можешь толком объяснить? – хлопая ресницами (только не взлетая) смотрел на меня Юрец.

– А ты головой покрути, может, поймёшь.

Он покрутил.

– Ну, и чего? – видимо, так и не поняв моего возмущения, спросил он.

– А того, блин! Тут сено сухое кругом. Одна искра – и весь этот сеновал вмиг загорится. И погибнем мы с тобой, как Лазо!

– Как кто?

– Как конь в пальто!

– Погоди, Лоза – это тот, который про плот пел и утверждал, что земля плоская? А он что, умер?

– Этот нас с тобой ещё переживёт. И вообще, он Лоза, – я подошёл и отнял у Юрки сигарету и зажигалку, а также забрал рядом лежащий с ним пакет с пачкой сигарет внутри. Сунув сигарету обратно в пачку, а пачку и зажигалку в пакет, завязал его на узел и положил на катушку со шпагатом. – А я тебе говорил про Лазо. В советское время, в период революции, был такой военачальник. Его в топке паровоза сожгли. Тоже хочешь?

– Неее, – снова замотал башкой Ёлкин. – А за что его так?

– А чтоб на сеновале не курил, – съязвил я.

– Фига. Чё, правда?

– Кривда. Короче, пока торчим тут, – я обвёл рукой сеновал. – Либо не курим, либо надо придумать, как курить так, чтобы не спалить здесь всё к чертям собачьим.

Идею с некурением мы откинули сразу как не перспективную. Поэтому решили подумать над вторым вариантом. Думать курящему человеку без сигаретки в зубах – это как танцевать парный танец в одиночку. Конечно, можно, но чего-то не хватает. И это, как говорили братки в девяностых, конкретно напрягает. Потому как мысль в таких обстоятельствах совершенно не идёт. А чтобы она пришла, необходимо закурить. Но этого делать никак нельзя. И как быть? Вот такая вот дилемма.

– Вода! – внезапно выкрикнул Ёлкин, отчего даже вскочил на ноги. – Нужна вода!

«Кстати, да. Вода! Пить хотелось не меньше, а может быть, даже больше, чем курить. И почему мне эта мысль сразу не пришла в голову?»

– Идея, конечно, хорошая, но где её взять? – я вопрошающе посмотрел на приятеля. – Предлагаешь попросить у этих?

– А почему нет? Чего, им жалко, что ли? Может, мы тут от жажды загибаемся? Они же не хотят, чтоб у них на сеновале люди померли?

– Логично, – согласился я и прихлопнул назойливого комара. – Ну, раз ты придумал, тебе и идти просить. В отличие от меня, у тебя с людьми лучше коммуницировать получается. Так что вперёд, мой друг, Горацио.

Юрец подошёл к стене и, прислонив физиономию к щели, стал ждать появления хоть кого-нибудь из местных обитателей.

На его радость, ждать пришлось всего пару минут, так как из дальнего от сеновала дома вышла молодая девица. Одна из тех двух, что обсуждала нас, стоя возле бани, когда громила Софрон тащил наши бренные тельца.

– Мадам! – громко выкрикнул Юрец прямо в щель между досками и постучал несколько раз кулаком по стене, чтобы ещё сильнее привлечь к себе внимание.

Девушка замерла на месте и с опаской посмотрела в нашу сторону. По всему её виду можно было понять, что она не знает, как поступить: либо, проигнорировав адресованное к ней обращение, идти дальше по своим делам, либо всё же подойти и выяснить причину.

– Мадам! – снова выкрикнул Ёлкин, а затем произнёс уже более жалостным голоском: – Не проходите мимо. Помогите каторжанину, несправедливо посаженному под замок!

– Ты чего несёшь? – шикнул я на него.

– А что не так-то? Вроде всё правильно сказал. Торчим же тут ни за что ни про что, – повернув ко мне голову, удивлённо произнёс он.

– Так-то оно так. Только изъясняйся попроще, тоже мне вскормлённый в неволе орёл молодой. Сам что ли не видишь, что от твоих слов человек в ступор впал?

– Это она не в ступор впала, а думает, как лучше нам помочь, – хихикнул Юрец.

– Ага, или сейчас развернётся и как помчится звать того великана. А уж он точно с нами разговаривать не станет. Он только кулаками своими пудовыми махать может.

Но моё предположение оказалось неверным. Девица, покрутив головой по сторонам, быстрым шагом направилась к нам. Подойдя к воротам сеновала, робко произнесла:

– Я не Мадам. Меня Марфой зовут.

– А меня Юрием, – улыбнувшись во все зубы, представился Ёлкин. – Раз уж мы теперь с вами знакомы, не будете ли вы так любезны, оказать нам посильную помощь?

Девушка недоумевающее уставилась на Юрку.

– Видите ли, о наипрекраснейшая Марфа, мы с товарищем по непонятной для нас причине были схвачены вашим исполином и брошены в эти казематные застенки, – не прерываясь ни на секунду, продолжил он свой спич. – Мы пришли с миром, а нас сразу в душегубку. По традиции же положено как? Правильно. Накормить гостя, напоить, спать уложить… Гхм… А тут такое. Так вот, раз уж мы стали невольными узниками, если вам нетрудно, будьте так любезны, принесите нам, хотя бы воды. Очень уж жажда нас мучает. Не дайте людям умереть от обезвоживания. Не берите грех на душу. Она у вас ещё так чиста.

Произнеся монолог, Юрец, словно актёр на сцене театра, картинно сглотнул так, чтоб услышал даже глухой на последнем ряду. А у слепого возникло непреодолимое желание воочию увидеть сие действо.

На ещё детском, без единого грамма косметики, личике Марфы отобразился мыслительный процесс. Чуть курносый нос слегка наморщился. Поджав губы, она даже на мгновение закатила глаза. А потом тихо произнесла:

– Грех – это плохо. Владыка узнает, гневаться будет. Владыку нельзя гневить.

– Вот и не гневи, – продолжая мило улыбаться, перешёл с «вы» на «ты» Ёлкин. – Просто принеси нам ведёрко воды и какую-нибудь кружку или чем черпать воду. Будь так добра.

Марфа, озираясь, ещё раз посмотрела по сторонам и всё тем же быстрым шагом скрылась за углом сеновала. Куда она направилась, нам было не видно. Но очень хотелось, чтобы выполнять Юркину просьбу.

Не прошло и пяти минут, как она, прошмыгнув мимо ворот сеновала, держа в руках металлическое ведро и ещё что-то белое, подошла к колодцу. Поставив ношу на лавочку возле колодца, взяла ведро, от которого тянулась металлическая цепь, и, открыв дверцу, отправила его внутрь. Схватившись двумя руками за изогнутую рукоять сбоку, начала усердно наматывать цепь на «ворот» (прим. автора – цилиндрическое приспособление для подъёма воды из колодца). Когда же прикреплённое к цепи ведро поднялось до самого верха, она с трудом вытащила его и перелила из него воду в стоящее ведро на лавочке.

В который уже раз осмотревшись по сторонам, Марфа, взяв ведро и нечто белое, направилась к нам. Только теперь я наконец-то смог увидеть, что же это было такое белое. Обычный эмалированный ковшик. Не деревянный или глиняный, как должно быть в соответствии с тем временем, одежду из которого носили люди, а эмалированный, купленный в любом хозяйственном магазине нашего времени.

Странности продолжаются.

Подойдя к воротам, Марфа поставила ведро на землю и, продолжая держать ковш в руке, застыла в раздумье, уставившись на ворота.

– А как же я вам ведро передам? – хлопая ресницами, как совсем недавно делал Юрец, произнесла она. – Ворота-то заперты на замок. А ключа у меня нет.

Я посмотрел по сторонам. Никаких дыр в стенах видно не было. Только щели. Но они совсем маленькие. Поднял голову, и тут моему взору предстало небольшое окошко (примерно метр на метр), заколоченное крест-накрест досками, которое находилось прямо над воротами, почти под самой треугольной крышей.

– Есть идея! – негромко воскликнул я.

– Какая? – Юрец отлип от ворот и подошёл ко мне.

– Видишь то окно? – я указал рукой под потолок.

– Ну? Вижу.

– А вон там, – я повернулся и теперь уже показал в угол, – на ящике стоит катушка со шпагатом. Если в окне выбить доски, то с помощью шпагата можно будет поднять ведро. Загвоздка заключается лишь в том, как туда забраться?

– Так лестница же есть, – мгновенно сообразил Юрец. – Забыл?

А действительно, забыл. Потому как это деревянное приспособление для подъёма и спуска, словно хамелеон, умело сливалось с такого же цвета деревянной стеной.

Сняв висевшую на двух больших гвоздях лестницу, мы установили её прямо под окном. Отмотав от катушки достаточное количество верёвки, так чтоб её хватило опустить из окна до земли ведро, я с нескольких попыток перерубил остриём лопаты шпагат и, держа его в руке, подошёл к Юрке, стоящему возле лестницы.

– Давай так: ты лезешь и отрываешь доски, я держу лестницу. Потом я лезу и поднимаю ведро, ты держишь лестницу, – предложил я. – Если хочешь, можем поменяться ролями?

– Не, – мотнул он головой и поставил левую ногу на нижнюю ступеньку. – Держи, я погнал.

Взобравшись на самый верх, Юрец ухватился одной рукой за брус над окном, а другой – за приколоченную к окну доску. Дёрнул её на себя. Она даже не пошевелилась. Дёрнул ещё раз. Результат тот же.

– Не отрывается, зараза. Приколочена намертво, – сквозь зубы процедил он. – Чего делать-то?

– Попробуй расшатать, – посоветовал я.

Он попробовал. И так её шатал и эдак, даже приговаривая: «Я твой дом труба шатал», но упрямая деревяшка отрываться совершенно не желала.

– Не идёт, – с досадой произнёс Ёлкин и посмотрел сверху вниз на меня. – Ещё предложения будут?

Я обвёл взглядом сеновал.

– Будут! – радостно воскликнул я и, отпустив лестницу, уже собрался сделать шаг в направлении того места, где находилось то, что вполне могло бы помочь оторвать доски. – Я сейчас!

– Стой-стой-стой! – запротестовал Юрец. – А ну вернись и держи лестницу, пока я не слезу. Я не хочу навернуться с такой высоты.

Вцепившись снова в лестницу, я стал дожидаться, пока «верхолаз» ощутит под ногами земную твердь. Сползал он намного медленнее, чем забирался. Наконец, когда же его нога коснулась земли, я отпустил лестницу и направился туда, куда собирался сходить до того, как меня остановил Юрец.

Подойдя к стене, возле которой стояли грабли и всё та же лопата, которой я перерубал шпагат, взяв оную, вернулся обратно.

– Вот, держи, вставь черенок под доску и надави, – пояснил я.

– Шаришь, – улыбнулся Ёлкин и во второй раз полез наверх.

– Только постарайся не сломать, – добавил я ему вслед. – Ни лопату, ни свою шею.

– Постараюсь.

С лопатой, используемой в качестве рычага, дело пошло намного лучше. Первая доска, скрипнув пару раз, оторвалась с одного края и повисла на гвозде с другого. Со второй же пришлось повозиться немного дольше. Но в итоге она также капитулировала под Юркиным напором.

Вернувшись с небес на бренную землю с чувством выполненного долга, Юрец прислонил лопату к стене и рядом с ней бросил оторванные доски. Подошёл к лестнице и сказал:

– Моя миссия выполнена. Теперь твоя очередь.

Подобрав лежащий возле лестницы подготовленный моток шпагата, я полез наверх. Добравшись до окна, высунулся наружу и стал постепенно разматывать моток. Когда же его конец коснулся земли, я обратился к стоящей возле ведра Марфе:

– Задача следующая. Положи ковш в ведро так, чтобы он утонул, а конец верёвки крепко привяжи к ручке ведра. Сдюжишь?

«Сдюжишь? Откуда это слово вообще вылезло? Я сроду так не говорил. Видимо, это всё из-за тлетворного влияния местного окружения. Ходят они в лаптях, картузах и сарафанах. Так скоро вообще на старославянский перейду. Аз есмь царь. Тьфу ты, чёрт».

– Разумеется, – девушка кивнула.

Поднимать ведро, наполненное водой, оказалось задачей довольно непростой. Ха! Прям стихами заговорил. Шпагат врезался в руки, ведро раскачивалось и расплёскивало воду. Но я смог. Я справился. Точнее, как же это? А! Точно! Сдюжил!

Хотя радоваться было рано. Предстоял ещё один этап моих мучений – спуск ведра. Но прежде, чем приступить к его реализации, чтобы хоть немного облегчить мои страдания, я подцепил лежащий в ведре ковшик и вытащил его, наполненный водой. Припав к нему губами, втянул жидкость. От холода мгновенно свело зубы, точно так же, как тогда в доме у бабы Гани.

«У них тут что, вода прямиком из Арктики поставляется? Предупреждать же надо».

Вылив остатки воды из ковшика обратно в ведро, сунув его туда же, держась одной рукой за лестницу, другой вцепившись в металлический сосуд, я начал спускаться.

Процесс оказался намного сложнее, чем изначально предполагалось. А всё потому, что нужно было делать несколько дел одновременно: держаться, чтобы не навернуться с лестницы, нащупывать ногами ступени, не видя их, и, что самое главное – не окатить с ног до головы ледяной водой стоящего внизу Юрца.

Может, для кого-то это легче лёгкого, а вот для меня, младшего научного сотрудника, непривыкшего к таким нагрузкам, было вовсе не так. Но каждый шаг, приближающий меня к заветной цели, придавал сил. Наконец-таки спустившись, я поставил ведро на пол и сел рядом с ним.

– Доски нужно на место вернуть, – переведя немного дух, произнёс я.

– Нафига? – возмутился Ёлкин.

– Чтобы было дофига, – ответил я шёпотом в рифму, на всякий случай, чтобы не услышала Марфа. – Порча чужого имущества и всё такое. Да и если мы всё же вдруг проторчим тут до темноты, нам по-любому придётся отсюда сваливать. И другого варианта, кроме как через это окно, я не вижу. Поэтому, чтобы не спалить нычку, доски должны быть на прежнем месте. Не нужно их присобачивать намертво, так, наживи, для видимости.