История Древнего Рима. Империя

Алексей Борисович Егоров

История Древнего Рима. Империя

Курс лекций

© Егоров А. Б., 2024

© Издательство Санкт-Петербургской Духовной Академии, 2023

* * *

Рекомендовано Учебным комитетом Русской Православной Церкви

Решение № 10/156 от 22.04.2024 г.

Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви

ИС Р24-408-0208

Рецензенты:

Александр Валентинович Махлаюк – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории Древнего мира и Средних веков Института международных отношений и мировой истории Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского.

Виктор Николаевич Парфёнов – доктор исторических наук, профессор кафедры церковной истории Саратовской православной духовной семинарии.

Предисловие

Предлагаемая книга является третьей частью курса лекций и посвящена политической и культурной истории Рима эпохи Империи (31 г. до Р. Х. – 476 г. от Р. Х.) – огромной державы, которая стала универсальным геополитическим объединением с территорией примерно в 5 млн кв. км, населением 50–80 млн человек (что примерно равнялось территории Империи Хань в Китае). Это огромная держава с границами по Рейну, Дунаю и Ефрату, порогам Нила в Египте и северной границе пустыни Сахара, на территории которой располагались около сорока современных государств, включая такие государства как Великобритания, Франция и Италия с одной стороны, и Турция, Сирия и Египет с другой. Империя объединила весь цивилизованный мир Средиземноморья – европейские, греко-эллинистические и ближневосточные цивилизации.

В книге последовательно рассматриваются этапы создания, расцвета и падения этой огромной всемирной державы: создание ее основ императором Августом (30 г. до Р. Х. – 14 г. от P. X.), сложная эпоха Юлиев-Клавдиев (14–68 гг. по Р. Х.) и Флавиев (69–96 гг. от Р. Х.), расцвет Империи во II в. (96–180 гг. по Р. X.), тяжелейший кризис ІІІ в. от Р. Х. (180–284 гг. по Р. Х.); эпоха домината и частичная реставрация ІV в. от Р. Х. (201–378 гг. по Р. Х.) и кризис V в., завершившийся падением Западной Римской Империи (378–476 гг. от Р. X.). Как и ранее, мы попытались соединить событийную историю (histoire) и civilisation (экономика, право, культура, наука, искусство). Империя была не только уникальным геополитическим объединением, поднявшим мировую цивилизацию на новый уровень, но и обществом, в котором возникла великая мировая религия – христианство.

Христианство было почти ровесником Империи, и, как писал христианский писатель Павел Орозий, окончание гражданских войн привело народ к смирению, и только когда люди научились жить в смирении, мог появиться Иисус (Oros., VІ. 17, 2). Спаситель пришел в мир, который только что едва не уничтожил сам себя.

Мы надеемся, что перед тем, как прочесть эту книгу, читатель прочтет предыдущую часть курса лекций, а потому не будем подробно писать об учебной литературе, которая, в принципе, остаётся той же самой[1]. Отметим одно важное обстоятельство. Разделы, посвящённые Поздней Империи III–V вв. по Р. Х., традиционно кратки (это особенно касается учебников С. И. Ковалева и Н. А. Машкина) и зачастую даже фрагментарны, поскольку идеологические установки советского времени не позволяли авторам дать объективную характеристику христианству и его роли в жизни Империи I–V вв. по Р. Х. Это уже менее свойственно учебникам, которые вышли в 70–80-е гг. и особенно после 1985 г.

Впрочем, это обстоятельство компенсируется несколькими факторами. В 2018 г. вышла фундаментальная «Политическая история Римской Империи»[2], принадлежащая перу одного из наших учителей – Ю. Б. Циркина, где материал расположен абсолютно адекватно его значимости, учтены все современные теории, связанные с Империей, дана весьма полная картина отечественной и зарубежной историографии. Желающим более подробно познакомиться с историей «варварских королевств», появившихся на территории разгромленной Римской Империи в V–VI вв. по Р. X., можно порекомендовать монографию А. Р. Корсунского и Р. Гюнтера «Упадок и гибель Западной Римской Империи и возникновение варварских королевств (до сер. VI в.)»[3], наиболее фундаментальным исследованием по истории Церкви является труд В. В. Болотова «Лекции по истории древней Церкви»[4].

Как и ранее, автор посвящает свои труд светлой памяти своих учителей Э. Д. Фролова, Н. Н. Залесского, И. Ш. Шифмана, Ю. Б. Циркина и Г. С. Кнабе. Мы также благодарим наших рецензентов д. и. н. В. И. Парфенова и д. и. н. А. В. Махлаюка.

Данная книга построена на нескольких общих положениях, которые мы и собираемся донести до читателей. Эти положения едва ли полностью оригинальны, но они весьма значимы для автора.

Возможно, первый вопрос, связанный с историей Империи – это вопрос о принципате. С легкой руки Цицерона возникло представление о «свободной республике», отвергнутой Цезарем и Августом, установившими в Риме монархический режим. Вплоть до трудов Т. Моммзена Римская Империя представлялась монархией, идентичной с монархиями Западной Европы, которые считали себя ее преемниками. Эта трактовка сохранялась в эпоху Возрождения и Просвещения и встречалась в XVІІ—ХVІІІ вв. в эпоху «просвещенных монархий» Елизаветы І, Генриха ІV или Людовика ХIV. Ее развивал Ш. Монтескье. В эпоху Просвещения появилась теория противопоставления легитимных, основанных на законе европейских монархий Европы (к ним относилась Империя) и управляемых по произволу правителей восточных деспотий.

B XVIII в. появилась и другая теория («теория фасада»), согласно которой принципат был монархией, скрытой республиканским «фасадом» (Ш. Монтескье). Перемена была связана с фундаментальным трудом Т. Моммзена, создавшего теорию диархии («двоевластия») императора и сената. Споры вокруг принципата не стихают до сих пор. Принципат считался монархией, открытой или скрытой за видимостью республики, и ее идентифицировали с тоталитарными режимами ХХ в., чему во многом способствовали эти последние. Наоборот, развивались и «республиканские» теории, согласно которым принципат был новой стадией республики (Эд. Мейер), диархией (Т. Моммзен), конституционной монархией (М. Хэммонд) или, наконец, уникальной политической системой, связанной с особым положением великой сверхдержавы. «Принципат можно описать, но ему нельзя дать точную дефиницию», – таково определение, данное В. Кункелем, одним из авторов этой концепции.

Обзор теорий принципата изложен в настоящем курсе лекций. Сошлемся еще на одну нашу книгу «Рим от республики к Империи»[5] и уже упоминавшуюся ранее историю Империи Ю. Б. Циркина. Сейчас же нас интересует другое.

Еще во времена Возрождения, испытавшего подлинный культ Цицерона, и наоборот, крайне негативно воспринимавшего современные ему монархии, возникает образ Империи как эпохи тотального упадка и деградации. Вероятно, началом этой тенденции можно считать груд Эд. Гиббона (1731–1794) «История упадка и разрушения Римской Империи», вошедший в золотой фонд всемирного антиковедения. Подтверждением этой теории может служить как то, что, начиная с времени Марка Аврелия (161–180 гг.) Империя действительно отступает под натиском «внешних» и «внутренних» варваров до тех пор, пока турки-османы не взяли Константинополь в 1453 г., так и крайне неприглядные образы таких императоров как Калигула, Нерон или Коммод. Не будем вдаваться в этот спор, отметим лишь, что на Западе это наступление прекратилось не позже времени Карла Великого (768–814), считавшегося императором Западной Империи, а Иван III (1462–1585), только что создавший Русское государство и покончивший с монгольским игом, объявил себя «наследником Империи», а Москву – «третьим Римом».

Любопытно, что эту мрачную картину скорее дают литературные источники, при этом данное обстоятельство осложняется небольшим числом современных событиям источников. Наиболее полную картину мы имеем для I в. по P. X., где источниками являются такие замечательные авторы как Тацит, Светоний Транквилл, Иосиф Флавий и Дион Кассий. Именно от них мы получаем образ эпохи, полной кровавых завоеваний императоров, раболепия сената, всесилия временщиков и неудачной внешней политики. Отметим, что для истории Августа главным источником является труд Диона Кассия, жившего в 155–239 гг., а главным (дошедшим до нас) источником для эпохи Антонинов (от Нервы до Марка Аврелия и Коммода) является сборник императорских биографий, написанный в IV в., именуемый «Писатели Истории Августов». Для эпохи Северов имеется еще труд Геродиана (165–845 гг.), описавшего события 180–238 гг. Наконец, III в. вообще оказывается «бесписьменным», и у нас нет ничего, кроме тех же Scriptores и бревиаторов IV в. (Евтропий, Аврелий Виктор, Павел Орозий). Нет у нас трудов, достойных осветить столь важный период как время правления Диоклетиана (284–305) и Константина (305–337), и только в IV в. появляется великий труд Аммиана Марцеллина, а затем уже труды Зосима и Павла Орозия. Далее идут уже византийские авторы и западноевропейские хронисты.

Картина, которая складывается из обзора исторической литературы, принципиально отличается от той, которую дает нам обзор литературы вообще, и здесь мы еще раз подчеркнем пользу двух изданий: «История римской литературы»[6] и «История древнегреческой литературы»[7].

Beк Августа (30 г. до Р. Х. – 14 г. Р. Х.) был веком великих поэтов – Вергилия, Горация, Тибулла, Проперция, Овидия, современниками которых были Ливий, Страбон, Дионисий Галикарнасский, Николай Дамаскский, Помпей Трог. Эти выдающиеся историки писали о более раннем времени, т. е. еще об эпохе Республики, однако их труды либо вообще не дошли до нас (мы уже сталкивались с этой проблемой), либо дошли, мягко говоря, частично. Из 142-х книг Ливия дошли 35, из 20‑ти книг Дионисия – 10, огромный труд Николая Дамаскского дошел в ничтожных фрагментах. Вместе с тем, произведения великих поэтов и прозаиков не могли появиться без трудов десятков талантливых и сотен посредственных авторов, обычно знакомых нам только по именам или общим упоминаниям.

Новую плеяду авторов дало время Нерона. Ее представителями были поэты Лукан и Марциал, автор «Сатирикона» Петроний Арбитр и, наконец, властитель дум, писатель, который для римлян был сопоставим с Цицероном – Луций Анней Сенека (ок. 4 г. до Р. Х. – 65 г. Р. X.), чуть позже появился Марк Фабий Квинтиллиан, оратор, продолжавший дело Цицерона. Огромную литературу дала эпоха Флавиев. Это «Естественная история» Плиния Старшего (23/24–79 г. Р. Х.), показавшая высочайший уровень римской науки (в конце данного труда приведен огромный список литературы из 400 наименований), труд Иосида Флавия, поэзия Марциала, Ювенала и Папиниана Стация. Отметим два огромных труда Иосифа Флавия – «Иудейскую войну» и «Иудейские древности».

II в. дал миру Эпиктета и Марка Аврелия, Плиния Младшего и Тацита, Светония Транквилла, Ювенала и Апулея, и он же дал «греческое возрождение» (Плутарха и Диона Хризостома, Герода Аттика и Элия Аристида, Арриана и Аппиана, Лукиана и Павсания), тогда как конец II в. был временем философии Марка Аврелия, любовного романа Гелиодора и Лонга, и «пестрой литературы» Авла Геллия и Клавдия Элиана.

Даже III в. дал философию Плотина (205–270), знаменитых римских юристов Эмилия Папиниана, Домиция Ульпиана и Юлия Павла, выдающихся христианских авторов Тертуллиана, Оригена и Киприана. Несмотря на нескончаемую войну 238–284 гг. и гибель многих материальных и культурных ценностей, культура в целом не погибла.

IV в. стал временем первого античного ренессанса, носившего уже христианско-языческий характер. «Языческая» (этот термин весьма условен) культура дала Юлиана и Либания, Аммиана Марцеллина, Гимерия и Фемистия, Аврелия Симмаха и Вегеция Рената, христианство – Евсевия Памфила, свт. Афанасия Великого, сввт. Григория Богослова, Григория Нисского и Иоанна Златоуста в Восточной Империи и Амброзия Медиоланского, блж. Иеронима, поэта Авзония и энциклопедистов Макробия и Марциана Капеллу на Западе.

Даже в V в. были Клавдий Клавдиан, Рутилий Намациан и Сидоний Аполлинарий, а крупнейшим писателем, отразивший суть последнего века Империи, стал Аврелий Августин. Культура Империи (кроме III в. Р. Х.) никогда не была «культурой упадка» и продолжалась бы, если бы не гибель ее материальной и духовной основы – Западной Империи. На Востоке она продолжалась и в V в., испытав новый «юстиниановский» ренессанс.

Документальная традиция показывает иную картину. Хотя в Corpus Inscriptionum Latinarum имеется немало очень ценных надписей эпохи Республики, подавляющее их большинство относится к эпохе Империи. Очень важным является издание H. Dessau «Inscriptiones Latinae selectae»[8], а для надписей греческих – A. Cagnat «Inscriptiones Graecac ad Res Romanas pertinentes»[9].

Спецификой надписей времен Империи является, во‑первых, их огромное тематическое разнообразие (титулы императоров, карьеры сенаторов, всадников, чиновников аппарата, посвящения богам и императорам, строительные надписи и многое другое), во‑вторых, значительное расширение географии (Британия, Галлия, Испания, Африка, Германия, Балканские провинции). Впрочем, больше всего надписей находят в Италии (Corpus Inscriptionum Latinarum, тома 4, 9, 11, 14–15) и Риме (том 6). Для латинской эпиграфики особое значение сохраняет учебник Е. В. Федоровой «Латинская эпиграфика»[10]. Для восточной части Империи, естественно, более важны греческие надписи (латинских надписей относительно немного). История эпиграфики как науки во многом отражена в «Историографии античной истории»[11]. Мы уже писали ранее, и, говоря о надписях эпохи Империи, можем повторить: хотя среди надписей Империи немалое число принадлежало простым людям, а всякого рода настенные надписи были очень похожи на аналогичные современные, однако надпись стоила дорого, а потому их могли позволить себе, по крайней мере, люди достаточно состоятельные. Если не считать надгробия, то римские надписи, как правило, отражают либо документацию властей самых разных уровней (от наместников провинций и префектов Рима до местных властей маленьких городов и деревень), либо послужные списки (часто – надгробия) сенаторов, всадников, чиновников аппарата, а также военных, включая центурионов и солдат. Иными словами, этот источник широко отражает жизнь Империи, прежде всего, Империи официальной.

Для жизни простых людей Империи (хотя и не только их) особое значение имеют папирусы. В 30 г. Египет стал частью Римской Империи и, наряду с пергаментом (и даже более), папирус оказался главным материалом для письма.

Расцвет папирологии начался в 1877 г. после находок в Файюмском оазисе, и теперь коллекции папирусов I–II вв. занимают весьма видное место среди любой коллекции античных папирусов (Оксиринха, Файюма, папирусов Честер-Битти, Британского музея, Метрополитен музея, французской коллекции папирусов Национальной библиотеки Ахмина и др.). К десяткам тысяч надписей добавилась «небольшая» выборка из десятков тысяч папирусов, представляющих лишь малую часть античного наследия, поскольку для хранения этого источника пригодны лишь области Египта и близлежащих регионов. Хотя среди папирусов имеются уникальные исторические документы (например, эдикт Каракаллы от 212 г.), основная масса их – это частные документы (переписка, договоры, документы купли-продажи, финансовые и налоговые сертификаты и т. п.). Как и надписи, папирусы особо важны для III в. Р. Х., когда литература приходит в состояние полного упадка, и для эпохи Диоклетиана (284–305) и Константина (305–337 гг.), когда число папирусов резко возрастает. В основном, находки этого времени локализованы в Египте (Оксиринх, Файюм, Каир, Тебтонис и др.), но именно в это время папирусы (и их находки) распространяются (более, чем ранее) по всей огромной державе. Более всего, находки папирусов в других регионах относятся к IV в.

Специфика источниковедения Поздней Империи – появление огромных, ранее не существовавших Кодексов и Нотиций. К первой категории отноcятся два Кодекса – Кодекс Феодосия (438 г.) и Corpus Iuris Civilis Юстиниана, состоящий из 1) Кодекса Юстиниана (действующие законы), 2) Дигест (собрания сочинений знаменитых правоведов, прежде всего Папиниана, Ульпиана, Юлия Павла, Модестина и др.), 3) Институций (общий учебник права) и 4) Новелл (более поздние законы Юстиниана). Кодексы практически не «пересекаются», т. к. в Кодекс Феодосия включены все конституции со времен Константина (312 г.). Возможно, этот источник для Поздней Империи перекрывает все остальные.

Документальная традиция отражает глобальные процессы жизни Империи I–V вв., детальные исследования которых впервые появились именно в отечественной науке – в трудах М. И. Ростовцева и М. М. Хвостова. В написанной в эмиграции монографии М. И. Ростовцев убедительно показывает, что Империя была качественным переходом на новый цивилизационный уровень, и что уровень новой имперской экономики был необычайно высок[12]. То же самое утверждает М. М. Хвостов, анализируя экономику Египта – региона Империи, относительно которого мы имеем самую подробную информацию[13].

Документальная традиция отнюдь не показывает нам картину упадка. Если труды Цицерона и Цезаря вполне сопоставимы с трудами Сенеки и Тацита, то экономика Империи I–II вв. до Р. Х. находилась на гораздо более высоком уровне, нежели экономика республиканского Рима. Этот переворот отражают уже надписи, как количественно, так и качественно, т. к. на несколько сотен надписей периода Республики приходятся около 90.000–100.000 надписей императорского Рима, имеющих самое разнообразное содержание. Этот переворот, возможно, сопоставимый с переворотом ХVIII – ХХ вв., еще лучше отражают два других вида источников – нумизматические источники и вещественные памятники, о которых мы скажем чуть позже. Сейчас остановимся на том, что документы, надписи и папирусы показывают и внутренние процессы развития Империи: кризис III в. по Р. X., новый подъём ІV в. и полный крах цивилизации на Западе, сопровождаемый, однако, сохранением весьма высокого уровня экономического развития Византии V–VІІ вв. В 641 г. после захвата Египта арабами исчезают греческие и немногочисленные латинские папирусы.

Не менее ярко показывают эти процессы нумизматические источники. Уже Т. Моммзен писал, что Цезарь десятикратно увеличил монетные эмиссии[14], а в 27 г. до Р. Х. Август взял в свои руки чеканку золотых и серебряных и денег, оставив сенату эмиссию медных. Протестов, похоже, не было[15]. Республика «обходилась» одним монетным двором в Риме, который был значительно расширен, однако уже Август открыл монетный двор в Лугдуне. Число монетных дворов постоянно росло до тех пор, пока Диоклетиан не довел общее их количество до 15‑ти (по одному в каждом диоцезе). Огромная Империя нуждалась в большом количестве денег, и центры чеканки находились уже в самих регионах.

Был и другой показатель, свидетельствующий о растущих проблемах. Империя испытывала и периоды подъёма, и периоды кризиса, причем последние отражались на содержании золотых и серебряных денег. Со времен Нерона в серебряном денарии появилась примесь меди (5–10 %), но вернуться к прежнему уровню не удалось даже при Траяне (примесь составляла уже 15 %), а при Марке Аврелии (161–180 гг.), когда Империя вела самые тяжелые войны со времени ее появления, и примесь выросла до 25 %. Особенно резко порча монеты происходит в III в. – 50–60 % при Септимии Севере и 80–90 % при Валериане[16]. Другие источники (законы, надписи) показывают процессы, происходившие в III в.: резкий рост цен (примерно в 100 раз) и фактическое исчезновение из оборота золотых и серебряных денег, когда даже высокопоставленные чиновники получали жалование продуктами и изделиями.

Нумизматические и эпиграфические данные показывают попытку Диоклетиана вернуться к денежному обращению, однако это не удалось, и массовые эмиссии медных денег привели к их полному обесцениванию.

Константин (305–337 гг.) пошел по другому пути, создав золотую монету солид (1/72 фунта) и его подразделения, что, вероятно, спасло мировую финансовую систему. Постепенно (видимо, к середине IV в.) Византия переходит на денежную систему, полностью восстановив ее в V в., тогда как на Западе солид доставался единственным средством денежного обмена и основой будущих европейских валют.

Итак, мы переходим к самому сложному – невероятному количеству вещественных памятников, от мельчайших предметов быта до остатков огромных античных мегаполисов. Почти все большие западноевропейские города имеют античную основу. Это практически все города Италии, включая собственно Рим, большинство городов Франции (Париж, Лион, Марсель, Тулуза, Арль и др.), Испании (Сарагосса, Барселона, Картагена), очень многие города Германии (Бонн, Кельн, Майнц, Страсбург и др.), а также Лондон, Вена (Виндобонна), Будапешт (Аквинк), Белград (Сингидун), София (Сердикка). Большинство греческих (Афины, Коринф, Фессалоника) и множество турецких (Стамбул, Измир, Милет), сирийских (Дамаск, Антиохия) и египетских (Александрия) городов, основанных в доэллинистический, греческий или эллинистический периоды, были достроены, увеличены или перестроены во времена римлян (отметим судьбы Константинополя или Эфеса). Добавим сюда раскопки городов, которые так и остались «музеями под открытым небом» (Помпеи, Геркуланум, Стабии, Сплит, Аполлония, Наисс, Томы, Констанца и др., Афродисиас, Пальмира, Тимгад, Ним, Алезия и др.), причем многие из них находятся рядом с современным городом. В Империи были десятки тысяч городов различных размеров, и, скорее всего, этого уровня Европа достигла не ранее XVI–XVII вв.

Рим был не единственной цивилизацией, однако другие цивилизации являлись не только его противниками, но и его торговыми партнерами. Таковым противником и одновременно торговым партнером были Парфия, Персия Сасанидов, арабы. Хорошо известно наличие римских факторий в Индии, ими было усеяно все западное побережье страны. Во II в. римляне добрались до Китая.

Уже эллинизм создал единый тип города с единой «гипподамовой» планировкой, агорой, театром и гимнасием. В римском городе обязательно присутствовали форум, амфитеатр, курия, термы, базилика, а центральные улицы были украшены рядами коринфских, конических и дорийских колонн. Возле городов строились акведуки, обеспечивавшие бесперебойное снабжение водой (Рим І—II вв., по данным Г. С. Кнабе, снабжался водой лучше, чем иные города начала XX в.). Города соединялись огромной разветвленной дорожной сетью протяженностью около 150.000 км и не менее протяженными морскими и речными коммуникациями, благодаря которым Империю можно было пересечь с запада на восток не более, чем за два месяца, и примерно месяц требовался, чтобы добраться с севера на юг. По всей огромной Империи, от Британии и Испании до Сирии и Египта, создавалось единство архитектуры и быта.

Рим эпохи принципата добился небывалого процветания, вероятно, достигнув уровня Европы XVI–XVII вв. Жители Империи освоили производство самых разных изделий, от простых сельскохозяйственных орудий и заканчивая сложными медицинскими и измерительными приборами. Римская Империя была не только самым экономически развитым, но и самым социально ориентированным обществом древности. Трудно сказать, что производит большее впечатление: амфитеатр Колизей, термы Диоклетиана, Римский Форум, Пантеон Агриппы, мост через Дунай, либо огромное количество домов, хозяйственных и торговых построек и знаменитых таберн – своего рода «супермаркетов» античного мира.

При всей сложности иерархии источников нельзя не отметить, что они говорят и об одних и тех же, и о разных аспектах жизни огромной Империи. Так, историческая литература (от Тита Ливия до Аммиана Марцеллина) повествует нам о жизни императора, его окружения, сената, администрации, больших и малых войнах, т. е. histoire (событийной истории). Литература художественная, зачастую неточная в передаче событий, дает в то же время широчайшую панораму жизни общества от придворной элиты до простых людей Империи – горожан, крестьян, рабов и либертов. Юридические источники излагают официальную жизнь этого общества, которая во многом отражены также в надписях; папирусы дают нам более широкую картину жизни простых людей; вещественные памятники – наглядное представление о той цивилизации, которая является основой цивилизации современной. При этом мы всегда должны помнить, что до нас дошла лишь ничтожная часть того, что создала Римская Империя.

Известный английский ученый А. Джоунз, написавший ряд фундаментальных трудов по истории Поздней Империи (284–601 гг.), приводит весьма полный список источников[17]. Русский читатель может познакомиться лишь с сокращенным вариантом, составленным самим автором[18].

К этой теме мы еще вернемся, сейчас же отметим, что когда автор пишет о событийной истории, он, прежде всего, пользуется трудами историков, от Зосима и Аммиана Марцеллина до Прокопия Кесарийского и Агафия; когда речь идет об императоре, администрации, сенате, гражданской службе, на первый план выходят Кодексы Феодосия и Юстиниана и т. н. Нотиции – перечни должностных лиц Империи; когда автора интересуют армия, горожане, средние и низшие классы, Кодексы уступают место надписям и папирусам; если же речь идет о торговле и индустрии, то основными источниками являются Кодексы и данные археологии и нумизматики, а для сельского хозяйства речь идет о египетских папирусах. Наконец, жизнь Церкви отражена в произведениях церковных историков, Актах Соборов и письмах римских пап, а также в государственных документах.