Связана с моим врагом. Магическая Академия

Он сделал паузу, давая словам впитаться.

– Служба в Королевской гвардии – это не награда. Это бремя. Это честь защищать королевство ценой собственной жизни. Мы ищем не просто сильных магов. Мы ищем тех, кто обладает несгибаемой волей, острым умом и способностью выстоять, когда все остальные падут. Отбор – это не экзамен. Это горнило, которое отсеет всех, кто не готов.

Лея почувствовала, как по струне связи от Кайра пронесся разряд чистого, незамутненного восторга. Он жаждал этого испытания. Сама же она ощущала лишь как туже затягивается петля на ее шее. У нее не было права на ошибку.

– Многие из вас потерпят неудачу, – продолжал канцлер. – Вы будете сломлены физически и морально. Это не угроза. Это обещание. Выживет и победит лишь один. Тот, кто докажет, что достоин носить герб гвардейца.

Он поднял руку, и за его спиной на стене вспыхнула магическая диаграмма – сложный, извилистый маршрут, усеянный символами опасностей.

– Ваше первое испытание начнется на рассвете. Имя ему – «Змеиный Путь». Полоса препятствий, разработанная, чтобы проверить ваши главные качества: скорость, выносливость и умение принимать решения под давлением. Вы будете бежать, карабкаться, уворачиваться и использовать магию, чтобы выжить. Слабые отсеются уже здесь.

Толпа ахнула. Волна эмоций – страха, азарта, решимости – прокатилась по залу. Лея и Кайр почувствовали эту волну вдвойне: как свою собственную, и как отражение другого. На одно короткое мгновение их чувства полностью совпали. Чистый, незамутненный адреналин. Желание соревноваться. Стремление быть первым. Эта синхронизация была такой внезапной и сильной, что оба вздрогнули.

В этот момент их глаза встретились через весь зал. В его янтарном взгляде она увидела не только привычную ярость, но и растерянность. В ее зеленых глазах он прочел не только холодный вызов, но и тень того же ужаса, что чувствовал сам.

Правила игры были объявлены для всех. Но они двое, связанные невидимой цепью, понимали, что для них эти правила не работают. Их испытание уже началось. И им предстояло пройти его, ведя войну не только с соперниками, но и друг с другом внутри своих собственных голов.

Глава 6: Не спасай меня

Рассветное небо было холодным и серым, когда сотня кандидатов выстроилась у старта «Змеиного Пути». Полоса препятствий была кошмаром, воплощенным в реальность: она уходила вдаль, извиваясь между скал и деревьев. Кандидатов ждали качающиеся платформы над бездонными ущельями, стены огня, внезапно вырастающие из-под земли, и лабиринты из живых, хищных растений.

Лея и Кайр заняли места на противоположных концах стартовой линии. План был прост: не видеть, не слышать, не чувствовать. Игнорировать друг друга любой ценой.

Сигнальный рог взревел, и толпа сорвалась с места.

Первые несколько сотен метров были адом. Эмоциональный фон толпы – смесь азарта, страха и адреналина – бил по их связи, как штормовая волна, усиливая и искажая их собственные чувства. Лея чувствовала дикий, рвущийся наружу напор Кайра, и это заставляло ее бежать быстрее, чем она планировала. Кайр ощущал ее холодный, расчетливый фокус, и это бесило его, заставляя действовать еще более дерзко и прямолинейно.

Их стили были полной противоположностью. Кайр прорывался напролом. Стену огня он раздвигал мощной ударной волной. Ядовитые лианы, тянущиеся к нему, он сжигал на корню. Он был стихийным бедствием, быстро выбиваясь в первую десятку лидеров.

Лея действовала иначе. Она была тенью, скользящей по краю хаоса. Она не тратила силы на борьбу, а искала путь обхода. Она видела закономерности в движении платформ, находила безопасные тропы в зарослях и гасила магические ловушки точечными контрзаклятиями. Она двигалась медленнее Кайра, но почти не тратила энергию, неуклонно продвигаясь вперед.

Главным препятствием на середине пути была «Ледяная Стена» – отвесный утес в пятьдесят метров высотой. Его поверхность была гладкой, как стекло, и по ней постоянно стекала вода, которая в случайных местах замерзала, образуя коварные, хрупкие наплывы льда.

К тому времени, как Лея добралась до стены, Кайр уже был на полпути к вершине, одним из лидеров гонки. Она видела его темную фигуру, карабкающуюся вверх с животной скоростью и силой. Скрипнув зубами, Лея начала свое восхождение. Она двигалась медленно и методично, проверяя каждый уступ, прощупывая каждый выступ, прежде чем перенести на него вес.

Она была уже выше середины, когда это случилось. Уступ, за который она ухватилась, казался надежным, но под тонким слоем камня скрывалась ледяная линза. С тихим треском камень раскрошился у нее под пальцами.

На одно ужасное, бесконечное мгновение весь ее самоконтроль, вся ее стратегия испарились. Остался лишь первобытный, животный страх. Мир сузился до ощущения пустоты под ногами и рева ветра в ушах.

Этот беззвучный крик ужаса пронзил их магическую связь, как удар молнии.

Кайр, почти достигший вершины, замер. Он не думал. Не анализировал. Он просто почувствовал ее смертельный ужас так, словно падал сам. Инстинкт, более древний и сильный, чем любая жажда победы, заставил его развернуться. На глазах у ошеломленных соперников, которые обгоняли его один за другим, он оттолкнулся от стены и ринулся вниз. Короткие вспышки огня из его ботинок замедляли падение, но это было невероятно рискованно.

Он поймал ее. Его рука стальной хваткой сомкнулась на ее запястье за мгновение до того, как она сорвалась окончательно.

Они замерли, раскачиваясь на высоте тридцати метров. И в этот момент их связь взорвалась. Лея чувствовала, как ее собственный утихающий страх тонет в волне его эмоций. Это был не героизм. Это была паника. Дикое, отчаянное, всепоглощающее желание защитить, не дать ей сорваться, не дать ей пострадать. Кайр, в свою очередь, был оглушен ее недавним ужасом и последующим шоком от его поступка. На секунду они перестали быть соперниками. Они были одним целым, клубком из страха и отчаянной потребности спасти.

– Я… я бы удержалась, – выдохнула Лея, хотя сама не была в этом уверена.

– Заткнись, Арден, – прорычал он, и в его голосе слышалась злость на самого себя.

Они быстро закончили подъем, помогая друг другу почти инстинктивно, но молча. Драгоценное время было упущено. Их обогнала большая часть кандидатов.

Финишную черту они пересекли почти одновременно, где-то в середине списка. Победители уже праздновали, проигравшие тяжело дышали в стороне. А они двое стояли в нескольких шагах друг от друга, не глядя в глаза, окутанные облаком злого, горького молчания.

Лея была в ярости. На себя – за ошибку. И на него – за то, что он посмел ее спасти, выставив слабой и нуждающейся в помощи.

Кайр был в ярости. На себя – за то, что поддался идиотскому порыву и пожертвовал своим лидерством. На эту проклятую связь, которая превратила его в ее сторожевого пса. И на нее – за то, что заставила его это сделать.

Они оба потерпели поражение. И это поражение связало их еще крепче.

Глава 7: Перемирие?

Весь оставшийся день после первого испытания Лея и Кайр успешно избегали друг друга. Но это было лишь физическое дистанцирование. Ментально они были заперты в одной тесной клетке, наполненной отголосками их общей неудачи.

Лея сидела в своей комнате, пытаясь анализировать ошибки, но строки в учебнике по тактике расплывались перед глазами. Ее собственное раздражение было перепутано с его глухим, яростным недовольством, создавая в голове невыносимую какофонию. Она чувствовала его злость так, будто это был ее собственный пульс.

Кайр в это время бездумно молотил кулаками по тренировочному столбу на заднем дворе, вкладывая в каждый удар всю свою фрустрацию. Но даже физическое истощение не помогало. Его ярость была разбавлена ее холодным, колючим чувством унижения, которое мешало ему полностью отдаться гневу. Он чувствовал ее стыд за свою ошибку, и это бесило его еще больше.

Так продолжаться не могло. Они топили друг друга.

Когда луна поднялась над шпилями Академии, Лея приняла решение. Она нацарапала на клочке пергамента несколько слов, вложила в записку капельку магии и отправила ее бесшумной тенью скользить по коридорам общежития.

Записка нашла Кайра в его комнате. Она просто материализовалась в воздухе и упала ему на стол. Четыре слова, написанные четким, решительным почерком: «Старая обсерватория. Через час».

Заброшенная обсерватория на вершине северной башни была их единственным шансом на уединение. Огромный медный телескоп стоял в центре, накрытый пыльным чехлом, а сквозь щели в куполе пробивался призрачный лунный свет, рисуя на полу серебряные узоры.

Кайр уже был там, когда пришла Лея. Он стоял, прислонившись к стене, и его силуэт казался напряженным, как сжатая пружина.

– Арден, – его голос в гулкой тишине прозвучал враждебно. – Надеюсь, у тебя есть веская причина тащить меня в эту пыльную дыру.

– Есть, – отрезала она, останавливаясь в нескольких шагах. – Наше общее фиаско. Это нужно прекратить.

– Это ты начала, когда решила полетать со стены! – взорвался он. Злость, которую он сдерживал весь день, вырвалась наружу. – Ты стоила мне места в первой тройке!

– А ты стоил мне достоинства! – ее голос зазвенел от сдерживаемой ярости. – Я не просила тебя о помощи! Я бы справилась! Твое геройство было унизительным, Вест! Ты выставил меня слабачкой перед всеми!

Они кричали друг на друга шепотом, чтобы их не услышали, и от этого их ссора казалась еще более ядовитой. Но в разгар этой перепалки происходило нечто странное. Благодаря их проклятой связи, они чувствовали не только слова, но и то, что стояло за ними.

Лея, обвиняя его, ощущала не его злость, а его собственную горькую досаду на себя, на тот идиотский, неконтролируемый инстинкт, что заставил его броситься к ней.

Кайр, крича на нее, чувствовал не ее гнев, а волну ее застарелого, глубокого страха – страха показаться слабой, не оправдать ожиданий, стать той хрупкой принцессой, которую видел в ней ее отец.

Их ярость, столкнувшись с этой болезненной искренностью, начала иссякать, уступая место тяжелой, гнетущей усталости.

– Это бессмысленно, – наконец сказала Лея, проводя рукой по лицу. Ее плечи поникли. – Мы просто тратим силы.

Кайр ничего не ответил, лишь тяжело выдохнул, ударив кулаком по каменной стене. Он чувствовал ее правоту.

– Мы мешаем друг другу, – продолжила Лея, ее голос стал деловым и холодным, как будто она излагала план сражения. – Эта… связь делает нас уязвимыми. Моя ошибка вызвала твою идиотскую реакцию, а твоя реакция стоила нам обоим очков. Если так пойдет и дальше, мы оба вылетим из Отбора еще до финала.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Лунный свет блеснул в ее пронзительных зрачках.

– Я предлагаю перемирие.

– Перемирие? – усмехнулся он, но в его голосе не было веселья.

– Договор о ненападении, если тебе так больше нравится, – уточнила она. – У него три пункта. Первый: мы не вмешиваемся в дела друг друга во время испытаний. Никаких «спасательных операций». Никаких провокаций. Ты бежишь свою гонку, я – свою. Каждый сам за себя.

Он молча кивнул. Это было разумно.

– Второе: мы пытаемся контролировать этот… шум. Я постараюсь держать свои эмоции при себе, если ты постараешься держать на привязи свой гнев. Эта постоянная трансляция в голове мешает думать.

– Ладно, – процедил он. – Постараюсь не слишком тебя раздражать своим существованием.

– И третье, – заключила она, – и это самое важное. Мы прекращаем делать вид, что ничего не происходит, и начинаем искать способ разорвать эту связь. Вместе. Мы вернемся в тот архив. Мы найдем информацию о том заклинании. Это наша единственная общая цель. Во всем остальном – мы по-прежнему соперники.

Она протянула ему руку. Не для рукопожатия, а скорее как жест, завершающий переговоры.

Кайр смотрел на ее ладонь несколько долгих секунд. Союз. С ней. Сама мысль была ему отвратительна. Но альтернатива была еще хуже. Он знал, что она права. В одиночку им не справиться.

Он не пожал ее руку, но коротко кивнул.

– Договорились.

Они стояли в тишине старой обсерватории, два врага, поневоле ставшие союзниками. Между ними не было ни доверия, ни симпатии. Лишь холодный расчет и общая беда. Но впервые с того дня в архиве у них появился план. И это было хоть что-то.

Глава 8: Правила общежития

Перемирие, заключенное под пыльными сводами обсерватории, на практике оказалось куда сложнее, чем на словах. «Не мешать друг другу» – прекрасный план, который разбился о первое же совместное утро в Большом зале.

Лея, как обычно, села за самый дальний стол. В ее тарелке была ее привычная еда: овсяная каша на воде и чашка травяного чая. Топливо, а не удовольствие. Она взяла ложку, готовясь мысленно распланировать день. Но не успела она поднести ее ко рту, как ее накрыло.

Это не были слова. Это была волна чистого, незамутненного, почти животного желания. Образ сочной, пряной, шипящей на сковороде сосиски, приправленный всепоглощающим чувством голода. «Мясо. Острое. И побольше!» – пронеслось в ее голове не фразой, а всепоглощающим ощущением.

Ее собственная пресная каша мгновенно приобрела вкус мокрого картона. Лея поморщилась и обвела зал взглядом, мгновенно находя источник ментального шума. Кайр, на противоположном конце зала, с энтузиазмом хищника накладывал себе в тарелку гору пряных сосисок.

Взбешенная этим вторжением, она зажмурилась. Она не умела говорить через связь, но она могла чувствовать. Сосредоточив все свое ледяное раздражение в одной точке, она послала ему короткий, острый импульс. Это была квинтэссенция ее натуры: холод, порядок и требование немедленно прекратить этот хаос. Ментальный укол, равносильный команде «Заткнись!».

Кайр, уже собиравшийся вгрызться в сосиску, поперхнулся. Он вдруг почувствовал ледяную волну высокомерного неодобрения, словно ему на голову вылили ведро ледяной воды. Он растерянно огляделся и встретился взглядом с Леей. Он увидел ее разъяренное лицо и тарелку с серой кашей, которую она отодвигала с отвращением. Картина сложилась. На его лице расцвела ехидная ухмылка.

Оставив свою тарелку, он неторопливо пересек зал и подошел к ее столу.

– Проблемы, Арден? – его голос был полон насмешливого сочувствия. – Неужели моя радость жизни мешает тебе наслаждаться… вот этим? – он выразительно кивнул на ее кашу.

– Твоя «радость жизни» транслируется с громкостью базарной площади, – ледяным тоном ответила она. – Будь добр, держи свои варварские пристрастия при себе. Я пытаюсь есть.

Он наклонился ближе, и его янтарные глаза заблестели.

– Прости. Не знал, что твоя душа настолько хрупкая, что ее может ранить аромат хорошо прожаренной сосиски. Может, тебе добавить в кашу немного… вкуса?

Не дожидаясь ответа, он вернулся к своему столу, подхватил самую большую сосиску и, глядя ей прямо в глаза, с наслаждением откусил огромный кусок.

Лею накрыло взрывом вкусов. Копченое мясо, перец, чеснок, дым – все это было настолько отчетливо, будто она сама это съела. Она с отвращением отодвинула от себя тарелку. Завтрак был безвозвратно испорчен. По связи она послала ему чистую, концентрированную волну ярости, на что он ответил лишь чувством глубокого, самодовольного удовлетворения.

Днем настал черед Кайра страдать.

Он был на тренировочном плацу, отрабатывая уклонения от боевых манекенов. Упражнение требовало звериных инстинктов и пустой головы. Но его голова была забита чужим ментальным мусором. Он пытался увернуться от магического разряда, а в сознании всплывали сложные, идеально вычерченные рунические диаграммы. Одна из них – та самая схема «Гравитационного якоря» – вспыхнула в его мыслях так ярко, что он на мгновение отвлекся и споткнулся, едва не пропустив удар.

Взревев от ярости, он мысленно ударил в ответ. Он представил, как его огненный кулак сносит ее аккуратные чертежи, и послал по связи волну чистого, огненного хаоса. Импульс, означавший: «Вон из моей головы!».

В тишине библиотеки рука Леи дрогнула, и тончайшее перо оставило жирную кляксу на почти законченном переводе. Ее накрыло внезапным жаром и волной дикой, животной ярости, от которой ее собственное сердце забилось быстрее. Она узнала его «почерк». В ответ она не стала посылать гнев. Она сделала хуже. Она послала ему волну холодного, кристально чистого, высокомерного снисхождения. Ощущение, которое без слов говорило: «Твой примитивный разум просто не справляется».

Кайр почувствовал этот ментальный холод как пощечину. Это взбесило его еще больше.

– Ах так?! – прорычал он уже вслух, заставив обернуться стоявшего рядом студента. – Не справляется, значит?

«О, я сейчас покажу, как он не справляется!» – подумал он и, перестав сдерживаться, обрушил на нее всю мощь своих физических ощущений: рев крови в ушах, горение мышц после сотни уклонений, соленый вкус пота на губах, оглушительный лязг стали о тренировочный щит.

Лея в библиотеке вздрогнула так, что чуть не свалилась со стула. Ее тихое, упорядоченное пространство взорвалось какофонией чужих ощущений. Она чувствовала себя так, будто ее заперли в одной клетке с разъяренным грифоном. – Варвар, – прошипела она вслух, вцепившись в край стола. В ответ она ощутила лишь волну мрачного, злорадного удовлетворения. Он «победил» в их ментальной дуэли.

Вечером они столкнулись в полупустом коридоре. Оба были измотаны и злы друг на друга. Они не сказали ни слова, но обменялись одним долгим, красноречивым взглядом. Это был взгляд двух людей, которые провели целый день в самой склочной и навязчивой компании, какую только можно вообразить.

Их перемирие провалилось. Им срочно нужно было придумать новые правила общежития.

Глава 9: Укротить неукротимое

День взаимных ментальных атак довел их обоих до предела. Ужин в Большом зале превратился в молчаливую пытку. Лея пыталась сосредоточиться на вкусе жареной рыбы, но ей мешал навязчивый фантомный привкус сладкого пирога, который с наслаждением уплетал Кайр. Он, в свою очередь, не мог насладиться десертом, потому что Лея начала мысленно репетировать защитные руны для завтрашнего занятия, и сложные схемы накладывались на вкус заварного крема.

Это было не просто невыносимо. Это было унизительно.

Позже вечером Лея, не выдержав, нашла Кайра в одном из пустых тренировочных залов. Он, мокрый от пота, яростно молотил кулаками по тяжелой боксерской груше, вымещая на ней всю свою фрустрацию. Каждый удар сопровождался глухим, тяжелым звуком.

Она не стала подходить близко, остановившись у входа.

– Это не помогает, – холодно заметила она.

Кайр резко развернулся. Его лицо блестело от пота, а в глазах полыхал гнев.

– А что ты предлагаешь, Арден? Сесть и написать трактат о вреде чужих мыслей в твоей голове?

– Это невыносимо, Вест! – она шагнула вперед, ее обычное самообладание дало трещину. – Я не могу составить план на завтра, потому что ты мысленно орешь о том, как тебе хочется подраться! Твои эмоции – это просто белый шум!

– А твои мысли – это дрель! – парировал он, подходя к ней. – Я не могу нормально тренироваться, потому что ты постоянно транслируешь мне параграфы из учебника по тактике! У меня в голове от твоих размышлений уже мозоли!

Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша. Их гневные обвинения повисли в воздухе и быстро угасли, потому что в глубине души они оба понимали: это бессмысленно. Обвинять друг друга было все равно что кричать на дождь за то, что он мокрый. Проблема была не в них, а в отсутствии контроля.

Первой заговорила Лея, ее голос снова стал ровным и аналитическим.

– Просто «не мешать» – это приказ, который невозможно выполнить. Мы пытаемся игнорировать связь, но это все равно что пытаться игнорировать пожар в комнате.

Кайр устало провел рукой по мокрым волосам.

– И что ты предлагаешь? Запереться в разных башнях и надеяться, что сигнал ослабнет?

– Нет, – она покачала головой. – Нам нужно не игнорировать связь, а активно ею управлять. Нам нужны стены.

Он скептически хмыкнул. – Мы уже пробовали. Это больно.

– Потому что мы строили глухие стены, пытаясь полностью заблокировать друг друга, – пояснила она, и в ее глазах появился блеск стратега, нашедшего решение. – Это ошибка. Нам нужны не стены, а фильтры. Ширмы. Представь себе барьер, который не блокирует звук полностью, а лишь приглушает его до фонового шепота. Он будет пропускать сильные, направленные сигналы – как в бою, – но отсекать этот постоянный бытовой шум.

Идея была сложной, почти невозможной, но она была единственной, что у них оставалось.

– Давай попробуем. Прямо сейчас, – сказала она.

Они встали друг напротив друга посреди пустого зала, на расстоянии нескольких шагов.

– Закрой глаза, – приказала Лея. – Не думай обо мне. Сосредоточься на себе. На своей магии.

Кайр подчинился. Он перестал думать о ее «дрели», о каше, о тренировке. Он сосредоточился на своем внутреннем огне. Но вместо того, чтобы дать ему разгореться, он начал его усмирять, придавать ему форму. Он представил, как вокруг его сознания вырастает сфера из спокойного, теплого – не яростного – пламени. Не стена, а скорее защитный кокон.

Лея, в свою очередь, сделала то же самое. Она представила, как ее магия, холодная и упорядоченная, формирует вокруг ее разума гладкий, зеркальный купол из льда. Не для атаки, а для отражения посторонних сигналов.

Это требовало от них невероятных, титанических усилий.

И на несколько секунд в их головах наступила блаженная, оглушительная тишина.

Впервые за много дней они почувствовали себя по-настоящему одними. Никаких чужих вкусов, мыслей, эмоций. Только свое собственное «я». Это было так непривычно и так прекрасно, что Кайр едва не рассмеялся от облегчения.

Но это состояние отнимало слишком много сил. Уже через минуту ментальные мышцы, которые они никогда раньше не использовали, начали гореть от напряжения. Их концентрация дрогнула.

Стена Кайра вспыхнула слишком ярко. Купол Леи покрылся трещинами. И шум вернулся. Не такой громкий, как раньше, но он был там.

Они одновременно открыли глаза, тяжело дыша, словно пробежали несколько миль. Они были совершенно измотаны.

Они разошлись без слов, но с новым, тяжелым пониманием. У них был план, как достичь тишины. Но цена этой тишины – постоянная, изнурительная борьба с самими собой. И теперь им предстояло выяснить, хватит ли у них сил ее платить.

Глава 10: Сон на двоих

Их перемирие принесло с собой странную, звенящую тишину. Днем они больше не вступали в перепалки, ограничиваясь холодными, вежливыми кивками при встрече. Они даже пытались, как и договорились, приглушать свои эмоции. Лея оборачивала свое беспокойство в слои ментального льда, а Кайр хоронил свой гнев под маской безразличия. Но это было все равно что пытаться запереть шторм в бутылке. Ночью, когда воля ослабевала, шторм вырывался наружу.

Для Леи сон всегда был продолжением ее мыслей – упорядоченным и контролируемым. Но в эту ночь давление последних дней прорвало ее защиту. Она провалилась в кошмар.

Сначала она была на арене для финальной дуэли. Напротив стояла безликая фигура. Лея подняла руки, чтобы сотворить щит, но магия не подчинялась. Вместо сияющего барьера из ее пальцев посыпалась горстка песка. Фигура напротив шагнула вперед, и арена вокруг Леи начала меняться. Каменные плиты превратились в полированный паркет, рев толпы – в тихую музыку. Ее практичная форма сменилась тяжелым, удушающим бальным платьем с тугим корсетом, который не давал ей дышать.

Ее противник обрел лицо. Это был ее отец, генерал Арден. Он не нападал. Он просто смотрел на нее с холодным, безграничным разочарованием. За его спиной возник другой человек – молодой аристократ с красивым, но пустым лицом. Дамиан. Ее жених. Он протянул ей руку в белой перчатке, и Лея почувствовала, как неведомая сила заставляет ее вложить свою ладонь в его.

Он повел ее прочь с арены, которая превратилась в бесконечные ряды пыльных стеллажей. Архив. Ее гробница. Стены сдвигались, потолок опускался. Чувство абсолютной беспомощности, липкого, удушающего отчаяния захлестнуло ее. Она хотела закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Она проиграла. И ее будущее, как саван, окутывало ее, погребая заживо.

Кайр резко сел в своей кровати. Его сердце колотилось, а по спине струился холодный пот. Он не видел сна. Его просто вырвало из дремоты волной ледяного, беспричинного ужаса. А за ним пришло отчаяние.

Это было не его чувство. Его собственное отчаяние было горячим, яростным, похожим на желание крушить и ломать. А это – холодное, тихое и безнадежное, как дно глубокого озера. Он сразу понял. Арден.

Он лег обратно, зажмурившись. «Контролируй себя, Арден, какого демона! Мы же договорились!» – мысленно прорычал он в пустоту. Он попытался отгородиться, возвести стену из огня и воли, как делал это раньше. Но эмоции, хлеставшие по их связи, были не просто фоновым шумом. Это был крик души, слишком сильный, чтобы его можно было заблокировать. Любая попытка сопротивления отзывалась предвестником той самой раскаленной боли в висках.