Круговорот

Юлия Голованова

Круговорот

Вступление

История для тех, кто верит в чудо.

К Р У Г О В О Р О Т

В одном провинциальном городке, раскинутом вдоль берега стремительной Уральской реки, стали происходить загадочные и странные события. Начались они с того, что таинственным образом и не оставляя никаких следов исчезали молодые девушки. На передних полосах газет огромными зловещими буквами печатали имена пропавших, авторы статей выдвигали предположения, одно хитроумнее другого, телевидение призывало молодых девушек и их родителей быть осмотрительными в выборе новых знакомств. А с фотографий, смотревших с газетных полос и с экранов телевизоров, смотрели глаза пропавших, лица которых, на удивление, были очень юными и на редкость хорошенькими. Сходство молоденьких девушек бросалось в глаза, все они были красивы той чарующей северной красотой, за внешней холодностью и неприступностью которой таился пламенный огонь, время от времени проявлявшийся в загадочном блеске глаз, порывистости движений, в заливистом смехе и игривости нрава. Они были светловолосы и кареглазы и, на свою беду, отличались сильно развитым любопытством и наивностью суждений. Жители города наказывали дочерям возвращаться домой до темноты, молодые люди провожали своих подруг до дома, а девушки продолжали исчезать. Городская полиция время от времени ловила каких-то подозрительных на вид мужчин, которых затем отпускала за неимением улик, газеты продолжали высказывать все более кровожадные и неправдоподобные версии. Жители города поговаривали о том, что девушек похищает некая преступная организация, которая вывозит живой товар и продает его в арабские страны. Среди журналистов выделялся своими хлесткими заметками молодой автор, высказывающий мнение, отличное от мнений своих коллег по перу. Журналист появился в городе недавно, говорили, что он раньше работал в известной газете, но из-за своих разоблачительных статей про власть имущих был редактором отправлен подальше от их гнева. Он писал, что в этих исчезновениях много загадочного и мистического, близкие жертв вспоминали рассказы девушек о том, что во сне их преследовали какие-то странные магические звуки, и после таких снов они долго не могли прийти в себя и ходили по дому с печальными глазами. Этот автор отличался независимостью суждений и писал исключительно о событиях, которые считал действительно значимыми. Личность его обросла слухами: нелюдим, странен, временами появлялся в компании оборванных бродяг. Говорили, что он увлекается астрономией и обладает даром предвидения.

Сцена 1

Темнота. Вдруг боковая дверь медленно приоткрывается и мягкий луч света освещает театральную сцену. В его нежном сиянии танцуют пылинки – лёгкие и искрящиеся, как таинственные обитатели ночного мира, живущие своей призрачной жизнью.

На сцену выходит юная девушка, похожая на фею театра, словно сотканная из света и тени. Стройная и хрупкая, но в каждом её движении таится скрытая внутренняя сила. Вечерами, когда спектакли заканчиваются и шум аплодисментов стихает, она словно оживляет театр своим присутствием, убираясь среди вековых декораций, повсюду наводя чистоту и порядок.

Закончив уборку, девушка окидывает взглядом пустые кресла, будто ищет кого-то, и замирает на мгновение. В воздухе витает нечто необъяснимое – как предчувствие того, что где-то рядом, за кулисами, начинается история, ещё не пережитая, но уже ощущаемая всем сердцем.

В середине сцены возвышается сказочной красоты музыкальный инструмент, поражая своими исполинскими формами, идущими вверх сияющими металлическими трубами и мерцая каким-то живым жемчужным светом. Девушка кивает величественному органу – как старому другу, хранителю тайн театра, и подходит к чёрному роялю, стоящему вблизи органа. Ее пальцы едва касаются лакированной крышки – лёгкое прикосновение, словно молчаливое приветствие. Открывает крышку и устало проводит пальцами по клавишам. Закрыв глаза, она играет трогательную мелодию и, кажется, будто робкий ветерок нежно перебирает волосы плакучей ивы, трепетно окунающей свои руки-ветви в прозрачное лоно реки. Под легкими пальцами робкий ветерок вдруг обернулся свирепым ураганом, галопом промчавшись по кронам деревьев, с треском ломая ветви и вздымая тучи песка и пыли. Крики птиц смешались с плеском неистово вспенившихся волн, ослепительные вспышки молнии пронзили враз потемневшее небо. Прогремел гром. Бешено застучали первые капли дождя, мгновенно обрушевшись грозным водопадом. Но вот яростный поток стал постепенно стихать, тучи рассеялись, солнце вновь ослепительно засияло, деревья встряхнули намокшими ветвями, листья заискрились блестящими капельками. Птицы вновь защебетали, ручейки зазвенели, река игриво забилась о прибрежные гальки…Захлопнув крышку рояля, она наклонила голову и прислушалась. Ей, вот уже в который раз, показалось, что какой-то мелодичный голос со странным акцентом сказал: «Прекрасно исполнено, Принцесса, прекрасно», негромко хлопают чьи-то ладошки, которым вторят более сильные аплодисменты.

Сцена 2

Большие часы побили полночь. Вдруг распахнулась боковая дверь органа, и из нее вышел высокий мужчина могучего телосложения. Его густые светлые волосы спадали волнами на широкие плечи, мягкие карие глаза светились умом, добродушная улыбка, прячась под пышными усами, придавала крупному лицу немного наивное выражение. Одет он был в старинного кроя малиновый камзол с большими золотыми пуговицами, небрежно накинутого поверх расшитого золотом синего жилета. Сверху камзола свисало жабо ослепительно-белой рубашки. Наряд завершали синие рейтузы, заправленные в высокие кожанные сапоги. Звали гиганта маэстро Органио.

Он подошел к черному роялю, открыл вверх его заднюю часть и густым сочным басом позвал:

– Пианолло, Пианолло, проснись, часы уже пробили.

Из рояля свесилась рука, затем нога и оттуда вылез маленький худенький человек, одетый в черный фрак с белой рубашкой и галстук бабочкой. Человек обладал большим крючковатым носом, его круглые, немного выпуклые глаза смотрели заспанно и печально, густые, черные с проседью, волосы были сильно взъерошены.

– Прости, Органио, – сказал он и одернул помятый фрак.

– Я целый день не спал, с нетерпением ожидая прихода Принцессы, а после ее божественной игры замечтался и заснул. Мне показалось, что она была более задумчива и грустна, чем обычно, а ты ничего не заметил, друг Органио?

– Полно тебе, Пианолло. Принцесса весело напевала, убирая сцену, и лицо ее светилось мягкой улыбкой.

– Нет, друг Органио. Я чувствую, что Принцессу снедает какая-то тревога. Эти то нежные, то яростные звуки, необычны…

– Пианолло, Пианолло, ты, как всегда, излишне беспокоен. Быть может, Принцесса устает от того, что ей приходится совмещать учебу в консерватории и эту скучную работу.

– Ты толстокож, Органио, и легкие оттенки настроения ты вряд ли можешь уловить…

– Это меня ты называешь толстокожим?

– Довольно, друг Органио, не стоит ссориться. Пойдем перекинемся в картишки, уж на сей раз я надеюсь отыграться.

Они проходят на середину сцены и садятся за маленький, старинной работы, деревянный столик. Начинают играть в карты.

Органио, тасуя карты, вспоминает о первой встрече с Принцессой.

Сцена 3

Небольшая морская бухта, причудливо изогнувшись, острым клювом исполинской птицы врезается в море. С одной стороны клина гигантские каменные глыбы вулканической формы рваным рельефом располосовали берег. Порывистый ветер с оглушительной силой швыряет о глыбы огромные волны, они то отхлынут свистящим потоком, то снова вернутся с оглушительным ревом, вздымая шапки белоснежной пены. С другой стороны клина открывается пологое плато, неровными ступенями спускающееся в море. Бескрайняя морская гладь, чудесным образом преобразившись, в безмятежном спокойствии переливается на солнце. Ласковый ветерок с легким шелестом играет серебристыми чешуйками мелких волн. Изумрудно-прозрачная вода, вся пронизанная солнечными лучами, обнажает морское дно, усеянное круглыми валунами, покрытыми кустиками кудрявых водорослей. Разноцветные стайки рыб всполохами маленьких фейерверков, то неподвижно замирают, то стремительно уносятся прочь. И лишь зловещий горный орёл, высоко парящий в пронзительно синем небе, внушает смутное беспокойство.

В центре плато в окружении стройных кипарисов стоит небольшой каменный домик, зияя дырами окон, обрамленных распахнутыми резными ставнями. Маленькая девочка с растрепанными светлыми волосами, одетая в поношенное платье, свешиваясь из окна, пристально смотрит на море. Вдруг, увидев долгожданный белый треугольник парусника, она машет руками и громко кричит. Вместе с матерью они выбегают из дома и спешат к берегу навстречу долгожданному суденышку. Усталое лицо матери, измученное ожиданием, вновь озаряется надеждой, но вот недоброе предчувствие сжимает грудь и она, пошатнувшись, садится на прибрежный камень. Черный орел, хищно раскинув огромные крылья, висел, казалось, прямо над ними. Вот парусник причалил к берегу, из него вышли высокие юноши и бережно вынесли неподвижно вытянувшегося старика отца. Лицо его было серым от глубокой раны на виске с запекшейся по краям кровью. Старика внесли в дом и уложили на большую деревянную кровать у окна, смотрящего на море. Прерывисто дыша, он подозвал к себе жену и дочь и, неожиданно привстав на кровати и обняв их руками, испустил дух. Братья, обливаясь слезами, поведали им об ужасном несчастье, приключившемся с ними.

В тот день, похожий на вереницу других дней, они ранним утром вышли в море и направили судно к знакомым рифам для ловли рыбы. Но не успели они выйти в открытое море, как на ясное солнце набежали мрачные тучи, волны, поднявшись свирепыми конями, закрутили маленький парусник и, дико хохоча, понесли со страшной силой неведомо куда. После нескольких дней скитаний по морским просторам их выкинуло на мрачный остров, отвесной скалой поднимающийся к небу. На вершине скалы стоял непреступный замок, его высокие зубчатые башни были окутаны сизым туманом, узкие прорези бойниц смотрели со злобной усмешкой. Подступы замка охраняли исполинские каменные воины, навеки застывшие в грозном молчании. Огромный черный орел кружил над замком, внушая несчастным рыбакам суеверный ужас. Изнуренные страшной бурей, чудом уцелевшие и обессиленные от голода они решили подчиниться злому року. Узкой тропой рыбаки поднялись на вершину, каменные великаны расступились перед ними и они беспрепятственно вошли в открытые ворота замка. Величественные мраморные залы, один прекраснее другого, с висевшими на стенах красочными гобеленами, мраморные полы, покрытые чудесными росписями арабских ковров, великолепные египетские вазы, греческие статуи, африканские золотые маски и фигурки животных с глазами из драгоценных камней, – все это говорило о немыслимом богатстве его хозяина. Широкий коридор привел их в овальный зал с рядами дубовых столов, ломящихся от изобилия разнообразных блюд, вин, фруктов, невиданных рыбаками. Не успели они отведать угощение, как вдруг полились нежные звуки невидимых волшебных арф и лютней. Пестрая стайка восточных красавиц, одетых в прозрачные шелка, мелодично позванивая бесчисленными монетками украшений, окружила братьев. Манящие движения стройных гибких тел, чарующая музыка, пьянящие вина, аромат восточных благовоний – все потонуло в призрачном забвении. И лишь старик отец, не притронувшись к обильным угощениям, сурово взирал на обезумевших от удовольствий сыновей. Так пролетело несколько дней, похожих на сон. Но вот однажды опять разразилась свирепая буря, всполохи молний разодрали небо, оглушительные раскаты грома сотрясли замок, дивная музыка затихла, обворожительные красавицы исчезли и братья, охваченные ужасом, замерли в страшном ожидании. Могучий конь внес в стены замка грозного незнакомца, закутанного в черный плащ. Бешеная стая цепных псов ворвалась за ним следом, зловещий черный орел сидел на руке всадника. Незнакомец соскочил с коня, скинул плащ, и рыбаки содрогнулись под неистовым взглядом хищных глаз. Презрительным взором окинув братьев, хозяин замка уселся на величественный трон в центре зала и повелительным жестом подозвал старого рыбака к себе.

– Я знаю тебя, старик, – сказал он, – ты давно уже бороздишь море в поисках скудной наживы, и ты по-прежнему беден и с трудом можешь прокормить свою семью, а тем временем в доме твоем подрастает бесценная жемчужина, белокурая дева, твоя дочь Мария. Отдай мне ее в жены, и твоя семья не будет испытывать нужду до конца своих дней.

Согнулся старик, как от стрелы, разорвавшей сердце, подкосились его ноги, упал он на колени и взмолился:

– О страшный Призрак дьявольской бури, в пучине которой гибнут корабли, пощади! Возьми мою жизнь, но сохрани моих сыновей и забудь о моей маленькой дочери, она, как вольная птица, не сможет жить в неволе, в ее груди бьется любящее сердце, она не пара тебе, бессердечному..

Вскочил тогда грозный Призрак, выкинул вперед руку и черной молнией могучий орел метнулся к старику и ударил его стальным клювом в висок.

– Покоритесь моему желанию, – вскричал он грозовым голосом, – я вновь встречусь с вами на день совершеннолетия Марии.

И закрутилось все вдруг со страшной силой и опять рыбаки оказались в неспокойно рычащем море на своем прохудившемся суденышке.

Вмиг поседела от горя мать, похоронили они на берегу обрыва старика отца и зажили дальше своей трудной рыбацкой жизнью. Каждый вечер молилась мать Господу о спасении своей дочери, просила у Бога, чтобы он оградил любимую доченьку от страшного Призрака.

Мария тем временем росла, вытягиваясь в стройное молодое деревце, голосок ее набирал чарующую силу, прекрасные белокурые волосы развевались в быстром танце. В восхитительную красавицу с глазами цвета спелой вишни превращалась Мария. И все чаще веселый рыбак из соседней деревни стал катать ее на закате солнца на своей быстрой лодочке. А когда восходила утренняя заря, и поднималось солнце, он звал ее к морю нежными звуками своей маленькой флейты. Юное сердечко Марии трепетало от непонятного волнения при виде молодого Габриэля, она и сама была еще очень молода и не ведала любви.

По воскресеньям, как было заведено в крохотном городишке, Мария вместе с другими благочестивыми подружками по утрам приходила в величественный собор, отрешенно стоящий на краю отвесной скалы, у подножья которой пенными гребнями билось бескрайнее море. Огромные, темные от времени валуны собора были увиты диким плющом, узкие цветные окна разноцветными огоньками светились на солнце, острые шпили врезались в бескрайнее синее небо. Собор был построен очень давно, много веков назад, раньше городишко был небольшой крепостью, охраняющей подступы с моря от пиратских кораблей, частенько набегавших темной тучей в поисках легкой добычи. Управлял крепостью гордый и властный правитель. Когда Мария была маленькой отец, возвращаясь домой с рыбной ловли, частенько усаживал ее на колени и рассказывал дочери, что он потомок славного, хотя и обедневшего рода правителя замка. Много интересных легенд знал он об опасных военных походах и подвигах своего прадеда, о построенном им соборе в честь Господа.

В сердце собора стоял царственной красоты орган, восхищая своим величественными формами и мерцая огромными медными трубами. Мария с грустью вспоминала отца и, когда ей особенно его не хватало, прибегала в собор, взбиралась к органу по витой деревянной узкой лестнице и отрешенно перебирала клавиши, напевая трогательную мелодию своих детских печалей и радостей. Ей казалось, что кто-то подпевает ей гулким голосом и ласково утешает, нежно поглаживая по светлой головке.

Сцена