Война

Роман Макаров

ВОЙНА

ВОЙНА

Глава 1

Место: двор и квартира мамы Петра

Время: день

– Мама, зачем ты ходишь в эту церкву и рассказываешь всем, что ты родила сына-предателя? Как я мог предать того, кого никогда не знал? Я Бога в глаза не видел! – бухтел Петя вперемешку с чавканьем. Он приехал навестить мать и ел ее суп, сидя за столом на кухне маленькой двухкомнатной хрущевки, в которой прошли его детство и молодость.

Дорога во дворе дома была заставлена дорогими автомобилями представительского класса, часть из которых были бронированными. Рядом с подъездом на скамейке сидели две местные бабушки, окруженные охраной, которая вывалилась из автомобилей и громким шепотом, так, чтобы все слышали, разговаривали:

– Смотри-ка, Петька на каких автомобилях жопу свою привез, недолго ему осталось президентом ходить! Опять мамку будет уговаривать к нему в Киев переехать, – говорила первая.

– Да не, это он суп на халяву приехал поесть. Жена-то у него, говорят, вообще готовить не умеет, а личный повар – говно, – отвечала вторая.

– Не поедет она с ним никогда. Говорит, что черт он и что бес ее попутал его родить. Как такое вообще можно о собственном сыне говорить? – говорила первая.

– Ну да. Я тоже слышала, что про него говорят, будто он душу продал за то, чтобы президентом его выбрали на следующий срок. Вон по телику реклама какая идет: всех зовет за него голосовать. Обещает он там народу богатства и счастья, да при жизни еще, ну то есть прям скоро, прям завтра. Врет, как всегда, – отвечала вторая.

– Конечно, врет. Знаем мы его и отца его знаем. Врут как дышат. Женьке, мамке его, памятник при жизни нужно ставить – не понятно, как она с ними столько лет… Это ей вера настоящая помогает, наверное. Она как Матушка наша, даже последним чертям любовь свою отдает, собой жертвует, – перекрестилась первая.

– А ты слышала? Говорят, что ездил он в Грецию к какому-то высокому священнику и что у этого священника печать есть старинная. Придумали они назвать нашу Православную Церковь другим именем, чтобы возглавил ее греческий священник, а Петька заберет все приходы на Украине и отдаст их ему в подчинение. Для этого он душу и продал, дьявол президентом его делает, а Петька ему за это Церковь Украинскую отдаст. Напишут договор и печатью старинной скрепят, – тоже перекрестилась вторая.

– Ну-ка, бабки, цыц! Раскудахтались, – низким голосом грубо прервал их разговор один из охранников.

Петро доел суп, облизал ложку, как в детстве, и положил ее на стол. Встал, подошел к матери, всем своим большим телом наклонился к ней и громким шепотом прорычал:

– Мама, прекрати меня позорить! Хватит рассказывать всем небылицы про заблудившегося сына! У меня ведь терпение не бесконечное, я ведь не посмотрю, что ты мать моя…

Старая женщина, маленькая и хрупкая, смотрела на чудовище, висящее над ней снизу вверх, слезы жалости текли из ее глаз. Теплой ладонью прикоснулась она к щеке своего сына. Это прикосновение как будто обожгло его, он с ревом выпрямился, развернулся и быстрым шагом вышел из квартиры.

– Замените ей входную дверь, поставьте тут везде камеры, в соседней квартире посадите наших людей, пусть фиксируют всех, с кем она общается. Церковь, в которую она ходит, отключите от электричества. Попу объясните как следует, что его приход закрывается и работать больше не будет, – на ходу давал он команды своему помощнику.

Помощник успел не только старательно записать все в телефон, но и вовремя открыл тяжелую дверь бронированного автомобиля начальника. Президент грузно упал на задний диван авто, и кортеж быстро начал освобождать маленький двор.

Глава 2

Место: квартира Зелина

Время: следующий день после голосования.

Зелин всю свою сознательную жизнь мечтал и шел к этому моменту. Он проснулся утром после дня голосования. Всю ночь комиссия считала голоса избирателей. Страна с нетерпением ждала результатов, ждала обещанных перемен, ждала мира, денег, благополучия…

Владик Зелин уже не сомневался в своей победе, он чувствовал себя президентом. Теперь он тоже в клубе сильных мира сего, он на вершине. Эта мысль так его возбуждала, что он рывком вскочил с кровати, голым подошел к большому зеркалу, отражающему его в полный рост, приложил два пальца правой руки себе под нос и вскинул левую руку в приветствии. Зеркало растворило его отражение, и на его месте внизу появилось огромное множество людей. Он, Владик, стоял на трибуне огромного стадиона. Толпа кричала ему приветствие, волны обожания, любви, зависти, поклонения били в его голое тело, поднимая его все выше и выше над толпой.

Вдруг чья-то чужая мысль поставила все это действие на паузу, в голове раскатисто звучало: «Минуууутууу!..» Владик шустро «закинулся» порошком белого цвета и вернулся к зеркалу. Через несколько секунд состояние эйфории вернулось с умноженной силой, тело расправилось, он почувствовал себя Христом, распятым на кресте. Глубоко внизу, от края до края, стояли люди, его паства, которая отдавала ему свою силу, а прямо в лицо ему смотрел Темный Ангел; ужас и страх, помноженные на энергию людских масс, смотрели ему прямо в глаза.

– ААА!.. – кричал Зелин, не слыша свой голос.

В комнату на крик прибежала жена, с размаха ударила его по лицу ладонью, он потерял сознание и упал ей в руки. От его тяжести она не удержалась на ногах, и они вместе упали на кровать.

Владик пришел в себя только в обед, когда он уже сидел за обеденным столом. С противоположного края смотрела на него пристальным осуждающим взглядом жена.

– Представляешь, – обратился он к ней, – я утром почувствовал всю тяжесть миссии Христа, ему же страшно было на кресте, за народ свой страшно. Переживал он и мучился, я прям прочувствовал это. Судьба у нас у всех, у сильных мира, схожая, наверное. Круто такое пережить, эмоции зашкаливают, я чуть в штаны не наложил от страха, прямо до потери сознания – круто!

Жена повертела пальцем у виска и ровным голосом сказала:

– Владик, я, конечно, тебя поздравляю с победой, но ты доиграешься. Приди уже в себя, ты утром был в невменяемом состоянии. Я не хочу смотреть, как ты себя убиваешь всяким дерьмом.

– Что бы ты понимала в этом, женщина! – буркнул он и выпил полный стакан воды.

Он допил, громко поставил стакан на стол – треснуло стекло, как лед под ногой. Тишина звенела, пока телефон, лежавший лицом вниз, не завибрировал, будто в нем билась пойманная муха.