ОН. Диалог безмолвной любви

А. Амани (ماني آنا)

ОН. Диалог безмолвной любви

Пролог

Посвящается самой важной

женщине в моей жизни.

Моему самому терпеливому

слушателю, моей самой верной союзнице

и моей самой хрупкой, но не сломленной части.

Себе.

«Уезжай. Просто уезжай».

Три слова. Всё, что он сказал, когда моё сердце разрывалось на части в номере отеля. Не злость, не боль, не страсть. Холодная финальная констатация. В этих шести слогах растворилась наша история, наш жар, наши ночи. Я не плакала. Я выла. Звериным, немым воем, который разрывал меня изнутри. Я снова была той девочкой, которую бросили в тёмной комнате. Только на этот раз за окном было не моё детство, а незнакомый город, опаленный жгучим солнцем и горячим ветром с ароматом жасмина и пыли, а боль была в тысячу раз острее.

И тут, в кромешной тьме, я услышала Голос. Не свой. Не его.

Тихий, чёткий, без единой капли сочувствия.

«Вставай, – сказал он. – Тебе предстоит разгадать самую сложную загадку в твоей жизни. Загадку под названием ОН».

Глава 1. Самум

Темнота. Сквозь коричневые шторы узкая полоса света. Это яркое солнце, оно играет лучами в комнате, оно пытается выманить меня из постели. Но оно проигрывает, оно лишь режет глаза. Гул кондиционера отдаётся в висках мертвенным звоном.

Я слышу, как смеются дети, плеск воды, монотонно бьётся рама. Наверно не закрыт балкон. Сколько часов я пролежала без движения, не знаю, мне сложно повернуть голову и взять в руки телефон. Точно, что уже давно наступил полдень. Последнее сообщение было в 4 утра, значит уже почти десять часов я лежу в оцепенении.

Голова тяжелая и пустая одновременно, веки припухли и жгут, всё тело ноет, будто после избиения. Я осознала, что пришла в себя и тут же захотела обратно. Потому что с пробуждением вернулось всё. Не цветной картинкой, а тупой давящей тяжестью в груди. Пустота в комнате. Глухота в телефоне. И чёткий, как надпись на надгробии, звук его голоса: «Уезжай. Просто уезжай».

Плёнка ночи начинает прокручиваться задом наперёд, и я снова вижу его отстраненный взгляд, удаляющийся силуэт, снова слышу свой собственный хрип, умоляющий остаться. Моё тело, целое и невредимое, как один сплошной, оголенный нерв, ощущает боль, которую разум отказывается признавать.

Нужно встать. Попить воды. Закрыть балкон, закрыть плотнее шторы и убить луч солнца, чтобы лишить его шансов на победу. Но тело не слушается.

«Дыши». Первый раз, когда я слышу его.

«Просто дыши».

Не знаю, почему, но дыхание становится медленнее и глубже. Я слышу его.

«Ты не одна».

И я понимаю, что кто-то рядом.

Это не был звук. Это была вибрация в самой ткани тишины, возникающая будто из ниоткуда и сразу повсюду. Он не звучал в ушах – он резонировал в костях.

«У тебя есть право на тишину. Но не самоуничтожение. Я пришёл ее нарушить».

Голос был спокоен. Слишком спокоен для этого ада. В нём не было ни капли тепла или сочувствия, которые могли бы размягчить боль. Только ясность. Хрустальная и режущая.

– Кто ты? – пытаюсь спросить я, но из горла вырывается лишь хрип.

«Ты можешь называть меня Голосом. Для начала этого достаточно. А теперь встань. Подойди к окну».

– Кто ты?

«Я – тот, кто задает вопросы. А ты – та, кому предстоит на них ответить. Первый вопрос: что ты видишь в окне?»

Я не хочу его слышать, я закрываю глаза и снова проваливаюсь в чёрную беззвездную пропасть небытия, где нет ни его, ни этой боли. Я плотнее закрываю глаза, вжимаюсь в подушку, пытаясь стать меньше, невесомее. Исчезнуть. Но Голос был прав. Он нарушил тишину. И теперь на ее месте поднялся самум. Он пришёл не извне, а изнутри. Это был вихрь не из песка, а из обожжённых воспоминаний. Он кружился в темноте за моими веками, выжигая всё на своём пути.

Вот он – нежен, одновременно чувственен и неистов как никогда.

Вот – её смех в телефоне. Острый как лезвие, осколок чужого счастья, который он не скрывал.

Вот – его спина в дверном проёме. Чёткий, неумолимый силуэт, ставший моим личным горизонтом всех несбывшихся надежд.

Вот – моё унижение. Шёпот, полный мольбы: «Останься, пожалуйста, останься». И ледяная стена в его глазах в ответ.

Я чувствую, как распадаюсь на части. Вот он выдёргивает из меня ниточку надежды – той, что полтора года заставляла ждать его сообщения. Вот острой бритвой срезает уверенность, что я особенная. Он методично как хирург, разбирает на части женщину, которой я стала с ним. А потом доходит до самой сердцевины – до той, прежней, что верила в любовь. И её он просто стирает в пыль.

Самум несётся, разнося части меня по пылающей пустыне. Во рту вкус пепла. Это вкус его равнодушия. Сознание начинает тонуть в густой, чёрной жиже. Это не сон. Это отключение. Аварийный режим системы, которая не выдерживает перегрузки.

Я корчусь на кровати, пытаясь защитить то, что от меня осталось, но самуму нет дела до моей позы. Он живёт во мне. Он – это я. Это я превратила свою душу в выжженную, безводную пустыню, где не может расти ничего кроме боли. И когда становится невыносимо, когда огненный вихрь стирает последние следы «меня», я понимаю – выбора нет. Чтобы пережить этот ад, эту боль, пылающий внутри самум – нужно перестать с ними бороться. Нужно встать и идти сквозь них.

Последнее, что я чувствую – не боль. А стыд. Стыд за те униженные мольбы, что я оставила в виде сообщений той ночью. Стыд, что позволила сделать со мной это. Превратить меня в дрожащее, обессиленное существо. Пока я пытаюсь выкарабкаться из небытия, во мне звучит не его голос, а мой собственный, детский шёпот: «Мама, я больше так не буду. Просто забери меня отсюда. Сделай так, чтобы этого никогда не происходило».

Но меня никто не забирает.

Тишина.

Глава 2. Голос

М