124 частушки про философов

Андрей Анисин

124 частушки про философов

Краткое предисловие

Эта книга началась 31 января 2014 года, когда были сочинены первые четыре частушки. Впрочем, нет, – до этого уже две были, не помню, когда написанные. Проект пополнялся по настроению, то есть потихоньку. А с конца апреля по конец мая 2025, исходя из составленного алфавитного списка неохваченных к тому времени философов, количество частушек было увеличено более чем в два раза и доведено до приемлемой полноты.

Частушка, разумеется, не может раскрыть содержательно никакое философское учение, – в ней всего четыре строчки, из которых, как правило, только две последние удаётся использовать для этой цели, – а ведь ещё и пошутить надо. Однако я старался «зацепить» главную (или известную, что не всегда то же самое) тему философа и его характерную терминологию. Чтобы не только повеселить друзей, имеющих философское образование, но и принести пользу более широкому кругу читателей, были написаны краткие комментарии. «Развлекая, поучай», – поучал ещё Гораций.

Эту книгу, конечно, нельзя использовать в качестве учебника по истории философии, но некоторым пособием при знакомстве с миром философских идей она, кажется, вполне может послужить. Никакой объективности от неё тоже ждать не приходится, – и частушки, и комментарии несут в себе явные следы авторского отношения к мыслителям. Но в силу своего профессионализма автор имеет некоторое право на это личное отношение, а кроме того, этот профессионализм заключается, в частности, в установке на понимающее сочувствие и со‑мыслие обсуждаемым учениям. В каждом случае я старался показать ту правду и глубину, которая всегда содержится даже и в тех концепциях, которые не разделяю. Впрочем, и без критических замечаний в комментариях не обошлось. Явные следы моих собственных философских взглядов разглядеть не составит труда.

Порядок расположения мыслителей в книге очень прост: по году смерти. Иллюстрации были сгенерированы при помощи бесплатного приложения «Шедеврум», работающего на основе нейросетей YandexART и YandexGPT. Прошу прощения за почти полное отсутствие ссылок на источники, – я их делал только там, где цитата примечательная. Культура оформления научного текста мне очень дорога, но формат этой книги не позволяет полностью выдержать её. Заверяю в рамках этого предисловия, что те немногие цитаты, которые приведены, были мной выверены.

Надеюсь, эта книга вам поможет без принужденья в разговоре коснуться до всего слегка с учёным видом знатока, хранить молчанье в важном споре и возбуждать улыбку дам огнём нежданных… двухсот грамм!

Индуизм школа санкхья

6 век до РХ

Если Пýруша с Пракрити

Мóзги Атману плетут, –

В Брахмане всё растворите,

Чтоб не-я не-был не-тут!

Индуизм представляет собой огромное количество религиозных культов и философских школ, которые не только по-разному решают многие вопросы, но и по-разному употребляют одни и те же слова. Понятия «пýруша» и «пракрити» являются основными в школе санкхья. Пуруша в священных ведических текстах – это некое «великое существо», расчленением которого боги создали вселенную. В индийской философии пуруша – это бездеятельный созерцающий дух, лишённый свойств. В древности говорилось о множестве пуруш, а затем был провозглашён принцип единого Пуруши. Школа санкхья противопоставляет пуруше, неподвижному, мужскому, созерцающему началу начало динамичное, женское, пракрити. Соединение пуруши с пракрити подобно соединению всадника без рук и ног со слепой лошадью: пуруша всё сознаёт, но никак не действует, а пракрити движется и порождает мир, но при этом ничего не понимает.

Высшей мудростью древнеиндийской философии, представленной в Упанишадах, является учение об Атмане и Брахмане. Атман – это истинное высшее Я человека, впрочем, как и других существ и сущностей, поскольку проявляется оно в «узнавании» себя во всём, что тебя как бы «окружает». На самом деле – «это Ты и есть!» Всё, что ты видишь отдельным от себя, – это Ты! А твоя «отдельность» – это не более, чем иллюзия. Перед тобой камушек – это Ты! Над тобой небо – это Ты! Бесчисленные миры – это Ты! Да и Пуруша с Пракрити – это Ты! То есть Атман равен Брахману, – абсолютному, бесконечному, неизменному, не имеющему свойств, а потому не имеющему определений Первоначалу всего. «АЯМ АТМА БРАХМА», «этот Атман – Брахман», – звучит это на санскрите.

Фалéс Милетский

624 – 547 до РХ

Провожаем пароходы

Мы не так, как поезда,

Ведь Фалесом смысл природы

Нам открыт: кругом вода!

Философия пытается понять самые первые основания всего. И вот милетская школа древнегреческой философии связывает первоначало бытия с каким-либо веществом. Впрочем, считать этих философов материалистами было бы, конечно, глупо. Тексты самых ранних мыслителей до нас не дошли, и их взгляды мы знаем по пересказам и цитатам в сочинениях более поздних авторов. Так вот Фалес, судя по этим дошедшим до нас фрагментам, считал началом всех вещей воду, а космос – одушевлённым и полным божественных сил («всё полно богов», «всё имеет душу»). Поясняя смысл этих слов, более поздние философы указывают, например, на то, что вода проникает всюду, что затвердеванием (замерзание или выпадение осадка) и испарением воды образуются различные вещи. Но главную причину считать воду первоначалом они видят в том, что вода – это основа жизни: даже если живое существо не живёт целиком в воде, оно носит воду в себе: соки растений, кровь животных, лимфа, слюна, пот, слёзы, – это всё вода. Особенное значение при этом имеет то, что жизнь и передаётся, зачинается семенной жидкостью, спермой. Жизнь из воды зарождается и водой поддерживается. Без еды живое существо может прожить десятки дней, а без воды умирает очень быстро. А мы помним, что весь в целом космос – это живое существо и каждая вещь имеет свою душу.

Ещё очень важным аспектом признания воды за первоначало является то, что она не имеет своей формы, она принимает любую форму и постоянно изменяет её. Вода постоянно движется, даже если кажется неподвижной, вода течёт и меняется, – именно таким бесформенно-подвижным и должно быть первоначало, по мнению ранних греческих философов.

Анаксимáндр Милетский

611 – 546 до РХ

Не космическое Слово

И не духи саламандр,

Беспредел всему основа, –

Объявил Анаксимандр!

Анаксимандр считается учеником Фалеса и учителем Анаксимена. Первоначало мира он характеризует словом «апейрóн», – это прилагательное среднего рода, содержащее отрицание «а-» и корень «пéйрар» – граница, край, предел. Началом и концом всех вещей является нечто беспредельное в пространстве и бесконечное во времени, всегда движущееся, но ниоткуда не возникающее и никуда не исчезающее. При этом вещи получают своё бытие как бы в долг, а потом, по непреложному закону, в своё время должны этот долг вернуть породившим их причинам. У самого Анаксимандра слово апейрон используется только как прилагательное (какое? – «беспредельное»), но позднее, начиная с Аристотеля, оно субстантивировалось и стало именем существительным, наименованием анаксимандровского первоначала. Его можно считать первым философским понятием, выделившимся из живой речи. Ну, а если переводить как существительное, то – это именно «беспредел», как и сказано в частушке! В шутке есть и более глубокий смысл. Вещи, как можно понять Анаксимандра, своим возникновением, выделением себя в отдельное существование нарушают какую-то высшую справедливость, они возникают именно «по беспределу», и именно в уплату этого бесчинства должны погибнуть.

«Космическое Слово», упоминаемое в частушке имеет самое прямое отношение к древнегреческому мировоззрению, по которому Космосом правит Логос. Да и «духи саламандр» вставлены не только ради рифмы: саламандры в мифологии олицетворяют огонь, который тоже играет центральную роль в космологических учениях многих древних греков (Гераклит, стоики), причём часто в формулировке «Огонь-Логос».

Анаксимéн Милетский

585 – 525 до РХ

Тяжко жить Анаксимену,

Негде скрыться от лохов:

Даже каменные стены –

Лишь сгущенье воздухóв!

Самый младший философ из самой ранней философской школы Древней Греции продолжает развитие темы вещественного первоначала. Вместо воды, предложенной Фалесом, которая всё-таки имеет очень ощутимую плотность, и вместо достаточно умозрительного беспредельного начала Анаксимандра Анаксимен в качестве всеобщей субстанции рассматривает воздух. Вода не имеет постоянной формы, а воздух вообще никакой формы не имеет! Вода просачивается всюду, а воздух просто присутствует везде! Вода нужна для жизни, а воздух ещё более нужен! И в то же время воздух – это не абстракция, не продукт размышлений, как апейрон, а «наглядно» данная стихия мира. Притом, что сам воздух видеть невозможно, действия его не могут не впечатлять: «он могуч, он гоняет стаи туч, он волнует сине море, всюду веет на просторе».

Обыгранная в частушке мысль о том, что даже каменные стены или металлическая броня представляют собой не более, чем «сгущенье воздухóв», тоже в свете современного уровня развития физики получает новое звучание. Всё ведь из атомов состоит, а в атоме вся масса сосредоточена в ядре. Так вот, рисуя наглядную картину, если бы ядро атома имело диаметр 1 сантиметр, то размер атома исчислялся бы в километрах! А что же находится во всём этом объёме, если вся масса сосредоточена в ядре? – А ничего там нет, по сути! Размазанные по орбитам электроны, невесомые «электронные облака»! Так что в свете современного научного знания вся материя, действительно, представляет собой какое-то «сгущенье воздухóв». Более того, эти «воздухá» – какие-то не очень и сгущённые… Особенно, если учесть корпускулярно-волновой дуализм…

Лáо-цзы

6-5 века до РХ

Лао-цзы я слушать рада:

Обещает научить,

Чтобы всё, чего мне надо

Недеяньем получить!

Полулегендарный китайский мудрец и философ Лао-цзы считается автором книги «Дао дэ цзин» (Книга о Дао и Дэ). Это – один из великих и удивительных текстов человечества. Удивительность его в том, что без единого абстрактного понятия в нём раскрываются вопросы предельной философской глубины. Мы привычно (и не беспочвенно) считаем стихией философской мысли именно абстракции: «Идеальность для-себя-бытия как тотальность, превращается, таким образом, в реальность…» (Гегель). А Лао-цзы без помощи абстрактных понятий (хотя в переводе они есть) говорит о принципиально непостижимом: ведь «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао», – таковы первые слова книги.

И всё-таки… Дао, буквально «Путь», – это естественный ритм мира, это вдох и выдох бытия, это путь всех вещей. «Человек следует Земле. Земля следует Небу. Небо следует Дао. Дао же таково само по себе». Впрочем, с человеком имеется проблема. Всё в мире следует естественному пути Дао, а человек часто проявляет своеволие. Для человека научится следовать Дао – это задача. Совершенномудрый – это тот, который научился. Как научиться – это словами не рассказать. Даже то, как выглядит результат, показать трудно: «Человек высшей Благодати не проявляет свою Благодать, и потому он обладает Благодатью». А уж путь к этому результату, тем более, непостижим. Разве что вот: надо очистить чувства, услышать мелодию и ритм мира, чтобы двигаться в такт с Тем, Что движет мир. Это называется «недеянием»: «В недеянии нет того, что не вершилось бы само собой. Не совершая дел, неизменно овладевают Поднебесной». Совершенномудрый не прикладывает усилий и достигает всего.

Пифагóр Са́мосский

570 – 490 до РХ

Пифагор штанов не носит,

И бобов не ест совсем,

Ибо двойка в кубе – восемь,

Тройка в кубе – двадцать семь!

Первым философом в Древней Греции называют Фалеса Милетского, но слово «философия», по преданию изобрёл Пифагор. Впрочем, по меркам современности, сам он был, скорее, основателем оккультной секты, закрытого сообщества с тайным учением и обрядами посвящения, которое вошло в историю под названием «пифагорейской школы». Собственно, о взглядах самого Пифагора мы знаем именно из более поздних сочинений этой школы, когда тайное учение начало становится достоянием широкой публики. Очень существенную часть пифагорейского тайного учения составляла мистика и магия чисел. В числах и их взаимных соотношениях пифагорейцы видели откровение таинственной сущности мира. Гераклит, очень неприязненно относившийся к Пифагору, утверждал, что все свои знания тот получил из Египта. Это, возможно, недалеко от истины. По крайней мере, известную теорему Пифагора в её практическом применении египтяне и вавилоняне знали за много веков до него. В то же время несомненно, что процедура математического доказательства изобретена именно древними греками, и Пифагор приложил к этому руку.

Школьный стишок про «пифагоровы штаны», конечно, ошибочен, не мог Пифагор носить штанов: штаны – это одежда варваров и рабов. А бобов он, действительно, не ел по религиозным соображениям. Он считал, что в бобы могут переселяться души людей. То, что в частушке отказ носить штаны и употреблять в пищу бобы обосновывается указанием на математические факты, – это, конечно, шутка. Но можно быть уверенным, что сам Пифагор вполне бы смог обосновать эти этикетные, нравственные и религиозные нормы свойствами чисел, в которых открыта суть мира.

Геракли́т Эфéсский

544 – 483 до РХ

Гераклиту не даётся

По сантехнике зачёт:

Сколько бедненький ни бьётся,

В результате всё течёт!

Уже упоминалось, что от самых ранних греческих мыслителей до нас не дошло полных сочинений, их взгляды мы знаем по пересказу и цитатам у более поздних авторов. Гераклит бьёт все рекорды по количеству таких упоминаний и цитирований. Причём, по свидетельству современников, понять его тексты было необычайно трудно, – потому его прозвали Тёмным. Сократ, прочитав его философскую поэму, сказал, что «надо быть делосским ныряльщиком, чтобы понять эти мысли». То есть читателю надо уметь, подобно ныряльщику, глубоко погружаться во тьму и холод, задержав дыхание. Зато понятое – прекрасно и глубоко! Приобщимся.

«Многознание уму не научает», – хорошо бы осознать современным людям, что информированность – это ещё не ум. «Глаза и уши плохие свидетели для людей, если души у них варварские». Это тоже на заметку: видит человек не глазами, а умом, «своими глазами видел», – это ещё не гарантия истины. Очевидцы – это нередко жертвы манипуляции.

«С сердцем бороться тяжело, ибо чего оно хочет, то покупает ценой жизни», – охота пуще неволи, если по-русски. А потому: «Не к добру людям исполнение их желаний», – за что боролись, на то и напоролись.

«Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу – бренным вещам, а большинство обжирается как скоты», – у мудрого человека есть такое ОДНО, которое стоит всего. А большинство, не имея этого «единого на потребу», пытается насытить душу количеством вещей и впечатлений.

И наконец: «Всё течет и ничто не остаётся на месте», мир – это река, в которую нельзя войти дважды. Или, как сказано в другом месте, – «вечно живой огонь, мерами загорающийся и мерами потухающий».

Конфуций (Кун Фу-цзы)

551 – 479 до РХ

Коль Конфуция охота

За философа считать,

Вам для этого всего-то

Его надо не читать!

Прежде всего, следует, конечно, извиниться за непочтительность этой частушки (Конфуций бы за неё казнил!). Но можно и объяснить, почему она сочинена и представлена здесь. Конфуций, действительно, вряд ли философ, и чтобы в этом убедиться достаточно, действительно, просто открыть его тексты. Там найдётся очень многое: и полезные практические советы, и меткие наблюдения, и остроумные замечания, много банальных общих сентенций и любопытных случаев из жизни, – вот только философии там нет. Там даже можно почерпнуть глубокое ощущение традиционной китайской культуры, так сказать «философию» китайской жизни, но только это – не философия. Более того, как ни странно это прозвучит, возможно, всё учение Конфуция – это отрицание необходимости глубокой философии. Самым главным понятием у Конфуция, основой основ является «ли» – обычай, обряд, ритуал, церемония. Формально, конечно, превыше всего стоит «человечность», и есть ещё «справедливость», и есть «благоразумие», а ещё «искренность»…Но – в чём настоящий смысл всех этих красивых слов? Ничего этого невозможно понять, не следуя церемониям!

«Конфуций сказал: "Народ можно заставлять следовать должным путём, но нельзя ему объяснить почему"». Даже образованному человеку это объяснить трудно, и нет гарантии, что он поймёт правильно. А потому Конфуций, кажется, склоняется к тому, что объяснять не стоит и пытаться. Надо просто следовать церемониям, которые оставлены нам предками. Предки были духовнее нас, они лучше понимали волю Неба, это понимание отстоялось в многовековых традициях. Лучшее, что мы можем, это сохранять их, – кто умный, тот по доброй воле, остальные из-под палки.

Пармени́д Элейский

540 – 470 до РХ

Парменид писал несложно,

Целый день хожу, пою:

«Бытию не быть не можно,

Как и быть небытию!»

«Является ли мир таким, каким он нам кажется?» – В самой формулировке вопроса дан намёк на ответ: конечно же, нет! Чувства нас порой обманывают, да и – мало ли что нам покажется! Логика более надёжна: круглого квадрата не существует, и не потому, что его пока никто не видел, а потому, что он НЕМЫСЛИМ. И вот, кстати, вообще – небытие немыслимо, нельзя мыслить то, чего нет. А вот то, что можно мыслить (не просто воображать, а именно мыслить – последовательно, непротиворечиво и с максимально возможной глубиной и ясностью) – это есть. Мышление и бытие – это одно и то же. Причём бытие, то есть мыслимое в настоящем смысле, – оно есть, его не быть не может, оно же бытие! А небытия – его нет и быть не может, оно немыслимо, на то оно и небытие. Пока всё кажется до банальности простым, – пока не сделаны выводы.

Ничто не возникает и не уничтожается, – ибо небытия нет, откуда же что-то возникнет и куда что-то уничтожится?!

Ничто не движется, – ибо небытия нет, а движение предполагает, что чего-то не было здесь, а теперь его нету там, откуда оно передвинулось.

Различий между вещами не существует, ибо различия предполагают, что какие-то качества где-то есть, а где-то их нет, – а небытия-то нет!

И хода времени тоже нет, есть только одно вечное настоящее, ведь прошлого уже нет, а будущего ещё нет, так вот их вообще никогда и нет!

Бытие едино, неподвижно, вечно, лишено частей и внутренних различий. Это – «ПО ИСТИНЕ». А «по мнению», то есть иллюзорно, существуют, конечно, различные вещи, они движутся, возникают, исчезают…

В общем, да: «Парменид писал несложно…»

Зенóн Элейский

490 – 430 до РХ

Плёл Зенон суждений нить,

Да попал в историю:

Сам не может объяснить

Ни одну апорию!

Ученик Парменида Зенон развил тему немыслимости – то есть невозможности – движения. Немыслимость движения он демонстрирует четырьмя апориями, – по-гречески «безвыходность», а русскому человеку это слово недаром напоминает «запор», ведь греческое «пóрос» означает не только путь, но и отверстие, скважину или поры на теле. Из этих апорий наиболее известны две: «дихотомия» и про Ахиллеса с черепахой.

Можем ли мы, например, от кресла дойти до дивана? Чтобы это сделать, нам надо достичь хотя бы середины пути. Но чтобы дойти до середины, нужно добраться до половины расстояния до неё. А чтобы попасть в эту точку нам сначала нужно достичь той точки, которая лежит на полпути к ней… Ну, и так далее. Может ли чемпион по бегу догнать черепаху, которая находится от него на вполне обозримом расстоянии и уползает? Когда он добежит до того места, где она была вначале, она успеет отползти. Когда он достигнет точки, куда она отползла, она отползёт ещё. На преодоление этого расстояния ему потребуется время, за которое она успеет ещё немного отползти… Ну, и так далее. Эти апории, действительно, не имеют логического решения, – только в форме анекдота.

Математика и инженера подвели к двери комнаты, в дальнем углу которой на диване расположилась роскошная красавица. Условие: каждые пять минут можно сократить расстояние наполовину. Математик сразу в отчаянье уходит, а инженер остаётся, объяснив: «Уже достаточно скоро я буду достаточно близко для решения любых практических задач!»

В логике, действительно, много парадоксов, а реальность не делится на разум без остатка.

Анаксагóр

500 – 428 до РХ

Семена всего – повсюду,

Нету даже спора:

Замутил весь мир как чудо

Ум Анаксагора!

Что бы там ни говорила элейская школа (Парменид с Зеноном), в мире не только существуют очень разнообразные вещи, но они ещё и могут превращаться друг в друга! В живой природе это заметнее. Мне вот, например, приходится регулярно стричь волосы и ногти, а откуда они берутся? Они явно образуются из того, что я ем. Но ем-то я не волосы и ногти! Я на обед телятину ел. А в телёнке откуда мясо образовалось? Он ведь мяса не ест, он траву жуёт… А трава откуда взяла свои стебли, листья и цветочки? Она из земли берёт материал для себя. Получается, что в земле должны быть зародыши стеблей, листьев и цветков травы, зародыши мяса телёнка, зародыши моих ногтей и волос, а также, видимо, вообще семена всего, семена всех веществ и всех вещей. Они все всюду намешаны, но каждый раз что-то преобладает, и вещь выглядит землёй, или мясом, или ногтями… А первоначально, считает Анаксагор, всё это находилось в полном неразличимом смешении, ничего нигде не преобладало.

Формирование мира является результатом действия космического Ума, который привёл в движение первичную смесь, закрутил её, и она стала расслаиваться. Причём этот Ум, конечно, не является просто слепым и тупым источником движения, – это духовный источник становящейся и возрастающей мировой гармонии. Как писал глубоко чувствовавший античную культуру Ницше, «анаксагоров Дух – художник, а именно великий гений механики и зодчества, создающий с помощью простых средств грандиозные формы и пути и своего рода подвижную архитектуру, но всегда в силу того произвола, который лежит в глубине души художника». Не просто мощь, а совершенный художественный вкус присущ этому Уму!

Сокрáт

469 – 399 до РХ

Ни покоя нет, ни сна мне

От Сократа моего:

Так достал он тем, что знает,

Что не знает ничего!

Философию в Древней Греции делят на два периода: до Сократа и после, а ведь он не написал ни одного философского текста! Как же так? На ум приходит только грандиозная аналогия со Христом, который тоже ничего не написал, но мировая история теперь делится на «до Рождества Христова» и «нашу» христианскую эру. Но Христос и не для решения умственных проблем пришёл, как верят христиане, а для совершения дела спасения. А Сократ-то именно в постановке и решении умственных, философских проблем является «водоразделом», он ведь именно философ! Ничего не написавший. Всю жизнь сотрясавший воздух в беседах с людьми. Да и сказавший, кажется, совсем не много. Да и то, что он сказал, звучит как издевательство: «Я, говорит, знаю только то, что ничего не знаю!»

Если почитать диалоги Платона, ранние из которых, видимо, воспроизводят реальные беседы Сократа с людьми, то складывается чёткое ощущение, что Сократ именно издевался. Не со зла! Не для того, чтобы себе цену набить! А в искренних попытках обратить людей к настоящей глубине вопросов. И к глубине ответов, конечно, но вопросов, прежде всего! А для этого нужно сначала сделать ясной для человека несостоятельность того якобы «понимания», которое он привычно имеет. Когда Сократ, принявший вид простачка, восклицает: «Ну, вот спасибо, теперь мне всё ясно! Почти… Вот только вопрос…», и когда после серии таких уточняющих вопросов собеседник, считавший, что ясно понимает предмет разговора и что ничего не стоит его объяснить глупому Сократу, встаёт в тупик, – что это как не издевательство?! – «Когда я начинал с тобой говорить, Сократ, я знал! А сейчас – не знаю! Лучше отойди, пока я тебя не прибил!»

Демокри́т Абдерский

460 – 370 до РХ

Демокрит нам шлёт привет:

Очень небогаты мы!

Ничего, что видим, нет:

Пустота и атомы!

Учение Демокрита исходит из того же постулата, что и элейская школа: «бытие по истине» отличается от «бытия по мнению», мир не таков, каким он нам видится. Вот только бытие по истине трактуется у него совсем иначе, – с точностью до наоборот. Бытие не едино, оно множественно, истинным бытием являются бесчисленные атомы, неделимые первоэлементы всего. И небытие есть, а точнее, – есть пустота, в которой эти атомы движутся. Логически, может быть и верно, что небытия быть не может. Но пустота – она от слова «пустить», – пустота впускает в себя и даёт пространство для свободы. Поэтому и движение есть, – благодаря пустоте, которая пускает атом переместиться на другое – пустое, свободное – место. Соединением атомов образуются вещи, разъединение атомов означает исчезновение вещи. Атомы при этом, конечно, никуда не исчезают, но перестаём воспринимать вещь, она исчезает в «бытии по мнению». Отдельный атом воспринять невозможно, восприниматься чувствами могут только сцепления атомов и, как правило, достаточно большие. Перекомбинация атомов приводит к преобразованию вещи в другую.