Сын ненависти

Антон Сидякин

Сын ненависти

Son of Hatred

The Moon & The Nightspirit – Metanoia – A Hajnal Köszöntése

1

Там, где должна была быть деревня, осталось лишь пепелище. Я шёл по золе, вдыхая запах гари. Посох зажат в руке, на конце горит небольшой огонёк пламени. Так бывает, когда я слишком напряжён. Тело словно деревенеет, какая-то жилка начинает пульсировать в мозгу, и я начинаю пропускать магию через себя, не отдавая себе в этом отчёт. Что здесь произошло? Я опоздал? Чудовища не сжигают деревень. Не отсекают головы ровным, аккуратным ударом меча. Не оставляют человеческое мясо просто гнить посреди улицы. Впрочем, судя по состоянию некоторых тел, чудовища тут тоже уже побывали. Большинство трупов сжимали в руках вилы или серпы. Умерли от ударов мечей и топоров. Крестьяне, убитые солдатами. Внутри домов были мёртвые женщины и дети. Им пришлось ещё хуже. Сожжены заживо в собственных домах. Я смотрел сквозь обожжённую раму окна на маленькое, обугленное тельце, валявшееся на полу, и чувствовал, как что-то пустеет внутри, а огонёк на конце посоха разгорается ярче.

Я шёл дальше, разглядывая пепелище, пытаясь понять, что мне делать. Человек из этой деревни пришёл в башню два месяца назад. Говорил о чудовищах, поселившихся в местных лесах. Просил помощи, но свободных людей в башне не было. Я был относительно недалеко, но был занят. Отправился сюда так быстро, как только смог. Понятно, что за два месяца ситуация могла измениться, но такого я не ожидал. «Что здесь произошло?» – продолжал я спрашивать сам себя. Нас просили помочь с чудовищами, но здесь постарались явно не они.

Я приближался к главной площади и увидел членистоногую, насекомоподобную тварь размером с волка, пожиравшую труп. Войновка. Как я и ожидал. Я разбирался с такими тварями последние несколько месяцев в Холии, по ту сторону границы, и, конечно же, они были и здесь. Можно поэтически сказать, что они приходят на запах крови, но на самом деле они чувствуют психическое состояние: гнев, агрессию, страх, ненависть. Недавняя война разбудила этих тварей, и они повылазили из своих подземных гнёзд и заполонили леса Холии. Здесь, в Рунии, битв не было, но деревня находилась не так далеко от границы. Запах ненависти донёсся и сюда.

Я посильнее разжёг огненный шар и метнул в чудовище, испепелив его на месте вместе с недоеденным трупом и наполнив воздух свежим запахом опалённой плоти. Когда с чудовищем было покончено, смог, наконец, осмотреть главную площадь. Не ожидал встретить в таком месте виселицу, хоть и кривоватую, словно строившуюся в спешке. Посиневший труп болтался в петле, и несколько были свалены в кучу за эшафотом.

Ещё чуть дальше, за виселицей, на ступенях большого, горелого дома стояло туловище без рук и ног. На ступеньке выше туловища стояла голова с выколотыми глазами и отрезанными ушами. Юноша. Не больше двадцати лет. Тело изуродовали после смерти? Или мучили перед тем, как убить? Я надеялся на первое, но больше верил во второе.

– Ты опоздал, мистер колдун.

Я вздрогнул, услышав голос за спиной, разжёг пламя поярче на конце посоха и обернулся. В десятке метров за моей спиной стоял седой бородач. В руках – опущенный в землю лук и приготовленная стрела. На поясе – топор лесоруба. Простая холщовая рубаха и столь же простые штаны, перевязанные верёвочным поясом вокруг упитанного живота.

– Вы жили здесь?

– Это был мой сын, – он кивнул на обезображенное тело на ступенях, подходя ближе. – Они пытали его у меня на глазах, прежде чем убить.

– Кто «они»?

– Они изнасиловали мою дочь. Сожгли её вместе с женой заживо в моём собственном доме, – он взглядом указал на пепелище большого дома.

– Вы были здесь старостой?

– Да. И я привёл их к нам. Я должен был знать, кто они. Должен был знать, чего от них ждать. Старый дурак. Я виноват во всём.

– Кто они?

– Холийцы. Это были холийцы. Но я не знал этого. Я думал, они просто наёмники. Думал, они помогут нам. Против чудовищ. Откуда я мог знать, что они будут хуже чудовищ? Чёртовы холийцы. Да сдохнут они все в жутких мучениях. Пусть вся их страна сгорит в огне, как сгорела моя деревня.

2

Он привёл меня в небольшую пещеру, в которой жил после того, как его деревню сожгли несколько дней назад. Развёл костёр и смотрел в огонь, собираясь с мыслями. Я проверил пещеру и сел напротив. Я ждал. Хотел услышать его историю. Понять, что здесь произошло.

– Я думаю, рассказывать особо и нечего, – начал он. – От чудовищ умерло всего двое. Первый – жених моей дочери. У них было свидание вечером. Должно было быть. Парень не явился, в деревне его не нашли. Пропал неизвестно куда, пока, спустя неделю, не нашли его поеденный труп в лесу.

– За магом отправили сразу?

– Нет. Но стали осторожны. За стены лишний раз не совались. Детей без присмотра не оставляли. В общем-то, и непонятно было поначалу, нужен тут колдун, или это какой-нибудь медведь взбесился. Трагедия, конечно, ужасная, но… Никто толком не знал, что именно случилось с парнем. И что делать. Охотники видели странные следы в лесу. Слышали иногда что-то странное. Как будто гигантский шмель жужжит. Коротко так. И перестаёт. Потом снова. Находили животных мёртвых. Полусъеденных. Кроликов. Оленей. Волков. Люди боялись. А я не знал, что делать. Жертв больше не было. Думал, может, всё и обойдётся.

Он замолчал на какое-то время. Смотрел в костёр. Может быть, прокручивал всё в голове, искал, где совершил ошибку. А может, просто боялся ворошить свежие раны. Но, наконец, продолжил:

– А потом ребёнок пропал. Недосмотрели. Выбрался за стену. Играл в траве. Возле самого частокола. Тогда мы тварь эту и увидели впервые. Не в лесу. Не ночью. Но в открытом поле и посреди белого дня. Ну, может, не совсем посреди дня. Солнце уже начинало садиться. Караульные у нас обычно не стоят на стенах, но, когда эта хрень началась, стали ставить. И один из них сбегал за мной. Я видел её своими глазами. Как будто гигантский сверчок. Медленно подбирается к нам. Словно крадётся. Выпустили стрелу в неё – она отпрыгнула на три метра в сторону. С тем самым жужжанием, которое охотники в лесу слышали. Мы даже и не видели, что ребёнок играет возле забора. Увидели только, когда эта тварь его схватила и в лес унесла. Его крик у меня в ушах до сих пор стоит.

Снова молчание. Смотрит на пляшущие язычки пламени.

– Я боюсь спрашивать, мистер колдун, но эти твари убивают своих жертв, перед тем как съесть? Или… ну, вы понимаете.

Я помотал головой.

– Живьём, значит, – тяжёлый вздох. – Бедный ребёнок. Бром его звали. Я помню его крик до сих пор. И плач матери тоже. Много слёз она пролила в этом году, да успокоится душа её на небесах. Сначала муж с войны не вернулся. Потом с ребёнком такое. Нехорошо так думать, но я думал тогда, что, слава богу, это не мои дети. – Ещё один тяжёлый вздох. – Впрочем, уже и не важно. Все там будем, мистер колдун.

– Тогда вы, наконец, послали за магом?

– На следующий день я отправился к башне. А в тот день мы устроили поиски в лесу. Я не был уверен, стоит ли. Боялся ещё больше людей погубить. Но мужики сами вызвались.

– Нашли что-то?

Он помотал головой:

– Ни твари, ни ребёнка. Хотя бы больше никого не утащили. Хоть с этим нам повезло. Что это за твари, мистер колдун?

– Войновки. Научное название я не помню, но это вполне подходит. Они чувствуют эмоции, и те, что возникают на войне, привлекают их.

– Значит, всё война эта проклятая виновата.

Я кивнул:

– Я разбирался с этими тварями в Холии. Получил сообщение о вашем положении, но прийти раньше не мог.

– Пусть горит эта Холия. Что они сделали с моим сыном, и дочкой, и женой. Томас, Лорелина, Роза. Пусть все холийцы подохнут после того, что они натворили.

– Я понимаю, что вы чувствуете, но…

– Ничего ты не понимаешь, мистер колдун. Тебя тут не было. Никто не резал твою семью у тебя на глазах, как будто это свиньи какие-то. Смерть холийцам. Всем до единого.

3

– Что было дальше?

– Я сходил в башню. Можно было послать кого-нибудь, но я пошёл сам. Там меня послали вежливо – мол, никто не может сейчас мне помочь.

– Мне передали твоё послание, но я не мог прийти раньше.

– Я понял, мистер колдун, но от этого не легче. Если бы башня нам помогла, ничего бы этого не было.

– Так что было дальше, когда вы вернулись?

– Дела стали хуже. Меня не было около недели, но в деревне уже была настоящая паника. Твари то ли расплодились, то ли ещё что, но они стали подползать к стенам деревни каждую ночь. Каждую ночь в воздухе висело их жуткое жужжание. Все боялись, что они перепрыгнут стены, пожрут нас, пока мы спим. Но они оставались за стенами – только жужжали всю ночь. Люди надеялись, что я приведу колдуна, и он нам поможет. Но я пришёл один. Принёс ещё больше страха с собой. Никто не знал, что делать. Мы были заперты в собственной деревне. Охотники боялись ходить в лес – даже днём. Ночью наши стены осаждали чудовища. Видеть, как они копошатся там, пытаются перепрыгнуть… И они прыгали высоко. Им не хватало всего нескольких метров. Каждую ночь. Они приходили каждую ночь. Мы всё ещё надеялись, что башня пришлёт нам помощь – только не знали, что случится раньше: чудища перемахнут через частокол и съедят нас всех или придёт помощь.

– Сколько это продолжалось?

– Месяц. Мы терпели месяц. Может быть, терпели бы и дольше. Может быть, дождались бы тебя, мистер колдун. А может быть, твари бы сожрали нас. Проблема была в том, что время сбора урожая приближалось. Ещё месяц – и надо было бы выходить в поле. Вот только когда эти твари вокруг… Если даже они нас не съедят, если мы пропустим сбор урожая, нам грозит голодная смерть. Что-то нужно было делать. И я решил, что если колдуны нам не помогут, может быть, помогут воины. Я отправился в город. Люди провожали меня с надеждой: может быть, на этот раз я приведу помощь. Я не был уверен, что найду кого-нибудь, но попытаться стоило. Можно было предложить часть собранного урожая. У нас было и немного золота – от торговли. Башня, может быть, и может помочь бесплатно, но наёмникам нужно было платить. И я не был уверен, что того, что мы можем предложить, хватит.