Скрытые границы

Через два часа Ву перевезли в палату, а еще минут через сорок он наконец пришел в себя. Я сидел рядом, глядя в потолок.

– Уже утро? – Ву иронично приподнял одну бровь. – Пришло время поговорить?

– Ты стал обычным. – Я горько посмотрел на него. – Нет больше волшебства, Ву.

Он кивнул.

– Ты расстроен? – Я пытливо вглядывался в его лицо.

– Да. И нет. Все равно получалось так себе, да и жить теперь можно без страха.

– Послушай, Ву. – Я потер переносицу. – Медики ведь не решат проблему с распадами. Я же прав – это вообще не медицинская проблема?

– Скорее всего – не медицинская. Хотя влияние психотропов интересно и, как ни странно это звучит – больше года прошло, – так и не изучено полноценно.

– Тогда давай пока без медицины, еще раз: в космосе мы подверглись какому-то воздействию, приобрели черт знает какие колебания. Насколько я помню школьный курс физики, любые колебания имеют некоторую длину волны и амплитуду. Если они затухающие, то со временем амплитуда снижается. Как у нас, раз мы стали возвращаться в исходное состояние? И, чтобы остаться в прежнем, нам нужно сохранить амплитуду. Так, Ву?

– Так. – Он усмехнулся.

– Медики сейчас нацелены на адаптацию нашего организма к прекращению колебаний с помощью лекарств, а по факту нам надо другое – нужно научиться предотвращать затухание.

– Верно. Но что делать – пока совершенно неясно.

– Коломойцев обещал прислать физиков, которые занимаются волновыми явлениями, но им нужно четко поставить задачу. Пока формулировка расплывчатая: сохраните амплитуду колебаний пространства, как-то связанных с человеческим организмом.

– Я понял тебя. Подумаю, что можно будет им сказать. А сейчас выметайся. Хочу спать. Позже поговорим еще раз.

Я кивнул. Бросив взгляд на монитор пациента, убедился, что состояние Ву стабильно, и вышел.

Этим утром меня разбудил настойчивый стук в дверь. С момента, как все пошло наперекосяк, мы совсем перестали соблюдать режим, и я разоспался – вставал не раньше десяти утра. Сейчас на часах было семь. Я постарался убрать заспанность с лица и открыл дверь. За ней стоял молодой человек лет, наверное, девятнадцати.

– Д-доброе утро, – неуверенно произнес он. – Меня просили пригласить вас в лабораторию.

– Сейчас буду.

Я наскоро почистил зубы и принял душ, расчесываться не стал. Спустился на лабораторный этаж. Там кипела жизнь. Ни одного знакомого лица не было, как, впрочем, и знакомых мне приборов. Новые железки, новые люди, новая жизнь…

Пока я оглядывался по сторонам, на меня неожиданно наткнулась невысокая бойкая женщина. Она размахивала руками, руководя монтажом какой-то сложной установки, и, отступая, налетела на меня. Я подхватил ее за локоть, помогая устоять на ногах.

Обернувшись, она пораженно, будто увидела привидение, уставилась на меня. Потом, словно стряхнув наваждение, отступила на шаг и резко произнесла:

– Не уверена, что вам место в этой лаборатории.

– Тоже не чувствую себя тут на месте, – покладисто согласился я, немного изумленный ее реакцией.

– Так может, уйдете и освободите пространство? – Она иронично улыбнулась.

– Давайте лучше помогу вам? – Я галантно поклонился, пытаясь спрятать собственную ироничную улыбку.

Откуда-то из дальнего конца лаборатории появился Коломойцев и решительно направился к нам.

– Ага, вы познакомились! Ольга Зайцева – руководитель той самой волновой лаборатории, о которой ты просил. Алексей Гуров. Он тут…

– Всех бесит, – смеясь, закончила Ольга. – Наслышана, да.

Она по-мужски протянула мне ладонь для рукопожатия, с интересом меня разглядывая.

– Я вот к своим годам такой славы так и не добилась.

– Оно и к лучшему. – Коломойцев похлопал ее по плечу. – Коллеги, я возвращаюсь домой, командировка закончена. Но жду от вас новостей. В этот раз своевременно, Алексей.

– Да понял, понял. – Я поднял руки вверх.

– Я прослежу. – Ольга уверенно кивнула. – Ну, пойдем, помощник, подключим в сеть наши железки.

Она очень по-дружески махнула рукой в сторону Коломойцева и повела меня вглубь инженерного ада.

– Вы давно с ним знакомы? – Я мотнул головой в сторону удаляющейся спины.

– Достаточно.

– И приехали сюда потому, что он попросил?

Она отложила в сторону инструменты, которыми собиралась сцеплять провода, и очень внимательно на меня посмотрела.

– Ну, хорошо, давайте расставим все точки над i. Я не знаю сейчас ни одного научного сотрудника, который бы не мечтал оказаться на моем месте. Весь мир замер, побросал свои дела и следит за тем, что здесь происходит. – Она взяла эффектную паузу. – И да. Он попросил… Присмотреть за вами.

Я наклонился к ней так близко, что ощутил ее дыхание на своем лице.

– А если мне не надо, чтобы за мной присматривали? – вкрадчиво спросил.

Она не отстранилась, но в глазах появились иронические огоньки.

– Достигая определенно уровня… мастерства, назовем это так, люди перестают принадлежать себе, а становятся достоянием нации, а иногда и не одной. И тогда они вынуждены смириться с присмотром. Берите инструменты и займитесь уже делом, иначе ваша лаборатория никогда не заработает.

Я скептически хмыкнул.

– Ольга, давайте на «ты»?

Она легко кивнула и быстро куда-то исчезла, на ходу раздавая команды техникам.

К обеду я чувствовал себя как выжатый лимон. И очень своевременно вспомнил, что из-за утренней побудки даже не завтракал, не выпил кофе и не выкурил ни одной сигареты. Оглядевшись по сторонам, я решил, что достаточно помог обустроить лабораторию, и быстро ушел, не попавшись на глаза никому из возможных надсмотрщиков.

На улице капал дождь. Не шел, а именно капал. Я с удовольствием затянулся и присел на ступеньки крыльца. Нет, просто не будет. Пока все не вернется назад. А может, вообще никогда больше не будет. Я достал телефон и запросил у поисковика суммаризацию об этой Ольге Зайцевой. Институт, аспирантура, несколько незначительных открытий. Никакой связи с Коломойцевым не прослеживалось. Но что-то определенно их связывало.

Я смахнул странички.

На крыльце просидел долго, вдыхая влажный воздух, глядя на парк, размышляя о происходящем. Еще хотелось хоть полчасика покоя без всякого присмотра.

Затем пошел пообедать. В столовой новые физики шумной толпой сдвинули столы и весело что-то обсуждали. Я обогнул их по широкой дуге и традиционно попытался забиться в дальний угол, но мне не дали. Откуда-то из гущи толпы встала Ольга и помахала рукой.

– Алексей, иди к нам! Мы как раз обсуждаем, с чего начать в первую очередь.

Я нехотя подошел. Люди разошлись волной, освобождая мне место посередине.

– Так чего же вы ждете от волновой физики, Алексей? – Ольга положила подбородок на сложенные руки и внимательно смотрела мне в глаза. При нашем общении постоянно возникало ощущение, что она посмеивается надо мной. Вот и сейчас ироничный блеск ее глаз совсем не помогал перевести беседу в рабочее русло. Защищаться тоже не хотелось, поэтому я небрежно махнул вилкой и ответил:

– Вы же ученые, вот и расскажите, чем можете нам помочь.

Она продолжала все так же пристально смотреть на меня, потом едва заметно кивнула, будто принимая правила игры.

– Мы пообщались с Ву Жоу. Идея сохранить колебания понятна. Но с учетом того, что не известен ни один параметр этих колебаний, а также их причина, эта идея выглядит утопичной. Кроме того, что бы ни случилось, мы в первую очередь будем ориентироваться на выживание людей, Алексей.

– Выживание? А как же насчет сохранения способностей? – Я нервно разминал хлеб в пальцах.

– Ни один параметр! Ты слышал? Если мы сможем обеспечить выживание, это уже победа.

– Вот как? Вроде ваш приезд был организован Коломойцевым по моей просьбе? А моя просьба заключалась как раз в том, чтобы найти возможность сохранить способности. Просто выжить нам помогут наши китайские коллеги, они уже знают, как это сделать.

– Алексей, у вас целый зал с людьми, введенными в медикаментозный сон. Они не могут ждать годами, пока мы ищем универсальное средство, поэтому мы, безусловно, попробуем его найти, но цель все равно останется прежней – сохранить людям жизнь.

Ее улыбка стала шире.

Моя, наоборот, угасла.

– Выходит, ты, Оля, воспользовалась возможностью оказаться здесь и сейчас. А теперь, под пристальным вниманием научного сообщества, планируешь лишить нас уникальных способностей?

– Да не передергивай, Алексей. Ты же все понял. Ну смирись уже с тем, что не все в мире происходит как тебе хочется. Мы очень постараемся сотворить чудо, обещаю.

– Вообще-то смирение – это не про меня. И сейчас я начинаю переставать понимать, зачем вы здесь. Без того, что ты называешь чудом, смысла в этой лаборатории, этом оборудовании и этих людях просто нет. Потому что, как я уже сказал, выживать мы научились сутки назад без каких-либо физических исследований.

Не желая дальше продолжать диалог в таком ключе, я отодвинул тарелку и встал.

– Не горячись. – Ольга примирительно протянула мне руку, но я не смог сдержать раздражения и все-таки ушел.

Спустился в комнату отдыха, сделал несколько ударов по мячу в настольном футболе, подошел к окну и невидяще уставился на пейзаж за ним. Меня угнетало одиночество. Мне нужны были Ву и Райли. Лео. Эксперименты по запусканию шариков через пространство. Я хотел вернуть свою прежнюю жизнь. Или хотя бы не быть в этой новой реальности один против всех.

Глава 3

Ночью мне приснился Питер. Разбегающиеся в стороны мосты, темные каналы, Дворцовая площадь, залп пушки с Петропавловской крепости. Терпкий воздух белых ночей. И одиночество – такое, от которого хотелось выть. Я проснулся до рассвета, нашарил в шкафу неоткрытую бутылку с виски, плеснул в бокал на два пальца.

Руки тряслись. Все еще пытаясь выровнять дыхание, я вышел на балкон. И с удивлением уставился на Ольгу, которая с сигаретой в руках стояла на соседнем.

– Алкоголь? – Она не менее удивленно смотрела на мой бокал. – В… – она развернула удобнее часы на руке, – в пять двадцать утра?

– Это Коломойцев, что ли, просил меня проконтролировать, чтобы по утрам только чай пил? – огрызнулся я.

Ольга удивленно моргнула, пытаясь осмыслить претензию.

Я не стал дожидаться ее ответа, ушел с балкона. Поставил нетронутый бокал на тумбочку. Забил в расписание бег, не глядя натянул на себя то, что выплюнул шкаф. Вышел из комнаты, почти скатился по ступенькам и шагнул в темный еще парк. Воздух был прохладный и свежий. Запустив секундомер, я потрусил по своему обычному маршруту.

Надо перестать психовать. Чем скорее закончим исследования, тем быстрее вернется моя старая команда.

Я наконец-то вывел дыхание на рабочий уровень и теперь наблюдал, как серый рассвет начинает подсвечивать верхушки деревьев. Отбегав свою норму, возвращался домой неспешным шагом. На крыльце стоял Ву, подставив лицо хмурому утру. Я удивленно окинул его взглядом.

– Швы проветриваешь?

Он ухмыльнулся:

– Пришел сообщить тебе новость.

– Придумал, как сохранить колебания?

– Нет. Но представляю, как ты обрадуешься.

– Чему? – По взгляду Ву я видел, что как раз совершенно не обрадуюсь.

– Твой приятель приехал. Уже сообщил мне, что у него есть теория и сейчас всем объяснит, что надо делать.

– Боровский? – ахнул я.

Ву кивнул.

У меня дернулась рука набрать Коломойцева, но в последний момент передумал. Боровский ни за что не предпримет какие-либо действия без согласования с множеством инстанций. А раз он здесь, значит, его визит разрешен и звонить кому-либо нет смысла.

– Пошли позавтракаем, пока в столовой никого нет. Позже, подозреваю, нам будет не до еды, – сказал Ву, поморщившись – видимо, швы дали о себе знать, – развернулся и пошел внутрь здания.

Я вздохнул и поплелся следом.

В первой половине дня встречи с Боровским нам удалось избежать. После завтрака Ву отправился в свою лабораторию, а я увязался за ним. По дороге он с умным видом объяснял мне распространение, затухание, преломление волн. Я понимал из его объяснений далеко не все, но это не имело значения. Было видно, что ему лучше думалось, когда он проговаривал вслух, поэтому мне оставалось лишь молча кивать и не мешать. Затем я наблюдал, как Ву, словно художник, заполняет пространство экрана похожими на экзотические письмена формулами. Периодически он из, казалось бы, монолитного текста удивительным образом выдергивал куски, в которые вносил правки. На соседнем мониторе в этот момент строилась и трансформировалась сложная многоцветная визуализация.

В какой-то момент Ву откинулся на спинку кресла и вздрогнул, обнаружив меня.

– Ты еще здесь? Мне показалось, ушел. Смотри, это – математическая модель наших предполагаемых колебаний. – Он кивнул на экраны. – Страшненькая пока еще, но вроде бы все, что можно было, я учел.

– И что с ней делать?

– Отдадим Ольге. Она проведет серию экспериментов. Сначала доуточним некоторые коэффициенты, которые я задал либо приблизительно, либо эмпирически. – Он проскроллил экран с формулами вниз и ткнул пальцем в разноцветную таблицу строчек на сорок. – Затем убедимся, что экспериментальные данные совпадают с предсказанными моделью. Или не совпадают, если модель неверна. Тогда попробуем ее доработать и снова проверим. Пока не начнет давать верные результаты, либо не решим, что копаем не в ту сторону.

– И потом?

– А потом видно будет.

Ву еще раз просмотрел формулы, сохранил в файл и отправил его на коммуникатор Ольге.

– Пошли, нужно будет еще долго объяснять, что к чему.

Атмосфера в лаборатории была грозовая. Ольга, красная и растрепанная, истерично двигала какие-то коробки. В центре помещения стоял Боровский, высокомерно на это взирая.

– Здравствуйте, – преувеличенно бодро поприветствовал я всех разом. – Что делаете?

Ольга на минуту замерла, чем я сразу воспользовался. Перехватил ее руку и отобрал коробку.

– Здесь плохо организовано рабочее пространство, – наставительно сказал Боровский.

– Ярослав, это твоя лаборатория? – Так и держа коробку в руках, я преградил путь Ольге, которая, кажется, уже готова была перейти к физической расправе.

– Нет, – внезапно смутился Боровский. – Но…

– Нет, никаких «но». Это лаборатория волновой физики, хозяйка тут Ольга, и она может делать со своим пространством что угодно.

В комнате наступила зловещая тишина. Коробка оказалась довольно тяжелой, держать ее дольше не хотелось. Я обернулся к Ольге и спросил:

– Куда поставить?

– Куда угодно, – фыркнула она. – Все равно до определения плана экспериментов мы не поймем, что и когда нам понадобится.

– Отлично. – Я поставил коробку у стены. – Ву прислал модель для исследований, вот как раз можете составить план.

– Дайте посмотреть, – тут же оживился Боровский.

– Дадут, – уверенно подтвердил я. – Когда определятся с экспериментами. А до этого момента мы с тобой пойдем-ка другими делами займемся.

Я подхватил его за локоть и повел к выходу.

На коммуникаторе звякнуло короткое сообщение. Скосив глаза, я увидел «Спасибо!» от Ольги.

В коридоре притормозил и ткнул Боровского пальцем в грудь.

– Ярослав, ты зачем сюда приехал?

В моем присутствии вся спесь с него слетела. Он виновато пожал плечами.

– Хочу тоже принять участие в исследованиях. Волновая физика, конечно, не моя специализация, но я много чего знаю.

– Хорошо, – кивнул я. – Тогда сейчас найдем тебе помещение под собственную лабораторию. И давай сразу договоримся, что мешать Ольге и ее команде ты не будешь.

– Я и не мешал! – вскинулся Боровский. – Наоборот, подсказал, как эффективнее использовать…

– Ярослав, – прервал я его. – И подсказывать ты не будешь. И давать советы тоже, если тебя о них не просят. А то быстро отправишься назад в Москву. Усек?

Словечко выскочило у меня нечаянно и, осознав, что так говорил Виктор, я нервно вздрогнул. Боровский же интерпретировал мою реакцию по-своему и тут же сдал позиции.

– Я все понял, Алексей Юрьевич, – уныло сообщил он.

– Вот и отлично. Помещение мы тебе найдем, доступ к данным и плану экспериментов будет, можешь участвовать. Но не мешать. Понятно?

– Да.

Я открыл схему здания. На лабораторном этаже оставалось еще четыре свободных комнаты, и я великодушно предложил Боровскому их на выбор.

Уже три вечера подряд мы собирались в зоне отдыха. Точнее, мы с Ву приходили туда после дневной медитации над формулами и постепенно к нам подтягивались институтские работники, Ольга и некоторые из ее инженеров. А сегодня пришел даже Боровский. После недавнего разговора он вел себя необычно тихо: молча обустраивал свою лабораторию, никого не учил, как правильно вести исследования. Так что я почти забыл о его существовании.

– Для уточнения модели нужно придумать, какие максимально разнообразные действия ты можешь выполнять, используя разрывы пространства. В идеале еще неплохо было бы проверить состояние, близкое к распаду. – Ву разливал чай по энергично подставляемым чашкам.

– Можно и так. – Я глубокомысленно смотрел, как жидкость вытекает из чайника. – А можно первобытным способом. Помнишь, когда мы только начинали – мерили все подряд, что могли, а потом уже думали, что с этими цифрами делать.

– Да. Метод научного тыка нас еще не подводил. – Ву бросил насмешливый взгляд в сторону Боровского, который всем видом научный тык не одобрял, но высказаться побоялся. – Только тогда мы не знали, что искать. Сейчас же есть модель, и нам лучше заранее представлять, что ты будешь делать, чтобы понимать, как лучше ловить разницу между реальными и расчетными результатами.