Погоня за искусством в жизни

Каждый переезд – это не просто смена адреса. Это перестройка всей семейной системы. Мама становится главным стратегом и разведчиком: изучает школы, ищет врачей, налаживает быт.

Лицей экономики: учительница-спасительница

Потом мы переехали в Подмосковье. У меня появилась сестренка, и я пошла в третий класс в лицей экономики, политики и права. Длинное название, да? Серьезное?

Директриса была всегда одета в ядовито яркие цвета. Знаете Риту Скитер из «Гарри Поттера» – такую противную тетечку с ядовитым характером? Вот это и была моя директриса. Каблуки цокали по коридору как кастаньеты, а голос был резкий, как скрип мела по доске. Дети замирали, когда она проходила мимо.

Зато мне несказанно повезло с учительницей. Она была очень сильная женщина, креативная, со своим подходом к детям. Она учила нас не только языку и математике, но чему-то более важному – тому, как относиться к другим. Тому, чего мне не хватало в предыдущей школе.

Елена Викторовна умела видеть в каждом ребенке что-то особенное. Когда я в очередной раз взрывалась из-за несправедливости, она не кричала «Веди себя нормально!». Она подходила, садилась рядом и говорила: «Кристина, я понимаю, что ты чувствуешь. Но есть другие способы это выразить». И показывала эти способы.

Я могла поддаться общему рвению – но если меня останавливали и указывали, я понимала. Мне легко было поставить себя на место другого. Так в результате мы стали хорошими друзьями с одноклассниками.

Было интересно. Иногда на свободном уроке мы смотрели фильмы. Так однажды я увидела «Оседлавшая кита». Потрясающий фильм! До сих пор при одном упоминании у меня щемит в груди и мурашки бегут по спине. Может, чуть сложный для детей, но именно тогда я влюбилась в китов.

Смотря фильм, мне казалось, что здесь, в вечно сером, грязном и промозглом Подмосковье, мне было совсем не место. На экране – бескрайний океан, величественные киты, девочка, которая понимает их язык. А за окном – панельки, слякоть, серое небо. Я представляла себя на том берегу, где волны разбиваются о скалы, а в воде плещутся гиганты океана.

Тогда же мы увидели «Историю дельфина Винтер» – про дельфина, который лишился хвоста. Я плакала в темном классе, а на душе было одновременно больно и светло. Больно от того, что Винтер пострадал, и светло от того, что ему помогли, что он не сдался.

Пока мы придумывали новые интересные решения для изучения материала, «Скитер» неустанно ставила козни нашей классной. Так, вместо проекта, который мы делали, потому что весь класс креативный и через проект лучше запоминаем, она яростно утверждала, что по программе должно быть сочинение. Лицо ее тогда напоминало красный перец.

В результате учительница ушла в декрет, а потом ее уволили – не успела вернуться. Вот так несправедливо могут обходиться с теми, кто идет в мир со своим видением. Я всегда буду ей благодарна за то, что она мне дала, за то, что заставила посмотреть с другой стороны.

А через год после просмотра «Оседлавшая кит» я встретилась с китами.

Семейное образование: свобода и ответственность

Следующий год мы не смогли больше выдерживать «Скитер». К тому же без крутого учителя оставаться не было смысла – мы ушли на семейное образование. Если это сейчас читают родители или дети, которые хотят учиться дома и путешествовать по миру, знайте – не все так однозначно и просто.

Семейное образование звучит романтично – учишься дома, путешествуешь, свобода. На деле это означает, что мама становится и учителем, и директором, и завучем в одном лице. А я – младшим помощником по всем фронтам.

Мама только и слышит «мама» – я в одном лице и помощник, и источник переживаний. И за здоровье переживает, и за оценки, и за то, что ничего не понимаю, а дисциплина никак не идет. В школе хотя бы можно было сказать: «Это учитель виноват» или «Одноклассники мешают». А тут все на тебе – и успехи, и провалы.

Первые недели учебного года я ходила в самую ближайшую государственную школу в Подмосковье. После «престижной» гимназии в Москве тут было все понятно – образование на уровень ниже, а после неординарного преподавателя – скучно. Перевелась новенькая – я собирала взгляды, симпатичная, переехала и так далее, меня дразнили за любовь к лошадям и за умение делать колесо и перекидки на переменах.

«Смотрите, цирк приехал!» – кричали мальчишки, когда я делала сальто на перемене. А девочки шептались: «Она что, думает, что она особенная?» Я не думала, что особенная. Я просто не могла сидеть смирно, когда внутри все кипело от энергии.

В третьем классе я ходила в эту же школу на занятия по акробатике в цирковую студию. Тренер был строгий, но справедливый. «Если упадешь – встанешь и повторишь», – говорил он. И я повторяла. Синяки на руках и ногах были как медали – знаки того, что я не сдаюсь.

На семейном образовании у меня появились новые друзья. Мы ездили на какие-то встречи и играли в шпионов – разделялись на группы и прятались по округе и лесу. У всех был маленький шпионский набор с лупами, фонариками и ручками, которые писали прозрачными чернилами. Мы рисовали карты и искали команду и штаб противника.

Это было увлекательно – все время держалась интрига, кто кого первый найдет и не позовут ли нас родители. Тогда я серьезно хотела стать шпионом. Сейчас думаю, как хорошо, что я художник.

Лес был нашей территорией. Мы знали каждую тропинку, каждое укрытие. Строили шалаши из веток, делали тайники в дуплах деревьев. Зимой прятались в сугробах, летом – в зарослях малины. Родители думали, что мы просто играем, а мы проводили настоящие спецоперации.

Помню, как однажды мы так увлеклись, что заблудились. Солнце садилось, лес становился темным и страшным. Но вместо паники я почувствовала азарт – это же настоящее приключение! Мы вышли к дороге уже в сумерках, грязные, с царапинами, но счастливые. Родители ругались, а мы переглядывались и улыбались – у нас был секрет.

В середине учебного года мы уехали на Шри-Ланку, в джунгли к океану.

Самолет взлетел из заснеженной Москвы, а приземлился в тропическом раю. Влажный воздух обволакивал, как теплое одеяло. Запах цветов, специй и океана смешивался в один головокружительный коктейль. Я выходила из самолета и чувствовала – вот оно, мое место.

Глава 3. Шри-Ланка

Абсолютная разница менталитетов. Шри-Ланка для меня – потрясающее увлекательное приключение, которое я никогда не забуду. Я обязательно приеду в гости еще раз, но жить там не смогу. Полгода там и тогда, и сейчас мне кажутся целой жизнью. Про Шри-Ланку можно было бы создавать еще целую книгу с картинками, столько всего с нами приключалось и столько мы видели. Однако я поделюсь самым-самым интересным.

Помню, как первую ночь не могла заснуть от жары, влажности и бесконечных комаров. Казалось, что все вокруг шевелится и вот-вот заберется на тебя и покусает. Помню, как в полудреме провалялась несколько часов, ворочаясь и отбиваясь от комаров, а потом встала – на кухне мама, видимо, тоже не спалось. И тогда я не могла понять – день сейчас или ночь, сколько времени я проспала и когда это наконец закончится.

Через несколько дней полегчало. Начались самые интересные и экзотические полгода в моей жизни – с прекрасной папайей на завтрак, манго и авокадо прямо с дерева во дворе и самыми необычными приключениями.

Соседи размером с динозавра

Мы научились жить со всевозможными насекомыми исполинских размеров бок о бок. Таракан, выползающий в шоке из-под ноги, уже не так сильно пугал. А вараны, приходящие на веранду, стали как ежики, бегающие во дворе – мило шипели, если подойти чуть поближе. Я так и норовила поймать одного за хвост. Это через несколько лет мы узнали, что этим самым хвостом они бьют так, что могут рассечь ногу до кости.

К нам заходила двухметровая змея в дом – занырнула в дырку в стене на кухне, так как сестра играла с камушком, который так ровненько закрывал эту дырку. Змея, должно быть, подумала, что это ее новая норка, а потом металась по всему дому в шоке. Мы с сестрой визжали, запрыгнув на сундук, а мама в ужасе прогоняла змею метлой.

Утром мы находили на веранде следы ночных гостей – помет варанов, объеденные фрукты, которые утащили обезьяны. Жизнь била ключом, только не человеческая. Мы были гостями в этом зеленом мире, где каждый куст мог скрывать что-то удивительное или опасное.

Школа без стен

Об образовании на Шри-Ланке. Я пошла там в британскую школу «Thomas Good School» – школу с абсолютно иным подходом к обучению. Вся школа состояла из нескольких небольших домиков с разными пространствами внутри. Был домик IT, домик биологии и химии, беседка с математикой, библиотека, терраса с классами помладше, где изучали местный ланкийский язык. Еще была терраса, где у нас был ланч, и, наконец, главное здание с учительской и несколькими классами.

Классы делились по знаниям ребенка, а не по возрасту. Во время ланча бывало заходила стая обезьян, и кто-нибудь мог лишиться обеда. Обезьяны собирали остатки, если такие оставались. Сначала они приходили с деревьев и залезали на крыши, но иногда могли и спуститься.

Первый раз, когда я увидела, как обезьяна спокойно берет мой сэндвич и удаляется, жуя, я была в шоке. А местные дети только смеялись: «Не клади еду без присмотра, Кристина!» Обезьяны были частью школьной жизни, как у нас голуби во дворе.

В класс меня определили четвертый. Со мной разговаривали на английском и с учетом полученной информации определяли уровень. Со мной училось трое местных ребят – один из них мой друг Кулина, моя подружка Майя (ее мама была местная, а папа итальянец, у них был потрясающий дом у озера, как в сказках), двое братьев-близнецов из Африки, мальчик из Исландии и девочка из Австралии. Вот такой интернациональный класс получился.

Из предметов у нас были письмо, математика, IT, биология, ИЗО, физкультура и ланкийский язык. Самое интересное – любая тема проходилась одновременно во всех предметах. Например, природные катаклизмы – возьмем извержение вулкана. На письме мы писали о каком-то извержении (тут же подключалась история), на математике просчитывали процессы, на IT создавали презентацию, на биологии готовили смесь для извержения вулкана, а на ИЗО делали макет самого вулкана.

В итоге, задействуя все предметы, мы сделали извергающийся красной пеной вулкан. За несколько месяцев обучения я свободно общалась на английском, что использовала следующие пять лет.

В принципе, беря все мое образование, самым любимым было, наверное, на Шри-Ланке. Потому что это был абсолютно нешаблонный подход к образованию, и отношение к обучению со стороны учеников и преподавателей сильно отличалось от общепринятого. Не стояла задача сделать что-то на оценку – только чтобы сделать, только чтобы создать видимость действия. Все было настроено на то, чтобы именно научить ребенка думать, приходить к результату самому, потому что он этого хочет и ему это нужно.

Все преподаватели имели неординарный подход к ученикам – через увлечение приходили к тому, что у ребенка появлялась мотивация и интерес изучать.

Сейчас мне легко об этом писать, так как смотрю немного со стороны, уже другим взглядом. В моменте же мне периодически казалось, что все хотят мне навредить и что-то говорят, а я этого не понимаю. Да, я помню, как было сложно коммуницировать с людьми, говорящими на другом языке, особенно осознавая, что меня оставили одну в этой непонятной школе бог знает где.

Тем не менее, кто-то переживает это во взрослой жизни, я же пережила это в одиннадцать. И сейчас это дает мне гораздо больший размах действий и мыслей.

Новая семья

После первого месяца у нас кончилась аренда жилья. И мы что? Правильно, пошли по деревне и расспрашивали у всех знакомых и незнакомых, кто сдает дома. Мама, я и маленькая Рада – нашли местную семью, что сдавали часть дома. Обычно у них жил полгода австралиец, но он как раз уехал.

Мы стали жить у них. Ляль и Падма стали нашими проводниками и почти бабушкой и дедушкой со Шри-Ланки. Мы жили как по традиции уже – в деревне. На что нам скучный отель?

У Ляля был сын, который работал в отеле и делал торты – те самые огромные из мастики. Он был гордостью семьи, и Ляль не уставал рассказывать о его успехах.

Падма готовила нам карри каждый день – острое, ароматное, с кокосовым молоком и специями, от которых слезились глаза. Она показывала мне, как правильно есть руками, как смешивать рис с подливой. «Не бойся, девочка, – смеялась она, – руки чище вилки».

Соседи мило качали головами из стороны в сторону и улыбались – такой ланкийский менталитет. А на деле, как оказалось после, один из них угрожал убить наших собак, если они снова зайдут на его участок. Улыбка улыбкой, а территория священна.

Драгоценные камни – это отдельная история. Шри-Ланка славится своими сапфирами, рубинами и лунными камнями. Мы ездили на место, где добывают и обрабатывают камни. Мужчины сидели в полутемной мастерской и терпеливо шлифовали каждый камень вручную. Искры летели, камни превращались из мутных кусочков в сияющие драгоценности.

Я сама ненадолго стала таким мастером и шлифовала лунный камушек. Старый мастер направлял мои руки, показывал, под каким углом держать камень. Искры от шлифовального круга касались лица, пахло металлом и пылью. А потом из серого невзрачного кусочка вдруг заблестело что-то волшебное – молочно-белый камень с голубым отливом, как кусочек луны.

Город-крепость и первые разочарования

Галле – чудесная крепость-город на самом юге Шри-Ланки. Та самая с обложки моей книги. Момент как из мультика Миядзаки – так и ощущалась Шри-Ланка, ну разве что не так чисто, как в аниме.

Мы гуляли по крепостным стенам. Океан бился о камни внизу, а над головой кружили огромные вороны. В старом городе узкие улочки, где по столбам и крышам ходят обезьяны, колониальные дома с ажурными балконами и лавки, где продают все на свете – от специй до драгоценностей.

В одной из таких лавок старик-ювелир показывал мне, как отличить настоящий сапфир от подделки. «Смотри на свет, девочка, настоящий камень играет, как живой». И правда играл – синие искры плясали внутри, как пойманные звезды.

Слоны. Тут я осознала боль и страх. Катание на слонах, а после и дельфинарии, и даже некоторые зоопарки стали для меня тем, что я никогда не сделаю.

Мы поехали на ферму слонов. Детский восторг – «Вау, кататься на слонах!» – длился ровно до того момента, как я увидела, что происходит за кулисами. Огромные, мудрые животные покорно выполняли трюки, а когда один из них замешкался, погонщик ударил его крюком. Слон поморщился от боли, но продолжал делать то, что от него требовали.

Их глаза были такими грустными, такими человеческими. Один слон качался из стороны в сторону – так делают животные, когда им плохо.

«Почему он так делает?» – спросила я гида.

«Ему скучно», – ответил он, как будто это нормально.

Но это было не скучно. Это была тоска. Столкновение детского восторга «как круто!» с пониманием того, какой ценой это достается, перевернуло что-то во мне. Я поняла тогда, что некоторые развлечения стоят слишком дорого – не деньгами, а чужой болью.