Курсант. На Берлин – 4

– Гарантия? Личные мотивы? – Она усмехнулась, – Гарантия, милый Курсант, в том, что я стою здесь, а не в кабинете Мюллера с подробным отчётом о твоей ловкой работе в банке. Гарантия – в том, что твой Подкидыш до сих пор дышит и не валяется в канаве с пулей в затылке. Я знала и молчала месяц. Не кажется ли тебе, что с точки зрения «личных мотивов» это несколько глупо? Будь у меня свой, шкурный интерес, я, поверь, объявилась бы гораздо раньше. А в случае твоей несговорчивости и правда могла бы посетить господина Мюллера. Тем более, обо мне, как о спутнице Эско Риекки, уверена, ему известно. Потом, когда гестапо наверняка выстрясли бы из тебя всю правду не только об архиве, но и о том, что ты, возможно, вообще никогда не планировал произносить вслух, я бы, из-за «личных мотивов», конечно, непременно смогла бы договориться с Мюллером. Ну как договориться… Женщины, знаешь, имеют очень большой спектр возможностей для диалога. И вот уже после этого я бы отчиталась в Центр, что архив утерян, например. Знаешь почему? Потому что исходя из «личных мотивов» я могла бы продать его британцам. Но…

Мадам Жульет развела руки в стороны, посмотрела сначала налево, потом направо.

– Как ты видишь, я нахожусь здесь. С тобой и Скрипачом. Потому что мой долг – обеспечить выполнение миссии группы, а не устраивать охоту за призраками или пестать свой «личный интерес». Но теперь пришло время действовать. Архив – это бомба. И Центр требует её обезвредить. Передать в надёжные руки. Мои руки.

Я почувствовал, как Марк рядом напрягся ещё больше. Фраза «надёжные руки» в исполнении сотрудницы НКВД, да еще настолько ушлой, как сидящая перед нами блондинка, звучит сомнительно.

С другой стороны я понимал логику Жюльет. Её позиция действительно сильна. Она не шутила, когда описывала свои возможные манипуляции с архивом. Как бы то ни было, но СССР и чекисты – где-то там, очень далеко. Достаточно заполучить бумаги отца, продать их тем же упомянутым британцам – и все. Ищи-свищи фальшивую «француженку» где хочешь. Уверен, она знает, как грамотно «залечь на дно»

Но отдать архив? Нет. Не сейчас. Не ей. Да вообще никому! Это я решил для себя наверняка. Бумаги не увидит никто. Никто не сможет воспользоваться ими для каких-либо целей. Как только появится возможность встретиться с Подкидышем, не опасаясь всех рисков, я уничтожу архив.

– Надежные руки, – повторил я медленно, делая вид, что взвешиваю её слова. – Согласен. Архив опасен. Но его исчезновение после инцидента в банке – наша лучшая защита. Пока его нет, все охотятся за призраком. Как только он снова материализуется… – Я сделал выразительную паузу. – Мадам Жюльет, вы опытный сутрудник. Вы понимаете, что прямо сейчас, в этот дом, за вами могли прийти люди Мюллера? Или британцы? Кто угодно, чёрт его дери, может вынырнуть из-за угла. Архив у меня – это гарантия, что он не попадет в ненужные руки, пока мы не обеспечим абсолютно безопасный канал передачи. Прямо сейчас бумаги – в тайнике, о котором знаю только я.

– Ты и Тень. Или Подкидыш, если вам так удобнее. – Жюльет прищурилась. Саркастичная улыбка не сходила с её губ, но в глазах промелькнуло что-то вроде… недовольства. – Очень убедительно говоришь, Алексей. Практически поэтично… Ты мастер словесной эквилибристики. Но Центр не любит поэзии. Центр любит факты и исполнение приказов. – Она откинулась в кресло. – Ладно. Допустим, я принимаю твою… осторожность. На время. Но сроки горят. Мюллер не дурак, он копает. Британцы нервничают. Фрау Книппер ведёт себя как загнанная крыса, и это привлекает кошек. Когда архив будет передан? Назови дату.