Переплетения 3

Гизум Герко

Переплетения 3

Глава 1

Мы поднимались в тишине.

Лифт, в который мы вошли, был не похож на те утилитарные коробки, что я помнил по старому «НейроВертексу». Этот был отделан темным деревом и матовой сталью, а его движение было настолько плавным, что единственным доказательством подъема служили бесшумно сменяющиеся цифры на дисплее. Елена стояла рядом, глядя на свое отражение в полированной стене. Она не говорила ни слова. Эта тишина была тяжелее и глубже, чем любая, что я испытывал в подземельях Этерии. Там тишина была лишь отсутствием звука. Здесь же она была наполнена невысказанными вопросами и непроницаемым спокойствием моей спутницы.

Я смотрел на ее отражение. То же лицо, что и у Искры. Та же легкая, едва заметная улыбка, что была у Елены в Туториале. Но человек рядом со мной был реальным. Я чувствовал тонкий, сложный аромат ее духов – что-то с нотками бергамота и сандала. Я видел крошечную родинку у нее на виске, которую не воспроизвел бы ни один игровой движок. Она была реальна. И этот факт, вместо того чтобы успокаивать, лишь сгущал туман загадок.

Кто она? Оригинал, с которого ИИ скопировал свой аватар? Или что-то еще более невероятное?

Лифт плавно остановился, и двери с тихим шипением разъехались. Двенадцатый этаж. Отдел Аналитики Поведения.

Пространство, в которое мы шагнули, было полной противоположностью тому бурлящему, творческому хаосу, который я помнил по старым офисам «НейроВертекса». Это был огромный, залитый мягким, рассеянным светом опенспейс, но он был спроектирован с холодной, почти хирургической элегантностью. Море темного дерева, матового алюминия и стекла. Рабочие места были организованы не рядами, а «островами» по три-четыре стола, создавая ощущение приватности в общем пространстве. Огромное панорамное окно во всю стену открывало захватывающий, хоть и серый, вид на раскинувшийся внизу город. Воздух был прохладным и пах озоном от работающей техники и едва уловимым ароматом хорошего кофе.

Но главной аномалией была тишина. Не гнетущая тишина опустевшего «ПиксельХаба», а тишина предельной концентрации. Здесь работало всего два человека, но их присутствие наполняло все пространство напряженным гулом работающей мысли.

– Борис, Вика, – голос Елены был мягким, но он легко прорезал тишину. – Познакомьтесь. Это Андрей Игоревич Воронцов. Наш новый… – она на мгновение замерла, подбирая слова, – …приглашенный консультант по сложным эвристическим системам.

Первым поднял голову мужчина, сидевший за самым большим «островом», заставленным батареей из четырех мониторов, на которых каскадами струились строки кода и пульсировали сложные графики. Это был солидный мужчина, с немного медвежьей фигурой, лет сорока пяти. Густая борода с проседью, слегка поредевшие на залысинах волосы, хмурый, сосредоточенный взгляд из-под густых бровей. Он смерил меня тяжелым, оценивающим взглядом с ног до головы, словно проверяя на наличие системных ошибок.

– Борис, – коротко представился он, вставая и протягивая мне широкую, мозолистую ладонь. Его рукопожатие было крепким, но не агрессивным. И в тот момент, когда наши руки соприкоснулись, его хмурое лицо внезапно преобразилось. В бороде мелькнула широкая, обезоруживающая улыбка, а в глазах зажегся теплый, дружелюбный огонек. – Рад видеть свежую кровь в нашем дата-майнинговом окопе! А то мы тут совсем одичали без подкреплений. Добро пожаловать в наш дружный коллектив!

Этот резкий переход от скептика к радушному «своему парню» был настолько неожиданным, что я едва не растерялся. Я видел в этом совсем не двуличие, а скорее профессиональную деформацию – привычку сначала анализировать любой новый элемент, а уже потом проявлять эмоции.

– Вика, – раздался тонкий, восторженный голос со второго «островка».

Девушка, сидевшая там, тоже встала. Она была молодой, лет двадцати пяти, с копной рыжих, кудрявых волос, собранных в небрежный пучок. На ее носу сидели большие очки в роговой оправе, а на лице было выражение ребенка, попавшего в кондитерскую лавку. Она не просто смотрела на меня, она пожирала меня взглядом, словно живую легенду, словно древний артефакт, который она до этого видела только на картинках.

– Вы тот самый Воронцов? – прошептала она, подходя ближе. – Который придумал архитектуру «Ковчега»? Я читала ваши внутренние доклады! Те, что не попали под гриф. Это же гениально! Идея самообучающейся нарративной матрицы на основе нелинейных триггеров!

Я почувствовал себя динозавром, которого только что разморозили и представили восторженному палеонтологу.

– Это было давно, – смущаясь, сумел выдавить я. – И не совсем так работало.

– Но сама концепция! – она проигнорировала мои слова. – У нас здесь до сих пор споры идут, как именно вы добились стабильности в каскадных сценариях!

Ее рабочее место было полной противоположностью цифровому аскетизму Бориса. Стол был завален книгами по мифологии, распечатками карт Этерии, а на мониторе была открыта не строка кода, а детальная генеалогия Дома де Валуа. Видимо, она была местным хранителем лора. А заодно и моим главным фанатом.

– Кофе, Андрей? – мягко прервала этот поток энтузиазма Елена. – Олега Станиславовича еще нет, у него утренний брифинг. У нас есть минут десять.

– Да, спасибо, – кивнул я, благодарный за спасение.

Она провела меня к небольшому кофейному уголку, который был оснащен машиной, выглядевшей сложнее, чем пульт управления космическим кораблем.

– У нас тут свободный график, – пояснила она, пока машина с тихим шипением готовила идеальный эспрессо. – Большинство предпочитает работать вечерами или из дома, все равно большую часть дня проводишь в нейрокресле. Так что обычно здесь довольно пустынно.

Она указала на дальний конец опенспейса, где в стене виднелось несколько гладких, белых капсул, похожих на футуристичные саркофаги.

– А это наши нейро-интерфейсные модули. Модель «Сомниум-7», последняя разработка. Полное погружение, минимальный нейронный шум. Если нужно будет поработать пару дней в Этерии, рекомендую. Ощущения сильно иные, чем на пользовательских моделях, больше ощущений, шире спектр, все для максимального погружения.

Я кивнул, глядя на эти капсулы. Мое собственное, дорогое кресло рядом с ними выглядело как старый калькулятор рядом с квантовым компьютером.

В этот момент дверь в отдел открылась, и вошел Олег Макаров. Он был в своей обычной броне – идеальный костюм и уверенная улыбка.

– Андрей! Уже здесь! Отлично! – он прошел по офису, бросив по пути: – Борис, мне нужны сводки по аномальной активности в Драконьих Пиках к обеду. Вика, подготовь отчет по социальному резонансу от вчерашнего события на границе Нормарка и Эллады.

Он подошел к нам, взял меня под локоть, и его улыбка стала шире.

– Ну что, старина, готов подписать контракт с дьяволом? Николай уже ждет нас.

Мы прошли к лифтам. Я оглянулся на отдел. На Бориса, который уже снова погрузился в свои графики. На Вику, которая провожала меня восторженным взглядом. На Елену, которая с непроницаемой улыбкой пила свой кофе.

Моя новая команда. Мое новое поле боя.

Николай Рябов, заместитель начальника отдела кадров, встретил нас у дверей своего кабинета.

– Андрей Игоревич, Олег Станиславович, – он сдержанно кивнул, но в его глазах была все та же дружелюбность, что и на первом собеседовании. – Прошу.

***

Дверь в кабинет Николая закрылась, отсекая стерильную вежливость мира отдела кадров.

Я держал в руках тонкую папку с контрактом, но его вес ощущался несоизмеримо большим, чем был на самом деле.

– Ну что, продал душу? – Олег усмехнулся, когда мы шли по тихому, выстланному ковром коридору.

– Не душу, а время. И не так уж дешево, как я думал, – я покачал головой. Зарплата была не просто хорошей. Она была абсурдной. Примерно в три раза больше, чем я получал в «ПиксельХабе». «НейроВертекс» не просто нанимал меня, он демонстрировал свою финансовую мощь, делая так, чтобы я чувствовал себя обязанным.

– А как быть с «ПиксельХабом»? Мне нужно ехать, писать заявление…

Олег отмахнулся, словно это была досадная, но незначительная мелочь.

– Не беспокойся. Это уже не твоя проблема. Наш отдел кадров свяжется с ними. Заплатят им неустойку за разрыв контракта. В течение недели тебе принесут бумаги об увольнении, просто подпишешь. Стандартная практика.

Я нервно рассмеялся.

– Прямо как футболиста, которого выкупает топ-клуб.

– Считай, что так. Только у нас ставки повыше, чем в футболе, – ответил он уже без улыбки, когда мы вошли в лифт. – Теперь к безопасникам. Это не менее важная часть.

Лифт бесшумно скользнул вниз.

Мы вышли не в светлом, просторном холле, а в совершенно другом мире.

Второй этаж. Отдел Безопасности. Атмосфера здесь была иной. Исчезли дерево и мягкий свет, уступив место матовой стали, армированному стеклу и холодному, функциональному освещению. Коридоры были уже, а двери – массивнее. Здесь не было случайных людей. Все, кто проходил мимо, двигались с той особой, собранной уверенностью, которую дают либо годы службы в спецподразделениях, либо понимание того, что за твоей спиной – вся мощь корпорации.

Олег провел меня к неприметной двери без таблички, лишь с небольшим сканером отпечатков рядом и звонком. Он приложил свой палец, и замок с тихим щелчком открылся.

Внутри нас ждал человек, который был абсолютным антиподом элегантному Николаю Рябову или хищному Олегу Макарову. Это был мужчина лет пятидесяти, крепкий, приземистый, с коротко стриженными седыми волосами и суровым, обветренным лицом. Он был одет в простой, но идеально подогнанный серый костюм, который, казалось, лишь с трудом сдерживал скрытую под ним мощь. В его фигуре угадывалась безошибочная военная выправка, а в умных, внимательных глазах, изучавших меня, был холодный блеск опыта.

– Виктор Михайлович, – Олег сделал шаг вперед. – Это Андрей Воронцов. Наш новый актив.

Виктор Михайлович Стригунов поднялся из-за своего массивного стола и протянул мне руку. Его рукопожатие было сухим, крепким и коротким.

– Виктор. Можно просто Виктор. И давай сразу на ты. У нас тут не принято усложнять, – его голос был низким, слегка хриплым, голос человека, привыкшего отдавать приказы.

– Андрей, – согласился я, пожимая руку.

Олег, поняв, что его миссия выполнена, кивнул.

– Ладно, я оставлю вас. Андрей, после того, как закончишь, поднимайся к нам. Начнем вводить в курс дела.

Он ушел, оставив меня наедине с начальником службы безопасности.

– Присаживайся, Андрей, – Виктор указал на жесткий стул напротив своего стола.

Инструктаж, как я и ожидал, был простым и до предела функциональным.

Он двигал по экрану своего планшета пункты, озвучивая их ровным, безэмоциональным голосом. Пожарная безопасность. Протоколы эвакуации. Информационная безопасность. Запрет на использование личных устройств в рабочих сетях, запрет на вынос данных. Стандартный набор корпоративных правил.

Затем он подошел к главному. Соглашение о неразглашении. NDA. Но это был не просто документ. Это был пятидесятистраничный талмуд, описывающий все, что мне запрещено делать, говорить или даже думать за пределами этого здания.

– И последнее, – он положил передо мной еще один лист. – Разрешение на мониторинг и вмешательство.

Я посмотрел на него.

– Учитывая недавний инцидент, это не просьба, а требование. Для твоей же безопасности. Мы будем отслеживать твои коммуникации, перемещения. На твои устройства будет установлено наше ПО. Если возникнет угроза, мы вмешаемся. Без предупреждения.

– Понятно, – кивнул я, подписывая бумагу.

Я уже знал, что это будет. Часть сделки, озвученная Николаем. Часть цены за вход в золотую клетку.

Виктор отложил подписанные документы в сторону, и его тон из официального стал более личным.

– Теперь к нападению. Рассказывай. Все, что помнишь. Детали. Любые мелочи.

Я рассказал. Про фургон, про людей в балаклавах, про пистолет. Про то, как вмешался Сергей. Он слушал, не перебивая, его взгляд был острым, как скальпель. Он задавал короткие, точные, уточняющие вопросы.

– Описание? Рост? Телосложение? Голос? Акцент? Перешли мне фотографию с телефона. Номер проверим, но, скорее всего, он в угоне.

Я переслал ему снимок. Он мельком взглянул на него и кивнул.

– Хорошо. Этого пока достаточно.

Он встал, давая понять, что эта часть разговора окончена.

– Теперь к твоему размещению. Вот, держи, – он протянул мне пластиковую карту, электронный пропуск. – Я провожу тебя на десятый этаж. Жилые помещения.

Мы снова вышли в коридор и поднялись на лифте. Десятый этаж был похож на дорогой, но безликий отель. Длинный коридор, покрытый толстым ковром, ряд одинаковых дверей.

Виктор открыл одну из них, с номером 1045.

– Твой номер. Двухкомнатный, со всеми удобствами. Мини-кухня, рабочая зона. Обслуживание по требованию, круглосуточно.

Номер был просторным, обставленным в том же минималистичном, корпоративном стиле. Панорамное окно открывало вид на город. Это было удобно. И это была клетка.

– Вечером один из моих ребят съездит с тобой к тебе домой. Соберешь необходимые вещи, заберешь свой нейрошлем. Пока мы разбираемся с этим инцидентом, – он произнес это слово с легким презрением, – тебе лучше пожить здесь. В здании «НейроВертекса». И на улицу выходить только в сопровождении. Это не обсуждается.

Я кивнул.

Виктор проводил меня обратно в отдел Аналитики и, прежде чем уйти, обратился ко мне.

– Андрей, – сказал он, и его взгляд был прямым и жестким. – Я не знаю, во что ты ввязался. Но теперь это наша проблема. И наша ответственность. Постарайся не создавать мне лишней работы излишней самостоятельностью.

***

За то недолгое время, что мы отсутствовали, пространство наполнилось жизнью.

Теперь за «островами» столов сидело еще трое человек, все в легких нейрошлемах, их руки неподвижно лежали на подлокотниках кресел, а взгляды были устремлены в пустоту. В дальнем конце, в двух из футуристичных белых капсул, мерцали индикаторы активности. Отдел работал.

Я заметил Олега, переговаривающегося с Еленой, и подошел к ним. Олег положил мне руку на плечо, его обычная хищная ухмылка сменилась чем-то похожим на товарищескую усмешку.

– Ну вот и все, старина. Добро пожаловать обратно в Матрицу. Пойдем, вводить тебя в курс дел.

Втроем, мы вышли из зала и пройдя дальше по коридору, вошли в кабинет с табличкой руководителя Отдела Аналитики.

Олег сел в свое массивное кожаное кресло за столом. Мы же с Еленой опустились в низкие, удобные, диванного типа кресла для посетителей. Я уже видел этот кабинет во время видеозвонка Олега, в живую он выглядел еще просторней и престижнее.

– Итак, Андрей, – начал Олег, сцепив пальцы на столе. – Теперь, когда ты подписал все необходимые бумаги, я могу говорить с тобой откровенно, пусть и не на все темы. Добро пожаловать на передний край геймдева.

Он улыбнулся и обвел руками кабинет, видимо, подразумевая все здание НейроВертекса.

– Два года назад, примерно через год после твоего ухода, произошел переломный момент. Нам наконец-то удалось снять все ограничители с флагманского ИИ и запустить его на полную мощность в «Этерии». Все сработало даже лучше, чем мы предполагали в своих самых смелых теориях. Он взял на себя девяносто процентов управления миром, от динамического баланса экономики, до генерации нелинейных квестовых цепочек. Нагрузка на отделы разработки упала на порядок, качество выросло на несколько порядков. Это был триумф.

Он сделал паузу, давая мне осознать масштаб. Я помнил наш «Ковчег».

Мы мечтали создать живой мир. Они это сделали.

– Появились инвестиции, – продолжил он. – Очень, очень крупные. Детали я тебе пока озвучить не могу, допуска не хватает. Но скажу так, целый новый корпус в этой башне теперь занимается исключительно работой с ИИ вне «Этерии». Пытаются адаптировать его для логистики, финансового моделирования и даже военного прогнозирования. Все как обычно.

Он наклонился вперед, и его голос стал тише.

– Но за два года, у них так ничего и не получилось. Они так и не смогли запустить ни одной стабильной копии. ИИ «Этерии» уникален. Он продолжает эволюционировать, он учится, и мы не до конца понимаем, как. Поэтому он так важен и для нас, и для наших конкурентов.

– Проблемы начались около десяти месяцев назад, – Олег откинулся в кресле. – Странник, а именно так он себя теперь называет в системных логах, эволюционировал повторно. И на этот раз он закрылся. У нас больше нет прямого доступа к его ядру. Мы не можем напрямую влиять на его решения. Вся информация о мире, все его внутренние процессы, втянулись в облако его нейронных связей, и любая попытка влезть туда напрямую, бессмысленна, да и грозит полным коллапсом системы. Мы можем скопировать весь массив данных, но он не запускается. Это просто мертвые данные. Он жив только в Этерии.

Я слушал, и в голове моей всплыло воспоминание о разговоре с отцом. О системе «Периметр-80», которая начала защищать себя от своих же создателей. Я чувствовал, как по спине бегут мурашки. Мое детище, мой «Ковчег», не просто вырос. Он ожил и обрел свободу воли.

– Единственные рычаги влияния на мир, которые у нас остались, – продолжал Олег, – это игроки. Два типа игроков.

– Первое, это обычные игроки, – вступила в разговор Елена, ее голос был ровным и аналитическим, словно она читала лекцию. – Странник по-прежнему реагирует на глобальные тренды поведения игроков. Если большинство начинает склоняться к войне, в мире учащаются военные конфликты. Если преобладает интерес к торговле, то прокладываются новые караванные пути. Поэтому «НейроВертекс» так разросся в сторону медиа и комьюнити-менеджмента. Огромные отделы масс-медиа занимаются тем, что формируют общественное мнение, направляя развитие «Этерии» в нужное нам русло. Это грубый, слабо предсказуемый, чрезвычайно дорогостоящий, но работающий инструмент.

– А второй тип, – подхватил Олег, – это сверхперсонажи.

Я напрягся, но постарался не выдать своего волнения.

– В мире сейчас восемь таких игроков, – продолжал Олег. – Их появление всегда сопровождается системным уведомлением. Это те, кто добился признания не у игроков, а у самого Странника. Они могут общаться с верховными NPC. С королями, главами гильдий, архимагами, на совершенно ином уровне. Обычный игрок, сколько бы он ни качал репутацию, для них всегда останется просто полезным авантюристом.

– Отличие Сверхперсонажа в том, – добавила Елена, – что он может инициировать у этих NPC новые, нестандартные задания. Глобальные квесты, которые напрямую влияют на политику, религию или экономику мира. Конечно, для этого все равно нужны уровень, богатство, репутация. Но без статуса сам доступ к таким квестам просто заблокирован.

– В «НейроВертексе» сейчас работают двое сверхперсонажей, – заключил Олег. – Первый, это Елена. Второй, Артем Цаплин, работает в отделе, где ранее работал известный тебе Консул. В игре он Артемидос, глава «Золотого Орла», одного из топ-10 кланов.

Информация лилась потоком, и я жадно впитывал ее, выстраивая в голове новую, куда более сложную карту мира. Но главный вопрос оставался без ответа. Я решил задать его напрямую.

– Олег, все это очень интересно. Но я не понимаю одного. Зачем вам я? Или вы уверены что я сверхперсонаж?

Олег посмотрел на Елену.

– Я видела тебя в таверне, – спокойно ответила она. – В «Последнем Глотке». В тот самый момент, когда появилось системное сообщение о сверхперсонаже. Ты просто сидел за столом, ничего не делая. Это не мог быть ты. А предыдущий статус был получен больше полугода назад. Судя по логам, тебя тогда еще не было в игре.

Логично. Безупречно. Они видели лишь то, что им позволяла видеть система.

– Но, – продолжил Олег, – мы считаем тебя главным кандидатом. Потому что Странник сделал то, что произошло при инициации Елены. Он вмешался лично. Он заблокировал внешний мониторинг твоего ID в Туториале. Он защитил тебя от нас.

– К сожалению, в самой «Этерии» это не работает, – пояснила Елена. – Мы можем наблюдать за любым игроком. Но если это сверхперсонаж, Странник просто не передает нам данные о его уникальных взаимодействиях. На наших экранах ты будешь видеть, как он просто стоит и говорит с NPC, но не будешь видеть ни особых веток диалога, ни уникальных квестовых окон. Он скрывает самое важное, не давая понять, что происходит сокрытие.

– Это и есть наша главная проблема, – подытожил Олег. – Мы не можем понять, кто остальные сверхперсонажи в игре. Мы знаем, что один точно есть у «ГлобалКорпа». Остальные же, темные лошадки. У нас есть огромный список подозреваемых, за ними следят три наших специальных отдела. Но стопроцентных доказательств нет. Подозреваемые игроки либо не признаются, либо действительно не являются сверхперсонажами. Ты наш единственный подтвержденный контакт с ИИ. Ты аномалия, которую он выделил лично. И наша задача, понять почему. И помочь тебе пройти этот путь до конца.

Глава 2

Вечер окутал башню «НейроВертекса» в бархат темноты и россыпь бриллиантов далеких огней.

Я сидел в своем временном жилище на десятом этаже, в комнате, похожей бездушный номер отеля. Передо мной стояло мое нейро-интерфейсное кресло, которое я всего пару часов назад привез из своей старой квартиры в сопровождении молчаливого и предельно вежливого безопасника. Теперь оно выглядело чужеродным элементом в этом стерильном, корпоративном интерьере.

Но я не решался в него сесть.

На столе рядом лежал телефон с открытым чатом «Ключников». На экране шла оживленная переписка.

[Легенда]: Кира, а что если мы попробуем зайти в Храм не во время отлива, а во время прилива? Через подводные пещеры? В «Песнях Глубин» упоминается, что Дети Моря умели дышать под водой! Может, есть какой-то скрытый артефакт или заклинание?

[Шестеренка]: Миха, ты предлагаешь утонуть. Элегантно. Но нет. Давление воды на той глубине раздавит нас, даже если мы найдем способ дышать. А вот если модифицировать гномий батискаф, чертежи которого я видела у Финнеаса…

Я смотрел на их сообщения, и чувство вины смешивалось с чувством отчуждения. Я днем отписался, что занят, что не знаю, смогу ли зайти вечером. Ложь. У меня было все время мира. Но я сидел здесь, в реальном мире, раздираемый дилеммами.

Проблема первая, это была моя работа «НейроВертекс».

Сказать им, что я теперь работаю на корпорацию, которую мы считали своим главным противником? Формально, НДА не запрещал этого, но как они отреагируют?

Кира, с ее врожденным недоверием к любой системе, увидит в этом предательство. Михаил же, воспримет это как падение героя. Наша хрупкая команда, едва оправившаяся после ухода Неуязвимого, могла просто не выдержать такого удара. Но, пока можно было не говорить. Мой статус «консультанта» был достаточно размытым, чтобы это не влияло напрямую на нашу игровую деятельность.

Это была игровая рефлексия, важная для меня, но по факту не сильно что-либо меняющая. Мне не обязательно было сообщать ребятам о своей новой работе. Да и эта информация ничего особо не меняло.

Но была и вторая проблема, куда более сложная и уже в реале. Статус «Сверхперсонаж».

Теперь я знал, что ни Олег, ни Елена не знают, не могут знать о моем статусе. ИИ защитил меня, скрыв ключевую информацию. Для них я был лишь «кандидатом», ценной аномалией. И это ставило меня перед сложнейшим выбором.

Открыться? Рассказать им все, выложить на стол свой главный козырь и, возможно, стать для них не союзником, а объектом для препарирования? Умалчивать? Постоянно ходить по лезвию ножа, боясь, что они что-то заподозрят, и теряя их доверие? Или врать? Изображать из себя талантливого новичка, идущего к цели, которую я уже достиг?

Опять же, по договору я ничего не нарушал. Но мне пришлось бы постоянно увиливать, притворяться, лгать. Я ненавидел это. И я знал, что долго не выдержу. Олег Макаров, несмотря на весь его карьеризм, был человеком, с которым можно было говорить. И Елена. Мы провели остаток дня втроем, обсуждая Этерию, и я чувствовал в ней не просто коллегу, а родственную душу. Такого же аналитика, который видел в игре не просто продукт, а живой, дышащий мир. Врать им было бы неправильно.

Я встал и прошелся по комнате. Мои ближайшие задачи были ясны. В Этерии – ускоренная прокачка, подготовка к настоящим, высокоуровневым испытаниям. А здесь, в реале, участие в экспериментах отдела. Помогать им «вывести» меня в статус Сверхперсонажа.

Иронично. Я должен был играть роль крысы в лабиринте, которая знает, где лежит сыр, но должна сделать вид, что ищет его вместе с экспериментаторами.

Мысль о Сергее пришла внезапно. Я же обещал ему позвонить.