Беги, детка

– Ты язык проглотила? – спрашивает он.

– Нет… гм… привет, – произношу и чувствую, как пылают щеки.

На языке пляшут вопросы об учебниках и оплате моей художественной студии, но я прикусываю кончик, потому что не хочу выглядеть дурой.

В голове уже проносится наш диалог:

– Слушай, Келлер, это ты оплатил мои учебники и студию?

Он запрокидывает голову и громко смеется. А потом смотрит на меня, как на последнюю дуру.

– С ума сошла? Кто ты такая, чтобы я платил за тебя? Броуки сами должны выживать.

Он склоняет голову набок и рассматривает меня. Неужели у меня на лице написан наш несостоявшийся диалог?

– Ася, правильно?

Я сглатываю. Лиля сказала, что его заинтересованность мной – это плохой знак.

– Правильно, – отвечаю. – Я пойду.

Хватаюсь за большую ручку массивной двери, но вдруг чуть выше ложится его ладонь.

– Ты чего такая пуганная? – спрашивает, оказавшись слишком близко ко мне.

В нос опять проникает аромат его парфюма. Могу поспорить, изготовлен на заказ специально для него. Как будто такому, как Келлер, не подойдет обычный парфюм из магазина. Слишком попсово.

– Я не пуганная. Просто мне пора.

– Куда так торопишься?

– В общежитие. – Пытаюсь дернуть ручку, но Келлер надежно ее удерживает, не давая открыть дверь. – Пропусти, пожалуйста, – прошу вроде строго, а у самой голос дрожит.

Меньше всего я хотела попадать в фокус внимания таких вот избалованных деток, родившихся с золотыми ложками во рту. В моей школе таких не было, все модные учились в соседней, частной международной школе. В мою ходили все остальные. Была пара детей богатых родителей, но они с серой массой даже не общались и на школьные мероприятия не ходили. И их как будто и не существовало вовсе.

А тут целый университет напичкан такими студентами, и часть из них выделяется особенно сильно. Потому что у них самомнение до небес и уверенность в своей безнаказанности.

– И правда пуганная, – усмехается. – Пойдем, проведу тебя.

Он открывает дверь, и я сразу вылетаю на улицу. Поднялся холодный ветер, и я кутаюсь в свою куртку, высоко подняв воротник и вжав голову в плечи.

– Меня не надо провожать, я знаю дорогу, – бурчу, заметив, что Келлер сбегает по ступенькам следом за мной.

– Так девушку провожают не потому, что она не может сориентироваться на местности.

Быдыщ! – и мои щеки как будто взрываются всеми оттенками алого.

На что это он намекает? На то, что я ему якобы понравилась, и он решил меня проводить?

– Так! – восклицаю и резко торможу. Келлер тоже останавливается и внимательно изучает меня, слегка прищурившись. – Мне не нужен провожатый. Не нужен… ну… парень. Я думаю, множество других девушек будут рады твоему вниманию, но это не я. Так что… это… Келлер, не провожай меня.

– Келлер? – усмехается он. – А по имени назвать слабо?

– Я не знаю твоего имени.

Он вытягивает шею, и его брови поднимаются вверх, как будто он то ли не расслышал, то ли не поверил в мои слова.

– Не знаешь имени? – спрашивает, а потом прикусывает пухлую губу, и я вижу, как он пытается скрыть улыбку. – Тогда будем знакомы. Марк. – Протягивает руку, которую я игнорирую.

– Очень… В смысле, хорошо, – давлю в себе привычную вежливость.

Обычно я бы сказала “очень приятно” или “рада познакомиться”. Но шестое чувство подсказывает мне, что если начну поощрять этого мажора, то рискую потом опозориться на весь университет. А мне некуда уезжать, как той девочке. Только к бабушке в село, а там учиться негде. И из универа вылетать мне нельзя, потому что других шансов получить высшее образование у меня не будет. Может, когда-нибудь потом, но меня такой вариант не устраивает. Я что, зря несколько лет пахала, чтобы поступить в престижный ВУЗ?

Развернувшись, топаю дальше. Стараюсь не обращать внимания на то, что Марк шагает следом. Засунув руки в карманы роскошных классических брюк, молча идет рядом, не говоря ни слова. Мне становится холодно, когда я выцепляю его боковым зрением. На нем только тонкий гольф. Не знаю точно его состав, но наверняка это или какая-нибудь модная шерсть, или чистый кашемир. Интересно, какой он на ощупь?

У меня есть странная привычка все щупать. А еще “видеть” образы для своих рисунков через тактильные ощущения. Вот пощупаю я, например, гольф Келлера, и смогу нарисовать такую же текстуру или передать эти ощущения в картине.

Но, конечно, я этого делать не стану. Может, у Лили есть что-то из кашемира, что я могла бы потрогать?

Останавливаюсь возле магазина и снова смотрю на Марка.

– Все, я пришла, можешь уходить.

– Ты живешь в магазине? – кидает он взгляд через витрину.

Вздохнув, иду в помещение и слышу, как Келлер тащится за мной.

От него не отделаться, да?

Глава 5

Я целенаправленно иду в нужный ряд. Беру пачку макарон и нарезанный слайсами бекон. Вчера Лиля угощала меня вкусным пловом. Сегодня я угощу ее роскошными спагетти. Да, без мяса. Но что поделать, раз у меня нет на него денег?

Кассир считает покупки. Озвучивает сумму, и я достаю банковскую карту, но Келлер успевает коснуться своими смарт-часами терминала, и тот пиликает, оповещая об оплате.

– Что ты… – шиплю, но Марк хватает меня за руку, забирает у кассира пакет с моими покупками, а потом выводит меня из магазина.

От того, как сильно опешила, даже не сразу соображаю, что мы с Келлером идем по улице за руку. А когда до меня доходит, выдергиваю свою из его хватки и впиваюсь в Марка яростным взглядом.

– Не надо меня так хватать! – рявкаю.

Развернувшись, тороплюсь к общежитию. У меня там в заначке есть пара пачек китайской лапши быстрого приготовления. Перебьемся сегодня с Лилей, а завтра куплю продукты и наконец приготовлю нам макароны, как и собиралась.

– Ась, подожди, – говорит Марк и пытается схватить меня за руку.

Насупившись, молча долетаю до общежития. И снова история повторяется. Я хватаюсь за ручку, а он перехватывает ее сверху и прижимается плечом к двери, не позволяя ее открыть.

– Пропусти меня немедленно! Я буду кричать!

– Кричи сколько влезет. Ты чего такая дикая, Ась?

– Дикая? – шиплю на него. – А ты всегда нарушаешь личные границы девушек? Провожаешь, когда просят этого не делать? Платишь за продукты без разрешения?

– Обычно девушки радуются, – парирует он.

– А я необычная. Пропусти.

Ох, я сейчас сойду с ума.

Конечно, мне льстит внимание такого красивого, популярного парня. Но еще больше оно меня пугает. Не хочу, чтобы мой первый опыт в отношениях случился с таким самоуверенным парнем, как Марк.

Кажется, я тороплюсь. Никто еще не говорил мне об отношениях, а я уже нафантазировала себе черт знает чего.

– Что ж, необычная, – улыбается Марк, – держи свои покупки. – Он вешает пакет на ручку двери. – Увидимся завтра. И не ходи одна в темноте. Хищники не дремлют, – говорит он, понижая голос и обдавая мое лицо теплым мятным дыханием.

Развернувшись, Келлер спускается на пару ступенек и спокойно уходит обратно. А я, все так же держась за большую дверную ручку, смотрю ему вслед. Провожаю взглядом широкую спину. Сердце в груди дергается, а в животе начинается странное шевеление, которое я бы предпочла не чувствовать.

Сдернув пакет с ручки, тороплюсь в общежитие, чтобы успеть приготовить до того, как Лиля ляжет спать.

За ужином я ковыряю спагетти, поглядывая на соседку по комнате.

– А ты хорошо знаешь Келлера?

– Не очень, – отвечает она. – А что?

– Ну… я думала, может, он не такой плохой?

– Конечно, не такой, – кивает она. – Он еще хуже, Ася.

– М-м-м, ясно.

– К чему ты завела этот разговор? – прищуривается она.

– Да так… просто встретила его сегодня в универе. Такой красивый парень. Кто бы мог подумать, что он может быть плохим?

– У него папа дипломат, мама телеведущая. Таким, как он, законы не писаны. Так что, Ася, мой тебе совет. Держись подальше.

– Да поняла я, поняла. Просто спросила.

– Вот и хорошо. Ты, кстати, выяснила, кто оплатил твою студию?

– Нет, – качаю головой. – Может, по ошибке кто-то. А когда этот кто-то придет на занятия, все и выяснится. Жалко только, что в такой ситуации мне придется оттуда уйти, – вздыхаю.

– Время покажет.

– Да, – соглашаюсь.

Пару дней все спокойно. Я не вижу Келлера, хотя выискиваю его взглядом, чтобы подойти и вернуть деньги за покупки. Если Лиля говорит, что с ним не стоит связываться, то я не хочу быть его должницей. Но он как сквозь землю провалился.

В пятницу я забегаю в студию позже обычного. Нас задержали на занятии, так что я уже изрядно опаздываю. Войдя внутрь, хмурюсь, потому что сегодня здесь слишком много людей. В смысле, обычно нас максимум четверо, но сегодня заняты почти все мольберты, свободных осталось только два.

– Что за аншлаг? – приговариваю я, торопясь к свободному мольберту, по дороге стягивая куртку. Но когда вижу, кто сидит на пьедестале, отпускаю куртку, и она валится на пол вместе с моей сумкой.

Келлер…

Полуголый.

На нем только брюки, и он светит своим голым торсом.

– О, Ася, давай, не задерживайся, – приговаривает Мария Павловна, помогая мне поднять сумку. – Марк любезно согласился сегодня для нас попозировать часик. Почти пятнадцать минут прошло, так что торопись, чтобы успеть хотя бы сделать наброски.

Она буквально силой впихивает меня за мольберт, и я беру кусочек угля.

Поднимаю голову и сталкиваюсь с насмешливым взглядом Келлера. Он подмигивает мне, а я поджимаю губы и принимаюсь делать набросок.

Преподавательница обходит по кругу всех студентов, корректируя их работу. А я старательно вывожу на холсте линии, стараясь сосредоточиваться на архитектуре, а не на том, как красиво выделяются мышцы Марка. Как роскошно они смотрятся под падающим на них натуральным светом. Как соблазнительно выглядят маленькие соски или плоский пресс с намеком на кубики.

Интересно, если он напряжет мышцы живота, эти кубики проступят?

Нет! Неинтересно!

Он только объект. И все вот эти шевеления внизу живота совершенно неуместны.

Судорожно втянув в себя воздух, упорно продолжаю свою работу. На лбу выступает испарина, ладони становятся влажными. Сердце еще так сильно колотится, что тяжело дышать.

Надо как-то сосредоточиться.

Успокоиться.

Может, сказать Марии Павловне, что я неважно себя чувствую, и сбежать отсюда?

Нет, я не стану отказываться от возможности научиться рисовать живого человека с натуры. Я уже так давно занимаюсь художеством, что практически стала профессионалом. А профессионалы не пасуют перед трудностями.

Остаток времени я так и провожу, дергаясь и потея. Пытка какая-то.

Наконец на столе преподавателя звенит будильник.

– Так, девочки, что успели, то успели.

Я даже не обратила внимания на то, что сегодня тут только девчонки, хотя обычно заглядывает и пара парней.

Кто-то бубнит, что не успел и половины, кто-то сокрушается, что времени слишком мало. А я смотрю на свой эскиз, которому до завершенного еще “как до Парижу на карачках”, как говорит моя бабушка. Когда-нибудь закончу. Может быть. Но это неточно.

– О, мне нравится, – раздается за спиной голос Келлера, и я замираю. А потом он обдает мое ухо своим горячим дыханием и шепчет: – Хочешь, персонально для тебя буду позировать? Сколько скажешь. Могу даже голышом.

Я зажмуриваюсь, стараясь не представлять себе, как он будет выглядеть вообще без одежды. Но я же уже говорила о своей бурной фантазии, да? Она меня погубит, клянусь.

Глава 6

После разрешения Марии Павловны девушки начинают расходиться. Самые смелые подходят к Келлеру и вручают ему записки со своим номером телефона. Кто-то спрашивает, будет ли он сегодня в клубе, а завтра – на вечеринке в доме мажоров. В смысле том, в котором мажоры живут в отдельных квартирах. Он отшучивается, берет записки, а, как только девушки выходят, выбрасывает их.

Я изо всех сил стараюсь держаться и не показывать, что присутствие Марка слишком сильно волнует меня.

Хотя с чего вдруг оно волнует, а?

Ну парень. Ну красивый. Первый, что ли, красивый парень, которого я вижу?

Аж злость берет, что именно на этого я реагирую бабочками в животе и мурашками на коже. Хорошо, что уже прохладно, и я в кофте с длинным рукавом, которая скрывает мой позор.

Наконец в классе, кроме меня и Келлера, остаются только преподавательница и еще одна девочка, которая заменяет на мольберте холст и, надев наушники, погружается в работу.

– Марк, – произносит Мария Павловна, – спасибо, что вызвался позировать для девочек. Им нужна практика в рисовании с натуры, но сам знаешь, мало кто из студентов соглашается делать это бесплатно.

– Мария Павловна, вы только скажите, и мы с легкостью повторим этот опыт, – игривым тоном отзывается Марк.

На мое плечо ложится его рука, в которой он удерживает еще один кашемировый гольф, но на этот раз глубокого синего цвета. Мои глаза сами собой закрываются, когда в нос ударяет аромат его изысканного парфюма. И тут вдруг в голову приходит шальная мысль. Я перекладываю уголь из одной руки в другую и свободной максимально незаметно тянусь к гольфу Келлера.

Боженька накажет меня за произвол, но я оправдываю себя тем, что делаю это во имя искусства. Сжимаю в пальцах нежнейшую теплую ткань и, не открывая глаз, тру ее, впитывая текстуру, температуру и ощущения. Под негромкий диалог Келлера с преподавателем я тайно получаю наслаждение от того, что тискаю дорогую ткань. А что такого? Мой двоюродный брат, например, всегда говорит, что я странненькая. Близкие уже просто смирились, а все остальные со временем привыкают.

Когда я чувствую, что мне уже достаточно тактильных ощущений от кашемирового гольфа, открываю глаза и дергаю ногой так, что задеваю мольберт. Он опрокидывается и летит на пол.

Келлер больше не стоит за моей спиной. Теперь он сидит на корточках прямо рядом и внимательно изучает мое лицо. А его гольф покоится на моих коленях, и я, словно кошка, мну эту ткань. Увлекшись своими тактильными ощущениями, я не заметила изменений вокруг себя, и теперь выгляжу полнейшей дурой. Чувствую, как щеки вспыхивают, и жар распространяется по всему лицу аж до кончиков ушей.

– Марк, я… – не знаю, что можно сказать в свое оправдание.

Он не улыбается. Не начинает подшучивать надо мной. С абсолютно серьезным лицом Марк встает и подмигивает мне.

– Оставь себе, – кивает на гольф, лежащий на моих коленях. – Тебе нужнее.

Развернувшись, выходит из художественной студии, а я продолжаю таращиться на свои руки, которые все еще сжимают кашемировой гольф.

Зажмурившись, складываюсь пополам и прячу лицо в пропахшей Келлером вещи. Тихонько стону, потому что кажется, будто у меня уже никогда не будет шанса реабилитироваться в его глазах. С одной стороны, а зачем это мне? Пусть думает, что я какая-то ненормальная, у которой фетиш на кашемировые вещи. Может, тогда он от меня отстанет? Но с другой стороны, при мысли о том, что так действительно может произойти, меня охватывает сожаление.

Подняв мольберт, я складываю свои вещи в сумку, туда же летит кофта Марка. Прощаюсь с Марией Павловной и иду в общежитие. Сегодня пятница, и кампус стремительно пустеет. Кто-то уезжает на выходные домой, кто-то едет к друзьям, а общежитие гудит, словно рой пчел. Студенты мечутся по коридорам, девочки перекрикиваются, обмениваясь помадами и туфлями. Ощущение такое, будто все готовятся к какой-то грандиозной вечеринке.

– Аська, ну ты где была? – восклицает Лиля, не отрываясь от зеркала, напротив которого красит ресницы. – Собирайся давай быстрее.

– В смысле? – спрашиваю, повесив сумку на крючок внутри шкафа. – Куда собираться?

– Сегодня последний уикенд первого учебного месяца, и в ночном клубе “Портал” – он находится рядом с кампусом, если ты не знаешь, – будет бесплатный вход для всех студентов Элитки. Достаточно показать свой студенческий, пустят просто так, представляешь? А еще первый коктейль бесплатно! Такая щедрость в этом клубе только два раза в год: сегодня и на День студента. Обычно входной билет там стоит немало. Я не говорю уже о напитках. Так что давай, собирайся, мы не можем это пропустить.

– Нет, Лиля, я не пойду, – опускаюсь на свою кровать. – Не люблю такие мероприятия.

– С ума сошла? – она настолько шокирована, что даже отрывается от зеркала и переводит на меня взгляд. – Ась, там будут все! – восклицает, высоко подняв брови. – Все общежитие будет там. Никого не останется на кампусе.

– Ну и хорошо. Почитаю в тишине.

Беру с прикроватной тумбочки книгу и открываю в месте, где лежит закладка. Но не успеваю пробежать глазами и пару строчек, как Лиля вырывает у меня из рук книгу и отбрасывает ее на свою кровать. Встает напротив, возвышаясь надо мной, словно грозная гора. Ставит руки в боки и, прищурившись, прожигает меня взглядом.

– Ася Потапова! – восклицает с претензией. – Студенческие годы хороши не только для получения знаний и диплома. Это золотое время для налаживания связей. Вот представь себе, учишься ты в группе с каким-нибудь Васей Пупкиным. Васин папа банкир, и после учебы наш Василий станет управляющим банком. А ты с Васей, например, станцевала один медленный танец в клубе “Портал”, когда училась на первом курсе. И Вася тебя запомнил как хорошую девушку, которая не оттоптала ему ноги в танце. – Я захожусь смехом от этого рассказа, но Лилю это не останавливает. Она продолжает: – И вот приходит тебе время устраиваться на работу. Ты приходишь в банк, а там Вася. Он знает, что в университете ты была прилежной студенткой, а в танце ты не медведь, и вообще очень хороший человек. Бум! Вася берет тебя на работу. Улавливаешь связь?

– Улавливаю, – отвечаю с хохотом.

– Значит, если хочешь нормально устроиться в этой жизни, поднимай свою очаровательную попку, надевай все самое лучшее, и мы идем тусить в “Портал”!

Глава 7

Ночной клуб “Портал” – это огромное многоуровневое строение, внутри которого легко можно заблудиться.

– На втором этаже VIP-зоны! – кричит мне на ухо Лиля, пока тянет меня за руку сквозь толпу к бару.

Мы показываем браслеты, которые нам выдали на входе, бармен подмигивает и через минуту ставит перед нами два цветных коктейля. Шлепает нам на руки по цветной печати, и мы с Лилей, забрав коктейли, снова пробираемся через толпу, чтобы отыскать своих общаговских.

– О! Вон Ленка! –  выкрикивает моя соседка, и мы идем в дальний угол.

Там за небольшим столиком сидят ребята из общежития. У них на коленях расположились девчонки, а остальные, кому не хватило места, толпятся тут же рядом, пританцовывая и пытаясь перекричать музыку. У всех в руках точно такие же коктейли, какие держим мы с Лилей. Чокаемся бокалами и делаем по глотку напитков, но я кривлюсь и качаю головой. В напитке так явно ощущается спиртное, что мне становится не по себе. Оно как будто обжигает мой пищевод и оседает в желудке неприятными ощущениями.

– Чего не пьешь? – кричит мне на ухо Оля, которая живет через две комнаты от нас.

– Слишком горький, – отвечаю я.

– Если не будешь, давай я добью, – тянет она руку к моему напитку, и я без сожаления отдаю его.

Пока Лиля пьет свой коктейль, я обвожу взглядом три уровня клуба. На втором тусуется наша элита. Я еще не знаю всех в лицо, а тем более по именам, но мне достаточно и пары человек, чтобы понять, что за компания там собралась.

– Танцевать! – выкрикивает моя соседка и, схватив меня за руку, тащит в центр танцпола. Мне приходится несколько раз увернуться от летящих в меня рук и локтей, но в конце концов мы наконец оказываемся в кругу своих и начинаем танцевать.

Когда Лиля рассказывала вымышленную историю обо мне и Васе Пупкине, она не учла один простой момент. Меня бы не взяли на работу в банк именно потому, что я бы с высокой долей вероятности отдавила Васе ноги в танце. Не то чтобы я абсолютно неуклюжая и не слышу музыку, но я из тех закомплексованных девочек, которые едва дергаются под самую зажигательную мелодию. Зато Лиля отрывается по полной. Она очень любит музыку, поэтому чувствует ее каждой клеткой своего тела. Моя соседка так красиво танцует, что я засматриваюсь на нее и с одобрительной улыбкой киваю, когда она ловит мой взгляд.

Внезапно ко мне кто-то прижимается со спины, и я делаю шаг вперед, чтобы увеличить расстояние между нами, но этот кто-то обнимает меня за талию и снова впечатывает в свое тело. Хочу развернуться и оттолкнуть нахала, но потом в мой нос проникает уже знакомый аромат парфюма, и у моего уха раздается хрипловатый голос:

– Так ты не только рисуешь, – произносит Келлер и начинает двигать бедрами так, что мне приходится под него подстроиться, и вот уже наши тела двигаются в унисон.

Я не знаю, что ему ответить, потому что вопрос мне кажется риторическим. Он задал его просто для того, чтобы я поняла, что это он, а не кто-то чужой прижимает меня к своему телу.

Не чужой…

Ася, блин, Келлер и есть чужой!

Но почему-то сегодня он ощущается как кто-то уже знакомый, понятный и, что странно, безопасный. Хотя вряд ли к Марку Келлеру применимо это слово.

Когда наш танец затягивается, я уже хочу вырваться из его цепких лап и сбежать. Но он хватает меня за руку, раскручивает от себя, потом к себе, и я начинаю хохотать, снова оказываясь в его объятиях, только теперь лицом к лицу. В полумраке клуба, под мигающим стробоскопом и разноцветными огнями, его глаза-льдины кажутся еще более яркими и необычными. Марк улыбается, и его зубы светятся в неоновом освещении.

Меня так захватывает окружающая обстановка и наш безумный танец, что я не замечаю, как одна мелодия сменяется другой. И вот мы уже схватившись за руки, скачем, выкрикивая слова хита этого лета. Их кричат все присутствующие в клубе, и это еще больше распаляет атмосферу в этом заведении. Когда очередная песня заканчивается, диджей включает медленный трек. Марк дергает меня за руки, и я в который раз за наш танец влетаю в его твердую грудь. Он тут же обнимает меня одной рукой за талию, а второй захватывает мою ладонь цепко, но при этом аккуратно, как будто боится сделать больно.

И снова Марк втягивает меня в танец, на этот раз тягучий и чувственный, который запускает теплые волны по моему телу и заставляет дыхание еще больше сбиваться. Я ловлю воздух приоткрытыми губами, склеившись с Келлером взглядами. В какой-то момент мне кажется, что его веки как будто становятся тяжелее и почти полностью опускаются, скрывая от меня его невероятные глаза за длинными пушистыми ресницами.

Его взгляд падает на мои губы, которые я непроизвольно облизываю. Он легонько сжимает мою руку, а потом кладет ее на свою талию. Его свободная рука зарывается в мои волосы на затылке.

Я забываю, как дышать, когда чувствую, что атмосфера между нами накаляется. Воздух становится горячее, и мне даже кажется, будто я слышу его потрескивание. В голове звучит набат. Бьют тревожные колокола. Здравый рассудок кричит, что прямо сейчас безопаснее всего оттолкнуть Келлера и вернуться к своим друзьям. Замерев, я наблюдаю за тем, как лицо Марка становится все ближе и ближе.

В последнее мгновение, за секунду до катастрофы, я резко отстраняюсь от Келлера и, развернувшись, просто сбегаю с танцпола. Несусь через толпу, налетая на танцующих людей, пока не оказываюсь возле бара. Хочу заказать себе воды, но потом вспоминаю слова Лили о том, что даже она здесь стоит бешеных денег.

– Вам что-нибудь налить? – тут же материализуется передо мной услужливый бармен.

Я качаю головой и пытаюсь отступить, но попадаю в клетку крупного тела, и я уже знаю, кому оно принадлежит. Большая рука обнимает меня уверенным жестом, и ладонь неимоверной тяжестью ложится на мой живот.

– Дай нам воды, – произносит Марк над моей головой.

Кивнув, бармен ставит перед нами две маленькие стеклянные бутылочки. Откручивает с них пробки и подвигает ближе к нам. Одну Марк протягивает мне, а вторую берет сам. Пью так жадно, что даже проливаю на подбородок несколько капель и чуть не давлюсь прохладной водой. Она для меня сейчас будто повод отсрочить неприятный разговор с Келлером. Ставлю практически пустую бутылку на стойку и делаю глубокий вдох.

– Я не повторю то, что вызвало у тебя такую неприязнь, – говорит Марк мне на ухо. – По крайней мере, до того момента, пока ты сама об этом не попросишь.

– Этого никогда не случится, – отвечаю, даже не рассчитывая, что он меня услышит.

– Посмотрим, – говорит Келлер, проезжая губами по моему уху, отчего волоски на затылке встают дыбом.

Глава 8

Келлера кто-то отвлекает, и я пользуюсь моментом, чтобы сбежать от него. На полпути к столику меня перехватывает Лиля и тащит в туалет. Пока она делает свои дела в одной из кабинок, я полощу руки под прохладной водой и смотрю в зеркало на свое раскрасневшееся лицо.