Иллюзион

Владимир Колганов

Иллюзион

Эпизод 1. Чем отличается вера от иллюзий?

В жизни иногда случаются события странные, необъяснимые – к примеру, споткнёшься на ровном месте или ударишься лбом о дверной косяк. Вот и теперь, смотрел фильм Вуди Аллена «Полночь в Париже», то ли в двадцатый, то ли в двадцать пятый раз, и вдруг словно бы ухнул куда-то, потеряв сознание…

Но вот очнулся. Смотрю, я в незнакомом месте – что-то среднее между салоном для новобрачных и антикварным магазином. Поначалу растерялся, но тут ко мне подошла симпатичная брюнетка:

– Вы выглядите потерянным, ошеломлённым. Могу ли я помочь?

Прежде всего надо разобраться, что к чему, поэтому и спрашиваю:

– Простите, а где я нахожусь?

Другой на её месте был бы возмущён таким вопросом: зачем сюда припёрся, если не знаешь, что конкретно здесь находится? Однако брюнетка вежливо отвечает:

– Это салон «Иллюзион». Вы здесь прежде не бывали?

– Да всё как-то некогда.

– Напрасно! Мы предлагаем большой выбор товаров и услуг.

– И чем же вы торгуете?

– Здесь люди расстаются с иллюзиями или наоборот, их приобретают. Всё за умеренную плату.

Спросонья с трудом соображаю:

– Это как, в буквальном смысле или просто розыгрыш?

– Да нет же, здесь всё по-честному, как в любой торговой фирме.

У меня уточняющий вопрос:

– А вот избавиться от иллюзии, что это означает – сдать в утиль?

– Нет, можете оставить её на хранение или выставить на продажу. А вдруг кому-нибудь понадобится…

Ничего себе задачка! Что же я могу им предложить? Желание заработать много денег? Такой иллюзией никого не удивишь, вот и мне тягаться с Донцовыми и Мариниными как-то не с руки, а раскрутить собственное имя – это непосильная задача, ну разве что голышом пробежаться по Тверской. Что же до приобретения иллюзий… Мне вроде бы и своих хватает.

Брюнетка снова пришла на помощь:

– Я вижу, вы в затруднении. Советую пока расположиться в нашем баре, там за чашкой иллюзорного кофе примете решение.

Иллюзорный кофе – это что-то новое! Если без кофеина, такой эрзац я не признаю. Однако почему бы не попробовать?..

Судя по чудесному, неповторимому аромату, это эфиопский «харрар», но при чём тут иллюзорность?

Бармен объяснил:

– Дело в том, что нам его доставляют не из Эфиопии, а из Подмосковья.

– Неужто научились выращивать в теплицах?

– Пока что нет, но в Дедовске есть фабрика по производству ароматизаторов, а всё остальное мы сами делаем.

Да мне без разницы, потому что кофе я давно уже не пью, предпочитаю чай – щепотка крупнолистового на целый день. Что поделаешь, забота о здоровье!

Так от какой же из своих иллюзий мне избавиться? Уверенность в том, что я здоров, мне и самому пригодится, вопреки мнению докторов. Веру в то, что у меня талант, внушил директор книжного издательства. Да я и сам время от времени, когда стою перед зеркалом в ванной и курю «голуазку», повторяю, глядя в зеркало: «Я гениален! Я гениален!..» Всё потому, что без этой веры писателю никак не обойтись. Вера в Бога? Это интимное дело каждого из нас, поэтому обсуждению не подлежит. Вера в справедливый суд давно утрачена, да и врачам я уже не доверяю, за редким исключением. Что ещё осталось? Ах да, чуть не забыл – уверенность в том, что читатели в восторге от моих книг. Вот эта вера мне, пожалуй, ни к чему – во-первых, потому, что в любом случае не перестану писать пока живу, пока голова соображает, а во-вторых, не могу избавиться от ощущения, что человечество дуреет, судя по тому, что творится в некоторых странах. Есть опасение, что в скором времени за нас думать будет искусственный интеллект, тогда свой собственный ум без надобности. Но можно ли считать нас в этом случае людьми?

Потому и говорю всё той же симпатичной брюнетке:

– А мою иллюзию под названием «вера в светлое будущее человечества» выставите на продажу?

– Ой, что вы, у нас такого добра полно! Цену регулярно, раз в квартал, снижаем, а всё равно эти иллюзии никто не покупает. Да мы даже на хранение их не берём.

Признаюсь, я никак не ожидал…

– Ну ладно, а какого рода иллюзии вы можете мне предложить?

– Не так уж много. Веру в скорое повышение по службе и в то, что не подорожает бензин. Вот были бы вы женщиной, для них здесь широчайший ассортимент. Всё дело в том, что женские иллюзии, по сути, неисчерпаемы. Господи, во что только мы не верим! От веры в вечную любовь до того, что муж в годовщину свадьбы подарит дорогую безделушку, – и после паузы, во время которой словно бы гипнотизируя смотрела мне в глаза: – Так что-нибудь возьмёте?

– Так я давно уж никому не служу, а бензин мне ни к чему…

– Тогда рекомендую пройти в наш кинозал, там в режиме нон-стоп идут старые фильмы. А вдруг захотите что-нибудь приобрести?

Да фильмов в интернете навалом, но, по большому счёту, нечего смотреть! Вот потому и зациклился на Вуди Аллене. Однако, чем чёрт не шутит – может, повезёт?

Эпизод 2. Что почём?

В кинотеатре шёл французский фильм «Фанфан-тюльпан» 1952 года с Жераром Филиппом и Джиной Лоллобриджидой в главных ролях. Я бы с удовольствием его посмотрел, но тут ко мне подсела дама, которая назвалась администратором.

– Желаете кого-нибудь приобрести?

Я в недоумении. Неужто здесь вместо попкорна продают живой товар? Поэтому и спрашиваю:

– Это в каком же смысле?

– В прямом. За умеренную плату вам представится возможность провести целый день, например, в обществе обворожительной Джины.

– Во сне?

– Нет, наяву.

Не могу поверить, но всё же любопытно узнать, как это делают и что конкретно входит в платную услугу. Администратор поясняет:

– Всё зависит от того, как договоритесь. У нас никаких ограничений в этом смысле нет.

Что ж, если так, я предпочёл бы другого кандидата на роль временной подруги:

– А нельзя ли пообщаться с Орнелой Мути?

– Нет, Орнела у нас нарасхват. Она очень сексуальная, поэтому свидания с ней расписаны на полгода, – качает головой «бандерша». – Может быть, вам подойдёт Катрин Денёв?.. Кстати, вы по-французски говорите?

– Скорее нет, чем да.

– Тогда вам не обойтись без переводчика. Эта услуга гораздо дороже, к тому же интимные отношения в присутствии постороннего лица вряд ли вам понравятся.

– Пожалуй. Тогда, может быть, кто-то из отечественных актрис? – я покопался в памяти. – Быстрицкая.

– Не продаётся.

Жаль! Среди нынешних кинодив не могу припомнить ни одной, кто был бы достоин моего внимания. Красивых много, но, если у них нет того, что я называю самобытным шармом… Впрочем, одна когда-то нравилась, так почему бы не попробовать, хотя бы для того, чтобы понять, как иллюзия, то есть недостижимая мечта клиента близко познакомиться со знаменитой кинодивой, здесь воплощается в реальность. Я назвал имя и фамилию, но сохраню их в тайне, чтобы не ставить мою избранницу в неудобное положение, если это и в самом деле окажется она. Впрочем, «бандерша» развеяла мои сомнения:

– После того, как клиент перечислит нам аванс и подпишет договор, в котором есть пункт о неразглашении, я договариваюсь с актрисой об аренде. Вас какой день недели устраивает?

– Мне без разницы.

– Очень хорошо! А то, знаете, у них то спектакль, то репетиция, то съёмки в телесериале.

– Так всё это правда?

– А что вы думали, возьмём у вас аванс и всё, ищи потом ветра в поле? Нет, у нас солидная фирма, мы дорожим репутацией… Чуть не забыла! Прежде всего вы должны представить справку из венерологического диспансера.

Вот до чего дошло! Словно бы пришёл в публичный дом для избранных. Цены, конечно, кусаются, но успокаивает то, что первый заказ выполняется бесплатно, поэтому постараюсь довести эксперимент до самого конца. Даже если никакого удовольствия не получу, это может стать основой для написания нового романа.

Когда покинул кинозал, конечно, был под впечатлением от просмотра замечательного фильма, но более всего меня одолевали сомнения – как это может быть? Чтобы так просто с улицы зайти и тут же тебе предлагают услуги, в существование которых никогда бы не поверил, расскажи об этом кто-нибудь. Мистика какая-то! Но время позднее, пора возвращаться домой, поужинать и на боковую.

Но вот вышел на улицу и не могу понять, где нахожусь. Какие-то диковинные здания в античном стиле, автомобилей нет – только бесшумно передвигаются вдоль широкого проспекта непонятные сооружения, напоминающие то ли ковёр-самолёт, то ли фрагмент жилого помещения. Всё потому, что пассажиры расположились там, словно они дома, в собственной гостиной – кто-то ведёт неспешную беседу, кто-то упёрся взглядом в нечто напоминающее телевизор, вот только изображение кажется трёхмерным. А эти и вовсе резвятся на кровати и до того увлеклись, что никого вокруг не замечают. Господи, куда же я попал?

Решил «голоснуть» в надежде, что подвезут до дома, но только поднял руку, как рядом со мной остановилось нечто похожее на кресло из импортного гарнитура, который я приобрёл сорок лет назад. Что ж, сел, и тут же кресло задало вопрос:

– Куда поедете? Назовите примерные координаты.

Какие ещё координаты?

– Мне нужен Воронцовский парк.

– Такой у нас не значится.

Уже надоело задавать один и тот же вопрос:

– А где я нахожусь?

– В столице вашей Родины, в Москве.

– Ну слава богу!

– Ничем не могу помочь, поскольку Бог не существует, это выдумка попов.

Бог с ним, с этим Богом, но как же мне попасть домой?

– Ну ладно, везите в ближайшую гостиницу.

– Такого слова в моём лексиконе нет.

– А что вместо него, постоялый двор?

– Ближайший расположен на Большой Садовой.

Хотя бы улица знакомая…

А говорящее кресло спрашивает:

– Может быть, вам на Патриаршие пруды?

Не перестаю удивляться:

– Как вы догадались?

– Это моя служебная обязанность.

– Тогда вперёд!

– Слушаю и повинуюсь.

И полетели… Я никак не ожидал, что югославские кресла летают, а тут… Подо мной город, любимая Москва, никогда не видел её с высоты птичьего полёта. Впрочем, с такой верхотуры толком ничего не разглядеть…

Наконец-то приземлились. Смотрю и не узнаю с детства знакомые места. Вот Патриарший пруд, аллея, где Берлиоз имел несчастье повстречаться с Воландом, а поодаль, там, где должен быть Большой Козихинский переулок, другой пруд, чуть поменьше, а за ним ещё один.

Словно бы самому себе задаю вопрос:

– Что же тут произошло?

Кресло отвечает:

– Согласно плану реконструкции Москвы, восстановлена в первозданном виде вся Козиха, от Большой Садовой до Тверского бульвара. Теперь это заповедный район, где запрещено новое строительство, а жители передвигаются только на телегах и в пролётках.

– А почему же я перемещаюсь в кресле?

– Вы гость, вам многое позволено.

– Тогда можно здесь снять комнату хотя бы на ночь?

– К вашим услугам Патриаршая усадьба.

– С чего бы это?

– Вы написали замечательную книгу о Москве. Потомки ваш вклад в изучение истории столицы оценили высоко, поэтому ничему не стоит удивляться. Здесь много почитателей вашего таланта.