Цифровой дракон

Давид Аксон

Цифровой дракон

ГЛАВА 1: МАЛЕНЬКИЙ ДРАКОН (2012–2016)

Шанхай, 23 ноября 2012 года. 03:30.

Комната была инкубатором. Тёплый, спёртый воздух пах остывшей лапшой из пенопластовых коробок, пылью, нагретым пластиком и отчётливым запахом горячего текстолита и лака от электроники, работающей на пределе. Центром этой маленькой вселенной, её солнцем и чёрной дырой одновременно, был компьютер. Не заводская сборка, а собранный вручную монстр, уродливый и асимметричный, с пучками проводов, стянутых пластиковыми хомутами, как вены. Три монитора разной диагонали и возраста отбрасывали на лицо пятнадцатилетнего Лю Вэя мертвенный свет. В этом свете его кожа казалась почти прозрачной, а под глазами она потемнела, будто её придавили изнутри.

Вокруг этого алтаря царил хаос подростка, давно забившего на реальный мир. Пирамиды из коробок лапши грозили обрушиться от любого неосторожного движения. Стопки старых технических журналов подпирали ножку шаткого стола. Сквозь гул системных блоков пробивался надрывный гул вентилятора блока питания, который Лю Вэй ощущал скорее через дешёвый пластик стола, чем ушами. Этот гул от перегруженного блока питания был фоновым шумом его цифрового существования. Он не замечал его сознательно, но отсутствие этого гула ощутил бы как внезапную, давящую пустоту, которая мгновенно вызвала бы приступ тревоги.

Его пальцы не стучали по клавиатуре. Они порхали. Лёгкие, точные касания, больше похожие на игру пианиста, чем на работу программиста. На центральном мониторе, в чёрной бездне терминала, бежали вверх зелёные строки. Это не было похоже на голливудский взлом – никакой трёхмерной графики, никаких кричащих надписей «ДОСТУП РАЗРЕШЁН». Это была кропотливая, почти медитативная работа. Три недели назад, копаясь в архивных репозиториях американской биотехнологической корпорации на GitHub, он нашёл то, что искал. Дыру. Не огромную брешь, а крошечную трещину в фундаменте – уязвимость в устаревшем API-интерфейсе для загрузки файлов, который администраторы забыли отключить. Реликт из начала двухтысячных, покрытый цифровой пылью.

Он не ломал дверь. Он нашёл ключ, который забыли под ковриком десять лет назад.

Сейчас он методично, шаг за шагом, расширял эту трещину. Загружал небольшой скрипт, замаскированный под системный пакет обновления, который должен был дать ему права локального пользователя. Это была самая тонкая часть работы. Любой современный файрвол или система обнаружения вторжений забила бы тревогу, но он делал ставку на человеческий фактор: на то, что никто не следит за активностью на давно списанном в утиль участке кода. Он был реставратором, вскрывающим краску по старой трещине.

Внутренний монолог Лю Вэя был лишён слов. Он состоял из команд, вероятностей и векторов атаки. Пакет пошёл. Ответ от сервера… код 200. Принято. Теперь запуск. Маскировка под cron.daily. Низкий приоритет. Пусть спит, пока система не сочтёт его своим. Он не думал, он вычислял. Мир за пределами мониторов перестал существовать. Не было ни бабушки, спящей в соседней комнате, ни школы, куда нужно было идти через четыре часа. Была только система и тонкая нить соединения между ними.

На боковом мониторе, где в реальном времени транслировался системный лог сервера, мелькнула новая строка. sshd: Accepted publickey for admin_jones from 10.0.1.5 port 22.

Пальцы замерли в миллиметре от клавиш. Он перестал дышать.

Администратор. Системный администратор компании зашёл на сервер. Сейчас. В три сорок семь утра по Шанхаю, что означало обеденный перерыв по калифорнийскому времени. Рутинная проверка. Ночной бэкап. Случайность. Но в его мире случайностей не бывало. Были только неучтённые переменные. Сердце, до этого бывшее фоновым процессом, вдруг дало сбой. По груди прошёл тугой, болезненный толчок, словно система ушла в аварийную перезагрузку.

Он мгновенно заморозил скрипт (Ctrl+Z) и отправил его в фон (bg), после чего немедленно запустил команду disown -h, отвязывая процесс от своего терминала. Теперь скрипт осиротел и выглядел в общем списке как один из многих фоновых демонов, которые администратор, скорее всего, не станет проверять. Теперь всё зависело от того, насколько внимательным будет этот Джонс. Если он просто запустит скрипт резервного копирования и уйдёт пить кофе, Лю Вэй останется невидимым. Если же он решит проверить список активных процессов…

Десять минут он не двигался, превратившись в часть своего кресла. Всё его сознание свелось к смене строк в лог-файле. Его взгляд был прикован к бегущим строкам логов. Он видел каждое действие администратора. Вот он проверяет дисковое пространство. Вот запускает скрипт бэкапа. Вот просматривает логи доступа за последние сутки. Он был мышью, затаившейся в углу, пока по комнате медленно ходит огромный, сытый кот, ещё не знающий о её существовании. Он не боялся тюрьмы – это было слишком абстрактно. Он боялся быть обнаруженным. Боялся, что его изящную, безупречную работу прервёт какой-то сонный клерк. Это было бы унизительно.

admin_jones disconnected from 10.0.1.5.

Строка появилась внезапно. Он ушёл.

Лю Вэй медленно, прерывисто выдохнул. Воздуха не хватало. Только сейчас он осознал, что всё это время сидел, окаменев. Челюсти свело до боли в жевательных мышцах. Он подождал ещё пять минут для верности, а затем вернулся к работе. Руки слегка дрожали, но он проигнорировал это.

Ещё двадцать минут ушло на то, чтобы обойти систему прав доступа. Скрипт, внедрённый ранее, сработал как надо, создав лазейку. Теперь он использовал её, чтобы повысить свои привилегии. Команда за командой, проверка за проверкой. И вот, наконец, момент, ради которого всё затевалось. Он ввёл последнюю команду и нажал Enter.

Щелчок клавиши в мёртвой тишине комнаты ударил по ушам. На экране исчезла стандартная строка приглашения с символом доллара. Вместо неё появилась новая. Короткая, лаконичная.

root@bio-serv-01:/#

Он на миг замер, перечитывая строку. Решётка. Символ бога. От неё по венам Лю Вэя разлилось тепло. Он сам стал системой. Он был везде. Мог дёрнуть за любую нить.

«Всё. Я внутри. Теперь эта система – моя».

Желудок, до этого скрученный тугим узлом, наконец разжался. Он откинулся на спинку скрипучего кресла, и на его губах появилась лёгкая, кривоватая ухмылка. Он был богом, парящим над этим гигантским муравейником. Невидимый, неприкасаемый, всемогущий.

Он мог сделать всё. Украсть патенты на новые лекарства, которые стоили сотни миллионов. Удалить результаты исследований за последние десять лет. Обрушить их внутреннюю сеть. Но всё это было слишком грубо, слишком… просто. Это работа вандала, а не художника. Ему не нужны были их деньги или их секреты. Ему нужно было другое. Признание. Он хотел, чтобы они знали, что здесь был кто-то, кто на порядок умнее и талантливее всей их службы безопасности. Он хотел оставить свой автограф.

04:55.

Адреналин всё ещё гудел в крови, делая мысли острыми и ясными. Он открыл vim, простой текстовый редактор, работающий прямо в терминале. Чёрный экран. Зелёный курсор. Чистый холст.

И он начал рисовать. Символ за символом, строка за строкой, на экране рождалось изображение. Косая черта, обратная косая черта, скобки, точки, тире – из этого цифрового мусора он создавал нечто живое. Сначала появилась чешуя, сложный, повторяющийся узор. Затем – изогнутое, мускулистое тело. Длинные, изящные усы. Глаза, полные холодной, древней мудрости. Китайский дракон. Его дракон. Сяолун. Маленький Дракон, его псевдоним в сети, его истинное имя.

Это было его произведение искусства. Когда он закончил, он несколько минут просто смотрел на экран. Дракон, казалось, парил в чёрной пустоте терминала, вечный и несокрушимый. Это было прекрасно.

Теперь финальный штрих. Акт чистого тщеславия, который перечёркивал все правила цифровой конспирации. Он сохранил файл в корневом каталоге сервера, самом видном месте, куда первым делом заглянет любой администратор. И имя файла было криком, а не шёпотом.

xiaolong_was_here.txt

Он не просто взломал их. Он расписался на стене.

После этого началась рутинная, но не менее важная часть – зачистка. Он запустил несколько скриптов собственной разработки, вычищая все упоминания о его IP-адресе и аномальной активности, генерируя тысячи строк «белого шума». Он был уверен в своей работе на 99.9%.

В 05:30 он разорвал соединение. Три монитора погасли, и комната погрузилась в полумрак. Адреналин ещё не отпустил. Лю Вэй отодвинул кресло и подошёл к стеклу, чувствуя себя посторонним в собственном теле. Шанхай готовился к пробуждению. Внизу первый утренний автобус медленно прочертил светящийся след на влажном асфальте, выхватив из темноты одинокую фигуру дворника в оранжевом жилете. Мир смертных, такой далёкий и неважный. Он был Сяолун. И сегодня его дракон взлетел выше, чем когда-либо.

06:10.

Сон не шёл. Чтобы сбить напряжение, Лю Вэй зашёл на «Сигил» – закрытый, анонимный форум, где обитали ему подобные. Здесь он был легендой. В углу экрана мигнул значок. Новое личное сообщение. Ему почти никогда не писали в личку. Анонимность была превыше всего. Он навёл курсор на конверт. Ник отправителя – случайный набор букв и цифр.

Он открыл сообщение.

Всё вокруг исчезло, осталось только маленькое белое окно с несколькими строчками чёрного текста. Гудение блока питания, который он не замечал часами, вдруг стал оглушительным, сверлящим мозг.

Текст был коротким. И убийственно точным.

«Красивый дракон, Сяолун. Мы тоже любим старые API. Твой ASCII-арт – милая подпись. Мы оценили. Не оставляй мусор на наших серверах».

Эйфория, пьянившая его последние несколько часов, испарилась. Волосы на затылке встали дыбом. Внутри всё оборвалось, и желудок свело резкой, тошнотворной судорогой.

Его вычислил не человек. Должен был догадаться – так работает только система, бездушный алгоритм, сопоставляющий аномалии. Значит, за ним не просто следили. Его ждали. Позволили войти, оставить автограф, всё это время собирая данные. Он был не охотником – лабораторной крысой. И самое страшное: тот, кто это написал, был не из корпорации. Это кто-то, кто видит всю сеть целиком.

Он больше не был игроком. Он был фигурой на доске.

Лю Вэй резко развернулся на стуле, вскочил и подбежал к компьютеру. Дрожащими пальцами он выдернул силовой кабель из розетки. Мониторы погасли. Гул вентиляторов стих. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим треском остывающего пластика корпуса.

Ханчжоу, 22 апреля 2016 года. 13:00.

Четыре года ожидания оказались страшнее любого наказания. Постоянный страх стал его второй кожей. Жесткие диски он разбил молотком, едва не попав по пальцам, превратив их в искорёженное крошево. Он пытался выковырять отвёрткой остатки магнитных пластин, царапал их до неузнаваемости. Затем он выбросил обломки в мутные воды Хуанпу, в разных точках набережной. Все блокноты сжёг. «Сигил» и псевдоним «Сяолун» остались в прошлом – он пытался стереть себя, стать цифровым нулём.

Он намеренно завалил выпускные экзамены, чтобы поступить в самый серый и непримечательный технический колледж в Ханчжоу. Он выбрал жизнь, лишённую любых амбиций. Тихую, незаметную, как пыль на обочине. Но напряжение не уходило.

Девятнадцатилетний Лю Вэй, идущий по пыльной аллее возле своего колледжа, был лишь тенью того самоуверенного гения, которым он был когда-то. Он сутулился, будто пытаясь стать меньше ростом. Взгляд бегал по сторонам, автоматически фиксируя лица, номера машин, камеры наблюдения. Он давно не был драконом. Он был добычей.

Чёрная «Ауди» без опознавательных знаков стояла у обочины так естественно, что он не обратил на неё внимания, пока из неё не вышли двое. Они не были похожи на полицейских или бандитов. Обычные мужчины в неприметной гражданской одежде. Один остался у машины, второй, постарше, лет под пятьдесят, со спокойной, почти отеческой улыбкой, пошёл ему навстречу.

Лю Вэй замер. Чутьё, отточенное годами страха, ударило в набат. Он знал, что бежать бесполезно.

Мужчина подошёл и остановился в двух шагах. Никаких резких движений, никакой суеты. Он просто смотрел на него, и в этом взгляде не было ни угрозы, ни сочувствия – только тотальная, выгоревшая усталость.

– Лю Вэй, – его голос был тихим и ровным, без всякой угрозы. – Нам пора поговорить о твоём драконе.

Одно предложение. Девять слов. И четыре года мнимой безопасности перестали существовать. Он не почувствовал страха. Страх выгорел дотла за эти годы. Напряжение, державшее его все эти годы, внезапно схлынуло, оставив после себя только безразличие. Ожидание кончилось. Он смотрел в глаза мужчины – они были бесцветными, как вытертая до дыр ткань, – и молча кивнул.

15:00.

Комната без окон. Серые, обитые звукопоглощающим материалом стены давили, делая комнату мертвенно-тихой, поглощая даже слабый звук его собственного дыхания. Воздух казался неподвижным, отфильтрованным от самой жизни. Металлический стол, два стула – обстановка, лишённая любых деталей, за которые мог бы зацепиться взгляд. Пустота была не угрожающей, она была абсолютной.

На столе – только дорогая фарфоровая гайвань, две пиалы и термос с горячей водой. Мужчина, которого Лю Вэй мысленно окрестил «Куратором», медленными, выверенными движениями заваривал чай.

– Это «Да Хун Пао», – сказал он, наполняя гайвань. Его голос был единственным звуком в комнате. – «Большой красный халат». Легенда гласит, что этим чаем вылечили мать императора из династии Мин. Важна температура воды. Слишком горячая – убьёт аромат. Слишком холодная – не раскроет вкус. Всё дело в контроле.

Лю Вэй молчал, чувствуя, как от запаха чая во рту стало сухо. Он пытался прочитать этого человека, как читал код. Найти уязвимость. Но не находил ничего. Только спокойную, непроницаемую уверенность. Этот человек был системой, у которой не было багов.

– Мы наблюдали за тобой четыре года, Сяолун, – Куратор разлил янтарный напиток по пиалам. – Мы не могли забрать тебя, пока тебе не исполнилось 18 и ты не вышел из-под опеки. Но мы должны были убедиться, что ты не потерял хватку. Твоя попытка “исчезнуть” была неплохой… но ты всё ещё шумишь в сети. Хватит играть в прятки. Мы ценим терпение. Это главный ресурс.

Он пододвинул одну пиалу Лю Вэю. Затем достал из внутреннего кармана пиджака тонкую папку и молча положил её на стол. Внутри были распечатки логов того самого взлома. Скриншоты его переписки на «Сигиле». Финансовые транзакции его бабушки. Вся его жизнь за последние четыре года, спрессованная в стопку бумаги.

Затем Куратор остановился на последней странице. На ней, в идеальном качестве, была распечатка его ASCII-арта. Его дракона. Он долго смотрел на изображение, потом перевёл свой усталый взгляд на Лю Вэя.

– Вот это… – он постучал пальцем по бумаге. – Это работа художника. Тонкая, изящная. Но оставленная в корневом каталоге – это крик ребёнка, который хочет, чтобы его похвалили. Твой талант огромен, Сяолун. Но твоё эго – это дыра в защите, размером с ворота. Мы ценим талант. Но не терпим уязвимостей.

Каждое слово било точно в цель. Они не просто поймали его. Они его поняли. Они вскрыли его психологию и теперь показывали ему его же внутренности.

– У тебя есть выбор, – продолжил Куратор, доливая себе чаю. – Выбор есть всегда. Вариант первый: мы передаём это дело куда следует. Учитывая масштаб и цели – американская стратегическая отрасль, – мы расценим это как государственную измену. Двадцать лет. В лучшем ’случае. Твой талант сгниёт в камере вместе с тобой.

Он сделал паузу, давая словам впитаться.

– Вариант второй. Ты идёшь работать на нас. В наш отдел. Мы дадим тебе ресурсы, о которых ты и не мечтал. Технологии, которых ещё нет в открытом досте. Ты будешь заниматься тем же, чем и всегда, но на совершенно ином уровне. Мы научим тебя превращать твой талант в оружие. А не оставлять детские рисунки на месте преступления. У тебя будет квартира в Пекине, высокая зарплата, статус. Всё, чего у тебя никогда не было.

Он снова замолчал, глядя на Лю Вэя.

– Так что выбор, Сяолун, не в том, будешь ли ты свободен. Ты не будешь. Выбор в том, сгниёт ли твой талант впустую или принесёт пользу государству. И тебе, разумеется.

Лю Вэй опустил глаза на гладкую, тёмную поверхность стола. Оттуда на него смотрело не лицо, а размытое белое пятно с тёмными провалами глазниц. Отражение чужого, незнакомого человека. Он видел не гения, не «Сяолуна». Он видел напуганного девятнадцатилетнего парня, чьё единственное настоящее достижение в жизни только что назвали криком ребёнка. Четыре года он жил в клетке из страха. Теперь ему предлагали другую клетку – побольше, позолоченную, но всё-таки клетку.

Он поднял глаза на Куратора. Впервые за всё это время он встретился с ним взглядом.

– Я согласен, – тихо произнёс он.

Глава 2. Игра Государства (2016-2020)

Два месяца в Пекине научили Лю Вэя новому виду тишины. Не той, что была в его комнатушке в Ханчжоу, наполненной треском старого кулера и гулом дешёвых трансформаторов с соседнего рынка. Это была мёртвая, отфильтрованная тишина кондиционированного воздуха, тишина тройных стеклопакетов и толстых, звуконепроницаемых стен. Та, в которой любой звук – щелчок зажигалки, скрип кожаного кресла – приобретал вес и значение.

Он сидел напротив Чжан Ляо уже десять минут. Это была их первая встреча после того допроса в Ханчжоу, в комнате без окон, и теперь обстановка была иной. Кабинет, в который его привели, был антитезой всему, что Лю Вэй знал о власти. Никакого красного дерева, никаких портретов вождей. Только серые стены, стол из светлого ламината, два одинаковых стула и одинокий, болезненно-зелёный фикус в углу, похожий на цифровой артефакт в реальном мире. Воздух был безжизненным, с лёгким запахом новой офисной мебели и чистящего средства с лимонной отдушкой. Отсутствие окон и ровный, без теней свет создавали ощущение пустоты, выкачанной из-под стекла.

Чжан Ляо, как всегда, был спокоен. Он неторопливо разливал по маленьким пиалам чай из небольшого исинского чайника. Движения его были выверенными, экономичными, словно он всю жизнь занимался только этим. Пар от чая поднимался тонкой, почти невидимой струйкой – единственный подвижный элемент в этом застывшем пространстве.

– Хороший Да Хун Пао, – сказал он, пододвигая одну из пиал Лю Вэю. Голос его был ровным, безэмоциональным, как у диктора, зачитывающего сводку погоды. – Успокаивает ум. Помогает сосредоточиться на главном.