Тени преследуют нас

Джессика Фрибург

Тени преследуют нас

Jessica Freeburg

THE HOMECOMING: A Vivian Bennet Mystery

Copyright ©2024 by Jessica Freeburg

All rights reserved.

© Сухляева В., перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава первая

Вивиан молча сидела на пассажирском сиденье чёрного «мерседеса», принадлежащего отцу. При иных обстоятельствах она была бы рада прокатиться на столь роскошном автомобиле, но сейчас отдала бы всё на свете, лишь бы вновь оказаться в старом, потрёпанном жизнью универсале мамы.

Она почти слышала грозное рычание, которое издавал двигатель при ускорении. «Откатала две сотни тысяч километров и всё ещё скачет, как лошадка!» – хвасталась мама: только она могла гордиться этой дряхлой коробкой с болтами, смазанными машинным маслом.

«Она разваливается изнутри», – частенько поддразнивала маму Вивиан. Похлопывая по рулю, та отвечала: «Ну да, не новая, но есть же ещё порох в пороховницах!»

– Когда мы купим «Кадиллак»? – спросила как-то Вивиан полушутя. Она прекрасно осознавала, что шикарная машина им не светит: мама с трудом сводила концы с концами. Тем не менее у Вивиан и Тейна, её младшего брата, всегда было всё необходимое, уж об этом мама могла позаботиться. Отнюдь не всё, о чём они мечтали, но этого было достаточно.

Вивиан подпрыгнула на сиденье: седан нырнул в большую выбоину, и толчок вернул её в настоящее. Сквозь джинсы ощущался холод тёмной кожи, вызывая дрожь.

– Этим дорогам нужен ремонт, – пробурчал отец. Вивиан не потрудилась ответить. Она не проронила ни слова за последние два часа, с тех пор как он встретил её в аэропорту, и не собиралась нарушать молчание и сейчас. С чего бы? До трагедии он почти за весь год ни разу не удосужился позвонить. За десять месяцев, одну неделю и два дня… впрочем, кто считает?

После развода родителей отношения Вивиан с отцом начали портиться. Его визиты стали нерегулярными: заедет раз в месяц, а на следующий пропадёт. Может, навестит на рождественских каникулах, а может, и вовсе не навестит.

Вначале Вивиан с Тейном умоляли о встрече с отцом. Однако он нарушал обещания чаще, чем сдерживал, что разбивало им обоим сердце. Со временем печаль переросла в злость, пока в конце концов они не осознали: единственное, в чём можно быть уверенным, когда дело касается отца, – это то, что с ним ни в чём уверенным быть нельзя.

Тейн продолжал питать надежду, что однажды волшебным образом вернётся тот папа, которого они знали до развода. Папа, который целовал их на ночь и укладывал спать. Папа, который водил их на баскетбольные матчи и носил на спине по дороге в парк. Папа, который научил Вивиан кататься на двухколёсном велосипеде. Учить Тейна пришлось уже маме: когда он дорос до велосипеда, того папы уже не было.

Вивиан же ни на что не надеялась. Её жизнь превратилась в клише о разведённых родителях, и она была рада держаться подальше от виновника её бед и огорчений. Но вот теперь она оказалась прикованной к пассажирскому сиденью его автомобиля.

– Самая долгая поездка в жизни! У тебя задница ещё не отсохла? – мысленно пробурчал Тейн сзади.

Вивиан не ответила, подавив улыбку. В окне проносились размытые силуэты деревьев. В тусклом лунном свете можно было различить ветви, окутанные красными, жёлтыми и оранжевыми листьями: они тянулись к небу, подобно евангелистам, возносящим хвалу некому невидимому всемогущему существу. Из-за серых облаков выглядывала луна, создавая на дороге кривые тени.

Вивиан никогда не доводилось видеть столько деревьев. Она привыкла к пейзажу скорее из небоскрёбов и бетона, нежели из угловатых скелетообразных ветвей, тянущихся к ней через тонированное окно.

Отец вел молча, пока они не въехали в очередную яму.

– Дурацкая дорога. – Он взглянул на Вивиан с натянутой улыбкой. На щеках у него образовались ямочки – такие же, как у неё. От уголков глаз тянулись тонкие морщинки. Вивиан не могла не заметить набухшие под ними тёмные круги. Отец выглядел таким утомлённым, что ей почти стало его жаль. Вероятно, навалившееся на него бремя опеки над шестнадцатилеткой тяготит его так же сильно, как её – необходимость жить с отцом. – Прости. Тут столько дурацких ям, что невозможно объехать их все!

– Да не проблема, – ответил Тейн. – От этих подпрыгиваний хотя бы булки не отсохнут! Вив, последний полёт тебя разбудил?

Хотя Вивиан была рада компании брата, она старалась не обращать на него внимания. Улыбнись она, и отец примет её радость на свой счёт. Она хотела избежать всякого недопонимания и ясно дать понять: сама мысль переехать к нему и его новой жене ей ненавистна.

Свернув с шоссе, седан нырнул в узкий проулок и начал петлять между рядами плакучих ив. Обвисшие ветви горбились так, будто были слишком подавлены, чтобы стоять прямо.

Вивиан вцепилась в подлокотник, впившись ногтями в коричневую кожу. Какая узкая дорога! Что будет, если им навстречу выедет другой автомобиль? Придется съезжать на траву, чтобы избежать аварии?

Вивиан окинула взглядом узкую обочину, зажатую дорогой и равномерно торчащими из земли стволами деревьев, и заключила, что машина там не поместится. Сердце бешено колотилось в груди, пока отец с ветерком мчался по асфальту. Вивиан мысленно умоляла его притормозить.

Попадись им встречка, произойдет лобовое столкновение или же они свернут и врежутся в дерево? Насколько сильно пострадает роскошный автомобиль отца? Вивиан уже знает, как столкновение металла с металлом способно сминать и разрушать.

Всё тело одеревенело. Крепко зажмурившись, словно веки способны скрыть и воспоминания, Вивиан отчаянно пыталась вновь похоронить глубоко внутри образы пережитого ужаса – слишком жуткие, чтобы кануть в Лету, но столь свежие, что просачивались в мысли.

Если бы она только не забыла домашнее задание по алгебре на столе! Положи она его накануне вечером в рюкзак, им не пришлось бы возвращаться за ним по южной автостраде, и к тому времени, как тот дядька выехал на дорогу, они были бы в школе – целые и невредимые. За один душераздирающий миг Вивиан навсегда погрязла в самобичевании.

Она старалась не винить себя в случившемся. Все говорили, что они просто-напросто оказались не в том месте не в то время и виноват лишь пьянчуга, выехавший на встречную полосу скоростной автомагистрали. Разумеется, всем пережившим трагедии так говорят, даже если они в самом деле виноваты. Никто ведь не скажет: «Эй, малая, как лихо ты сделала себя сиротой!»

Вивиан до сих пор не понимала: как можно так напиться вечером понедельника, чтобы не протрезветь даже к семи сорока восьми утра следующего дня?

К семи сорока восьми.

Тейн объявил время всего за несколько секунд до столкновения. Он был расстроен, что из-за рассеянности Вивиан ему поставят опоздание. Всего долю секунды спустя опоздание перестало иметь значение. Больше ничего не имело значения.

Вивиан бессознательно провела рукой по лбу, пальцы прошлись по плотной коже со швами над глазом.

– Ты не виновата, – сказал Тейн.

Повернувшись, она взглянула на круглое личико брата: он ободряюще улыбнулся, отчего на щеках образовались ямочки. Глаза блеснули, когда в темноте заднего сиденья от них отразился лунный свет. На переносице вздёрнутого носа красовалась россыпь светлых веснушек. Шапка кудрей касалась верхушек бровей. Его детское личико скрывало его истинный возраст – четырнадцать лет. Разглядывая брата, Вивиан вытерла выступившую слезу.

Казалось, Тейн частенько читал её мысли. Как у него получалось? Впрочем, многие из них на это способны.

– Я всё ещё рядом. – Его голос всплыл в сознании Вивиан, подобно белому облачку одуванчика, подхваченного ветром.

– Это совсем другое, – ответила она без слов.

– Что такое, Вивиан? – спросил отец, прерывая её размышления. Он взглянул на неё, прищурившись, пока она печально смотрела на пустое заднее сиденье.

– Ничего, – пробормотала она, злясь, что ей пришлось нарушить свой обет молчания, затем отвернулась к окну в надежде, что новых вопросов не последует. Как это объяснить? «О, не обращай внимания, папочка. Я просто разговариваю с твоим мёртвым сыном. Разве мама не упоминала, что я умею общаться с призраками?»

– Так и скажи! Он подумает, что тебе тараканы всю крышу уделали! – Тейн на заднем сиденье рассмеялся.

– Ты прямо как мама. Она именно так и сказала бы. – Вивиан невольно улыбнулась при воспоминании о склонности мамы использовать аналогии, которые большинству женщин и в голову не пришли бы. Она называла этот тип острот притчами, но Вивиан сомневалась, что грубые шутейки мамы упомянуты в каком-либо тексте Библии.

Она спохватилась и стиснула зубы, отмахиваясь от приятных воспоминаний прежде, чем отец успел бы заметить лёгкую улыбку, отразившуюся в тёмном окне, в которое она смотрела. Вивиан сосредоточилась на печальных деревьях, размытым пятном проносившихся мимо, пока отец мчался по ухабистому асфальту.

Он сбавил скорость, и в боковом зеркале отразились обступающие узкий бульвар ряды ив.

Вивиан окинула взглядом двор, который по размеру превосходил футбольное поле у неё в школе. С запозданием она осознала, что длинная узкая дорога, по которой они ехали, на самом деле была подъездной дорожкой к её новому дому.

Она заканчивалась круглой площадкой у подножия каскада ступеней, ниспускающегося от громадного кирпичного строения, окружённого по периметру крыльцом. Взгляд Вивиан остановился на двустворчатых бордовых дверях, расположенных по центру лестницы. В тусклом свете фонаря вход в дом походил на разинутую пасть монстра.

Пока отец парковался у подножия лестницы, Вивиан невольно отпрянула от окна и нависающей над ней трёхэтажной громадины. Арочные окна блестели в лунном свете, отражая искривлённые, почти голые деревья, растущие по бокам здания.

– Дом, милый дом, – проговорил отец с напускной весёлостью. Вивиан взглянула на толстые белые колонны, обрамляющие крыльцо. На веранду, медленно кружась, падали осенние листья.

«Какой позёр», – подумала она, рассчитывая на поддержку брата. Однако ответа не последовало, и, оглянувшись, она увидела то же, что видел отец, – пустое сиденье. «Похоже, теперь я сама по себе», – пронеслась в голове печальная мысль.

Не успела Вивиан возразить, как отец открыл пассажирскую дверь. Окинув дочь усталым взглядом, он с улыбкой протянул руку и спросил:

– Позволь?

– Нет, спасибо.

Вивиан посмотрела ему за спину: половина дверной пасти распахнулась. По ступенькам резво сошла миловидная миниатюрная женщина; короткое каре подпрыгивало при каждом шаге.

– Привет, Вивиан! Я Ребекка, – тепло улыбнулась она. Её голос мягко плыл по ветру, от которого качались ветви деревьев, засыпая подъездную дорожку дождём сухих листьев. Обхватив себя за голые предплечья, Ребекка поёжилась, окинула взглядом лужайку с опавшей листвой и воскликнула:

– Холодно-то как! Ну-ка давай отведём тебя в дом.

И, прежде чем Вивиан успела ответить, женщина взяла её за руку.

– Джеймс, займись вещами. Нас ждёт горячий шоколад.

По-прежнему крепко сжимая руку падчерицы, Ребекка приобняла её за плечи.

Вивиан пока не определилась, нравится ли ей такое приветствие от женщины, предположительно приходившейся ей мачехой; тем не менее было приятно спрятаться от холода. Это придавало ощущение тепла и уюта. Ощущение материнской заботы.

Вивиан позволила себе податься навстречу объятиям мачехи. Закрыв глаза, она представила, будто её обнимает собственная мать. Когда она открыла глаза и обнаружила, что её ведут через крыльцо к открытой двери, сердце сковали тиски слишком хорошо знакомой боли. Едва она переступила порог, дом поглотил её – грубо вырвав из привычного мира, её зашвырнули в странную жизнь, к которой она не желала иметь никакого отношения.

Вивиан поняла, что задержала дыхание, только когда оно с шумом вырвалось изо рта, пока она разглядывала холл своего нового дома. Воздух казался спёртым. На первый взгляд запахи были приятными, однако где-то за ароматом горящей древесины и свежеиспечённого печенья скрывалось что-то ещё. Металлические и до боли знакомые нотки, от которых у Вивиан ноги окаменели. Голова упала, волосы рассыпались по лицу, а ступни приросли к полу.

Помутнение в голове сменилось иллюзией, будто резные перила из красного дерева парадной лестницы идут волной – словно дом дышит. У Вивиан подкосились ноги, и она вцепилась в руку мачехи. Миниатюрная женщина её попридержала и почти перенесла по мраморному полу вестибюля в тускло освещенную комнату.

Едва Ребекка опустила обмякшую Вивиан на диван, всё погрузилось во тьму. На мгновение её парализовало. Разум кричал телу двигаться, но оно не слушалось. Тошнотворный металлический запах затмевал все остальные ощущения. Неподалеку потрескивал огонь, который, казалось, совсем не согревал. Вивиан не чувствовала ничего, кроме глубокого, неземного холода и этого запаха. Вскоре её окутала бесконечная тьма, стремительно поглощая свет вокруг.

Глава вторая

Вивиан накрыла чернота.

– Что случилось? – донёсся до неё сквозь вату голос отца.

Задаваясь тем же вопросом, она попыталась открыть глаза, однако веки будто свинцом налились и не желали подниматься.

– Думаю, на неё слишком много всего навалилось. Она просто переутомилась. Подай вон ту подушку, пожалуйста.

«Верно, – подумала Вивиан. – Я потеряла сознание, просто потому что устала! – Но что насчёт жуткого запаха? Он казался знакомым, однако она не могла вспомнить откуда. – И почему в доме холоднее, чем на улице?»

Чьи-то руки приподняли голову Вивиан, под основание шеи скользнула подушка. С лица убрали пряди волос.

Наконец ей удалось приоткрыть глаза, которые тут же закрылись, ослеплённые тусклым светом от камина.

– Видишь, она приходит в себя. Вивиан, милая, ты как?

Медленно, но верно глаза открылись вновь. Рядом с ней с искренне обеспокоенным видом сидела на коленях мачеха.

Странный запах пропал. Пропал и холод, от которого всего несколько мгновений назад у Вивиан кровь стыла в жилах, сменившись теплом, вполне естественным для жилого помещения. Должно быть, дело в стрессе из-за переезда и бессонницы последних дней. Вивиан заключила, что под впечатлением от усталости и горя разум сыграл с ней злую шутку.

– Простите, – пробормотала она. – Не знаю, что произошло. Голова резко закружилась.

Она села, и комната вновь начала вращаться. Алые занавески слились со стенами, обитыми панелями из красного дерева; пламя в беломраморном камине задрожало. Вивиан откинула голову на подушки.

Она терпеть не могла беспомощности. Хотелось сесть, упрямо дойти до своей спальни, где бы та ни находилась, закрыться и не выходить до завтра или даже послезавтра. Пожалуй, она продержится в добровольном заточении по крайней мере пару дней благодаря пакетику арахиса, который выдали ей в самолёте и который она припрятала в кармане. Вот только мышцы отказывались повиноваться.

– Не извиняйся. Ты через многое прошла. – Руки отца продолжали нежно гладить её по волосам. – Ребекка, давай подложим ей под спину ещё одну подушку, чтобы она могла ещё немного приподняться. Вивиан, просто глубоко дыши и попытайся расслабиться.

Она взглянула на него снизу вверх, желая закричать: «Поздно изображать из себя хорошего папочку»! Вместо этого она услышала, как изо рта вырвалось простое:

– Ладно.

Мачеха добавила ещё одну подушку, тем временем Вивиан закрыла глаза и сделала несколько глубоких расслабляющих вдохов, какие делала мама, занимаясь йогой в гостиной. Всего две недели как Вивиан не жила в их тесной двухкомнатной квартирке, а казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она собрала вещи и перебралась к подруге матери, пока отец подготавливал её переезд сюда.

Переезд в глушь. Где единственным звуком являлся шелест первых осенних листьев, подхваченных прохладным октябрьским ветерком. Никакой транспорт не гудел, не сигналил. Не было слышно криков. Даже совы не ухали.

В глушь, где красивая молодая мачеха пыталась окутать её лаской, а отец притворялся, будто ему есть до неё дело, после того как столько лет плевать на неё хотел.

Глубоко вдохнув ещё несколько раз, она открыла глаза.

– Принести тебе что-нибудь попить, Вивиан? Я приготовила горячий шоколад. Или могу принести воды. – В голосе Ребекки слышалось неподдельное беспокойство.

Она улыбалась мягко, не фальшиво и не чересчур широко. На лице не было макияжа, если не считать прозрачного блеска, переливающегося на естественно розовых губах, и слоя туши, затемняющего длинные ресницы. Безупречно уложенные волосы, опускающиеся чуть ниже подбородка, открывали тонкую изящную шею. Вполне понятно, почему отец на ней женился. Она обладала естественной красотой, которой завидовали большинство женщин и от которой мужчины теряли голову.

– Нет, спасибо, – пробормотала Вивиан. – Мне бы просто лечь спать.

– Мы приготовили для тебя комнату наверху. – Ребекка помогла ей подняться одной рукой, при этом придерживая другой.

– Всё в порядке. – Вивиан нервно перебросила длинные волосы через плечо, накручивая концы на пальцы. – Спасибо.

Она оставалась вежливой, но избегала зрительного контакта. Боялась, что взгляни она кому-нибудь в глаза, разрыдается и упадет обратно на мягкие подушки дивана, причитая о том, как она несчастна. Вивиан последовала за мачехой в вестибюль, сосредоточившись на золотистых и кремовых оттенках, беспорядочно переливающихся на мраморном полу под словно одеревеневшими ногами.

Вивиан и Ребекка поднялись по лестнице. Отец следовал за ними, неся большой розовый чемодан, некогда принадлежавший маме Вивиан, и чёрную спортивную сумку, собственность Тейна. В этих двух сумках находилось всё, что ей удалось спасти из развалин прошлой жизни. Она проглотила застрявший в горле комок, сдерживая поднимающуюся по пищеводу желчь и чувствуя себя заключённой, которую ведут в камеру.

– Я подумала, что эта комната тебе понравится. – Ребекка указала на открытую дверь слева от верхней ступеньки. – Я принесла с чердака пару занятных вещиц, но ты можешь переделать всё, что пожелаешь. Теперь эта комната твоя.

Широкая лестница заканчивалась просторной площадкой, видимой из вестибюля. Под потолком висела вычурная люстра, бледный свет отражался от завитков золота и бусин хрусталя. Разум Вивиан продирался сквозь волны усталости, едва замечая что-либо, кроме скрипа полированного дерева под ногами.

Каждый шаг приближал её к комнате. Она с нетерпением ждала, когда сможет отгородиться ото всех дверью, уткнуться лицом в незнакомую подушку и зарыдать до боли в груди. Она просто хотела остаться одна. Но с каждым шагом волосы на загривке вставали дыбом, а на руках появлялись мурашки. Воздух был свежим, словно неподалёку находилось открытое окно.

«Наверное, спальню проветривают», – рассудила она.

Лёгкий порыв откинул прядки волос с лица, как будто мимо промчалось невидимое существо. Вивиан поёжилась.

– Не ходи туда! – воскликнул Тейн.

Вивиан пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть: от внезапно раздавшегося голоса брата она чуть не подпрыгнула.

– Почему? – спросила она мысленно.

– Там теневой призрак. Он злой. По другую сторону лестницы есть пустая комната, она ближе к спальне отца в конце коридора. Скажи им, что хочешь жить там. – Тейн стоял наверху лестницы, нервно поглядывая на дверь, указанную Ребеккой.

Вивиан замерла, не дойдя две ступеньки до площадки, отчего отец резко остановился, чтобы не врезаться ей в спину. Ребекка продолжала путь к комнате.

– Я всегда считала, что розовая комната идеально подойдёт для девочки.

– Держись подальше от двери, Вивиан. Эта тень злая. Нельзя показывать, что ты её видишь! – Тейн исчез прежде, чем тёмный дух увидел, как он разговаривает с Вивиан.

– Где ваша спальня? – Вивиан повернулась к отцу, делая вид, будто не знает.

– В конце коридора, – ответил он, указывая в сторону от открытого проёма, у которого уже стояла Ребекка. Та включила свет. Позади неё показались бледно-розовые обои с крошечными белыми и малиновыми цветочками.

Поперёк тускло освещённой комнаты метнулась тень, подобно гигантскому чёрному псу, спешащему проверить незнакомого гостя, и остановилась всего в шаге от Ребекки. Она была по меньшей мере на голову выше её, даже несмотря на то, что стояла, неуклюже сгорбившись, частично скрытая от взгляда Вивиан стеной. Её голова резко склонилась набок, и она зашипела.

Подавив желание крикнуть Ребекке, чтобы она убегала, Вивиан глубоко вздохнула и спокойно сказала:

– Если не возражаете, я лучше займу комнату поближе к вашей.

Ребекка с Джеймсом переглянулись. Вивиан затаила дыхание, когда призрачная тень протянула костлявый палец к лицу Ребекки и погладила по щеке; её фигура всё ещё была частично скрыта стеной, отделявшей комнату от коридора. Ребекка перевела взгляд на Вивиан, не подозревая о прикосновении.

Большинство людей не догадываются о присутствии духов: не слышат их, не чувствуют и не видят, в отличие от Вивиан. Иногда ей хотелось быть одной из них. Жизнь была бы куда проще.

– Разумеется, не возражаем. – Ребекка выключила свет и отступила от дверного проёма. Дух отпрянул обратно в полумрак комнаты. Когда дверь захлопнулась, барабанные перепонки Вивиан пронзил неземной крик.

– Мы просто думали, что тебе захочется побольше уединения. Но рядом с нашей спальней есть другая свободная комната. – Ребекка улыбнулась Джеймсу, проходя мимо лестницы, на которой застыла Вивиан. Та закрыла глаза, будто, перестав видеть, она также перестанет слышать пронзительный визг.

– Вивиан, всё в порядке? Ты же не упадешь опять в обморок, нет? – Ребекка приостановилась.

– Нет, всё хорошо. Я просто устала.

– Ну, сейчас отведём тебя в комнату, и ты сможешь наконец отдохнуть. Наверняка у тебя выдался ужасно долгий день.

Вивиан сосредоточила взгляд на Ребекке, затем наконец преодолела последние ступени и оказалась в коридоре. Потребовалась вся выдержка, чтобы не оглянуться на ту комнату.

Вивиан послышалось, будто где-то за скрипом половиц слышится дыхание. Казалось, стены вокруг живые: они пульсировали, как грудь астматика, жадно хватающего ртом воздух. Волосы на загривке вновь встали дыбом, когда до неё донёсся слабый звук царапающих розовые обои когтей: будто запертая внутри тень пыталась вырваться наружу.

Тейн был прав: этот дух злой. Вивиан определенно не будет к нему приближаться. Пока. Она достаточно повидала, чтобы понять: печаль делает человека уязвимым. И, возможно, если дух узнает, что она может видеть за пределами живого мира, ей будет грозить опасность.

Ребекка щебетала что-то о постельном белье и рисунках на обоях. Упомянула о большом комоде, который нужно перенести. Вивиан попыталась сосредоточиться на болтовне мачехи, время от времени кивая и молясь, чтобы никто не услышал, как у неё колотится сердце.

Едва она вошла в спальню в дальнем углу коридора, ужас, преследовавший её всё это время, рассеялся. Расслабились напряжённые мышцы, исчезли покалывающие шею мурашки.

Отец положил сумки на кушетку в эркере с окном. Вивиан закрыла глаза и прислушалась. Ветерок шевелил листья на дереве прямо за стеклом. Тишина и покой. Ни визга. Ни царапанья. Ни теней.

Тем не менее то, что обитало всего в нескольких метрах по коридору от того места, где ей предстояло спать, сильно её растревожило, и она вновь принялась нервно накручивать волосы на пальцы.

– Не думаю, что дух может покинуть свою комнату, – успокоил её Тейн, напугав внезапным вмешательством в её мысли. – Эй, ты взяла мою сумку! – Он улыбался. – Мистера Мишку ты тоже забрала?

– Конечно! И твою кепку «Янкиз». – Вивиан плюхнулась на кровать, накрытую пуховым одеялом, слишком измученная, чтобы стоять.

– Спасибо, папа, Ребекка, – тихо сказала она, надеясь, что небольшая любезность ускорит их уход.

– Не за что, милая, – улыбнулась мачеха.

Вивиан была не в восторге от такого обращения, но сочла, что Ребекка могла назвать её и похуже.

– Принести тебе чего-нибудь? На кухне есть свежее печенье. Забирайся в кровать, а я принесу его тебе на подносе.

Вивиан от всей души хотелось возненавидеть мачеху, однако, похоже, для этого придётся приложить больше усилий, чем она изначально полагала.

– Печенье! Ням-ням! И пока она такая добренькая, попроси её сварганить нам парочку молочных коктейлей! – Тейн растянулся рядом с Вивиан на кровати, закинув руки за голову. Джеймс, казалось, всматривался в то место, где он лежал.

– Нет, спасибо. – Вивиан покосилась на отца: и чего он уставился именно туда? Его взгляд перепрыгнул на неё.

– Мы будем прямо в конце коридора. – Сбитый с толку, он вновь взглянул на то место, где лежал Тейн; между бровями пролегла глубокая складка. – Если тебе что-то понадобится, не стесняйся, обращайся. – Он посмотрел на Вивиан и шагнул к ней.