Черная птица

Вдруг воздух позади дрогнул от чужого присутствия. В дверях стоял король. Лицо его побагровело, глаза бегали, наткнувшись на трагическую картину. Он шагнул в комнату, сверля взглядом тело Розы. По лицу его пробежало сложное чувство – то ли потрясение, то ли досада. На миг Лили почудилось, что в глазах отца вспыхнула боль, но она тут же утонула в злобе.

– Слаба, значит… – процедил он сквозь зубы.

– Замолчи! – вскричала королева в истерике. – Как ты смеешь… Она же… наша девочка…

– Молчи, женщина! – отрезал он, останавливаясь перед ними. Глаза его метали гнев. – Хватит соплей.

Лили подняла покрасневшие глаза на отца. Она искала в нём хоть каплю сожаления, но не находила. Что-то окончательно сломалось у неё внутри. Любые иллюзии, какие она могла питать о нём как об отце, рассеялись. Перед ней стоял холодный, ожесточённый человек, одержимый лишь одним.

Король тяжело выдохнул и вынес свой приговор:

– Принц Кристиан получит в жёны другую принцессу. Лилианна, ты займешь место сестры.

Эти слова повисли в застывшем воздухе, будто надгробный колокол. Лили ошеломлённо моргнула, все слёзы внутри мгновенно высохли, уступая место ледяной пустоте. Королева ахнула:

– Нет… Нет, только не Лили… Это слишком… Она едва жива от горя, она не сможет…

Король зловеще прищурился:

– Она сможет. И сделает, как я велю. Если не хочешь потерять и вторую дочь, лучше промолчи.

Лили медленно склонила взгляд на безжизненное лицо сестры. Её ресницы не дрогнули – Роза ничего уже не слышала. А внутри Лили будто умерла последняя искра надежды. Она понимала, что выбора нет. И никто её не защитит.

В сдавшемся сердце Лили что-то шевельнулось. Может, это была крохотная искорка гнева. Или отчаяния.

За спиной короля толпились слуги, переглядываясь с ужасом и жалостью. Они ждали, что принцесса закричит, возразит… Но Лили молчала, укачивая бездыханное тело сестры на полу. Когда она заговорила, голос её был тих и пуст:

– Как вам будет угодно, отец.

Король коротко кивнул, будто так и должно. Он махнул рукой распорядителю, уже спешащему закрыть от посторонних глаз трагедию:

– Убрать всех. Подготовить принцессу к церемонии. Помолвка состоится, как запланировано. —Обернувшись в последний раз на фигуру старшей дочери, мрачно бросил: – И сожгите ее тело.

С этими словами он резко вышел, хлопнув напоследок дверью.

Лили склонилась над телом Розы, чувствуя, как душу заливает ледяное оцепенение. Она больше не плакала. В груди разгоралась новая боль – злая, всепожирающая. Лили вдруг остро поняла: это только начало её собственного кошмара. И впереди замаячила чёрная тень судьбы, от которой не убежать, не скрыться.

Глава 3. Посол, огонь и чёрная птица

Лили стояла посреди тронного зала, чувствуя, как под тяжестью десятков взглядов подгибаются колени. Новый парадный наряд стягивал грудь, мешая дышать. В горле пересохло. Сейчас он войдёт… Сердце пульсировало болезненно где-то в горле, и она опустила глаза, пытаясь унять дрожь в теле. Отец восседал на троне впереди, напряженно выпрямив спину; пальцы его мерно постукивали по деревянному подлокотнику. Лили знала: он тоже нервничает, хоть и не показывает вида. Сегодня должна была состояться её помолвка с принцем Кристианом – та самая, что ещё вчера должна была быть помолвкой Розы.

У высоких створок зала замерли стражники с алебардами. Лили невольно сосредоточилась на узоре холодного мраморного пола у своих ног. Ещё миг – и всё начнётся. Она почувствовала, как липкий пот выступил у неё на спине под плотной тканью платья.

Раздался раскатистый глас глашатая за дверьми. Лили дёрнулась от звука. Двери отворились, и в зал въехал луч солнечного света, на мгновение ослепив её. Послышались шаги – тяжёлые, шаркающие. Уж не сам ли принц Кристиан соизволил ступить на порог? Лили рискнула поднять глаза – и застыла, недоумевая.

К алому ковру неторопливо, даже вразвалку, приближалась грузная мужская фигура. Это был вовсе не статный молодой принц, какого она ожидала увидеть, а пожилой, тучный мужчина. Жирное лицо его лоснилось потом, узкие глазки хитро поблёскивали. Он был наряжен в дорогой, но помятый камзол с чужим гербом. Лили услышала тихий ропот придворных за спиной – шёпот удивления пробежал по залу. Щёки её вспыхнули, жар унижения хлынул к лицу.

Король медленно поднялся с трона, побагровев от гнева. Лили даже не смела взглянуть на него, но слышала, как у него сипло вырвалось из горла:

– Где принц Кристиан? Что это за шутки?

Человек в камзоле не проявил ни капли смущения. Подойдя ближе, он, кряхтя, поклонился – скорее для вида.

– Ваше Величество, – прогнусавил он лениво, – принц Кристиан послал меня вместо себя. Я – сэр Годфри, его личный дипломат.

– Вместо себя?! – рявкнул король так, что зал дрогнул. Эхо его яростного голоса отразилось под сводами, и Лили невольно вздрогнула, словно удар пришёлся по ней. От волнения грудную клетку сдавило, как обручем. Хотелось спрятаться, съёжиться, стать невидимой – лишь бы все перестали смотреть.

Посол Годфри тем временем выпрямился и откинул назад седеющие волосы. На толстых губах его играла самодовольная усмешка.

– Его Высочество поручил передать, что не считает нужным лично присутствовать при предварительных церемониях, – заявил он громко. – У него множество неотложных дел. Но он шлёт свои наилучшие пожелания и с радостью ожидает прибытия невесты в своё княжество.

В зале воцарилась гробовая тишина. Лили перестала дышать. Каждое слово посланника било по ушам, как пощёчина. Кристиан даже не захотел увидеть её! Лили стояла перед всеми одна, опустив голову, чувствуя, как пылают от стыда её щёки. В груди зашевелилась острая игла унижения, пробивая сердце. Он отверг её, даже не познакомившись. Ей хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть с глаз придворных, которые, наверное, переглядываются сейчас с усмешками. Казалось, кожа у неё на лице горит так сильно, что вскоре вспыхнет.

Король шагнул вперёд, сжав кулаки. Она слышала его прерывистое дыхание. Ещё миг – и отец взорвётся.

– Как смеет принц… – начал он сипло, но осёкся. Лили подняла глаза и увидела, как лицо отца дёрнулось, жилы выступили на шее. Король заставил себя проглотить ярость. В конце концов, он не мог наброситься на официального посланника, не развязав скандал между государствами.

– Я ожидал самого принца, – холодно бросил он, стараясь сохранить видимость контроля. – Однако… если таково его решение…

Он не договорил, зубы его скрежетали, и он резко махнул рукой распорядителю, словно завершая эту позорную встречу. В зале прокатился негромкий стон разочарования. Король так и не представил принцессе её жениха. Формально помолвка состоялась – но наречённый жених даже не счёл нужным появиться. Вместо него в руках посланника пылился безличный свиток с печатью.

Лили окаменела. На неё смотрели десятки глаз – сочувственно, жалостливо, а кто-то и с ехидцей. Ноги её налились тяжестью. Хотелось упасть на колени прямо здесь и разрыдаться. Перед внутренним взором встала Роза: гордая, сильная – Роза никогда бы не вынесла подобного унижения. Лили попробовала вдохнуть глубже, но в горло подкатил тугой комок. Мир поплыл перед глазами.

Она не помнила, как церемония завершилась. Смутно слышала, как посланник Годфри ещё что-то говорил – то ли поздравил с помолвкой, то ли распорядился о её скором отправлении. Король ответил ему через силу, чужим сухим тоном. А Лили стояла, опустив плечи, и видела перед собой только размытую алую линию ковра. В висках стучало: никому нет дела… никому нет дела до меня.

…Она выскользнула из душного зала первой же возможностью. Как только отец и посол удалились для переговоров, Лили робко отступила назад, а затем почти побежала прочь, прочь от любопытных взглядов. Подол её тяжёлого платья скользил по мрамору, сердце по-прежнему колотилось громко, неровно.

В коридоре стояла полутьма – после яркого освещения зала здесь прятались тени. Лили шла, ни на кого не глядя, обхватив себя за локти. Её то лихорадило, то бросало в холод: щёки всё ещё пылали, а внутри полыхал стыд. Никто не считает меня человеком. Для отца я разменная монета. Для жениха – пустое место. От этой мысли горло вновь сдавило судорогой. Она остановилась, прислонившись лбом к прохладной каменной стене, и закусила губу, чтобы не разрыдаться. В глазах стояли слёзы – горячие, отчаянные. Но Лили слышала шаги слуг где-то за углом и изо всех сил пыталась совладать с собой. Даже если весь её мир рушится, она должна улыбаться и кивать. Едва удерживая всхлип, Лили отняла ото рта дрожащую руку и выпрямилась.

Резкий запах дыма ударил в ноздри. Лили залилась холодом от макушки до пят – едва не подумала, что это просто головокружение от волнения. Но нет, в воздухе действительно пахло гарью и смолой. Она ощутила на языке горький привкус. Что-то горело поблизости.

Лили пошла на запах, автоматически вытирая тыльной стороной ладони горячие щёки. За поворотом коридора виднелся широкий проём, арка, из которой лился колеблющийся оранжевый свет. Там, на внутреннем дворе, полыхало пламя. Костёр.

У Лили ёкнуло сердце. Она услышала громкие крики – женский голос, сорвавшийся до хрипоты. Коридор закончился; Лили остановилась на пороге двора, держась в тени колонны. Ей открылось жуткое зрелище. Посреди двора пылал высокий погребальный костёр. Языки огня жадно лизали чёрный силуэт на самом вершине – человеческое тело. Тело Розы. Его уже отнесли на ровно сложенные бревна, облили маслом и подожгли, как велел король. Пламя гудело, и от этого звука Лили скрутило живот. В ноздри заполз запах жженого мяса.

Возле костра металась фигура. Лили узнала мать – та была без плаща, волосы её рассыпались по плечам. Двое придворных дам и один стражник пытались удержать её, но королева вырывалась, точно обезумевшая птица. Она кидалась к поленьям, протягивая руки к пылающей массе наверху.

– Розалина! Розочка!.. – кричала она, захлебываясь. – Доченька… Верните, не смейте! Не сжигайте её, не надо!

Стражник перехватил королеву под руки прежде, чем она бросилась прямо в огонь. Королева билась и плакала, пыталась оттолкнуть его, но силы её быстро таяли. Она вдруг осела, рухнув на колени у основания погребального костра. С неё слетела шелковая туфелька, улетев в сторону. Пламя с горячим треском пожирало остатки погребального савана наверху, и обуглившиеся хлопья золы кружились в воздухе, оседая на мостовую, на волосы королевы. Та уже не кричала – лишь раскачивалась на коленях взад-вперёд, прижимая к груди закопченную туфельку, и что-то бормотала себе под нос сквозь рыдания. Возможно, молилась. Возможно, звала по имени свою мертвую дочь.

Лили не могла двинуться с места. От ужаса и жалости ноги точно приросли к каменным плитам. У неё закружилась голова. Всё произошло так быстро – всего несколько дней назад Роза смеялась с ней в саду, заплетала ей косы… А теперь от сестры осталась лишь груда пепла да тлеющих углей. Лили прижала ладонь ко рту. Боль пронзила грудь, пронзила горло – и вылилась наружу тихим стоном.

Королева вдруг дёрнула головой, словно услышав этот звук. Она подняла на Лили глаза – и Лили отпрянула в тень, но было поздно. Их взгляды встретились. В материнских глазах плескалось такое безумное горе, что дыхание Лили перехватило. Королева смотрела не моргая, точно не узнавая собственную младшую дочь. Голубые глаза, недавно такие тёплые, сейчас казались пустыми, выжженными изнутри. Она открыла было рот, будто хотела что-то сказать Лили… Но в следующее мгновение взгляд её снова метнулся в огонь. Королева заломила руки и расхохоталась – жутким, срывающимся смехом.

– Вот и всё… – проговорила она, обращаясь к пылающей фигуре на вершине костра. – Вот и нет моей девочки…

Лили не смогла больше смотреть. Всё тело её выбило мелкой дрожью. Она развернулась и бросилась прочь – назад, в спасительный полумрак коридоров. Перед глазами всё плыло, и слёзы катились по её щекам, застилая путь. Одинокие всхлипы срывались с её губ. Стоило зажмуриться, как перед глазами снова возникала страшная картина – материнское лицо, перекошенное сумасшедшей улыбкой. Бежать было больше некуда, кроме как внутрь собственного отчаяния.

Не помня себя, она брела по пустынным переходам, пока не споткнулась у дубовой двери в дальней галерее. Резной каменный барельеф над ней подсказал – библиотека. Тихое место, где можно спрятаться от всего мира. Сейчас это было ей нужно как воздух.Лили i скользнула внутрь и затворила за собой тяжёлую дверь, отрезая чужие голоса и шумы.

В высоких окнах вечерело: косые лучи заходящего солнца едва пробивались сквозь цветные витражи. Среди стеллажей и длинных столов царила благоговейная тишина. Лили шагала между книжных полок, машинально проводя пальцами по корешкам фолиантов. Её сердце ещё судорожно сжималось после всего увиденного. Душу затапливала пустота. Сейчас она хотела лишь исчезнуть – раствориться в пыли этих забытых книг, стать призраком среди теней. Так, чтобы никто больше не тронул, не ранил.

В дальнем углу библиотеки одинокий светильник отбрасывал дрожащий круг света на пол. Девушка опустилась на широкое подоконник, забившись в нишу между двумя шкафами. Холодное стекло окна охотно приняло её горячий лоб – она прислонилась к нему и закрыла глаза. Некоторое время сидела неподвижно, слушая своё дыхание. Постепенно оно успокоилось, становилось ровнее. Вместе с тем возвращались и мысли – горькие, смятенные.

Зачем… зачем я здесь? – шевелились её губы. Она вспоминала последние слова, которые успела прочесть в предсмертном письме Розы. «Ты должна жить, слышишь? Живи за себя. И немного – за меня…» Горячие слёзы снова подступили к глазам Лили. Она вытерла их, заморгала, стараясь не разрыдаться вновь.

Лили заметила прямо перед собой на подоконнике раскрытую книгу. Видимо, кто-то оставил том на попечении светильника. Она наклонилась, разглядывая строчки – это оказался старый философский трактат. Взгляд наугад зацепился за фразу, выделенную витиеватым шрифтом.

«Таким образом я уверен в том, что человек хоть и рожден свободным, между тем он везде в оковах. Кем бы ты ни был, ты ощутишь их.».

Лили провела кончиком пальца по чернильным строкам, не сразу осознав смысл. Но слова проникали в сознание, отдаваясь гулким эхом. Она прошептала вслух:

– Человек рожден свободным…, а между тем он везде в оковах…

Фраза всколыхнула что-то внутри неё и она прикрыла глаза. Свободным? Разве она родилась свободной? Этот мир встретил её ласково – поначалу. Ей казалось, что здесь, в новой жизни, она наконец обрела и семью, и любовь, и надежду. Но теперь… теперь на её запястьях словно стягивались невидимые цепи. Её воля более ей не принадлежала – отец забрал её, принц-преступник забрал. Всего за несколько дней Лили превратилась в пешку на чужой доске, в птицу с подрезанными крыльями.

Она уронила голову на колени, обхватив себя руками. Книга перед ней дрогнула страницами от сквозняка. Везде в оковах. Значит ли это, что и раньше она тоже была не свободна? В прошлой жизни, где над ней издевались сверстники, где она пряталась от обид и одиночества… Не была ли то другая клетка? Только без корон и замков. Лили горько усмехнулась сквозь слёзы. Выбравшись из одних оков, я тут же попала в другие.

Пламя светильника трепетало рядом, оживляя золотые узоры на корешке книги. Лили смотрела, как воск скатывается медленными каплями по свече. Ей вдруг вспомнилась пылающая улица деревни той ночью, когда погиб Томас. И лицо отца, искажённое гневом, когда он ударил Розу… «Хватит соплей. Помолвка состоится, как запланировано. И сожгите её тело». Лили вздрогнула от нахлынувшего воспоминания, и холодок от ужаса пополз по её коже. Она больше не чувствовала тепла.

Снаружи сгущались сумерки, и в отражении она различила только размытый силуэт девушки с опущенными плечами и пустым, отчаявшимся взглядом. Она едва узнавала себя. Где та робкая радость, с которой она впервые вышла на балкон этого замка? Где трепет надежды? Вместо них – страх, оцепенение и тупая боль в груди.

Она снова склонилась к книге, но буквы плыл перед глазами. Лили с силой захлопнула тяжёлый том. Пыль взметнулась в воздух и опустилась ей на руки. Девушка выбралась из ниши и поставила книгу на место. От слабости у нее кружилась голова. Нужно было немного поспать – собраться с силами. Ее ждёт дорога… дорога прочь из этого дома, к чужому, в чужую страну. От мысли об этом к горлу подкатил новый приступ тошноты. Как узник, которого везут на казнь, подумала она мрачно.

Лили добрела до выхода из библиотеки. Прислонившись спиной к прохладной двери, она зажмурилась на мгновение, пытаясь унять дрожь ресниц. Везде в оковах. Слёзы высохли; осталась лишь ледяная пустота внутри.

Через несколько дней наступил час отъезда.

Всё это время Лили почти не видела мать – королева слегла, то ли в беспамятстве, то ли под действием успокоительных порошков, которыми её напичкали лекари. Отец же был всегда где-то рядом – отдавал распоряжения, суетился, ни на миг не оставляя дочь вне присмотра. Он словно опасался, что она тоже выскользнет из рук, как Роза. Лили отныне охраняли, как ценную вещь.

Рано поутру во дворе замка собралась небольшая процессия. У парадного крыльца ждал дорожный экипаж, нагруженный сундуками. Придворные слуги суетились вокруг, проверяя поклажу и осмотрительно поглядывая на Лилиану – чтобы та не вздумала куда-то сбежать. Но Лили и не пыталась. Она стояла у кареты, окутанная меховой накидкой, и чувствовала себя пустой вазой, которую сейчас тщательно упакуют и переправят за тридевять земель. Она лишь покорно ждала.

Позади, чуть поодаль, толпились фрейлины и служанки, чтоб попрощаться. Они шептались, вытирали глаза платочками. Хотя бы им жаль меня… Осторожно она шагнула к девушкам, и те окружили её со всех сторон: кто-то поцеловал её руку, кто-то коснулся подола, отвешивая прощальный поклон. Одна из фрейлин тихонько всхлипнула и внезапно обняла Лили, не выдержав.

– Берегите себя, принцесса, – прошептала она, стараясь не разреветься в голос. – Мы будем молиться за вас…

Лили молча кивнула и погладила фрейлину по плечу. Губы её онемели, слов не находилось. Она только чувствовала, как подступает горечь расставания. Уезжаю совсем одна, пронеслось в голове. Не будет рядом ни кого я знаю. Никого. Остаток её прежнего мира останется за этими воротами.

Тут раздался властный голос короля:

– Всем отойти!

Лили вздрогнула и обернулась. Отец стоял на крыльце в полном королевском облачении, глядя на сборы с тяжелым выражением лица. Фрейлины сразу расступились, отступая назад. Лили осталась одна на несколько шагов перед крыльцом, пряча окоченевшие руки в мех рукава. Король окинул дочь оценивающим взглядом – словно проверял, всё ли готово, прилично ли она выглядит. Его глаза были сухими, холодными.

– Лилианна, – произнёс он звучно, и Лили настороженно замерла, подняв голову. – Ты отправишься во дворец принца Кристиана немедленно. Помни, что отныне представляешь нашу корону. Ты должна будешь слушаться своего жениха и чтить законы его земли. Надеюсь, ты не посрамишь честь нашей семьи.

Он говорил формально, громко, ни разу не назвав её «дочерью». Казалось, он обращается к подданной, отдавая приказ. Лили смотрела на него снизу вверх – на это грозное лицо, на сжатые в жесткую линию губы. Она искала – хотя бы искорку тепла, сомнения, сожаления? Но не находила. Перед ней стоял всё тот же ожесточенный человек, одержимый лишь политической выгодой. И сейчас он наконец получал желаемое.

– Прощайте, Ваше Величество, – почти шёпотом сказала Лили. Она не знала, что ещё сказать этому чужому человеку, – впрочем, и «прощай» было, наверное, лишним. Он кивнул слегка, даже не сделав попытки подойти ближе.

Лили опустила голову и послушно забралась в экипаж. Глухо хлопнула за ней тяжёлая дверца. В окошке кареты она ещё на миг увидела, как король поворачивается к собравшимся придворным с наставительной речью – даже сейчас, провожая её, он больше думал о публике. Двор слегка зашумел, придворные отвечали одобрительным гулом. А Лили уже этого не слышала. Внутри экипажа разом стало тихо, как в склепе. Лишь в боковую форточку проникал осенний холодок.

Колёса дернулись, карета медленно покатила. Сквозь мутное стекло Лили видела, как за спиной остаются знакомые силуэты родного замка – серые башни и красные крыши, утопающие в утреннем тумане. На крыльце король, закончив говорить, уже развернулся прочь, не оглянувшись на уезжающую дочь. Внизу фрейлины кто-то тихо плакал, уткнувшись подруге в плечо.

Лили отодвинула шторку в окошке, чтобы проводить взглядом этот мир. Ей страстно захотелось закричать, требуя выпустить её из кареты, вернуть обратно. Но она лишь беззвучно шевельнула губами, прижав пальцы к холодному стеклу. Каменные стены замка, казалось, равнодушно наблюдали за её отъездом. Вот золотистые шпили скрылись за поворотом дороги. Родной дом исчез.

Внутри Лили всё замерло. Она откинулась затылком на подушку сиденья и закрыла глаза, ощущая каждое покачивание кареты как толчок по сердцу. Её увозили. С каждой минутой она всё ближе к тому, кого чего она боялась больше смерти.

День тянулся бесконечно. Колёса стучали по каменистому тракту, напевая однообразную колыбельную, от которой Лили то и дело клевала носом. Она почти не спала последние ночи, а потому даже тревога не спасала её от изматывающей дремоты. Сквозь зыбкие обрывки сна ей мерещились клочки ночного неба, огонь, чёрные крылья… В один из моментов она вздрогнула и проснулась от собственного тихого вскрика: привиделось, будто чьи-то сильные руки вновь толкают её, бросая на камни и бьют. Лили судорожно обхватила себя, прогоняя болезненное чувства. За окошком всё ещё стояли сумерки; по бледному небу ползли тяжёлые серые тучи.

– Всё хорошо, принцесса? – раздался извозчик сверху, услышав её вскрик.

– Д-да, – отозвалась она сипло, немного приоткрывая оконную створку. – Всё в порядке.

Ей хотелось стряхнуть оцепенение. Вдали, за полосой золотисто-серого предрассветного неба, показались тёмные вершины гор. Где-то там пролегала граница соседнего княжества. Туда они держали путь.

Лошади фыркнули, замедляя бег. Через несколько минут процессия остановилась. Лили выглянула наружу. Они оказались у мостков через быструю реку. За рекой виднелся дозорный застав – высокие столбы со знаменами. На пурпурных стягах красовался герб принца Кристиана: чёрный двуглавый орёл. Граница.

Лили быстро поправила выбившиеся пряди и сжала руки на коленях. Сердце забилось чаще. Мурашки пробежали у неё по спине. Карета между тем подкатила к деревянному настилу моста и остановилась. Извозчик спрыгнул доложить о прибытии.

За шорохом и плеском реки донёсся новый звук – ржание чужих лошадей. Лили нащупала дверную ручку и открыла дверцу, высунувшись наружу. По ту сторону моста их уже ждала небольшая делегация. Несколько всадников в тёмных дорожных плащах, а впереди – на сухощавой гнедой лошади – седовласый господин в чёрном бархатном камзоле.

– Принцесса Лилианна? – спросил он, учтиво склонив голову. – Добро пожаловать.

Лили поторопилась выбраться из кареты. Земля слегка качнулась под ногами после долгой дороги, но она сумела присесть в реверансе.

– Благодарю… милорд, – негромко ответила она, подняв на говорившего глаза. Перед ней был человек лет пятидесяти с лишним, с узким интеллигентным лицом и проницательными серыми глазами. Он смотрел внимательно, с теплотой. Лили уловила в его взгляде тень сочувствия.

– Я лорд Ричард, наставник принца Кристиана, – представился он. Говорил он любезно, но Лили слышала в голосе некую напряжённость. Может, ей показалось…

Рядом с лордом стояла молодая девушка, вероятно, слегка старше самой Лили. У неё были коротко остриженные светлые волосы, озорной взгляд и добродушная улыбка. Заметив любопытство Лили, она учтиво склонила голову.

– Это фрейлина Луиза, – пояснил лорд Ричард. – Она станет вашей компаньонкой на новом месте. Её назначила королева нашего княжества специально для вас.