Гнилая душа

Зайкова Дарья

Гнилая душа

Глава 1. Судебный зал и Зелёные глаза.

Лондон в октябре очень дождливый. Влажность, серое небо над головой и проливной дождь – картина, которая повторяется из года в год. На улицах в такое время почти безлюдно, лишь автомобили рассекают потоки воды. В одном из них находился я, разглядывая прохожих, бегущих в здания с зонтами в руках.

Единственный плюс такой погоды – отсутствие пробок, что позволило мне добраться до нужного места быстрее, чем я мог подумать. Однако я не хотел вылезать из тёплого и такого уютного салона. Я бросил взгляд в зеркало заднего вида, где стояло детское кресло. Словно по щелчку пальцев меня нахлынули воспоминания. Ещё неделю назад всё было прекрасно: рядом со мной сидела моя жена Скарлетт, а в детском кресле – дочь Лили, но два дня назад мой мир перевернулся.

Пока наша дочь гостила у моей бабушки, я решил устроить романтический ужин для моей любимой: свечи, вино и еду, которую приготовил сам. Уставшая Скарлетт пришла домой, увидела мой сюрприз, но, к моему удивлению, в её голубых глазах я не обнаружил счастья и радости. Весь вечер возлюбленная как будто готовилась что-то мне сказать и наконец решилась:

– Джефф, у меня появился другой мужчина.

Признаюсь, я не испытал шока, скорее, был морально готов к подобному откровению. Примерно шесть месяцев назад в моей душе закралось подозрение относительно верности моей любимой жены. Это сложно было не заметить. Необязательно быть экспертом в психологии, чтобы распознать перемены, особенно когда долгие годы проживаешь бок о бок с человеком, изучив его привычки до мелочей. А тут внезапно радикальные изменения в поведении. Безусловно, Скарлетт всегда заботилась о своей внешности, но теперь это превратилось в некую навязчивую идею. Да, встречи с подругами и походы по магазинам случались и прежде, но сейчас эти «девичьи посиделки» стали предлогом. Однако меня терзал один вопрос: какой смысл ей оставаться рядом со мной, разделять общие радости и горести, если её сердце уже принадлежало другому?

– Я подала на развод, – продолжила Скарлетт.

Я молчал, но её это явно не устраивало.

– Ты ничего не скажешь в ответ?

– Ты приняла решение уйти, зачем я буду тебя останавливать? – спросил я безразличным тоном.

– Ожидаемо. Ты всегда был таким. Наверное, тебе интересна причина моего ухода. Он увидел во мне женщину, в его глазах я нашла любовь. Тем временем ты пропадаешь на работе. Твои поступки говорят сами за себя. Когда мы в последний раз выбирались куда-нибудь всей семьёй? А вдвоём? Где та страсть, где та любовь, которая была в начале отношений?

Я был, мягко говоря, шокирован таким заявлением, ведь мы каждые выходные проводили вместе: то посещали аквапарк, то детское кафе, то гуляли по парку, если погода позволяла.

– Было. Это всё было. Ты перестала это замечать в последнее время, так как твоё сердце занято другим человеком. Нехватка любви и внимания с моей стороны – манипуляция, в результате которой я должен остаться виноватым? Забавно, но ты до сих пор думаешь, что я смогу повестись на подобную игру.

Скарлетт встала из-за стола и направилась в сторону двери.

Воспоминание испарилось, и я вновь находился в салоне автомобиля. Мой телефон разрывался от звонка. Звонила Скарлетт, чтобы узнать, приехал я или нет.

– Буду через пару минут, – ответил я, сбросив вызов.

Я выбрался из машины, раскрыл зонт и направился ко входу в здание.

Зал суда давил своими высокими потолками и чопорной тишиной. Я сидел, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, и наблюдал за Скарлетт. Она… словно картинка. Светлые волосы, чётко очерченные скулы, прямой, изящный нос и безупречная кожа. Полные губы с чётким контуром накрашены помадой приглушенного красного цвета. Вся какая-то безупречная, словно сошла с обложки журнала. Однако её взгляд холоден и отчуждён.

Адвокаты обменивались формальными репликами, используя профессиональный жаргон, звучавший резко и неприятно. Развод – понятие, которое я никогда не думал, что станет частью моей реальности.

Самым мучительным было определение места жительства дочери. Лили решили оставить со Скарлетт. Судья аргументировал это тем, что мать является основным опекуном в силу возраста ребенка. Я понимал, но сердце разрывалось. Знал, что Скарлетт увезет её в Испанию, к этому… мужчине. Испания. Другой мужчина. Слова словно ножи вонзались в грудь.

Я пытался убедить, умолял, доказывал, что смогу обеспечить Лили лучшую жизнь здесь, в Лондоне, где она родилась и выросла. Но всё было тщетно. Решение было принято. Приговор вынесен.

Мы вышли из здания суда, и погода, как оказалось, ухудшилась ещё сильнее.

– Папочка! – окликнул меня детский голос.

Маленькая девочка бежала ко мне. Её русые волосы заплетены в две косички, часть их находилась под тёплой шапкой. Осеннее пальтишко сидело на ней особенно мило, не так, как у взрослых. Щёчки покрылись румянцем от холода.

Секунда, и она уже в моих руках. В карих глазах плескалась неподдельная радость. Лили была похожа и на меня, и на Скарлетт. Смесь, скажем так.

Следом подошёл мужчина. Тот самый испанец, из-за которого рухнула моя семья. Хотя… Вина здесь его лишь частичная.

У него смуглая кожа, волнистые светло-каштановые с золотистым отливом волосы. Стиль схож с моим: классический костюм, но расстёгнутая верхняя пуговица добавляет небрежности. Симпатичный мужчина, но я уже испытываю к нему стойкую неприязнь. Скарлетт не стала нас представлять друг другу, и это даже к лучшему.

Глядя на Лили, моё сердце сжалось. Я понимал, что провожу последние минуты со своей дочуркой.

– Позволь провести с ней весь день, – сказал я, посмотрев на Скарлетт.

– На целый день не получится. У нас вылет через два часа, – ответила моя бывшая жена.

– Этого времени будет достаточно.

Нет, недостаточно! Моя дочь улетает в другую страну, к другому мужчине. И вполне возможно, что Лили будет называть испанца «папой». Ладно. Что сделано – то сделано.

– Привезёшь её сразу в аэропорт, – произнесла Скарлетт на прощание.

Я согласился, и мы с Лили направились к машине. Она забралась в автокресло и без чьей-либо помощи пристегнула ремень. Я невольно улыбнулся, поражаясь, как стремительно взрослеет моя девочка. Я, пристегнувшись, повёл машину в обожаемое место Лили – в игровую комнату с детским кафе.

Прибыв туда, дочка с радостным визгом побежала к горке, а я, немного неуклюже, последовал за ней. Я пытался не отставать, лазая по лабиринтам и ныряя в бассейн с шариками, хотя больше напоминал большого медведя, попавшего в детскую сказку. Смех Лили был лучшей наградой за мои старания.

После активных игр мы переместились в детское кафе. Там, среди ярких столиков и манящих запахов, Лили с серьёзным видом выбирала пирожное, а я с нежностью наблюдал за ней.

Мы непринужденно беседовали обо всём на свете: о планах на предстоящие выходные, о любимых мультфильмах. За разговорами и детскими играми время прошло очень быстро. Два часа пролетели, будто их не было вовсе. В глазах Лили появилась искорка грусти, она прекрасно понимала, что видеться мы теперь будем редко. Но перед тем как зайти в аэропорт, я дал ей обещание, что буду к ней приезжать, или она ко мне. Эти слова немного успокоили ребёнка, но перед посадкой в самолёт Лили вцепилась в меня мёртвой хваткой и громко плакала. Скарлетт, не обращая внимания на истерику, взяла дочь на руки и направилась из зала ожидания прочь. Лили смотрела на меня, она не могла успокоиться. А мне оставалось лишь помахать рукой на прощание и покинуть аэропорт. Я отправился домой.

Привычный звук открывающегося замка возвестил о моём возвращении. В квартире царила звенящая тишина, ставшая моим постоянным спутником. Плащ отправился на вешалку, а плечи невольно опустились. Всё здесь осталось нетронутым, словно застыло во времени, когда они ещё были рядом. На комоде, как и прежде, стояла фотография: мы втроём, лучезарные и беззаботные.

Пройдя в гостиную, я без сил опустился на диван. Пыль, покрывшая журнальный столик, служила очередным напоминанием о запустении. На краю стола одиноко стоял недопитый бокал, оставшийся со вчерашнего вечера. Не убрал. Как и многое другое. В окне мерцали огни города, отражаясь в моих потухших глазах. Смотрю на них, но вижу лишь образ Скарлетт и крохотную ладошку дочери, тянущуюся ко мне. Скоро от них не останется ничего, кроме воспоминаний. И тишины. Тяжёлой, всепоглощающей.

Не раздеваясь, я рухнул на диван и провалился в сон. В памяти всплыла первая встреча.

Кафе. На ней было платье цвета кофе с молоком. Я, как истинный кавалер, предложил ей чашечку кофе, и завязался разговор. Уже тогда я понял, что она – любовь всей моей жизни.

Я очнулся. Снова на диване. Но уже рассвело. Это был всего лишь сон, однако он был полон самым дорогим воспоминанием. Именно тогда я впервые увидел Скарлетт и потерял голову, хотя всегда скептически относился к любви и мысли, что она может вспыхнуть мгновенно, при первом взгляде. Эх… Почему именно эта встреча явилась мне во сне? Неужели это знак, что она вернется? Хотя, о чем я? Я никогда не смогу простить Скарлетт. Раз ушла – пути назад нет. Мне нужно двигаться дальше. Возможно, скоро я встречу свою настоящую любовь, ту самую, о которой пишут в книгах?

А сейчас – работа. Взяв телефон, я обнаружил несколько пропущенных от начальницы. Звонить не стал, зная, что она ждет меня у себя. Но сначала – душ и свежая одежда.

После водных процедур, приведя себя в порядок, я посмотрел в зеркало. В глаза сразу бросаются темные, густые, слегка волнистые волосы, которые я обычно коротко стригу для удобства. Затем – карие глаза. Многие говорили, что в них видят душу. Возможно, это и так. Не зря я работаю детективом. Легкая щетина – часть моего образа, думаю, она мне идёт. Не люблю идеально гладкое бритье. В целом, я бы описал себя как человека с обычной, но запоминающейся внешностью.

Тело достаточно спортивное, хотя в зал хожу нерегулярно, только когда выдается свободное время. На мне – темно-серый свитер, серый пиджак и брюки. На улице все еще льет дождь, поэтому я накинул черный плащ с серебристыми пуговицами.

Выйдя из подъезда, я почувствовал, как холод прошёлся по моей коже. Раскрыв зонт, я направился на парковку, где стоял мой чёрный BMW. Сев в салон, я включил музыку и поехал на свою любимую работу. Вскоре я подъехал к многоэтажному зданию. Именно здесь находится детективное агентство.

Кабинет Мэри Спаркс, а точнее моей начальницы, находится на предпоследнем этаже. Благо, есть лифт, и подниматься по лестнице не нужно. Поздоровавшись с коллегами, я пошёл к Мэри. Её кабинет скорее напоминал уютную гостиную, нежели рабочее пространство. Огромный стол из тёмного дерева, казалось, повидал немало тайн, но на нём царил образцовый порядок. На кожаном кресле сидела Мэри.

Вдоль стен выстроились стеллажи, забитые книгами в потрепанных переплётах – здесь были и детективы, и справочники по криминалистике, и даже томик стихов. На полках между книгами примостились сувениры из разных уголков мира – свидетельства прошлых расследований и захватывающих приключений. На стене висела большая карта города, испещрённая пометками и стрелками, словно паутина, в которую попадали самые запутанные дела. Мы с коллегами не раз предлагали Мэри сделать ремонт, скажем, более современный, но та отказывалась, ссылаясь на стиль.

Возле стола стояли два кресла, и в одном из них расположилась совершенно незнакомая мне женщина. Длинные тёмно-русые волосы заплетены в косу на бок. Мягкие черты лица и выразительные зелёные глаза. Она одета в ярко-красную рубашку и чёрный брючный костюм.

– О, Джефф! Ты как раз вовремя. Познакомься, – Мэри указала на женщину, которая сидела напротив неё, – Рита Уотерс. Твоя напарница.

– Стоп… Что?! Напарница? Мэри, а ты помнишь, что я работаю один?

– Помню, но мне на это всё равно. Кстати, Рита – очень хороший детектив из Лос-Анджелеса. Там раскрыла немало преступлений. Думаю, с тобой ничего не случится, если будешь работать в паре, – на лице Мэри сияла улыбка. Может, Рита и не в курсе, но всё агентство знает, что означает такое счастье начальницы. Оно звучало так: «Ещё хоть слово, и ты пожалеешь, что на свет родился». И я не преувеличиваю. И, кстати, о Рите. Я ни разу не слышал о ней. Хотя… Возможно, я просто не интересуюсь другими личностями, кроме себя.

– Как же хорошо, что ты согласился со мной, Джефф. И да, у вас уже есть адрес, по которому вы сейчас поедете. Я скинула его в SMS.

Я открыл переписку с Мэри и увидел адрес. Кивнув, я покинул её кабинет.

Глава 2. Загадка Шелли Мейсон.

Я вышел из здания и, подходя к автомобилю, услышал сзади цоканье каблуков. Обернулся и увидел Риту.

– Ты не мог меня подождать? – спросила женщина.

– Мы знакомы всего несколько минут, а уже разговариваешь со мной на «ты». Где же ваши манеры, мисс Уотерс?

Проигнорировав меня, Рита прошла к моей машине и открыла переднюю дверь.

– Стоп-стоп, дамочка… У вас разве нет своего транспорта?

– Нет. Мой автомобиль временно на ремонте, – ответила Рита.

– Тогда вы поедете на такси, а не со мной. Всего доброго!

Я сел в машину и нажал на газ. Недовольная дама смотрела мне вслед. Вскоре я приехал по адресу, который отправила мне Мэри.

Прохладный октябрьский ветер пронизывал насквозь, когда я вышел из машины. Обычный панельный дом, каких сотни в этом районе. Но сегодня здесь было неспокойно. Мерцающие огни полицейских машин отражались в мокрых от дождя стёклах.

Поднявшись на нужный этаж, я почувствовал знакомый запах хлорки, который ударил мне в нос. Спертый воздух, пропитанный отчаянием и безысходностью, давил на плечи. Вместо жизни, радости и надежд юная девушка лет 16–18 предпочла лезвие и ванну с водой. За ней бы бегали толпы парней. Каштановые волосы, мягкие и гармоничные черты лица. На данный момент кожа бледная, даже серая.

Что бы я почувствовал, потеряв дочь? Не могу представить. Вероятно, испытывал бы ту же боль, что и сейчас, только в разы сильнее.

Я вошел в ванную комнату. Красная жидкость, почти утратившая тепло, зеркально отражала слабое свечение лампы.

– Здесь записка, – прозвучал женский голос.

Я обернулся и увидел Риту.

– И ты здесь. Как доехала? Таксист не приставал?

Рита недовольно прищёлкнула языком и протянула мне клочок бумаги. Прочитав, я увидел неровный почерк, слова, пропитанные отчаянием и мукой:

«Я больше не могу» – вот и все объяснение.

Я внимательно осмотрел ванну, избегая прикосновений к вещам. Нет признаков борьбы, никаких чужих предметов. Всё свидетельствует о суициде. Но мой опыт говорил: торопиться с выводами нельзя. Слишком безупречно, слишком аккуратно. Как будто кто-то очень хотел, чтобы всё выглядело именно так. Записка может быть частью хитроумной инсценировки. Я вызвал экспертов. Их ждет кропотливая работа. Эта квартира хранит тайны, но я заставлю её разговориться.

Я знаю, что соседи звонили в полицию, жалуясь на подозрительный запах, исходящий из квартиры.

Следственная группа прибыла на место происшествия и вошла в квартиру. Ими были обнаружены документы, удостоверяющие личность погибшей. Ее имя – Шелли Мейсон, возраст – шестнадцать лет. Мобильный телефон и другие личные вещи отсутствовали. Учитывая несовершеннолетний возраст, у девочки должны быть родители или опекуны. Полиция обязана связаться с ними и сообщить о трагической кончине Шелли.

Тьма.

Только детский голос взывал:

Мама! Мамочка, пожалуйста!

Я проснулся ночью в холодном поту. Сердце колотилось, дыхание сбилось. Что это был за кошмар? Чей это голос? Неужели на меня так повлияла смерть этой девочки? Тщетно пытался уснуть. Взял ноутбук, решил поискать информацию о Шелли. Полиция, по всей видимости, не нашла данных о ее родственниках, хотя я в этом сомневаюсь. Все в отделе уверены в суициде, ведь на месте нашли только лезвие и предсмертную записку. Вероятно, полиция тоже склоняется к этой версии, раз не стала углубляться в поиски родных Шелли.

«Если нет информации о родителях, значит, их давно нет в живых» – часто слышу я в агентстве и в полиции. Абсурд. Гораздо проще списать все на самоубийство, чем искать улики убийства, которых, якобы, нет.

Вбил фамилию Шелли в поисковую систему, и появился список однофамильцев. Я отфильтровал результаты, оставив только жителей Лондона и ближайшего района. Нашлось имя человека, похожего на Шелли – Алан Мейсон. Скорее всего, это ее отец. Я разыскал адрес Алана и утром поеду к нему. Он живет недалеко от места гибели Шелли.

Удивительно, но я смог заснуть и проснулся от ярких лучей солнца. Ого, даже погода радует. После душа я сделал себе омлет с тушеными томатами и бутерброд с запеченным мясом. Завтракал в одиночестве, в очередной раз вспоминая их. Я помню, как Лили приготовила для нас со Скарлетт сюрприз. Она встала ранним утром, взяла книгу рецептов и начала готовить. Когда мы встали, то на столе в кухне ждал нас ароматный пирог с абрикосами и чай. Повернув голову к раковине, Скарлетт рассмеялась. Весь кухонный гарнитур был в грязной посуде и в муке. Ругали ли мы ребёнка за устроенный беспорядок? Нет. Похвалили, а после вкуснейшего завтрака убрали кухню до блеска вместе.

Прекрасное воспоминание, которое опять исчезло, и вместо смеха была лишь тишина и пустота. Я встал из-за стола, переоделся и поехал по адресу, который нашёл ночью.

Через полчаса пробок я оказался у двери, которая вела в квартиру Алана. Нажав на кнопку, я понял, что звонок не работает, поэтому начал стучать. Открыл мне дверь русоволосый мужчина с глазами небесно-синего цвета.

– Доброе утро! Я детектив Фостерс, – я предъявил документ. – Вы Алан Мейсон, верно?

Алан пугливо кивнул.

– Что-то случилось? – спросил он меня.

Разговор не должен идти в дверном проёме.

Мужчина вновь кивнул, но на этот раз увереннее. Алан сделал шаг назад, пропуская внутрь.

Квартира встретила запахом застарелой пиццы и лёгким налётом отчаяния. В полумраке, проникающем сквозь задёрнутые жалюзи, проступали очертания минималистичной мебели. Кожаный диван, казалось, впитал в себя все просмотренные футбольные матчи и пережитые расставания. На журнальном столике – хаотичное нагромождение пультов, смятых пачек чипсов и пепельница, полная окурков.

Книжные полки, заставленные в основном комиксами и дешёвыми детективами, говорили о хозяине больше, чем он сам хотел бы. На стене висела одинокая гитара, покрытая слоем пыли, словно заброшенная мечта о рок-н-рольной славе.

Кухня, отделенная от гостиной барной стойкой, представляла собой поле битвы с немытой посудой и остатками вчерашнего ужина. В целом, место выглядело так, будто здесь обитал человек, который давно перестал заботиться о порядке, погрязнув в рутине и одиночестве. Стану ли я таким же со временем, как этот мужчина? Грязным холостяком, которого кроме собственного брюха ничего не волнует?

Ну уж нет. Пускай у меня не будет женщины рядом, но себя опускать до такого уровня не буду и не хочу.

– Что вам нужно, мистер Фостер? – поинтересовался Алан. – Присаживайтесь.

– Благодарю, постою. Не думаю, что беседа затянется.

По крайней мере, надеюсь на это. Долго находиться в этой квартире мне некомфортно. Алан, напротив, не спеша подошел к дивану и опустился на него.

– Вопрос может показаться странным, но я обязан его задать. У вас есть дочь?

– Да, есть. После моего развода с её матерью она не желает со мной общаться, – откровенно ответил Алан.

А что, если Лили тоже отдалится от меня? Или Скарлетт настроит её против меня? Или подростковый возраст сыграет свою роль? Ведь он не за горами. Или она решит, что я как-то обидел её или Скарлетт? Боже… Эти мысли не дают мне покоя.

– Не могли бы вы назвать имя вашей дочери?

– Мишель Мейсон.

Чёрт возьми! Я ошибся. Но как такое возможно? Моя программа никогда не давала сбоев, всегда выводила меня на нужных людей.

– Что-то случилось? – спросил Алан, заметив мою растерянность.

– Вчера неподалеку от вашего района обнаружили тело молодой женщины. Судя по всему, самоубийство, но интуиция подсказывает мне, что это убийство. Вы очень похожи: внешне и фамилия совпадает. Я предположил, что вы её отец, поэтому и приехал. Прошу прощения.

Я направился к двери.

Оказавшись в машине, я понял, куда мне нужно ехать – в агентство, чтобы обсудить всё с Мэри, попытаться выстроить логическую цепочку и понять, что делать дальше. Я зашёл в тупик. Солнечная погода сменилась тучами, пока я был у Алана. Сейчас польёт дождь. Плохая погода позволила мне добраться до офиса быстрее.

– Можно? – спросил я, открывая дверь кабинета Мэри.

– Да, входи.

Я опустился в кресло и, глядя на Мэри, рассказал о своём визите к Алану.

– Ты никак не угомонишься? Прими как факт: девушка покончила с собой. Не ищи здесь загадки.

– Тебя не удивляет, что у неё нет родных? Что криминалисты ничего не нашли? Самоубийство? Серьёзно?! Лезвие и предсмертная записка ещё ничего не доказывают, – в голосе прозвучал гнев.

Мэри тоже переполнял гнев. Резко повернувшись, она схватила яркую папку с книжной полки и с силой бросила её на стол.

– Просмотри и успокойся! – почти прокричала она. Казалось, от напряжения на её лице проступило ещё больше морщин.

Я открыл папку и начал изучать содержимое. Там была информация о родителях Шелли. Мужчина – светловолосый, с небесно-голубыми глазами. Его волосы цвета выгоревшего льна слегка вились у висков, обрамляя лицо с тонкими чертами и сильным подбородком. Его имя – Чарли Мейсон. Женщина, с волосами цвета спелой пшеницы, с глазами цвета морской волны, будто излучала молодость и свежесть. Её волосы мягко ниспадали на плечи, подчеркивая изящество шеи. Её звали Райли Мейсон. Рядом с фотографиями была прикреплена газетная вырезка.

«Супруги решили отдохнуть и купили билеты на Канарские острова. Но произошла трагедия: самолёт потерпел крушение, выживших нет».

– Её родители погибли в авиакатастрофе неделю назад. Она не смогла пережить их гибель, – объяснила Мэри.

Действительно, сходство Шелли с родителями было очевидным. Но я всё ещё не мог поверить, что это не убийство.

– Где ты нашла это? Я перерыл весь Интернет и использовал все свои связи.

Мэри лишь пожала плечами с хитрой усмешкой, давая понять, что не собирается раскрывать свои источники.

– Не верю. Это не её родители. Нас водят за нос, это очевидно.

– Глупо. Ты пытаешься что-то доказать, что-то выдумать, хотя всё уже решено. Зачем? Чтобы заслужить уважение? Признание? Но ты же лучший детектив в Лондоне. И знаешь, что? Даже самые лучшие сыщики ошибаются. Не вмешивайся больше. Дело закрыто. А если полезешь, последствия ты знаешь, Джефф.

Я чувствовал себя чайником, который стоял на плите и пытался всем сказать: «Я сейчас взорвусь, если вы меня не выключите». Я зол, меня трясёт от ярости. Только что Мэри сказала, что я лучший детектив в Лондоне, ведь так? Тогда почему мне никто не верит?

Я вскочил с кресла, чуть не перевернув его от ярости. Я не заметил, как вновь оказался в салоне автомобиля. В такие моменты меня поддерживала Скарлетт, а теперь она где? Правильно, в Испании вместе с моей дочерью! Значит, и Скарлетт в меня не верила и поддерживала ради галочки. А когда на горизонте появился ухажёр получше меня, она тут же прыгнула в постель к нему!

Гнев, ярость и злость наполняли меня до предела. Я ударил кулаком по рулю, чтобы хоть как-то успокоиться. Громкий сигнал разнёсся по всему салону автомобиля и за его пределами. Настолько громкий, что мимо проходящая дама с собачкой испугалась. Её пёс загавкал в сторону моей машины.

– Свою собаку уберите, иначе я за себя не отвечаю! – я немного приоткрыл окно и произнёс эту фразу даме.

Шокированная женщина смотрела на меня. Она кричала, ругалась в мой адрес, а я просто закрыл окна и откинулся на спинку водительского сиденья. И вдруг дверь открывается, и на пассажирское, рядом со мной, место садится кто-то, чей аромат наполнил мой автомобиль. Теперь пахнет конфетной вишней с нотами горького миндаля, корицы и жасмина. Достаточно приятный аромат. Я повернул голову, и, как оказалось, рядом со мной находилась Рита.

– Что ты тут забыла? В курсе, что это не твоя машина? Или ты перепутала меня с таксистом?

– Что случилось? Ты будто с цепи сорвался. Может, я смогу помочь?

– Вали из моей машины, пока не пожалела, что вообще здесь находишься.

Рита, тяжело вздохнув, вылезла на улицу. А я словно начал уходить в транс.

Глава 3. Сны и Реальность: Детектив Фостерс на грани.

Солнце лениво пробиралось сквозь занавески, рисуя золотые полосы на лицах моих девочек. Жена, с растрёпанными после сна волосами, нежно обнимала нашу дочь, которая, уткнувшись носом в её плечо, что-то тихонько бормотала. В этот момент мир за пределами нашей спальни перестал существовать. Была только эта хрупкая, но такая сильная связь между ними, которую я чувствовал кожей.