Каникулы, когда я влюбилась в тебя

Тиффани Каллигарис

Каникулы, когда я влюбилась в тебя

Tiffany Calligaris

Polaroids of a Girl’s Heart

© Text: Tiffany Calligaris, 2024

© Cover illustration: Luciana Bertot

© Смирнова Д. О., перевод, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Глава 1. Злополучное письмо

Сейчас, должно быть, давно за полночь. Я аккуратно открываю окно и, подавив зевок, осторожно пробираюсь в комнату. Ночные вылазки не самое привычное для меня дело, к ним я прибегаю только по особым случаям. К счастью, моя спальня находится на первом этаже двухэтажного дома, что дает мне некоторые преимущества.

Моя одежда бесшумно сползает на ковёр, отмечая мой путь от окна до кровати: кроссовки, носки, юбка, кофта… Я залезаю на чистые простыни, оставшись в чёрном атласном топе и нижнем белье.

Засыпаю почти мгновенно, и мне снится сон. В залитом солнцем пейзаже – мальчик, провожавший меня до дома. Наши поцелуи, смех, щекотки и обещание быть вместе навсегда. Пробуждение возвращает в реальность: передо мной улыбающийся жёлтый медведь в красной футболке, его лапы ритмично двигаются вверх-вниз в такт раскатистому дребезжанию будильника. Я тянусь к нему, нажимаю кнопку «отбой» и опять закрываю глаза, вдыхая сладкий аромат персиков, исходящий от подушки.

Почти все мои друзья используют будильники на своих смартфонах, а я по-прежнему доверяю старым добрым электронным часам. Они напоминают мне о детстве – о том, как мама ласково щекотала меня по спине, чтобы разбудить, и о рюкзачке в виде собачки, с которым я ходила в детский сад. Это – настоящая классика, и мама нашла эти часы специально для меня в винтажном магазине в честь моего шестилетия. У них деревянный корпус, горшочки с мёдом на каждой четверти часа, а на самом верху – Винни-Пух.

Эбби Доусон была и остаётся преданной поклонницей Винни-Пуха с тех самых пор, как в детстве ей на глаза попались книжки Алана Александра Милна. С тех пор её коллекция пополнилась подарочными изданиями, всевозможными коллекционными фигурками и целой коробкой с видеокассетами, на которых записаны мультфильмы.

И свою дочь она назвала в честь жёлтого медведя: Уинни Доусон. Это я. Без второго имени, просто Уинни.

Начинается привычный утренний ритуал. Душ. Смена одежды, заранее приготовленной на деревянном сундуке в изножье кровати. Завтрак с семьёй. И десятиминутная прогулка до школы.

Всё такое привычное, но это ненадолго. Последний год в школе Сент-Клер-Хай в Йорке. До выпускного неделя, а это значит, что после лета меня ждёт другая комната, другой город, другой штат. Чикаго. О переезде в Чикаго я мечтаю с тех пор, как вместе с мамой посмотрела один старый фильм – «Свадьба лучшего друга». Сверкающие небоскрёбы, стадион и парки. У этого города определённо есть свой неповторимый стиль.

Годы упорной учёбы, тщательное планирование и щепотка удачи – всё это помогло мне поступить в Чикагский университет. Как говорят болельщики одного футбольного клуба в Чикаго: «Вперёд, Маруны!»

Правда, сама я не отличаюсь спортивными навыками. Впрочем, от красивой кепки и хот-догов не откажусь.

Мой район – типичное воплощение городского среднего класса. Двухэтажные дома, сады, украшенные гномиками или другими забавными керамическими фигурками, и повсеместные знаки «Осторожно, дети». А ещё часто встречаются лабрадоры и миниатюрные собачки, больше похожие на мягкие игрушки.

На углу ближайшего дома спиной ко мне стоит худощавый парень с взъерошенными волосами песочного оттенка. На нём тёмно-синие джинсы и чёрные кроссовки «Найк». Это Джесс Андерсон. Тот самый парень, который провожал меня до дома по залитой лунным светом улице и ждал, пока я проберусь к себе в окно. Мы знакомы с детского сада и уже успели пройти все стадии общения. Когда нам было по шесть, мы друг друга не переваривали, зато к десяти стали хорошими друзьями – такими, которые делятся вкусностями и вместе ходят в школу, – а в пятнадцать решили, что можно попробовать встречаться. Попытка оказалась удачной: с тех пор прошло два года, а мы до сих пор вместе.

Вот несколько забавных фактов обо мне: я обожаю ванильное мороженое с карамелью, веду список всех знакомых котов в округе, который я храню в дневниках на протяжении последних пяти лет, и я предпочитаю полароидные снимки селфи. И ещё – я души не чаю в Джессе Андерсоне. Мне нравится, что мы всегда одинаково шутим, нравится, что у нас тонна общих воспоминаний. Да, в том числе таких, где пятилетний Джесс лепит пластилин мне в волосы, ну и что? Мне нравится тепло и уют, которые он дарит. И я всегда и везде узна́ю его неповторимый смех, даже в случае апокалипсиса или на стадионе во время чемпионата мира.

– Привет, медвежонок Уинни.

Джесс оборачивается ко мне и быстро, вскользь целует в макушку. Сколько я себя помню, меня всегда так называли. Мама с первых дней жизни закрепила за мной это прозвище.

– Привет, – тихо здороваюсь я.

– Успела поспать?

– Немного, но недостаточно.

Джесс понимающе кивает, сдерживая зевок.

– Что ж, последняя неделя школы. – Джесс направляется к зданию из красного кирпича с широкими окнами в белых рамах; он провожает меня до того места, где мы с девочками обычно встречаемся.

– Немного страшно, но как же волнительно! – говорю я. – Мы в самом деле едем в Чикаго! Обязательно надо будет сходить в планетарий Адлера, посмотреть на большой зал архитектурного комплекса вокзала Юнион Стейшн, сходить в Миллениум-парк и найти уютную кофейню, чтобы сидеть там по выходным.

Спасибо вселенной, что звёзды сошлись и Джесс поступил в тот же университет, что и я. Мы оба любим долгие посиделки в кофейнях, где умеют готовить превосходное горячее какао и предлагают большой выбор выпечки. В Йорке у нас уже есть свой топ-пять.

– И ещё надо будет найти хорошую пиццерию. У тебя воскресенье без сырной пиццы – не воскресенье, – говорит Джесс.

Это давняя семейная традиция. По воскресеньям мы сидим на диване, смотрим фильмы и объедаемся пиццей.

– Это должна быть о-о-о-о-очень хорошая пиццерия, – говорю я.

– Да, о-о-о-о-очень, очень хорошая. – Джесс ухмыляется, глядя на меня.

Хихикнув, я слегка толкаю его плечом.

– А через год мы выедем из общежития и заведём кота. – Я с надеждой смотрю на Джесса.

– Кота мы, может быть, и заведём, – задумчиво отвечает Джесс. – Но я считаю, что нам стоит остаться в общежитии хотя бы на пару лет, чтобы не упустить все прелести студенческой жизни.

У лестницы нас ждут Джульетта и Софи, мои давние подруги. Джульетта Брент – уроженка Техаса, спортивного телосложения, с длинными тёмно-русыми волосами, неизменно собранными в высокий хвост. А у Софии Гонсалес оливковая кожа и шелковистые тёмные волосы, и она жить не может без музыки. Каждую неделю у неё появляется новая любимая песня, и она постоянно мониторит новости, чтобы не пропустить дебют очередной группы – преимущественно с мужским составом. Её родители – выходцы из Мексики, они готовят потрясающие кесадильи.

– Твоя остановка, – сказал Джесс. – Встретимся после урока…

Не успел он договорить, как завибрировал его телефон. Джесс бросил взгляд на экран, и глаза у него полезли на лоб.

– В чём дело? – спрашиваю я.

Джесс продолжает изумлённо таращиться в телефон.

– Меня приняли в Браун… – шепчет он.

– Правда? – ничего не понимая, спросила я. – Ты же говорил, что не подавал туда документы.

– Я не думал, что пройду… В последний момент решил попробовать.

– И не прогадал. Поздравляю! – Я целую его в щёку как ни в чём не бывало, хоть и предчувствую, что на горизонте собираются тёмные грозовые тучи. – Браун, конечно, замечательный университет, но… Ты же всё равно поедешь в Чикаго, да?..

– Наверное… – Он отводит взгляд. – Но мне нужно подумать. Извини, Уинн. Я правда не думал, что пройду.

Я только открываю и закрываю рот, потому что слов у меня нет. Мне хочется возмутиться. Напомнить ему, что мы обещали друг другу поехать в Чикаго вместе. Но, с другой стороны, какая девушка будет упрекать парня за то, что он поступил в один из лучших университетов страны? Джесс всегда был амбициозен, прилежно учился и даже присоединился к Американской футбольной ассоциации ради портфолио для поступления. Весь сезон он провёл в синяках, однако не уходил из команды и даже пытался получать удовольствие от тренировок.

– Я понимаю, я знаю, как ты старался, – говорю я, взяв его за руку. – Мы что-нибудь придумаем.

И мне сразу же становится стыдно за свои слова, потому что в них нет никакой определённости. «Что-нибудь придумаем». А если не придумаем? Мы не просто так договорились поступать в одни и те же университеты. Мы не хотели, чтобы из-за расстояния наши отношения превратились во что-то непонятное.

– Да, конечно, – говорит Джесс, слегка пожав мою руку. – Мне пора к ребятам. Поговорим позже.

Я гляжу на его худую спину, когда он удаляется от меня по коридору, и в голове у меня вертится одно только слово. Чёрт. Как всё это могло случиться за какие-то… несколько минут?

Два электронных письма определили наше будущее, и всего одно оказалось способно его разрушить. Одно чёртово письмо.

Джульетта и Софи подбегают ко мне, их глаза горят от любопытства.

– Что случилось? – одновременно спрашивают они.

– Джесса приняли в Браун, – тихо говорю я.

– Серьёзно? – переспрашивает Софи.

– А как же ваши планы жить счастливо вместе в Чикаго? – спрашивает Джульетта.

– Я не знаю.

Переглянувшись, подруги ведут меня не в класс, а в буфет. До начала урока ещё десять минут. Чашка чая мне сейчас не помешает. Особенно того индийского успокаивающего, который обычно заваривает мама. Правда, в школе придётся довольствоваться стандартным чёрным с тремя большими ложками сахара.

– Мне нравится твоя розовая футболка, Уинн, цвет – точь-в-точь сахарная вата. И вообще, ты сегодня отпадная. – Софи пытается ободрить меня. – Настоящая стильная леди.

– Долбаный Браун, – всё, что мне удаётся сказать.

Джульетта сдерживается, чтобы не фыркнуть.

– Слушай, Браун – отличный университет.

– Угу.

– Всё будет хорошо. Даже если Джесс решит учиться там, вы что-нибудь придумаете. Вы же Уиннсс. Самая милая парочка в Йорке, – оптимистично заявляет Софи.

Я пытаюсь улыбнуться.

У Софи девиз по жизни – «Мысли позитивно, и всё решится само собой», а у Джульетты скорее «Пойдём кому-нибудь наваляем». У меня какой девиз? Даже не знаю. У меня как будто всё тело онемело. Губы пересохли. В животе поселилось неприятное тянущее чувство.

– Всё будет хорошо, – повторяет Джульетта вслед за Софи.

– Вы даже не представляете, как я буду по вам скучать, – говорю я, с благодарностью глядя на них. – Обещайте приезжать в гости.

– Конечно, будем. Я слышала, в Чикаго превосходный океанариум, – говорит Джульетта. – Там белухи всякие и другие рыбы.

– Нет, только не океанариум! Бедные животные должны плавать в океане, на свободе, а не сидеть в клетке! – возмущаюсь я. – Ты не видела тот фильм про косаток, «Чёрный плавник»?

Джульетта весело ерошит мне волосы.

– Медвежонок Уинни борется за права китов.

– Я смотрела, такой ужас, – говорит Софи. – Уверена, в Чикаго и без океанариума есть чем заняться.

– Планетарий Адлера, Музей естественной истории Филда, Миллениум-парк, морской причал… – на одном дыхании перечисляю я. – Девочки, поверьте мне, это чудесный город.

– Ветреный город, – шутит Джульетта.

Глава 2. Другой путь

Неопределённость – тот ещё коварный чертёнок. Она прячется за каждым углом, даже если ты делаешь вид, что в упор её не замечаешь. Два дня назад в моей жизни не было никакой неопределённости. Я знала, что школьные дни подходят к концу. А ещё я знала, что мы с Джессом переедем в Чикаго и вместе будем учиться в университете.

А теперь половина этих планов рискует кануть в Лету. И всё из-за того, что Джессу в последний момент втемяшилось подать документы в другой университет. Ладно, это из-за высоких баллов и того, кто решил принять Джесса в Браун.

Мисс Харрис, наша учительница математики, своим характерным ласковым голосом резюмирует то, что мы выучили за год. Я жалею, что не могу сосредоточиться на её речи. Не то чтобы я так сильно любила математику, просто скоро двери этого класса навсегда для меня закроются. Справа сидит Софи, вид у неё сосредоточенный, явно ловит каждое слово. На соседнем ряду Джульетта с мечтательным видом смотрит куда-то в пространство: очевидно, думает она вовсе не о формулах и уравнениях.

Джесс сидит прямо передо мной. И я вижу только его песочного цвета волосы и белую футболку. После письма о зачислении в Браун он сказал мне, что думает об этом, больше ничего. На его месте я бы уже составляла список за и против. Да, такой я человек. А Джесс не такой.

Я понятия не имею, что творится в его голове. Есть у Джесса одна особенность: каждый раз, когда требуется принять важное решение, он закрывается от всех, прячется как черепаха в свой панцирь.

Рискну предположить, что в случае Джесса у Чикаго мало шансов в сравнении с Брауном. Единственный фактор, который говорит в пользу Чикаго, – это… я.

Именно поэтому я не завожу этот разговор. Джесс должен сам принять решение. И я, конечно же, хочу, чтобы он выбрал меня, выбрал нас, но речь не о том, чего хочу я.

Я вздохнула. Последнее время я часто так делаю.

Звенит звонок, и урок заканчивается, но я продолжаю сидеть на своём месте. Софи и Джульетта обсуждают, куда пойти покупать наряды для выпускного. Обе одновременно оборачиваются ко мне, ожидая, что я присоединюсь к разговору.

– Наряд для выпускного? – тупо повторяю я последнюю фразу.

– Да, знаю, ты, наверное, его уже давным-давно подобрала, – понимающе кивает Софи. – Я слышала, как родители вчера говорили, что после праздника мы пойдём в ресторан. Получается, я должна выглядеть шикарно.

– Ты всегда шикарно выглядишь.

– О-о, спасибо, Уинн, – отвечает она. – Поправочка: я должна выглядеть особенно шикарно. Не джинсы, а платье, не кроссовки, а туфли на высоком каблуке.

– С этим мы тебе поможем. А мне нужна лента для волос, – говорит Софи, запихивая учебник в сумку.

– Отлично! После школы рванём по магазинам!

Джесс уже собрал вещи и ждёт у парты. По взгляду я вижу, что он хочет поговорить. Возможно, неопределённость – ещё не худший вариант. По крайней мере, она оставляет простор воображению. Как только Джесс скажет мне то, что собирается сказать, путь останется только один. Надеюсь, это будет солнечная дорога с радугой в небе, ведущая в город ветров.

Не вслушиваясь в то, что говорит Джулия, я киваю и бросаю, что присоединюсь к ним позже. Если всё сложится не так, как хочу я, по крайней мере, после уроков можно будет прогуляться с подружками и отвлечься.

– Может, пообедаем на улице? – предлагает Джесс и протягивает мне руку. – День солнечный, и я взял сэндвичи.

«День солнечный», – повторяю я про себя. Возможно, это хороший знак. Я же представляла залитую солнцем дорогу.

– Хорошо, – отвечаю я и беру Джесса за руку.

Мы идём в парк, там, как всегда, толпы народа сидят на своих обычных местах: я каждый день вижу этих людей с тех пор, как перешла в старшую школу. Забавно. Даже те, у кого бунтарский вид и кто якобы презирает любые правила и условности, всё равно предпочитают занимать одни и те же места на время обеда.

Вслед за Джессом я иду туда, где мы обычно сидим, – к одному из боковых столиков, над которым ветви деревьев образовывают лиственную крышу.

– Вчера я шёл мимо нашего любимого кафе и взял нам фирменные сэндвичи с курицей.

Джесс вытаскивает их из бумажного пакета и раскладывает на столе. Я с любовью смотрю на знакомый логотип. В этом кафе готовят потрясающие пирожки с яблоками и корицей, а ещё у них огромные кру́жки.

– Я готова хоть каждый день питаться там, а не в нашей столовой, – весело говорю я.

– Я тоже. – Джесс подталкивает ко мне сэндвич на салфетке. – Это для вас, леди.

– Спасибо.

Поначалу мы едим молча. Вокруг почти все наши одноклассники фотографируют еду или наговаривают в камеры, как они будут скучать по школе. Девочка по имени Саша всё вещает, как она любит картошку фри и что в нашей столовой она почти такая же вкусная, как в «Макдоналдсе», и тут Джесс берёт меня за руку.

– Я решил поехать в Браун.

Его слова обрушились на меня внезапно. Браун. Он едет в Браун. Я медленно проглатываю кусок сэндвича, опасаясь, что могу подавиться.

– Я… Ты застал меня врасплох.

Что я несу?

– Прости, я просто не хотел тянуть с этим, – говорит Джесс.

– Поняла. – Я украдкой перевожу дыхание. – Ты едешь в Браун, в штат Род-Айленд.

– Уинн, ты только подумай, какие это перспективы. Мои родители пришли в восторг, когда я сказал им, что поступил.

Джесс буквально светится от радости, мне стоило раньше догадаться, откуда ветер дует.

– Я рада за тебя, – говорю я и скрепя сердце улыбаюсь. – Мне страшно за нас, но я рада за тебя.

– С нами всё будет хорошо, – Джесс ободряет меня и пожимает мне руку. – В конце концов, мы живём в эпоху технологий, когда всегда можно связаться по телефону.

– Ну да…

По телефону удобно общаться и делиться новостями. Но что насчёт объятий? Или свиданий? Телефон тут не поможет.

– Послушай, мы оба поступили в университеты, о которых мечтали! Нам стоит радоваться и праздновать!

Сейчас мой мозг едва осознаёт то, что говорит Джесс. Я буквально слышу наши прежние разговоры, слова, перед глазами мелькают картинки из прошлого…

– Я думала, ты рад, что поступил в Чикаго, ты сам говорил, что у них хорошая программа на бизнес-факультете… – Я невольно чувствую себя обманутой. – Почему ты не сказал мне, как сильно хочешь поступить в Браун?

От удивления Джесс моргает.

– Не знаю. Я не думал, что поступлю, – растерянно говорит он. – Ты только что сказала, что рада за меня.

– Так и есть, – честно отвечаю я. – Но я… я в шоке от того, как сильно ты хочешь туда поехать. Ты сам говорил, что наше совместное поступление в Чикаго – это, цитирую, «лучшее, на что ты только мог надеяться».

Он так и сказал. Честное слово.

– Да… я помню, но это было на школьной вечеринке. Если я ничего не путаю, мы танцевали под какую-то романтичную песню…

– Да, под Dance to this Троя Сивана и Арианы Гранде.

Тема той вечеринки была «Арабская ночь». Перед глазами всплывает картинка, как мы танцевали медленный танец в зале с шёлковыми драпировками, тут и там стояли медные масляные лампы, длинный шлейф моего светло-голубого платья шуршал при каждом повороте, усеянный танцующими огоньками.

– Точно! Я обожаю эту песню. Наверное, я замечтался, – признаётся Джесс, виновато пожав плечами. Потом продолжает: – В смысле, на вечеринках в конце года все мечтают. Колин Каммингс сказал Мелиссе Гвон, что им пора планировать свадьбу. Представляешь, свадьбу!

Он говорит так, будто это решает все проблемы. Ладно, допустим, что в преддверии выпускного действительно каждый может замечтаться. Это особая атмосфера: мерцающие огни, красивые костюмы, ощущение романтики, всеобщей дружбы и ностальгии, – под её действие легко попасть.

– Ну ладно тебе, Уинн, улыбнись. – Джесс корчит забавную рожицу: обычно я всегда смеюсь, когда он так делает. Я сдаюсь и качаю головой, потому что с губ у меня всё равно уже слетел смешок.

– Давай просто поедим. У нас будет ещё много времени, чтобы обсудить все нюансы. Хорошо?

– Хорошо.

Глава 3. Оставь это на чёрный день

Моя мама потрясающе готовит, ей стоило бы открыть собственный ресторан. Я знаю, большинство детей думают так про своих мам, но Джесс со мной согласен. Он ужинает у нас как минимум три раза в неделю.

Он сидит между мной и моим младшим братом Коуди, и это выглядит так естественно. Как будто мы семья из пяти, а не из четырёх человек. Джесс не сводит своих тёмно-карих глаз с вилки, на которую аккуратно накручивает пасту с соусом песто. Прошло две недели с тех пор, как пришло злополучное письмо из Брауна. Двенадцать дней с тех пор, как Джесс сказал мне, что решил ехать в Род-Айленд, а не в Чикаго.

Мне всё ещё тяжело смириться с тем, что я буду совсем одна в огромном мегаполисе. Что мой парень, который по совместительству мне близкий друг, не едет со мной. Мы не снимем вместе квартиру на второй год обучения. И не будем встречаться после лекций, чтобы рассказать, как прошёл день или что нового у родных.

Что, если у меня будет соседка (я написала заявление на отдельное проживание, но тем не менее) и она начнёт возмущаться из-за того, что мы с Джессом слишком много болтаем по видеосвязи? Что, если из-за тоски по дому и Джессу, из-за того, что просто всё… плохо, у меня случится нервный срыв, а соседка решит, что у меня проблемы с головой?

– Уинни, ты в порядке? – спрашивает мама. – У тебя мрачный вид.

– Всё в порядке, – вру я. – Просто устала.

Не хочу, чтобы родители волновались или думали, что я не умею самостоятельно справляться с трудностями. «Ничего страшного, – твержу я себе. – Мы не расстаёмся. Я и Джесс всегда будем вместе».

Я перевожу взгляд на него. Джесс по-прежнему смотрит себе в тарелку. Он дышать вообще успевает, когда ест с такой скоростью?

– Эй, притормози, – шутливо говорю я.

Он ухмыляется с набитым ртом.

– После футбола я всегда страшно хочу есть, а тут всё такое вкусное. Я буду очень скучать по вашей еде, Эбби.

Мои родители знают Джесса с пяти лет, поэтому он давным-давно называет их по имени. Мама даже иногда ведёт себя с ним как со своим ребёнком, что, признаюсь, мне неприятно. Как будто я встречаюсь не с парнем, а с кем-то вроде Коуди. Мерзость.

– Спасибо, Джесс. Видимо, придётся отправлять по два комплекта домашней выпечки, когда вы оба уедете учиться, – говорит мама.

– А ещё надо будет купить толстовки с логотипами Брауна и Чикагского университета, – замечает папа.

– Моя мама уже заказала четыре кружки с лого, – со смехом говорит Джесс и бросает взгляд на меня. – Одну для тебя, Уинн.

– Это очень мило с её стороны.

Возможно, мне стоит купить себе толстовку с логотипом Брауна, а Джессу подарить одну с логотипом Чикаго. Такой вот милый способ поддержать друг друга.

– Я не понимаю, почему все так носятся с символикой университетов? Это же просто… очень большие и дорогие школы с пафосными гербами, – говорит Коуди.

Моему брату двенадцать, и он считает себя самым умным.

– Не совсем так, сынок, – со смехом говорит папа. – Университет – это ключ к успеху в будущем. И дело не только в академических знаниях; в правильном месте легче найти себя и стать частью чего-то большего. Обрести друзей, завести хорошие связи и познакомиться с разными культурными традициями.

Мы с Коуди понимающе переглядываемся: папа снова принялся за своё.

– Я до сих пор с теплотой вспоминаю свои годы в университете Пенсильвании. Интересные лекции, надёжные друзья. А один семестр я вообще провёл за границей, в Барселоне. К тому же твоя сестра и Джесс очень постарались, чтобы поступить в отличные университеты. Ты должен гордиться ими, – продолжает папа.

– Спасибо, пап, – с улыбкой говорю я.

Покончив с ужином, мы с Джессом идём к нашему любимому месту: белым качелям на веранде. Когда мне было восемь, я увидела подобные качели в каком-то фильме и упросила родителей поставить у нас такие же. Это лучшее место для того, чтобы вести долгие беседы, читать, любоваться закатом, звёздами и вообще окружающим миром. Гладкое дерево приятно скользит под пальцами. За спиной лежат мягкие плюшевые подушки с рисунками из «Винни-Пуха». Мы столько раз просиживали здесь с Джессом дни напролёт, болтая обо всём на свете. И ещё чаще – собирались по вечерам с Джульеттой и Софи: ели мороженое, сплетничали, учили танцы по видео и обсуждали всякие женские темы.

Я прижимаюсь к Джессу, устроившись головой на его плече, ощущая мягкость куртки и благодарность за его присутствие. Я знаю, что ещё слишком молода, чтобы просить время остановиться. Меня столько всего ждёт впереди – по крайней мере, так говорит мама. Но я не готова вылезать из своего уютного «снежного шара» – именно так я называю привычный мне мир. Пока не готова.

– Хочешь пойти в кино в четверг? – спрашивает Джесс.

– А уже вышел новый «Парк Юрского периода»?

Джесс кивает с довольной улыбкой.

– Я возьму билеты. Но только, чур, никаких слёз при виде маленьких трицератопсов, – предупреждает он.

– Я ничего не могу с собой поделать. Они такие милые, – оправдываюсь я. – К тому же в последнем фильме было очень много грустных сцен.

Я чувствую, как Джесс трясётся от смеха.

– Мы всё ещё про «Парк Юрского периода»? Тот, где тираннозавры и велоцирапторы бегали везде и пожирали людей в туалетах?