Смерть в вишневой «девятке»

– И тут мне Александр сказал про Машу.

– Напомнил, – поправила его Маша.

– Напомнил, – согласился Бурчак. – Прости, дорогая. Я о тебе не забывал. Но не тебя я увидел в главной роли. Не тебя, хоть ты тресни!

– Ты увидел меня, – произнесла Алла. – И даже позвонил.

– А ты отказалась, – парировал Бурчак.

– И правильно сделала. Если бы ушла сниматься к тебе, то пропустила бы съемки у…

Она назвала фамилию известного режиссера. Даже Гуров о нем слышал и знал, что к тому очереди выстраиваются – лишь бы мелькнуть в каком эпизоде, даже молча. Даже бесплатно.

– Ну ладно, – строгим тоном заявила Маша. – Хватит уже. Ты мне скажи честно, Фима. Я ведь справилась?

Александр скромно потупил взор. Гуров угадал, что сейчас наступит его звездный час.

– Ты? Никто другой бы не смог так, как ты. Александр! Вот кто увидел тебя в главной роли первым.

– Да ладно вам, – отмахнулся Александр и легко поднялся с дивана. – Где здесь туалет? Кто-нибудь знает?

– Вниз спустись, а там налево, за гардиной дверь, – объяснила Алла. – Потом расскажешь.

– Что? О чем я должен рассказать? – не понял Александр.

– Об интерьере, конечно, – рассмеялась Алла. – А ты о чем подумал? Совсем больной?

– А что там с интерьером? – стало интересно Гурову.

– Во всяком случае, я такого раньше не видела. Там комната размером с… не могу объяснить. В женском туалете можно поселить футбольную команду, – Алла развела руки в разные стороны, демонстрируя размеры уборной. – На полу розовый ковер, а пахнет там дорогим парфюмом. Не сортир, а будуар какой-то. Мне теперь интересно, каков мужской туалет изнутри.

Она весело взглянула на Александра.

– Я для тебя сфотографирую, – пообещал он и пошел к лестнице, по которой недавно поднимались Маша и Гуров.

Бурчак удивленно посмотрел ему вслед.

– Не в настроении, – подытожил он. – Это ничего. Все мы устали, конечно.

– Присядь уже, – попросила Маша. – Выступил ты отлично.

Спутник Аллы все это время сидел молча, потягивая через трубочку розовый коктейль из высокого стакана. Он щурил покрасневшие глаза и скучающе листал вкладки на своем айфоне. На появление Маши и Гурова он никак не отреагировал, и если бы Гуров не протянул ему руку первым, то они бы даже, наверное, и не поздоровались. Гуров мало знал об этом человеке, а вживую видел вообще один раз, издалека. Актер, отошедший от дел. Чем-то там занимается, Маша даже рассказывала, но Гурову это показалось неинтересным.

– А где хозяин дома? – поинтересовался он.

– Сейчас будет, – с готовностью откликнулась Маша. – Говорят, нас ждут шашлыки. А что, никто больше не придет?

– Достаточно и того, что его жена дома, – отозвалась Алла. – Она уже прилично набралась. Вам еще повезло, что вы ее не застали.

– Плохо, – помрачнела Маша. – Но, как бы там ни было, нужно провести время с пользой. Я, ребят, приехала отдыхать. Да и мужа затащить сюда было непросто.

– Вы всё там же, в полиции? – неожиданно спросила у Гурова Алла.

– Всё там же, – подтвердил Гуров. – А где мне еще быть?

– Ну не знаю. Сейчас столько ваших уходит из органов.

– Куда?

– На ток-шоу, наверное, – весело предположила Маша. – В каждом теперь по специалисту. Гуров, не вздумай туда идти. Я тебе серьезно говорю.

– У меня соседка по лестничной площадке раньше работала в полиции, – продолжила Алла. – А потом там случилась очень нехорошая история. Кто-то кого-то подставил, на кого-то настучал, и она всерьез задумалась о том, что не хочет больше там работать. Полное разочарование.

– Кто она по профессии? – спросил Гуров.

– Секретарь.

– Уволилась?

– Ага. Ушла.

– Значит, все с ней в порядке, – согласился Гуров. – Секретари везде нужны.

– Да дело не в этом, – возразила Алла. – Но сам факт!

Бурчак, внимательно слушавший разговор, решил вставить свои пять копеек.

– А вы знаете, что у нашего спонсора тоже в прошлом имеется криминальная составляющая? – вкрадчиво спросил он.

– Не нужно, Фима, – остановила его Маша. – Человека тут нет. Не надо что-то о нем говорить. Это некрасиво и нечестно.

– Странно, если бы в его прошлом не было этой составляющей, – усмехнулась Алла. – Он же из девяностых. Тогда даже бездомные коты воровали. Даже я валютой торговала.

– Где? – удивился Алексей, забыв про свой коктейль.

– На дому работала, – усмехнулась Алла. – Утром одни люди приносили мне доллары, а днем приходили другие люди и покупали их по цене, которую установили первые.

– И что тут не так? Тот же обменник, только надомный, – пожал плечами Алексей.

– Те, кто покупал, не могли появляться в обменных пунктах. По какой-то причине они совершенно не хотели там появляться, – объяснила Алла. – И вели они себя странно. Оглядывались, лица прятали.

– Вы сильно рисковали, – сказал Гуров. – Скорее всего, это были персоны, которых разыскивала полиция.

– Я догадывалась. Ну а кто еще это мог быть? – нисколько не удивилась Алла. – Могли и меня грохнуть, ведь я видела их и могла описать приметы, если бы пришлось. Но как-то везло, знаете ли. А один, который приходил постоянно и покупал крупные суммы исключительно в долларовых купюрах, однажды подарил мне духи. Маленький флакончик. Шведские. Ну а потом все это резко прекратилось. Да и мне надоело той фигней заниматься. Пошла в театр помощником гримера, потом поступила в театральное.

– Это же целая история, – заметила Маша. – Ты не рассказывала.

– Да я бы и не вспомнила, если бы разговор не зашел, – ответила Алла. – Просто не верю в то, что все кругом чтут закон. Это же не так.

Гуров был с ней согласен. В той или иной мере любой человек хотя бы один раз в жизни мог представить себя в роли преступника. Нет денег? А вот бы ограбить банк. У кого-то из знакомых появилась классная вещь, о которой ты мечтаешь всю жизнь, но знаешь, что мечта никогда не осуществится? А ведь можно было бы и украсть. Кто-то постоянно переходит дорогу и портит тебе жизнь? А что, если…

– А вы-то сами? – спросила Алла у Гурова. – Всегда честный полицейский? Во все времена?

– Ну почему же? Я как все, – успокоил ее Гуров. – Я как-то упаковку со скрепками украл с работы. А еще пару дискет по ошибке прихватил. Но возвращать не стал, потому что срочно были самому нужны. Такие дела.

Алла улыбнулась.

– Мелко, гражданин начальник, – улыбнулась она.

– Алла, заканчивай, – попросила Маша.

– Эти слова не мои. Это слова моей героини из сериала, – ответила Алла. – Я там такую стерву сыграла, что самой тошно. Не смотрела?

– Нет.

– И не смотри, – отвернулась Алла. – Рейтинг низкий, критики разнесли в клочья все, что только можно. Но я, на самом деле, думаю, что нет святых. Нигде.

– Это точно, – согласился Гуров. – Даже здесь и сейчас.

– А ты ведь потратила на тот сериал два года своей жизни, – печально заметил Бурчак, обращаясь к Алле. – И казалась такой счастливой.

– Потому что на гонорар купила маме квартиру в Подмосковье, – напомнила Алла. – А куда это наш Сашка подевался? Офигел от интерьера в туалете?

– Вы курите? – внезапно обратился к Гурову Алексей. – Кажется, вы курили раньше.

– Да, – с удовольствием откликнулся Гуров. – Курю. И сейчас бы с удовольствием. Куда идти, не подскажете?

Алексей бросил на колени Аллы айфон, который до этого не выпускал из рук.

– На, – бросил он, поднявшись с дивана. – Проверь, все ли работает.

Алла нехотя взяла айфон в руки, провела пальцем по экрану, но Алексей не стал ждать ее ответной реакции. Он повернулся Гурову и указал куда-то за его спину.

– Вон там.

Гуров обернулся и ничего не увидел.

– За шторой, – подсказал Алексей. – Там балкон.

Он пошел вперед. Прежде чем последовать за ним, Гуров внимательно взглянул на Машу. Она оставалась с подвыпившим Бурчаком и актрисой, которая все еще не вышла из роли стервы. Но Маша не обратила на мужа никакого внимания, тихо о чем-то разговаривая с Аллой.

За плотной атласной шторой действительно оказался просторный балкон. Здесь стоял низкий столик со стеклянной столешницей и два плетеных кресла. В креслах неизвестно для чего лежали пузатые розовые атласные подушки, и Гуров решил, что они для красоты, потому что ни поддерживать спину сидящего, ни тем более сидеть на них было бы попросту неудобно.

Алексей протянул Гурову вскрытую пачку сигарет.

– У меня свои, спасибо.

– Не вопрос.

Они закурили, стоя на самом краю балкона. На улице уже стемнело. Дорогу за забором освещали фонари, но самый дальний отчаяннее других боролся за свое существование – его свет хаотично мигал. Вид с балкона открывался уже знакомый. С этого ракурса можно было наблюдать за входными воротами. Лужайка перед домом была хорошо освещена, но нигде по-прежнему не было ни одной души, и это казалось немного странным.

– Так что там с виновником торжества? – спросил Гуров у Алексея. – Неловко как-то вышло. Мы пришли, а его нет.

– Скоро будет, – ответил Алексей. – Шашлыки затеял зачем-то. Хотя, мне кажется, причина не в этом. Дело в его жене. Накидалась раньше всех, а потом куда-то свалила. А я-то уже заметил, что дядя Миша весь вечер следил за ней. Она ушла, и он почти сразу же исчез.

– Так, может, нам всем лучше уйти по-английски? – предположил Гуров. – Все тут вроде бы свои, потом можно будет извиниться.

– Не бери в голову. Вы же только что пришли.

Алексей легко перешел на «ты», и Гуров с удивлением отметил про себя, что считает это чем-то вроде привилегии. Его приняли за своего, что, разумеется, было приятно. Хуже, если ты остаешься в компании чужим, даже если ты там со всеми уже знаком, но никто почему-то не замечает твоего присутствия. Будто ты пустое место.

– Дядя Миша, значит, – повторил он. – Настолько хорошо влился в вашу тусовку, что разрешает обращаться к себе по имени?

– На самом деле от него было сложно скрыться, – понизил голос Алексей. – Он всех достал своей заботой. Правда, никто вида не показывал. Знаешь, бывают такие неловкие ситуации, когда ты благодарен за что-то, но тот, кому ты благодарен, душит своей заботой? Вроде бы делает все правильно, от души, а ты хочешь ему в морду дать, чтобы успокоился?

– Дядя Миша слишком назойлив?

– Слишком. Они же с Бурчаком друзья-товарищи чуть ли не с пеленок. А еще дядя Миша отмотал срок. Об этом, полагаю, Бурчак и хотел нам рассказать. Только он не помнит, что по пьяни уже несколько раз делился этой историей с нами.

– А сам дядя Миша об этом никому из вас не рассказывал?

– Не припомню такого, – пожал плечами Алексей.

– По какой статье он отсидел?

– Там что-то серьезное. Десятку за ерунду не дают.

– Убийство? – попробовал угадать Гуров.

– Нет, нет, – замотал головой Алексей. – Это я бы точно запомнил. Но и кроме этого ведь есть проступки, за которые отправляют за решетку до конца дней. Знаешь, о чем думаю? О том, что ты прав. Что надо уходить. Праздник закончился, а мы здесь лишние.

– Не знаю, что и сказать, – признался Гуров. Он не был готов к такой резкой смене настроения у человека, с которым только познакомился. Хотя, надо признать, все, что происходило в этом доме, мало напоминало праздничный ужин.

– А почему вы опоздали? – спросил Алексей. – Хотя много вы не пропустили.

– А вы здесь давно?

– Час назад примерно приехали.

Гуров этого не знал. Маша сказала, к какому часу нужно приехать, и они старались успеть. Неужели действительно опоздали?

– Курить бросал я раза три, – задумчиво произнес Алексей, глядя на сигарету. – И ведь получалось.

– А почему снова начинал?

– Кто его знает, – признался Алексей. – Вот такая незадача. Не помню, прикинь?

Гурову вдруг стало очень неуютно. Что-то не складывалось. Куда мог деться хозяин дома? Вот так вот взять и оставить своих гостей одних? Приборов на столах гораздо больше, чем гостей. На некоторых тарелках Гуров заметил остатки еды, в каких-то бокалах оставался алкоголь. Но праздником и не пахло. Наоборот, казалось, что они с Машей пришли к самому закрытию. Кучка усталых подвыпивших гостей, какие-то намеки на шашлыки и на поведение пьяной супруги юбиляра. Непонятная история. Не знаешь, как себя вести. Гуров хотел вернуться к Маше и утащить ее домой, но тут же, словно в ответ на его мысли, из «ресторана» донесся сочный бас.

– Не уснули? – радостно прогремел мужской голос, который никак не мог принадлежать Бурчаку, оставшемуся с Аллой и Машей. – А вот и мы! Маша! Машуня!

Гуров и Алексей обменялись взглядами. У Гурова он был вопросительным, а вот Алексей на миг закатил глаза, но после все-таки улыбнулся.

– Не обманул дядя Миша.

– Красавец, – заключил Гуров. – Надо сдаваться.

Они вернулись. Гуров теперь зашел первым и увидел поистине огромного человека. Это была та самая история, когда лишний вес и накачанные мышцы образуют единое целое и обладатели таких немаленьких габаритов выглядят мощно и крупно.

– Дядя Миша, – едва слышно произнес Алексей, несильно подтолкнув Гурова в спину. – Пошли. Теперь смотаться уже не получится.

Глава 2

– А вот и он, – радостно загоготал Алексей, торопливо обойдя Гурова. – Все в порядке? А то мы уже начали делить твое столовое серебро.

Радость встречи после долгого ожидания была разыграна Алексеем великолепно. Не знай Гуров об истинном положении вещей, он бы поверил и в то, что говорил сам Алексей, и в оживление остальных. Впрочем, единственным человеком, который не лгал, была Маша. Она-то еще не видела дядю Мишу и действительно была рада его появлению. Остальные натянуто улыбались, включая Виктора, взявшегося из ниоткуда. Он стоял возле лестницы как на посту, не пытаясь влиться в тусовку. Гуров уже понял, в чем состоит его работа. Таких раньше называли адъютантами, и дядя Миша держал Виктора именно в таком качестве, разве что воинское звание не присвоил.

Сам дядя Миша был огромен во всем. Голосом, чертами лица, в анфас и в профиль. Он был высоким и широким. Не толстым, но мощным. Лишний объем придавала его облику свободная белая рубашка, расстегнутая от верха до самого пупка, и Гуров именно по этой незначительной детали вдруг понял, что здесь, в этом шикарном доме-«теплоходе», собрались все свои. Можно здесь и напиться, можно и прилечь на диванчик после утомительного танца, а можно и к хозяину дома обращаться по имени, а не иначе. Никто не обидится, никто не посмотрит с презрением. Вот о чем говорила Маша: продюсер умел сделать роскошное простым и удобным. Например, дорогие напитки соседствовали с вполне демократичным пивным брендом, а в фарфоровых салатниках Гуров заметил салат оливье, а не что-то заморское.

В пятый раз произнеся «Машуня», дядя Миша обнял Машу и нежно прижал ее голову к своей груди. Она тут же шутливо оттолкнула его и бросила короткий взгляд на Гурова. Все-таки такие нежности с другим мужчиной на глазах супруга она себе не позволяла.

– И куда ты делся? – весело поинтересовалась Маша. – Пропал, бросил нас тут одних. А где Диана?

– Дела, дела. Шашлык любит мужские руки, – объяснил дядя Миша. – Диана тут.

Он обернулся. Никого, кроме ранее присутствовавших, Гуров тоже не увидел.

– Диан! – зычным басом позвал хозяин. – Мать, куда ты завалилась?

Из-за его спины тут же показалась женская фигура. Гуров заметил, что она и, очевидно, дядя Миша воспользовались другим путем, чтобы пройти в помещение.

Гуров взглянул на Диану. Высокая, худая женщина в белом спортивном костюме и белой кепке. Совершенно неподходящий наряд для застолья в таком антураже. Когда-то она была красива, очень красива. Наверняка в молодости ошеломляла своей красотой других. Но тогда и губы, и волосы, и, наверное, фигура не нуждались в той поддержке, с помощью которой Диана до сих пор выглядела на все сто. Ну почти. Гуров не был профессионалом, не интересовался всякими пластическими операциями, которыми увлекаются некоторые. Но он был женат на актрисе, которая очень внимательно следила за собой. Маша сидела не диетах, занималась фитнесом, посещала косметолога… Это, наверное, все, что она делала для того, чтобы оставаться в профессии. Но пластические операции были не ее темой, и Гуров это точно знал. А вот Диана, кажется, являлась адептом именно такого способа сохранения молодости. Впрочем, Гуров не стал сильно вдаваться. В конце концов, это не его дело. Он здесь всего лишь гость.

Диана молча обошла мужа и шлепнулась на первый попавшийся свободный стул. При этом она задела локтем столик, посуда на нем пошатнулась, и высокий бокал на тонкой ножке, не выдержав, упал на бок и откатился к краю столика. Рядом тут же возник Виктор, вернул бокал на место и отступил к балкону, сложив руки за спиной.

– Привет всем, – хрипло произнесла Диана.

– Ты в норме? – наклонился к ней Алексей.

– В норме, – отмахнулась та. – У мужа вроде бы юбилей. Давайте праздновать. Или все собрались тут по другой причине?

Судя по лицам остальных, праздновать они уже устали, но с готовностью и как-то неловко засуетились, принялись осматриваться в поисках своих стаканов. Маша подошла к Гурову совсем близко и смахнула с его плеча несуществующую пылинку.

– Прости меня за все это, – молвила она одними губами.

– Все о'кей, – ответил Гуров.

Она и вправду ожидала чего-то другого. Гуров понимал, что она и знать не могла о том, что их тут ждет. До их появления здесь что-то случилось – что-то не очень хорошее. Скорее всего, дело было в Диане. И все-таки почему дядя Миша пригласил их не к началу торжества, а на час позже?

Виктор вернулся от стола с напитками на подносе.

– Коньяк, шампанское, вино, пиво, – перечислил он. – Никого не обидел?

– Откуда вы знаете, что я предпочитаю пиво? – удивился Гуров.

– На столике пустая пивная бутылка, – ответил ему Виктор. – До вашего появления пивом здесь никто не интересовался.

– Согласен, это сложно не заметить.

– Такая работа, – улыбнулся Виктор.

Диане досталось шампанское. Не поднимаясь со стула, она тут же осушила бокал. Гости несколько растерялись. Гуров тоже ждал чего-то вроде тоста, но Диане, кажется, было на это плевать. Маша тут же взяла ситуацию в свои руки.

– Дядя Миша, а можно я скажу? – спросила она. – Мы тут недавно, и я еще тебя не поздравила.

Гуров поймал взгляд хозяина. Тот смотрел на него с прищуром, слегка насмешливо.

– Мы с мужем хотели бы пожелать тебе всего самого классного, – продолжила Маша. – Ты просто… ты… ты настоящий, дядя Миша!

– Присоединяюсь! – простонал Бурчак и шагнул к юбиляру. – Моя ж ты зая! Ты и в юности был хорошим человеком, и сейчас таким же остался, несмотря ни на что. Спасибо тебе за все.

– Хорош гнать, – расплылся в улыбке дядя Миша и потрепал тщедушного Бурчака за плечо. – Не доводи до слез, дружище.

– Ты не понимаешь! – Режиссер сложил из пальцев руки щепотку и принялся трясти ею перед лицом дяди Миши. – Потому что понять дано не каждому. Но ты понял.

– Прекращай.

Щепотка Бурчака оказалась перед лицом Виктора. Тот накрыл ее широкой ладонью и отвел в сторону.

– Я с вами совершенно согласен, – улыбнулся он режиссеру.

Бурчак был совершенно пьян. Очевидно, та капля спиртного, которая изменяет сознание, попала в него в тот момент, когда Гуров ушел на перекур.

– Совсем охренел, – произнесла Алла. – Соберись, Фима.

Бурчак встряхнулся и даже как-то протрезвел. Взгляд его стал осмысленным, даже осанка выровнялась. Гурову полегчало: когда кто-то пьяный реагирует на приказы, значит, он не так уж и пьян. Уж очень не хотелось бы увидеть бесчувственное тело режиссера, припаркованное в углу, чтобы о него не спотыкались более трезвые собутыльники.

– Так вот. Я продолжу? – нахмурилась Маша.

– Просим, просим, – подхватил Алексей. – Кстати, Маш. Позволишь присоединиться к поздравлениям?

– Дайте ей уже сказать, а? – Алла гневно взглянула в сторону Алексея.

– Я скажу, – заявила Диана.

Она поднялась со стула, повернулась к мужу лицом.

– Тут все свои, да? – спросила она. – Вроде бы так мне Миша вас представлял. Вы как семья. Я ничего не путаю?

«И все-таки быть разборкам, – подумал Гуров. – Сейчас что-то точно будет».

– Да, так и есть, – спокойно ответил жене дядя Миша. – Эти люди мне как родные.

– Тогда не стану использовать безликие слова, которые мы все произносим, поздравляя других, – продолжила Диана. – Я вот что хочу сказать, Миш. Мы с тобой сколько уже вместе? Лет двадцать наберется?

– Около того.

– Пусть так, я тоже не считала, – легко согласилась Диана. – Все равно срок немаленький. И действительно, как один день… ш-ш-шух, – она взмахнула рукой, имитируя быстротечность человеческой жизни. – Ты меня поддерживал все это время. Ты помогал, ты был со мной. Многое пережили – это факт.

– Это факт, – эхом откликнулся дядя Миша.

– Я желаю тебе прожить еще столько же. А потом еще столько же. Будь здоров, и это не просто затертое пожелание, а требование. Знаю, что не любишь врачей. Но – надо, Миша. В нашем возрасте каждый прожитый день как серебряная монета. Через десять лет будет как золотая, неразменная. То, что было до этого, – медь, мелочь. Поэтому в молодости и раздаем направо и налево. Ты много пережил, я знаю. А они знают?

Дядя Миша посмотрел в потолок и тяжело вздохнул. «А ведь он не ждет от жены ничего хорошего, – понял Гуров. – Будто бы хочет, чтобы она поскорее закончила. Странно, что показывает свою неприязнь к ней на людях. Неужели настолько прост, каким хочет казаться?»

– Я так и думала, – обронила Диана. – Впрочем, дорогой, ты знаешь мое мнение.

Дядя Миша так и стоял, глядя наверх. Пауза повисла в воздухе, и Гуров почти физически ощутил неловкость. Остальные тоже притихли, кое-кто старательно прятал взгляд, у кого-то на лице застыла вежливая улыбка – все лучше так, чем реагировать честно. «Приперлись, твою мать, – раздраженно подумал Гуров. – Зачем? Для чего мы тут?»

– Что молчишь? – спросила Диана у мужа.

– Да вот, смотрю и понимаю, что ремонт нужен. Натяжной потолок больше заказывать не буду, ну его.

Все присутствующие, включая Гурова, автоматически посмотрели вверх.

– Ребят, ну чего вы? – веселым голосом спросила Маша. – Диана, тост отличный. Дядя Миша, давай уже, среагируй как-нибудь.

Дядя Миша вымученно улыбнулся.

– Твое здоровье, дядя Миша! – произнесла Маша, шагнула к продюсеру и как-то по-детски взяла за руку. Все с облегчением подняли свои бокалы. Не отпуская руки дяди Миши, Маша выпила шампанского и потянула носом воздух.

– Пахнет шашлыками? Или мне кажется?

– Виктор, что там с мясом? – вскинулся дядя Миша.

– Жду сигнала, – ответил Виктор. – Все готово, босс.

– Тогда тащи уже, мать твою! – весело прогремел продюсер. – Какие, к черту, сигналы? Остынет же все.

– Через минуту все будет, – пообещал Виктор и скрылся за дверью, через которую недавно зашли хозяин дома с супругой.

Виктор не обманул – прошло буквально несколько минут, и на столиках появились подносы с красиво разложенными кусками шашлыка, тронутыми черными подпалинами. К шашлыку прилагались свежайшие овощи и толстые пшеничные лепешки, разрезанные на большие ломти. Разноцветные болгарские перцы, огромные розовые помидоры и нарезанные лодочками огурцы теснились вокруг огромного количества зелени, искрящейся водяными брызгами. Воздух наполнил знакомый аромат, напоминающий о чем-то давно прошедшем, но безумно приятном.

Гости расселись за одним столиком и, как ни странно, сумели разместиться так, чтобы никто никому не мешал. Виктор наполнял тарелки, скрупулезно исполняя желания каждого. Алексей и Алла, к примеру, затребовали только шашлык, отказавшись от остального. Помощник режиссера Александр, который провел в уборной немного больше времени, чем ожидалось, тоже был тут и собирался попробовать все и помногу. Его киношный начальник Ефим Бурчак, забыв про тарелку, с удовольствием тыкал вилкой в общее блюдо, а потом ел прямо с этой вилки, подставляя под нее ладонь, чтобы не закапать штаны.

– Лева? – Маша вопросительно взглянула на мужа, указывая на мясо.

– Попозже.

– Я бы не рискнул откладывать, – с набитым ртом сказал Бурчак. – Это не шашлык – это что-то невероятное! Мне уже мало, а я даже не все съел.

С большого ломтика помидора, который он собирался положить себе в рот, сорвалась на стол большая капля воды. Недолго думая, Бурчак собрал ее кусочком лепешки и съел этот кусочек. Маша протянула ему бумажную салфетку, которую режиссер тут же спрятал в карман.

Сам Гуров так и не мог расслабиться. Просто… не получалось. Он ощущал внутреннюю тревогу и не знал, к чему готовиться дальше. Он не мог настроиться на отдых, не мог раскусить дядю Мишу и не понимал, как себя вести дальше. Все здесь было чужим, и как ни пытался настроиться Гуров на данный сабантуй, все равно все казалось ему каким-то спектаклем, причем плохим, наспех слепленным, но со скрытым смыслом. Спич Дианы в честь мужа воспринимался не как поздравление, а как вынужденная и временная капитуляция, но с явным посылом, адресованным всем, кто поднимает бокалы: все не так хорошо, как вам кажется. Дураку понятно, что в семье дяди Миши не все гладко, но зачем выносить это из кулуаров в ярко освещенный зал? Ну выпила, ну бывает. Диана, кстати, к угощению даже не притронулась. После того как Виктор накрыл на стол, она уселась на диван и пребывала там в одиночестве. В ее руке невесть как снова оказался бокал с шампанским. Но дядя Миша не обращал на нее никакого внимания. Он сидел рядом с остальными, угощался шашлыком, подливал гостям спиртное. На красном лице выступил пот, хотя в помещении было совсем не жарко благодаря работающему кондиционеру.