Кровь Завета

Илья Преображенский, человек с проницательным умом и остросюжетным взглядом, тяжело вздыхает, словно сбрасывая с себя груз неопределенности и недоверия. Он стучит пальцами по столу, привлекая внимание участников встречи. В этот момент его слова звучат как предостережение, насыщенное смыслом и предупреждением:

– Я не верю в честность ни одной улыбки на этом саммите, но, если вы, султан, и вы, госпожа президент, решили играть в миротворцев, будьте готовы, что вас использует каждая сторона за этим столом. – Его голос звучит уверенно, но в нем есть и тень сомнения: он знает, как легко можно манипулировать людьми в играх власти.

Илья бросает настороженный взгляд на Раида. Он понимает, что этот человек находится на распутье. – Твой отец был жесток, но он знал цену тишины. А ты? Ты ещё не знаешь ничего. – В этих словах слышится не только упрек, но и призыв к осознанию. Илья осознает, что Рaид все еще находится в плену иллюзий о мире и справедливости.

Раид лишь едва заметно улыбается в ответ. Его молчание говорит больше, чем тысячи слов. Он не отвечает, но в этот момент он запоминает каждую деталь, каждое выражение лиц своих оппонентов, словно собирая пазл, который в будущем поможет ему лучше понять мир вокруг. За его улыбкой скрывается стремление учиться, анализировать и, возможно, в будущем противостоять манипуляциям, которые подстерегают его на каждом шагу.

Эта сцена становится не просто диалогом, но и началом сложной мозаики политических интриг, где каждый участник играет свою роль. Важно понимать, что на таком уровне взаимодействия нет места наивности. Каждый ход тщательно рассчитывается.

КУЛУАРЫ

После завершения основной сессии делегации начинают покидать зал, наполняя коридоры тихим гулом разговоров. За закрытыми дверями атмосфера кардинально меняется. Здесь, в тени официальных протоколов, царит шепот. Необоснованные взгляды, пронизанные недоверием, сталкиваются друг с другом. Предложения, как брошенные камни, летят в воздухе, создавая атмосферу напряженности и интриг.

В этом контексте Гаррет Слоун, известный своей хитроумностью и опытом в политических играх, приближается к Софии. За его спиной стоят два охранника с настороженными выражениями лиц и советник, готовый подстраховать своего начальника в случае необходимости. Улыбка Гаррета, исполненная снисходительностью, напоминает о том, как учитель смотрит на ученицу, пытаясь донести до нее важные жизненные уроки. Он, казалось бы, увлечен игрой манипуляций, так привычной для него.

– Ты действительно считаешь, что Раид – твой союзник? – Произносит он, поднимая бровь, словно подчеркивая абсурдность своих слов. – Он сын убийцы, но я думаю, ты не до конца понимаешь, кто он на самом деле.

София, стойкая и уверенная в своем мнении, отвечает с холодной решимостью.

– Зато вы слишком опытны, чтобы поверить в то, что кто-то может не лгать. – Произносит она ровным голосом, подчеркивая свою позицию.

Эта короткая, но наполненная смыслом реплика становится своеобразным вызовом для Гаррета. В её словах звучит не только уверенность, но и предостережение о том, что игра, в которую они вовлечены, требует не только опыта, но и готовности видеть правду.

Кулуарные разговоры – это не просто обмен мнениями, это шахматная партия, где каждое слово и каждое движение имеют значение. Важен не только исход, но и умение распознать настоящие намерения собеседника. В этих стенах, где доверие – роскошь, каждый шаг может стать решающим.

Раид, стоя у окна, погружен в свои мысли. За окном разверзался мрачный пейзаж, что только усиливало атмосферу угнетенности. Он чувствует, как холод проникает в его душу. В этот момент к нему приближается Фрея Кальстен, представитель Нордар. Эта женщина, обладающая ледяным взглядом и холодным лицом, словно выточенным изо льда, является символом безжалостности. В ее присутствии даже воздух кажется более холодным.

– Говорят, ты молчалив… – произносит она, прерывая тишину. В ее голосе звучат нотки пренебрежения, но также и интереса.

Раид, не поворачивая головы, отвечает с характерной для себя прямотой.

– Лучше быть молчаливым, чем лживым.

Слова звучат как приговор, Фрея, не желая оставлять это без внимания, продолжает:

– В этом зале нет ни одного праведника… и ни одного вождя, чьи руки чисты, включая твои…

Раид поворачивается, его глаза встречаются с ее ледяным взглядом. В этом мгновении он осознает, что между ними развернулась не только словесная дуэль, но и борьба мировоззрений.

– Я не утверждал, что мои чисты – отвечает он, сдерживая гнев. – Я лишь не скрываю, что они в крови.

Эта фраза, полная самосознания, подчеркивает его внутреннюю борьбу. Он понимает: правда может быть разрушительной, но она также и освобождающая. В этом зале, полном интриг и лицемерия, честность становится редкостью. Раид знает, что его слова могут иметь последствия, но он предпочитает рисковать, чем оставаться в тени лжи.

Тишина между ними становится напряженной. Они оба осознают, что игра только начинается. Каждый из них держит в своих руках секреты, способные изменить ход событий. В этом мире, где доверие – это лишь иллюзия, они становятся противниками и союзниками одновременно.

***

Когда саммит подходит к концу, София выходит на балкон. Над городом повисла густая и обволакивающая тишина. Только медленные огни зданий, словно рассыпанные драгоценные камни, и монотонный гул дронов, патрулирующих небо, напоминают о реальности и продолжающейся напряженности. Она знает: теперь она в игре, но не по своим правилам, не в привычном мире дипломатии и компромиссов. Она вошла в поле битвы, где ставки = судьба человечества, а оружие = правда.

Из тени к ней подходит Раид, один, без привычной охраны и свиты советников. Лишь его высокая, сдержанная фигура, выделяющаяся на фоне ночного пейзажа.

Раид (тихо, с едва уловимой ноткой вызова): – Ты сказала: «Мир начинается с правды». Скажи, президент Маратели, ты готова к правде, если она разрушит всё, во что ты веришь? Если эта правда окажется настолько болезненной, что заставит тебя пересмотреть свои убеждения, свои идеалы, свою жизнь?

София (не оборачиваясь, глядя вдаль, на мерцающие огни города, словно ища в них ответы): – Я не боюсь разрушений и знаю, что за ними может прийти что-то новое, что-то лучшее. Я боюсь, что ничего не изменится, что мы продолжим врать друг другу, продолжим убивать друг друга, продолжать жить в этом бесконечном цикле ненависти и страха.

(Долгая пауза, наполненная напряжением и невысказанными вопросами. В воздухе витает ощущение надвигающейся бури).

– Тогда, возможно, у нас есть шанс… сломать этот цикл и построить что-то новое, что-то настоящее, но для этого нам придется пойти на риск и отказаться от иллюзий. Мы будем вынуждены взглянуть правде в глаза, какой бы горькой она ни была.

Внутренний монолог Раида аль-Хазима:

“Она думает, что я слушаю её, потому что верю. Нет, София Маратели, я слушаю, чтобы понять, где ты слабая, где трещина в твоей броне, где скрывается сомнение, которое можно использовать. Твои слова о мире, о справедливости лишь маска, за которой скрывается что-то ещё, что-то, что я должен разглядеть. Голос её мягкий, но в нём дрожит что-то острое: не страх. Настороженность. Она умна, не глупа, но не настолько, чтобы прослыть мудрой. Она играет в дипломатию, но я чувствую в ней стальную хватку, скрытую под слоем вежливости. Ты пришла ко мне с открытыми руками, а я знаю, что делать с теми, кто не держит в них оружия. Они полагаются на слова, на обещания, на надежду. Она слаба.

Мой отец говорил:"Слабость – это когда ты веришь в равенство. История пишется теми, кто забирает." Он учил меня, что мир – это поле битвы, где каждый должен бороться за своё место под солнцем, и что сочувствие – это роскошь, которую не может себе позволить правитель.”

Сейчас Раид слышал голос отца снова, в собственной голове, эхом из прошлого: “ Подойди ближе. Дай ей почувствовать тепло, а потом возьми всё, что нужно. Заставь её поверить в то, что ты её союзник, а потом…”

Она ещё не поняла, что я не человек мира. Я человек перехода. Я инструмент, предназначенный для того, чтобы разрушать старое и создавать новое. Когда она протянет руку, я схвачу за запястье или за горло… В зависимости от того, что потребуется для достижения цели”.

Но что-то мешало: не её лицо, с его тонкими чертами и пронзительным взглядом, не слова, которые она произнесла, полные наивных надежд, а то, как она смотрела. Не как идеалистка, наивно верящая в возможность мира, а как воин, уставший от войны.

“В её глазах я увидел не только решимость, но и глубокую печаль, отпечаток пережитых потерь. Если бы она родилась в моей стране, я бы сделал её генералом. Она обладает даром стратега, умением видеть дальше, чем другие, но сейчас она – враг (даже если временный союзник), а враг всегда должен быть под контролем”.

Внутренний монолог Софии Маратели:

“Он смотрит, как хищник. Думает, я не замечаю. Думает, он ведёт игру. Пусть думает”.

София стоит на балконе, чувствуя, как её спина напрягается при каждом его шаге. Его голос глубокий, обволакивающий, словно бархат, скрывающий стальную сердцевину, но в нём нет доброты, только контроль и расчёт.

“Он оценивает меня, как шахматную фигуру на доске. Его отец сжигал наши деревни. Его страна всегда мечтала нас поработить. У них это в крови: жажда власти, стремление к доминированию. Их мир – это наша тюрьма, где нас лишают свободы, нашей культуры и идентичности.

Но… этот мужчина – не отец, пока что… Он продукт своей среды, воспитанный в культуре насилия и ненависти, но в его глазах я увидела что-то ещё. Тень сомнения, проблеск усталости, отголосок человечности, погребённой под слоем гордости и предрассудков.

Я не верю ему и никогда не поверю, но, если есть хоть один шанс, что он не из тех, кто мечтает о крови, я должна найти его. Я должна зацепиться за эту нить надежды, даже если она кажется хрупкой и ненадёжной”.

Она знала: войны не избежать, они уже идут: в наших сердцах, в наших умах, в наших политических решениях, но, возможно, она сможет оттянуть её. Подготовить свой народ к грядущим испытаниям, усилить союзников и, если придётся – ударить первой, защитить свой народ, землю и свободу.

“А пока… пусть он думает, что я наивна и слаба. Пусть считает себя охотником, потому что я умею ждать, и когда он начнёт действовать – я буду готова, буду готова к любой жертве, чтобы защитить то, что мне дорого”.

София и Раид стоят рядом: так близко, что могут слышать дыхание друг друга. Чувствовать тепло тела, ощущать напряжение в воздухе, но между ними уже лежит война – невидимая, беззвучная, но ощутимая. Война, которая разгорается в их сердцах, умах и душах. Просто никто ещё не выстрелил, но каждый понимает, что выстрел неизбежен. Вопрос лишь в том, кто нажмёт на курок первым.

ГЛАВА 2

АРТАНАРА – Родина Софии Маратели

География и города

Страна раскинулась между крутыми, покрытыми вечными снегами горными хребтами и плодородными, тёплыми зелёными долинами, словно вышитыми на холсте. Реки, прорезая ущелья, несут в себе прохладу и жизненную силу. Здесь небо кажется ближе, чем где бы то ни было, а воздух напоен ароматом трав и диких цветов.

Столица Кавела: город, словно прилепившийся к склону горы, с террасами, на которых тесно прижались друг к другу дома с красной черепицей. Узкие улочки петляют между каменными зданиями, а на просторных мозаичных площадях, выложенных из разноцветного камня, кипит жизнь. Повсюду слышны звон колоколен, призывающий к молитве, запах свежего хлеба, выпекаемого в традирных печах, и старые песни, звучащие из открытых окон, словно эхо минувших лет.

Менталитет:

Артанарцы – гордый и закрытый народ, закалённый веками нелёгкой судьбы. Они пережили не одно порабощение, но сумели сохранить свою национальную идентичность, свою культуру, свою веру. В их сердцах живёт память о предках, о тех, кто отстоял свободу своей земли.

Они верят в труд, в честность, в семью и в веру. Прежде всего в православные ценности, в силу молитвы и в милость Божью, но с глубоким уважением к традициям предков, которые передаются из поколения в поколение.

Женщина здесь не слабость, а основа. Мать, жена, хранительница очага, но и сильная, независимая личность. София для многих, как продолжение родной матери: строгая, справедливая, неидеальная, но родная, олицетворяющая надежду на лучшее будущее.

Бытовые мелочи:

По вечерам у домов собираются семьи: пьют ароматный чай с душистым мёдом, обсуждая политику, ругают телевизор, делятся новостями и переживаниями. В воздухе витает запах дыма от печей и свежеиспечённого хлеба.

Дворы полны бездомных собак, которые, кажется, правят этим миром, неспешно прогуливаясь по каменным плитам и греясь на солнце. Дети бегают босиком по улицам, играя в древние игры, а старики сидят на лавках, перебирая чётки и рассказывая истории о прошлом.

На улицах мало пафоса, всё по делу, но всё чисто и с любовью, с заботой о каждом уголке, с гордостью за свой дом.

Общество:

Большая часть населения – образованные, но бедные люди, живущие скромной жизнью, но не теряющие веры в лучшее. Они не верят в большие государства, в эфемерные обещания политиков, но верят в маленькие победы, в силу единства и в доброту человеческих сердец.

Уважают прямоту, искренность, презирают показуху и лицемерие. Ценят честное слово и верность своим принципам.

Имеют болезненное, укоренившееся недоверие к восточным соседям, особенно к Сахириду, стране, которая веками угрожала их свободе и независимости. В их памяти живы картины разрушенных деревень, похищенных людей и утраченных надежд.

САХИРИД – Империя Раида аль-Хазима

География и города:

Столица Аль-Казир: древний город, выросший из самой пустыни, словно мираж. Старые минареты тянутся в небо, как копья, пронзая синеву, а узкие улочки петляют между белыми стенами, скрывая в себе тайны веков.

Окружён садами, где растут финиковые пальмы и цитрусовые деревья, белыми стенами, украшенными изысканной резьбой, и роскошными базарами, где можно найти всё, что только пожелаешь. Пыль, специи, золото и тень от грандиозных куполов – это лицо Сахирида, его душа, его сердце.

Менталитет:

Патриархальное общество, где традиции и обычаи играют огромную роль, но не дикое, а строго регламентированное. Женщины могут занимать посты, но сдержанно, под контролем старших, в рамках установленных правил. Народ почитает силу и порядок, считает, что только сильный правитель может обеспечить безопасность и процветание страны.

Раид – символ нового, но его народ ещё живёт по памяти старого мира, по законам, установленным его отцом, жестоким и властным правителем.

Уважение к власти безграничное. Сильный прав. Слабый не заслуживает быть услышанным. Сомнения и возражения пресекаются жестоко.

Бытовые мелочи:

По утрам призыв на молитву, разносящийся по всему городу, призывающий к поклонению Аллаху. Мужчины собираются в чайных, обсуждая политику, военные манёвры, слухи и сплетни.

У каждого дома ковры, вышитые вручную, фонтанчики, журчащие прохладной водой, и цитрусовые деревья, дарящие тень и аромат.

Вкусы насыщенные, яркие, пряные. Кухня – острая, с обилием мяса, специй и экзотических фруктов.

Люди гостеприимны, но подозрительны к чужакам, особенно к христианам, которых считают врагами ислама.

Общество:

Армия и религия – две опоры государства, две грани одной медали. Военная мощь и религиозный фанатизм, вот что обеспечивает стабильность и порядок в Сахириде.

Люди уважают и боятся Раида, но не понимают, что он не копия отца, что он пытается изменить страну, вывести её из пут прошлого.

Противоречие: страна хочет мира, но боится потерять лицо, боится показаться слабой перед своими врагами.

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

София Маратели в Кавеле

Самолёт приземляется на небольшом аэродроме, окружённом горами. Её встречают аплодисментами и иконой, которую выносят монахи в строгих рясах. Старушки плачут, вытирая слёзы платками, дети машут маленькими флажками с изображением двуглавого орла. Но в глазах людей не только восторг, но и тревога, и ожидание чуда, надежда на то, что она сможет спасти их страну от надвигающейся беды. София смотрит на горы, на родную землю, и думает:

“Я снова дома. Здесь молятся, когда умирают, но не верят, когда спасаются”.

София Маратели ступила на каменистую землю Кавелы, вдыхая терпкий аромат горных трав и влажной почвы. Воздух был наполнен гулом приветствий и тихим шепотом молитв. Её взгляд скользил по лицам собравшихся: лица, отмеченные временем и лишениями, но сохранившие в себе искру надежды. Она видела отголоски прошлого в их глазах: истории войн, потерь и неустанной борьбы за выживание.

Она помнила Кавелу другой. В её памяти сохранились яркие картины детства: шумные улицы, наполненные торговцами и ремесленниками, звонкий смех детей, играющих в тени древних платанов. Но теперь всё изменилось. Тень раздора и нищеты нависла над страной, угрожая поглотить её остатки былого величия.

Её возвращение было воспринято как знак. Как луч света во тьме, как последняя надежда на спасение. Но София понимала, что чудо не произойдёт само собой. Чудо – это результат упорной работы, решительности и веры в собственные силы.

Она чувствовала ответственность, которая легла на её плечи. Ответственность перед людьми, перед историей, перед будущим Кавелы. И она была готова принять этот вызов. Она знала, что путь будет трудным и тернистым, но она не отступит. Она будет бороться за свою страну, за свой народ, за свою веру. Потому что в её сердце горел огонь, огонь любви и преданности к земле, где она родилась и выросла.

Раид аль-Хазим в Аль-Казире

Он спускается по трапу самолёта, окружённый отрядом элитных телохранителей. На коленях у входа в дворец – толпа, выкрикивающая имя его отца, требующая возвращения старых порядков. Им всё ещё сложно принять, что новый лидер не их повелитель, а нечто иное, что он пытается изменить страну, вывести её из пут прошлого. Раид проходит мимо них с каменным лицом, не обращая внимания на их крики и протесты. Но внутри, под маской безразличия, бушуют страсти:

"Если они не примут мой путь – они получат его силой… в честь отца или вопреки ему."

Внутренние покои дворца встретили Раида прохладой и строгой тишиной, контрастирующей с бурей эмоций снаружи. Он прошёл через анфиладу залов, каждый из которых дышал величием и хранил отпечаток ушедшей эпохи. Здесь принимались судьбоносные решения, плелись интриги, вершились казни. Теперь же, эти стены должны стать свидетелями новой эры, которую Раид намерен создать.

Он остановился у огромного окна, выходящего на город. Внизу, словно муравьи, копошились люди, их жизни, мечты и надежды лежали на его плечах. Раид понимал, что перемены не даются легко, особенно когда они затрагивают устоявшиеся традиции и верования. Толпа у дворца – лишь вершина айсберга сопротивления, которое ему предстоит преодолеть.

В его руках бразды правления государством, богатым нефтью, но бедным гражданскими свободами. Раид знает, что для достижения долгосрочной стабильности и процветания необходимы реформы, направленные на модернизацию экономики, укрепление образования и расширение прав граждан. Но каждое его действие вызывает недовольство консервативных сил, цепляющихся за старые порядки.

Раид отвернулся от окна, решимость в его взгляде стала ещё сильнее. Он знал, что путь к прогрессу будет тернист и полон препятствий. Но он был готов идти до конца, даже если это потребует применения силы. Ведь, в конечном итоге, цель оправдывает средства, особенно когда речь идёт о будущем нации.

Кавела, Артанара

Резиденция президента, утро

София вернулась в Кавелу под мелодичный звон колоколов, казавшийся особенно торжественным после долгих и напряженных переговоров. Ее прибытие было встречено ликующей толпой у здания администрации. Люди с вышитыми артанарскими флагами, женщины в традиционных нарядах, держащие в руках хлеб и соль в знак гостеприимства, монахи в белоснежных рясах – все они выстроились вдоль дороги, приветствуя свою президента. Она кивала, улыбалась, принимая их любовь и поддержку, даже остановилась перед стариком, чье лицо было испещрено морщинами, словно карта прожитой жизни. Старик подошел к ней, приложил к её лбу нательный крест, вырезанный из слоновой кости, и прошептал дрожащим голосом:

– Храни вас Бог, госпожа Маратели. Только вы сможете уберечь нас от тех, кто с Востока. Только вы, София, сможете защитить наш дом.

Однако за внешней радушностью чувствуется нервозность, словно под маской ликования скрывался страх. Взгляд толпы не был ликующим, как можно было бы ожидать. Скорее, он был испытующим, пронзительным, словно каждый человек пытается разглядеть в ней что-то, что могло бы предсказать будущее. Они все еще не знали, с кем она говорила, какие слова были произнесены за закрытыми дверями, и что именно она пообещала в обмен на перемирие. В воздухе витала неопределенность, тяжелая и гнетущая.

Кабинет в резиденции

За массивной дубовой дверью, украшенной сложной резьбой, ее уже ждали советники. В кабинете, оформленном в строгом стиле с использованием темных пород дерева и массивных кожаных кресел, царила напряженная атмосфера.

Леван Маратели, ее старший брат, глава службы безопасности, стоял у окна, ссутулившись и хмурясь. Его суровое, военное лицо выражало явное недовольство. Он был воплощением силы и решимости, привыкший к прямоте и не терпящий двусмысленности.

Георгий Мурия, дипломат с многолетним опытом, один из немногих, кто служил еще до революции, сидел в кресле, скрестив руки на груди. Его лицо, изрезанное морщинами, выражало усталость и мудрость. Он был старым лисом, умевшим читать между строк и предвидеть последствия каждого решения.

Илона Сонидзе, министр информации, сидела за столом, внимательно изучая документы. Ее язвительный взгляд и рациональный подход к решению проблем делали ее ценным членом команды. Она была верна Софии до конца, готовая защищать ее честь и репутацию любой ценой.

– Ты разговаривала с ним слишком открыто, София – начал Леван, его голос был полон предостережения. – Раид аль-Хазим – сын палача, а не миротворец. Он вырос в атмосфере жестокости и интриг. Ты показала слабость, открывая ему свои карты.

София (спокойно):

– Я показала дверь, Леван, за ней либо мир, либо наша армия. Я дала ему шанс избежать кровопролития.

– Народ тебя любит, София, но не простит второго предательства – добавила Илона. – Они помнят падение Аштара, город, отданный врагу в обмен на иллюзию мира. Они помнят, как их деды гибли от сахиридов, от их сабель и ядовитых стрел. Даже если Раид другой – его народ не изменился, и они всё ещё жаждут крови и мести.

– А мы? -возразила София – Мы изменились?

(Пауза, она посмотрела на каждого из присутствующих).

– Я не хочу верить в войну как в судьбу, как в неизбежность, но я готова к ней, если выбора не останется. Я готова защищать свой народ, даже если это будет стоить мне жизни.

Тем временем заголовки артанарских новостей:

«София вернулась, но принесла ли она мир или лишь отсрочку катастрофы?» – гласил один из самых популярных заголовков.

«Раид аль-Хазим – новый султан или новый палач?» – вопрошал другой, намекая на жестокость и непредсказуемость сахиридского правителя.

«Сахирид называет нас братьями, но у братьев разве бывают цепи?» – пессимистично звучал третий, выражая сомнения в искренности намерений Раида.

Аль-Казир, Империя Сахирид

Королевский дворец «Дар ас-Салям»

Возвращение Раида прошло в молчании, в отличие от бурного приветствия, которое он ожидал. Не было толпы, ликующих подданных, развевающихся знамен. Только старшие придворные, облаченные в роскошные одеяния, военные, с лицами, словно высеченными из камня, и совет, состоящий из самых влиятельных фигур империи, и верховный мулла Абу Насир, чье присутствие всегда ощущалось как тяжелый груз.

Раид прошёл по длинному залу с колоннами, где на стенах фрески, изображающие победы его отца, жестокого и беспощадного правителя. Каждая фреска была словно напоминанием о его наследии, о долге, который он должен был исполнить. Кровь на фресках была выписана золотом, символизируя богатство, добытое путем завоеваний. Честь в этой империи определялась покорением, подчинением воли сильного слабого.

Он знал: каждый, кто стоял у стены, ждал его падения, его полного подчинения традициям, его отказа от мирных переговоров с артанарцами. Они ждали, чтобы он доказал свою силу, свою преданность империи.