Старый комод

Белоусов Николай

Старый комод

Глава 1. Начало пути.

Вступление

В опустошающей темноте, глухим эхом разносится телефонный звонок. Мужчина встает с кровати, поднимает телефонную трубку и слышит на другом конце провода женский плач.

– Алло. Кто это? – сонным голосом спрашивает он.

– Его больше нет… Он умер… – сквозь отчаянные рыдания отвечает женщина.

Пауза. В звенящей темноте, слышен лишь женский плач. Мужчина не в силах сказать ни слова. Хриплым голосом, от сдавивших горло нервов, он спрашивает:

– Когда?

– Около часа назад.

Получив, словно отрезвляющий удар электрическим током, мужчина кладет трубку.

Тишина. Зудящая тишина. В этой опустошающей тишине раздается глухой хлопок. Запахло порохом…

Во дворе дома, кто-то запускает салют. У кого-то праздник… счастье… А кто-то, стоя у телефонной тумбочки испытывает невыносимую боль потери.

Глава 1.

Среди безлюдной мрачной пустыни, возвышалось до самого неба, старое обветшалое здание городской больницы. Я шел измученный жаждой, видя перед собой в свете луны, это роковое здание, которое я искал очень давно. Казалось, что оно совсем рядом, но стоило мне сделать шаг к заветной цели, как оно отдалялось от меня с каждым шагом, все дальше и дальше…

Решив сделать привал, я сел на холодный песок. Достал из рюкзака отцовскую флягу. Сделал один единственный глоток воды. Все. Фляга была пуста.

Что происходит? Я так долго сюда шел, так долго искал это место. И вот, наконец, спустя столько лет, я все же тебя нашел. Или мы все это время искали друг друга? Но стоило, мне его найди, как больница лишь отдаляется от меня, скрываясь, за очередным холмом песка. Исчезая в ночи. Играя, со своим искателем. Но путь был слишком долог, и поиски затратили немало усилий, чтобы сдаться на пороге своей цели.

Возможно, я что-то упускаю…

Поднимаюсь на холм и осматриваюсь. Здание стоит все так же. Одиноко возвышается среди пустыни. Рядом ни домов, ни зданий, ни людей, ни дуновения ветра. Лишь темнота ночи, освещаемая луной и тишина, непроглядная тишина. Выбитые окна на последних этажах, а кровлю здания скрывают облака ночи. У центрального входа стоит покосившаяся карета скорой помощи.

Спускаюсь с холма и иду дальше, решив осмотреть, такого же одинокого и заброшенного соседа больницы.

Машина по виду стояла на этом месте уже очень давно, корпус проедала ржавчина, стекла были разбиты, а внутри салона она была полна песка. Мое внимание привлек не большой блеск, отраженный от света ночной луны. Это был не большого размера металлический предмет. Я попытался открыть дверь. С глухим скрипом она отворилась. Блеском оказался серебряный ключ, с длинной ручкой. На ручке ключа имелся странный символ, напоминающий двухэтажный дом с настежь открытыми окнами. Недолго думая, я положил ключ в рюкзак и начал двигаться в сторону заветного здания.

Спустя время мне удалось приблизиться к нему, и вот я оказался на пороге у главного входа. Вход в здание преграждала старая, покосившаяся дверь, она была приоткрыта и войти во внутрь не составило бы большого труда. Но стоя на пороге, я был не в силах пошевелится. Долгое время поисков, и вот я на пороге… Оцепеневший от волнения и не веря, что я ее все же нашел. Я добрался, справился, но на этом мой путь не закончился. Моя цель лежит на много дальше.

Я вошел в здание и почувствовал, будто сам воздух изменился вокруг меня, стал другим, более плотным, тяжелым, напряженным, что заставило мое дыхание участиться. Я чувствовал, как стало холоднее, с каждым вздохом мои легкие наполнялись этим промёрзлым воздухом. Тьма, непроглядная тьма окутала меня. Не было видно ничего, только слышно мое дыхание. В этой опустошающей тьме я делаю шаг вперед и слышу знакомый голос:

– Не ходи туда!

Замираю не в силах пошевелится. Этого не может быть. Я услышал свой собственный голос, но детский, лет шести. Этого ведь не может быть, показалось… От волнения я совсем забыл про фонарь, лежащий у меня в рюкзаке. Быстрым движением достаю фонарь и начинаю осматриваться. В свете фонаря вижу лишь опустелый больничный коридор. Облупившаяся краска на стенах, в углах и по краям стен песок, давно забытое кресло каталка-одиноко ждет своего хозяина, открытые покосившиеся двери палат, посреди коррида старый мяч из детского отделения, на потолке побитые светильники, свисающие лишь на одних проводах. И тут в конце коридора раздается разрывающий душу скрежет, что заставляем меня вздрагивать от натянутых до предела нервов. Это отворяются железные двери больничного лифта. И в открывающейся двери загорается лампочка, свисающая с потолка. Лампа начинает моргать, приглашая своего гостя в лифт. От увиденной картины меня бросает в холодный пот. Чувствую, как капля пота медленно стекает по моей спине. Электричества давно нет, а лифт работает. А дверь с ужасным скрежетом продолжает отрываться.

В коридоре неожиданно стало заметно холоднее. Стены начали покрываться инеем. Каждый вдох обжигал легкие изнутри. Становилось невыносимо холодно. Не оставалось другого выхода как зайти в лифт и двигаться дальше. С трудом оторвал ногу от пола, подошва настолько примерзла. Будто сами ноги сопротивлялись моему решению идти вперед. Но все было решено еще тогда, перед входом в здание. Мне лишь оставалось держаться плана и продвигаться дальше. Меня трясло от холода, и я сильнее укутался в свой плащ. Под ногами похрустывал иней. Зайдя в лифт, я обнаружил, что в нем нет кнопок. Двери начали закрываться с тем же жутким скрежетом. Двери закрылись и лифт начал свое движение. Медленно, плавно…

Я не знал куда мы движемся, верх или вниз, на каком этаже он решит остановить своё движение. Но все же опускаться вниз мы никак не могли. Осознавал, что я был лишь безвольный пассажиром, замкнутым в этом железном ящике. Не имея возможности, остановиться, выйди. Без выбора, я просто ждал, когда лифт прекратит свое движение в надежде, что двери откроются вновь.

Тем временем лифт все продолжал свой медленный, непонятный, хаотичный и без исходный подъем… Словно пристав, ведущий своего подопечного на эшафот. В этом движении был слышен лишь гул и мерцание лампы, мрачно свисающей с потолка.

Казалось, что я еду целую вечность. Возможно само время остановилось, ведь не могли мы ехать так долго? Могу сказать одно, стало гораздо теплее и намного легче дышать, нежели это было, когда я только вошёл в здание. Я ехал и думал, что же такое на самом деле выбор? Свобода выбора? Или это всего лишь иллюзия выбора? Порой выбор может быть не простой а сложный, но ты находишь в себе силы сделать этот шаг, как бы тяжело тебе не было. Как с лифтом, в котором есть множество кнопок, и ты можешь поехать на любой этаж, который соответствует твоей цели и твоим желаниям. А если кнопок нет и твой выбор всего на всего ограничен: либо заходить в лифт, либо нет, и об этом ты узнаешь, когда ты уже зашёл в лифт и начал свое движение. Выбор замерзнуть насмерть, либо ехать в неизвестном направлении. Иллюзия выбора, ведь твой выбор очевиден. Выбор адаптируется к возможностям и обстоятельствам, в которых ты находишься. И остаётся только принять эти обстоятельства. Как полет в самолёте, когда он летит, и ты в нем лишь безвольный пассажир, ожидающий успешной посадки в пункте назначения.

Мои оптимистичные рассуждения прервал лифт. Он резко остановился, и двери начали свое душераздирающее скрипучее движение. Позабыв обо всём, я быстро выбрался из своего долгого заточения. Двери за мной тут же начали закрываться. Отрезав окончательно мой путь назад. Я оказался в просторном освещенном больничном коридоре. Свет шёл с улицы, из разбитых окон, через открытые двери палат. Я шел по коридору, заглядывая в помещения. В надежде увидеть нужную мне комнату. Но все они были без номеров и похожи между собой, как отражения в зеркале. Четыре металлических кровати без матрасов, прикроватные тумбочки, выбитые сильным ветром окна, покрашенные стены в больничный цвет. И так сменялись палата, за палатой. Им не было числа, я уже просто сбился со счета. Подошел к разбитому коридорному окну, уже рассвело, и солнце было в зените. Неужели я так долго поднимался на лифте? Мое внимание привлек детский плач, доносившийся из-за закрытой двери. Меня разбирало любопытство и страх, того, что меня может ждать за закрытой дверью. Но возможно именно в этой палате я найду то, что так долго искал. Все-таки решаю зайти в комнату, не смотря на мой леденящий душу страх…

Зайдя, я увидел младенца, лежащего на больничной кровати, он плакал. Подойдя ближе, младенец успокоился на какой-то период, но все равно с ним было что-то не так. Он рос очень быстро, когда я вошел в комнату, ему было от силы пару месяцев, но, когда я подошёл ему было года три и он продолжал расти и плакать. И вот через минуту на кровати лежал подросток с испуганным взглядом, смотрящим на меня. Я не понимал, чем ему могу помочь. Просто стоял оцепеневший от ужаса. Не в силах пошевелится. Я просто стоял и наблюдал эту невообразимую здравому смыслу картину. На кровати уже лежал взрослый мужчина, так же у него росли волосы и отросла борода. Через время на лице появились морщины, а волосы начали седеть.

И вот на кровати лежал уже старик с пустым стеклянным взглядом. Он часто дышал, жадно хватая воздух, и смотрел прямо на меня, не отводя глаз. Это был взгляд полный боли и всепоглощающей пустоты. И вмиг он перестал дышать, оставаясь смотреть, прямя мне в глаза. Он умер, но продолжал смотреть на меня все тем же пустым, мёртвым взглядом. Этот ледяной, пронизывающий взгляд незнакомца надолго впечатался в мою память и не покидал меня.

И тут его тело начало сохнуть, рассыпаться, превращаясь в прах. И вот уже от тела не осталось ничего кроме пыли, праха. Вдруг в комнате поднялся ветер и смел весь прах с кровати. А под прахом вновь оказался младенец, который снова начал плакать… Цикл снова начал свое повторение. Он продолжал плакать и расти. Я понимал, что возможно произойдет дальше, но все равно оставался стоять прикованный к месту. Младенец вновь беспощадно продолжал расти, вырастая до взрослого мужчины, постепенно старея до одинокого старика, смотрящего на меня своим ледяным мертвым взглядом. Он умер вновь и родился спустя пару минут. Каждый раз. Новый, бесконечный, ускоренный цикл… Вечный танец жизни и смерти…

Больше не в силах выносить этого, я вышел из комнаты полный ужаса. Не веря в увиденное, я просто шел по длинному коридору, не разбирая дороги опустошённый, преследуемый в моей памяти, этим пустым мертвым взглядом. Не заметил, когда стемнело. Возможно, когда я вышел было уже темно или я так долго шел, забыв про время. Впереди меня виднелся свет и освещенная стойка регистрации. У стойки меня встретила улыбчивая девушка. Что она делала среди заброшенного здания? Или оно уже было и не таким заброшенным?

Она сразу привлекла мое внимание своей красотой и очаровательной, беззаботной улыбкой с ямочками на щеках. Ее длинные темные волосы были идеально собраны в пучок-узел на голове, что позволяло насладится ее оголенной, смуглой шеей. Блузка была застегнута не до конца, слегка освобождая ее опасное декольте. На блузке был бейдж с надписью «Светлана». Ее лицо казалось мне очень знакомым. Чувство, когда ты только встречаешь человека, и он кажется тебе знакомым, что где-то вы виделись раньше, знали друг друга, будто он уже записан в твою жизнь, в твою историю заранее. Но это просто не могло быть. Я знал, что вижу ее впервые, но знакомое чувство встречи не покидало меня. Но я был слишком шокирован происходящим, чтобы поверить в реальность.

– Добрый вечер, меня зовут Светлана. – все той же очаровательной улыбкой поприветствовала она меня. У нее был очень приятный и знакомый голос.

– Добрый вечер. – в недоумении ответил я.

– Я прекрасно понимаю, у вас есть много вопросов и цель, которая привела вас сюда.

– Откуда вы знаете….

– Мы знаем многое, но это не имеет значения. В первую очередь вас привела сюда любовь, но не любовь в ее обычном понимании. И боль, сильная боль. Боль утраты и чувства вины. Как долго бы вы не пытались это отрицать – все тем же приятным голосом светской беседы продолжала она. – Но всему свое время. И своя цена. Придет и ваше Время….

Я стоял и слушал. У меня было множество вопросов. О какой цене она говорила? Кто она? Что здесь происходит? Как мне найди то, что я ищу и выбраться отсюда? Но, я был не в силах задать их. Не мог отвести взгляда от ее улыбки, такой знакомой.

– Скажите, там в палате я видел ребенка… То есть мужчину…

– А, вы говорите про Кирилла Алексеевича. Да, понимаю. Жаль, что вам пришлось это видеть, тем более так рано – с улыбкой продолжала она.

– Время… Время удивительно, оно может быть разным, подобно реке или океану. Может быть не покорным, разрушительным, удивительным, скучным, тягучим. Но всегда важно его ценить, каким бы разным оно не было. Не тратить его впустую. Не тратить на пустую работу, на пустые цели или людей, которые на самом деле нам не интересны и не нужны, а всего лишь навязаны. Время это самый главный, не возобновляемый ресурс в жизни. Многие злоупотребляют временем, полагая, что его еще много и можно тратить его бесценно. Кирил Алексеевич, не был исключением. Он относился ко времени без уважения, пренебрегая им. Но к вам это не имеет отношения. Вас уже давно ждут. Вы можете пройти дальше по коридору.

И она указала на коридор, в котором уже горел свет. Коридор отличался от тех, которые я видел здесь. Не походил на коридор заброшенной больницы.

– Вы можете следовать, прямя по коридору, пройти так скажем… дальше… – все с той же очаровательной улыбкой приглашала она меня.

Я шел по длинному прямому коридору уже около получаса, и казалось, ему не было конца. Горел свет, которому я уже не удивлялся, а просто шел дальше. Слева и справа были закрытые двери, а между дверьми висели картины. На картинах были запечатлены деревья, сосны, не большие сопки, и море… Без крайнее синее море… Проходя мимо последней картины, я почувствовал, как от нее веяло прохладой и свежим морским воздухом. Из глубины картины доносился шум волн. Как будто волна ударила об берег и ее брызги ударили мне в лицо. И тут я невольно вытер лицо рукавом. На следующей картине был изображен рыбак, только что поймавший свой очередной улов. На его лице была счастливая улыбка, и все его лицо излучало непомерное счастье. Его улыбка заставила меня улыбнуться в ответ и разделить с ним тот самый миг счастья. На голове у него была короткая шапка с под воротом. А в руках он держал удочку с пойманной рыбой. На следующей картине был изображён большой двухэтажный дом. С наполненными светом окнами. Из окон доносились оживленные разговоры и яркий детский смех.

Эти картины навеяли воспоминания из детства. От которых подступил ком к горлу и защемило в груди. Я слышал детский смех, вспоминал свое детство. Вдруг запахло черемухой…

Детский смех становился все громче и громе, раздаваясь громким звоном в ушах. И вот этот смех уже исходит не от картины, а разносится вокруг меня. Он был повсюду. Слышался топот детских ног, звонкие голоса…

– Папа, ну еще, еще покатай меня на плечах. Давай поиграем! Ну же, папа…

– А теперь догоняй меня, быстрее.… Ну не надо бежать так быстро.

Голоса слышались повсюду. Вокруг меня стали бегать дети, смеясь, догоняя друг друга. Доносились звуки босых ног, бегающих по лужам. Я шел дальше по коридору, меня обдувал ветер, рядом играли, бегали дети. Я как будто окунулся в мир детства, в мир чистого счастья. Дети играли в мяч, перебрасывая его друг другу. Босиком прыгали по лужам, брызгая ногами друг на друга и смеясь. Меня наполняло чувство лета, безграничной свободы, тепла и любви.

Мое внимание привлекли двое детей, рисовавших цветным мелом на полу. Они рисовали большой дом с настежь распахнутыми окнами. Когда я подошёл ближе, дети обратили на меня внимание. Это были девочка и мальчик. Тут я и узнал их. Будто удар тока в несколько ампер пронзил меня. Это был я в возрасте шести лет, а рядом стояла девочка, с которой мы жили по соседству и часто играли вместе. Дети встали и подошли ко мне, в глазах девочки стояли слезы, она смотрела на меня и беззвучно плакала. Вдвоем они взяли меня за руки и повели дальше по коридору. Мы свернули направо и вышли на лестницу и стали подниматься наверх. Поднялись на несколько этажей выше. Я не понимал куда они ведут меня, но все равно шел с ними. И мы снова оказались в коридоре, пустом, слабо освещенном. Царила ночь. Они провели меня вдоль коридора и остановились на против закрытой двери больничной палаты. Дети отпустили мои руки и пошли дальше вдоль коридора, держась за руки. Я так и остался стоять и смотреть им вслед.

Открыл дверь палаты и вошел. В палате светил слабый свет, исходящий от пламени свечи, стоявшей на прикроватной, больничной тумбочке. На стенах были желтоватого цвета обои, которых и не было видно в слабом свете. Через большое темное окно, виднелось звездное, ночное небо. На кровати спал мужчина, рядом стояла капельница. Я подошел ближе. Это был мой отец, умерший так внезапно несколько лет назад. Он тихо и мирно спал, даже не подозревая о своем ночном госте. У нас были не самые простые отношения. Когда он умер меня не было рядом. А до его смерти, мы уже несколько лет не разговаривали.

Тихо подошел к кровати, не в силах потревожить отца, так мирно спавшего. Он выглядел точно таким же каким я его запомнил при последней встречи. В тот вечер я ушел из родного дома со словами, что больше сюда не вернусь. Никогда. С тех пор мы больше ни виделись, не разговаривали. Тогда я был наполнен чувством решимости, горечи и чувством непонимания.

В тишине лишь потрескивала пламя свечи, я сел рядом с кроватью, решив дождаться, когда проснется отец. Я придавался воспоминаниям. Думал, что могу сказать, когда он проснется, но все равно не находил нужных слов. Просидел так какое-то время, слушая лишь свои мысли в слабом свете догорающей свечи.

Мои мысли прервал резкий звук открывающейся двери, я вздрогнул от неожиданности. В палату вошли двое санитаров в медицинских халатах. Они были совершено одинаковые словно близнецы. Двигались они совершенно синхронно, в точности повторяя движения друг друга. Возможно, в слабом свете свечи или у меня разыгралось воображение, но они были абсолютно безликими, безлицими. На их лицах не была ни одной грани эмоций, мыслей, чувств. Совершенно пустой синхронный взгляд, смотрящий прямо на моего, все еще спавшего отца. Совершенно не обращая внимания на мое присутствие, двое подошли к кровати моего отца, каждый со своей стороны. Синхронно спустили стопорный механизм передвижных колес кровати, словно перевели затвор автомата… Подготавливая кровать к транспортировке. С таким же пустым лицом двое начали выкатывать кровать с моим отцом из больничной палаты. Я вскочил на ноги, задавая им вопрос:

– Стойте! Куда вы его увозите?

Совершенно не обращая на меня внимания, они уже вышли в коридор, скрываясь за углом дверной рамы. Я выбежал вслед за ними. Они двигались прямо по темному коридору. Нас уже разделяло расстояние около пяти метров.

– СТОЙТЕ! ОСТАНОВИТЕСЬ! – кричал я.

Бежал в след за ними, но чем быстрее я бежал, тем быстрее они отдалялись от меня. Близнецы так же спокойно, без каких либо признаков чувств, синхронно катили кровать, совершенно не слыша меня. Я бежал все быстрее и быстрее пытаясь догнать их, но они были все дальше и дальше… С каждым шагом… с каждым раздирающим легкие вздохом… Все дальше от меня… Все мои попытки были тщетны… Они уже скрывались в темноте коридора. Пока и вовсе не скрылись за двумя широкими дверьми. Отделяющую одну часть коридора от другого. Спустя время я добежал до двери. Но она была закрыта. Я резко рванул ее от себя, она сдвинулась лишь на миг, будто что-то ее держало с той стороны. Начал толкать, стучать, бить всеми частями тела. В отчаянье разбивал кулаки в кровь, но не оставлял своих попыток открыть дверь. Над дверью большими алыми буквами было написано:

ОПЕРАЦИОННАЯ

Я продолжал кричать, бить, толкать…

– Откройте! Откройте!

Но дверь была закрыта, огромная не преодолимая сила с той стороны не пускала меня.

– Откройте. Ведь я не успел с ним попрощаться… Не успел сказать…

Не в силах больше выносить всего, что со мной произошло. Ноги перестали слушаться меня и перестали держать, словно сам пол ушёл у меня из-под ног. Я медленно сполз по двери, облокотившись спиной и сел на пол.

– Откройте… Я не сказал ему… Прости…

– Прости… Я просто хочу попрощаться…

После всего, что со мной случилось, я был не в силах сдержать эмоции. Я просто сидел на полу и кричал, в закрытую дверь. Продолжая пытаться ее открыть.

Так и сойти с ума не долго…

– Скажи, зачем ты кричишь? Тебя все равно никто не слышит? Даже если говорить громче… – неожиданно раздался голос.

Я не обратил никакого внимания на эту реплику. Предположив, что я всего-навсего схожу с ума. Продолжая сидеть, я услышал голос вновь.

– Ты чего оглох там, кричал как полуумный, и тут не отвечаешь? – все так же не унимался голос.

Обернувшись, я увидел открытую палату, посреди которой горел костёр. Рядом с костром сидел старик и смотрел прямо на меня.

– Не понимаю людей, которые кричат. Глухих же нет. А если бы и были, все равно не услышали бы. Так зачем кричать? – смеялся он. – Проходи ко мне к костру, занятный ты парень. Выпей чаю. Поговорим.

Его голос был тихим и успокаивающим. И от этого на душе становилось тепло и уютно. Я зашел к нему в комнату. На каждой из стен висело нескончаемое множество часов. Они тихо, тихо тикали… Этот звук был еле различим в потрескивании костра. Старик сидел на полу и жестом пригласил меня сесть.

У него была не большая борода, заплетенная в хвост и длинные седые волосы. Сев рядом с ним у костра, я испытал невероятное согревающее чувство спокойствия и умиротворения. Он вручил мне кружку горячего чая. Я отпил не много и мне стало на много легче. Как будто все пережитое сегодня, происходило не со мной, а в каком-то отдалении, на расстоянии от меня. Сделал ещё глоток....

– Как, легче стало?

– На много легче…– ответил я.

– А то – засмеялся он.

Я невольно улыбнулся в ответ.

Мы сидели с ним еще какое-то время под звуки костра и монотонное тиканье многочисленных часов…

– Скажи мне друг, что же ты делаешь в этом забытом всеми месте?

– Я ищу ответы… – уклончиво ответил я.

– Все мы нуждаемся в ответах на те вопросы, которые терзают и не отпускают нас долгое время… Так все же, что же ты ищешь?

– Я ищу дневник своего отца. Он сильно болел в последнее время и перед тем, как он умер завел привычку вести дневник. Он был утерян в одной из больниц, в которой он лежал. Не простое было время, для всех…

Неожиданно для самого себя я был предельно откровенен. Даже не знаю почему.

– И что же ты хочешь найти в этом дневнике?

– Мне важно знать, о чем он думал за то недолгое время, перед тем как ушёл. Ему поставили смертельный диагноз, отец боролся с ним как мог. Но в то время мы с ним не разговаривали, и о его болезни я узнал, когда уже все произошло…

Я остановил свой рассказ не в силах продолжать. Ком подступил к горлу, и я просто замолчал и беззвучно смотрел как догорает костер под неустанное тиканье часов…

Мы просидели так в этой тишине долгое время. А бесчисленные часы в свою очередь все продолжали свой ход, ни смотря ни на что.

– Все мы здесь что-то ищем, на что-то надеемся или чего-то ожидаем. Но не всегда находим то, что ищем. Порой наши желания, наши надежды могут сыграть с нами злую шутку. Прошлое всегда должно оставаться в прошлом. Не иначе. Ведь нельзя идти вперед постоянно оглядываясь назад. Это искажает естественный ход времени. Как стрелка часов. Она может идет вперед, но цифры на циферблате пронумерованы в обратном порядке… Все мы делаем ошибки в прошлом, но не стоит из-за них ломать свое будущее… Ты знаешь, как смог найти это здание и попасть сюда?

– Я долгое время бродил в пустыне и нашел его – ответил я.

– Ммм, бродил в пустыне говоришь… Словно бродил в пустоте. А как оказался там помнишь?

Я задумался и не знал, что ответить. Ведь в действительности, толком не мог объяснить и вспомнить как я очутился в пустыне. Действительно все что со мной произошло, просто не могло быть. Как плод моего воображения, странная фантазия, постепенно сводящая с ума своего создателя. Или это нечто большее чем фантазия, не кое место, лежащее за гранью моего понимания. Кто знает. Словно прочитав мои мысли мой странный собеседник вдруг сказал:

– Так если ты не знаешь, как ты здесь оказался и не представляешь как вообще возможно происходящее здесь. Тогда как можно считать реальным, все что здесь происходит?

И тут все часы резко остановили свой ход. Лишь на мгновение и пошли вновь. Так же синхронно продолжая свое тихое движение ни смотря ни что. Но этого мгновения хватило, чтобы моего собеседника не стало. В этот самым миг он просто исчез. Постепенно растворился в воздухе. Будто бы его и не было. Вместе с ним погас и костер, горевший посреди комнаты. Но лишь часы неустанно продолжали свой ход, словно ничего и не произошло. Он исчез, оставив меня в темноте на едине со своими мыслями.