Тень перехода

Андрей Григорьев

Тень перехода

Синопсис «Тень Перехода»

Артём вернулся. Его зарезали в ночной забегаловке, и врачи вытащили его с того света, но он успел увидеть манящий свет вечного покоя. Возвращение в реальность стало проклятием. Теперь его преследует собственная тень, живая и непослушная, а мир вокруг наполняется пугающими видениями.

Он находит таких же «возвращенцев»: бывшего хирурга, видящего ауры, гейм-дизайнера, читающего «сообщения об ошибках» на лицах людей, и молчаливого силача, способного прикасаться к призракам. Вместе они – единственные, кто видит правду: Квантовый Переход истончил границу между мирами, и в щели просачивается «Пустота» – безликая сущность, жаждущая занять их тела.

Война за выживание обретает новый смысл, когда они встречают Лену – хрупкую девушку, чья душа, побывав в свете, осталась чистой и стала единственным ключом к спасению душ, застрявших в «Пустоте». Но на их пути встаёт бывший «возвращенец», гениальный безумец, построивший «Резонатор» – машину, чтобы силой отфильтровать свет от тьмы, разрывая реальность на части.

Чтобы остановить его и дать отпор «Пустоте», Артёму предстоит принять свою двойственную природу и объединить яростную мощь своей тени с целительным светом Лены. Только так они смогут стать не просто жертвами, а Хранителями – последним оплотом целостности мира перед лицом надвигающегося хаоса.

Глава 1. Шрам на душе

Боль была коварной штукой. Сначала – острое, жгучее лезвие в бок. Потом – адская карусель огней, криков, тряски в машине скорой. А затем… ничего. Тишина. Абсолютная, всепоглощающая, бархатная тишина.

И он парил.

Впереди был не просто свет. Это была сама сущность покоя. Тёплый, золотой, манящий океан безмятежности. Он летел к нему, и каждая частица его существа, каждая заноза страха и боли, растворялась в этом сиянии. Там не было вопросов. Не было прошлого. Не было тела. Было только знание, что это – дом. Единственно верное, настоящее место.

И тут – удар.

Не звук, а чувство. Чудовищный, безжалостный рывок назад. Золотой свет исказился, будто его стянули в грязную воронку. Тишину разорвал на части оглушительный, механический писк кардиомонитора. Тепло сменилось леденящим холодом операционной лампы.

Он снова почувствовал тело – как тяжёлый, разбитый сосуд, набитый болью.

«…потерял много крови, но стабилизировали…»

Голоса доносились сквозь вату наркоза. Он не открывал глаз. Он не хотел. Внутри него бушевала немая ярость, горше любой физической муки. Его ограбили. Отняли единственную истинную вещь, которую он когда-либо знал.

И когда он наконец посмотрел на белый потолок больничной палаты, мир был другим. Он не просто выздоравливал. Он был изгнанником. Призраком, застрявшим в неправильной реальности.

А потом он это заметил.

На стене, напротив кровати, где падал свет от уличного фонаря, лежала не его тень. Она была чуть темнее, чуть гуще, чем должна быть. И когда он пошевелил пальцами, тень на стене повторила движение с едва заметной задержкой, словно нехотя.

Он замер, сердце бешено заколотилось в груди.

Это был не свет из тоннеля. Но это было что-то. Часть того мира, прилипшая к нему, как репейник. Или часть его самого, оставшаяся там.

Он вернулся. Но вернулся не один. И вернулся не целым.

Глава 2. Клуб невернувшихся

Больница выплюнула его в тот же серый мир, но с новыми правилами. Его собственная квартира стала для него ловушкой. Тень-двойник на стене вела себя уже не пассивно. Теперь она опережала его движения. Он тянулся к кружке – тень его руки уже обхватывала тень от кружки. Он ложился спать – тень на стене продолжала сидеть, наблюдая за ним с немым укором.

Он был зеркалом, а тень – оригиналом.

Отчаяние, острее любого ножа, заставило его искать ответы. В глубинах интернета, на зашифрованных форумах для людей, переживших уход (околосмертные переживания), он нашёл упоминание о «группе поддержки». Контакт был скрыт за слоем криптографии. После трёх дней попыток он получил адрес: заброшенный цех старого часового завода «Заря» и пароль: «Я ищу свет, который не греет».

Цех встретил его гробовой тишиной, пахнущей ржавчиной и озоном. В полумраке, под огромным колесом от остановившегося механизма, горела одна-единственная керосиновая лампа. Вокруг неё сидели пятеро. Они не были похожи на пациентов из группы терапии. Скорее, на заговорщиков, планирующих ограбление банка в ином измерении.

Его встретили взглядами, в которых читалась не надежда, а усталая решимость.

«Артём?» – тихо спросила женщина лет сорока, с лицом, испещрённым морщинами усталости. Она представилась Ириной, бывшим хирургом. «Я последний раз "возвращала" пациента пять лет назад. С тех пор не могу прикоснуться к скальпелю. Вижу их ауру. Чёрную, изъеденную червоточинами».

Её слова подхватил тщедушный парень по имени Лёха, бывший гейм-дизайнер. «А я после короткого замыкания в панельном щитке. Теперь вижу "сообщения об ошибках" на лицах людей. У кассирши в супермаркете горит "Критический сбой", у моего начальника – "Роковая ошибка". А у тебя…» Он прищурился, глядя на Артёма. У тебя «Связь разорвана».

Третий, коренастый мужчина с руками шахтёра, представился Виктором. Он молча поднял руку, и на его ладони замерцал, как голограмма, призрак керосиновой лампы. «Я не только вижу их, я могу… трогать. Ненадолго. Они холодные.»

Ирина объяснила: «Мы все – сбой в системе. Квантовый Переход – это не будущее. Это настоящее. Реальность истончается, как старый пергамент. Мы, "возвращенцы", – дыры в этом пергаменте. Мы притягиваем аномалии, потому что сами стали ими. Мы – якоря, которые не дают завесе между мирами полностью сомкнуться.»

«Их становится больше, – мрачно добавил Лёха. – "Пустых". Они не призраки. Призраки – это то, что ушло. А "Пустые" – это то, что хочет войти. Они учатся нас копировать.»

В этот момент керосиновая лампа на столе резко вспыхнула и погасла, оставив их в кромешной тьме. Артём замер, сердце заколотилось. Он услышал, как Виктор с силой выдохнул: «Тише.»

Когда через три долгих секунды пламя снова затрепетало, за другим концом стола сидела маленькая девочка в белом платьице. Её не было там мгновение назад.

«Мама?» – тихо позвала девочка, глядя на Ирину пустыми глазницами, в которых не отражался свет лампы.

Ирина побледнела как полотно. «Это не моя дочь. Моя… жива.»

Девочка медленно повернула голову к Артёму. Её губы растянулись в беззвучной улыбке, обнажив идеально ровные, слишком белые зубы.

«Артём, – прошептала она его же собственным, но абсолютно безжизненным голосом. – Не бойся. Скоро боль пройдёт. Мы найдём тебе новое тело. Тёплое.»

Виктор резко вскинул руку, и призрачное пламя на его ладони вспыхнуло ярко-синим светом. Девочка взвыла – нечеловеческим, скрежещущим звуком, и рассыпалась в прах, который тут же испарился в воздухе.

В цехе снова стало тихо. Только тяжёлое дыхание Лёхи нарушало тишину.

«Видишь? – Ирина с трудом перевела дух. – Они уже знают тебя в лицо. Они чувствуют в тебе сильный якорь. Ты был на самом пороге. Ты для них… лакомый кусок.»

Артём смотрел на пустое место, где только что сидела маленькая девочка-кошмар. Его тошнило от ужаса, но сквозь тошноту пробивалось странное, леденящее душу понимание. Он нашёл не утешение. Он нашёл фронт. И он был на передовой.

Глава 3. Зов Пустоты

Первой «аномальной зоной» стала заброшенная детская больница на окраине города. По словам Лёхи, который теперь круглосуточно вглядывался в данные городских камер и схемы энергопотребления, именно здесь за последнюю неделю бесследно пропало семеро любопытствующих. Камеры фиксировали их вход, но не выход. А тепловизоры показывали внутри странные «холодные пятна», которые медленно перемещались по коридорам.

«Правило простое: не отходим друг от друга дальше, чем на три шага, – командовала Ирина, проверяя карманы своей походной куртки. В них лежали не пистолеты, а увесистые кристаллы горного хрусталя и мешочек с крупной солью. – Наша защита – в нашем единстве. Мы, как звенья одной цепи. Вместе мы даём стабильный «сигнал». По отдельности – просто мишени.»

Виктор молча кивнул. Он разминал пальцы, и в воздухе на секунду возникали и гасли призрачные отблески – тренировка перед боем. Лёха остался в фургоне с ноутбуком, на экране которого мигал схематичный план больницы.

«Будь на связи. Если связь прервётся… бегите без оглядки.»

Артём чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Пока они готовились к бою, его снова манил тот золотой свет. Он ловил себя на мысли, что смотрит на тёмный вход в больницу не со страхом, а с тоскливым ожиданием. А что, если там, за этой дверью, есть ещё один порог? Ещё один шанс вернуться?

Больница встретила их не тишиной, а звуками. Это были не голоса, а отголоски голосов – детский смех, доносящийся из-за запертых дверей, скрип каталок в соседнем коридоре, приглушённый плач. Воздух был неподвижным и спёртым, но по коже Артёма бежали мурашки, словно его обдувал ледяной ветер.

«Не верь ушам, – прошептала Ирина. – Они подражают. Это мимикрия.»

Лёха у них в наушниках подтвердил: «По тепловизору вы одни. Но… будьте осторожны. Холодные пятна начали движение. Идут на вас.»

Они двинулись вглубь, к самому большому «холодному пятну» по данным Лёхи – бывшему процедурному кабинету. Артём шёл последним, и его тень, отбрасываемая фонарём Виктора, вела себя странно. Она не просто отставала. Она заглядывала в каждую открытую палату, поворачивала голову, когда он шёл прямо. Он чувствовал её любопытство, жадный интерес. Это было похоже на то, как щенок тянет за поводок, желая обнюхать всё вокруг.

Внезапно тень дёрнулась и резко потянула его в боковой коридор.

«Артём, куда ты?» – позвала Ирина.

«Не я!» – крикнул он, пытаясь устоять на ногах. Его собственная тень тащила его, как собака на привязи. – «Это она!»

Из темноты бокового коридора навстречу ему вышла фигура. Высокая, худая, в белом халате врача. Её лицо было смазанным, как на забитом помехами телеэкране.

«Артём Васильев, – послышался голос. Голос хирурга, который оперировал его в тот день. – Ваши показатели стабильны. Почему вы не на плановом осмотре?»

Артём замер. Это был не призрак. Это была «Пустота». Она скопировала голос и образ из его памяти, чтобы подманить его.

«Не слушай!» – рявкнул Виктор, но было поздно.

Тень Артёма рванула вперёд и… слилась с тенью «врача». В тот же миг фигура «врача» стала чётче, плотнее. Её смазанное лицо обрело черты – его собственные, но искажённые безразличной маской.

«Спасибо, – сказало существо его голосом. – Теперь у меня есть опора. Я могу остаться.»

Ирина бросила вперёд горсть соли. Кристаллы, пролетая сквозь фигуру, вспыхнули короткими голубыми искрами. Существо отшатнулось, но не исчезло. Оно улыбнулось.

«Соль. Примитивно. Я уже не просто дух. Я становлюсь человеком.»

Виктор ринулся вперёд, его кулаки, обёрнутые пламенем, врезались в грудь существа. Оно отлетело к стене с шипящим звуком, но тут же поднялось.

«Ты не понимаешь, – прошипело оно, его голос теперь был идеальной копией артёмового. – Мы не хотим уничтожить ваш мир. Мы хотим в нём жить. Мы – следующая ступень. Эволюция через замещение.»

В этот момент Артём почувствовал это. Не боль, а… пустоту. Часть его воспоминаний – то самое чувство абсолютного покоя в золотом свете – была стёрта. Украдена. Заменена холодной, чужой яростью.

Он понял. Его тень была не просто якорем. Она была мостом. И «Пустые» переходили по нему, платя за проезд фрагментами его души.

«Верни!» – закричал Артём не своим голосом. Он не думал о техниках или защите. Им двигала первобытная ярость потери. Он шагнул вперёд, и его собственная, «настоящая» тень на стене позади него вдруг погасла, а потом вспыхнула ослепительно-белым светом – тем самым светом из тоннеля.

Свет ударил в существо. Оно завизжало – уже не человеческим, а каким-то механическим, искажённым скрежетом. Оно начало рассыпаться, как песчаная замок, уносимое этим потоком.

Когда свет погас, в коридоре никого не было. Его тень снова лежала на своём месте, послушная. Но Артём стоял на коленях, плача от истощения и ужаса. Он вернул украденное чувство, но теперь оно было опалено, испорчено воспоминанием о том, что его можно потерять.

Лёха в наушниках закричал: «Все холодные пятна исчезли! Что вы там сделали?!»

Ирина молча подошла к Артёму и помогла ему встать. В её глазах был не восторг, а тревога.