Замок у леса

Денис Игумнов

Замок у леса

Двухэтажный домик, построенный с намёком на средневековье – на замок – с башенками, стрельчатыми окнами, розетками цветного стекла, готическими дверями-стрелами, внутренним убранством, каминами и каменными плитами пола – всё было сделано для привлечения туристов. Гостиница на границе леса, а в километре от неё начинались торфяные болота, а чуть дальше текла полноводная большая река; ещё дальше, если идти через лес, начиналась холмистая местность, перемежающаяся с равнинами, на которых и из которых торчали столбы настоящих скал – скал, окрашенных в малиновый цвет июльского заката. Край располагал к туризму, тем более что про него ходило немало легенд. Вот и решил один предприимчивый гражданин по фамилии Семёнов, а по имени Владимир Владимирович, открыть гостиницу и водить доверчивых туристов по всяким выдуманным и не выдуманным местам силы, точкам поворота времени, и знакомил с остальной всяческой чертовщиной. Семёнов, сам любитель всего мистического, ещё и спиритические сеансы устраивал, показывал по ночам культовые фильмы ужасов, а, как апогей, устраивал походы на берег реки, в то место, где на небе открывалось окно в другой мире, и где появлялся каждый второй и четвёртый четверг месяца мираж золотого города. Но два года назад в гостинице случилась трагедия – были убиты все одиннадцать постояльцев, на тот момент гостивших в «Замке у леса».

Два года гостиница пустовала, а сегодня ночью, в годовщину первого убийства, накануне полночи, в окнах первого этажа зажегся свет, да не простой, а потусторонний – с голубоватым оттенком.

В общем зале, трапезной, со стенами закрытыми деревянными панелями с искусно вырезанными на них сценами средневековой охоты на оленей, кабанов, лосей и прочую лесную живность, за длинным, тяжеловесным столом из морённого дуба, на лавках, сидели одиннадцать человек – сидели и молчали, все со скорбными застывшими масками вместо лиц, все сидели в одинаковых позах – ожидания, – а перед ними на чистой белой скатерти стояли пустые миски и тарелки, лежали столовые приборы, сверкали стаканы и рюмки. Освещало неурочное собрание бледное свечение, как будто запутавшееся в многочисленных железных рогах большой люстры, висевшей прямо над центром стола. Напольные часы, копирующие форму гостиницы, дано никто не заводил, они стояли два года, их механизм пылился. Но вот в них защёлкали шестерёнки, цепи, поднимая гирьки, зацокали, и стрелки, как руки моряка, передающего сигналы встречному кораблю флажками, полетели в разные стороны, пока не сошлись в одной точке, наверху – наступила полночь, раздались отдающие медью двенадцать ударов.

Гости словно оттаяли, их лица поплыли из твёрдости камня в податливость глины, не ожили, но оживились. Сидевший с правой стороны стола высокий мужчина с правильными чертами лица, словно его предками были аристократы, но одетый странно – в затрапезного вида серую футболку – правда, чистую, – и шорты, приподнялся, взял в руку пустой бокал и сказал:

– Вот мы и вернулись… – откуда они вернулись, он не уточнил, но его губы что-то такое немо прошептали, что все остальные поняли и дружно закивали. – Нам дали шанс выяснить до конца, разобраться самим в нашей… смерти.

– Да, разобраться, – повторила за говорившим женщина среднего возраста – сексуально привлекательная милфа, с густыми чёрными волосами, большими влажными глазами цвета свежесваренного кофе, с алыми губами только что отобедавшего вампира. Одета она была соответствующим образом: темно-фиолетовое вечернее платье с открытым верхом, оголяющее гладкие, словно слоновая кость, плечи, дополненное золотыми украшениями – кольцами, цепочками, кулонами. – Было бы здорово разобраться, но возможно ли? – Увидев как на неё посмотрел гость, которого она перебила, да и все остальные, она добавила: – Извините, Константин, продолжайте, – сказала и на долю секунды её гордое лицо изменилось, его словно облили чем-то красным – из-под волос по лбу к щекам потянулись змейки ручейков, с маленького подбородка закапали рубиновые капли, но когда первая капля только-только должна была ударить по белой скатерти – наваждение прекратилось.

– Да, уважаемая Ольга, вы правы – разобраться нам будет сложно. Но! Игра стоит свеч, как известно, – будто ничего не случилось с лицом милфы, сказал Константин.

– Точно! – поддержал Константина полноватый мужчина, одетый как типичный турист, собравшийся в поход – комбинезон, плотная куртка-штормовка, панамка в защитной расцветке. – Не знаю, как вам, а мне в могиле неуютно. Холодно, влажно, да и черви донимают, – грубовато, без обиняков, заявил мужичок.

– Ну как так можно, – проворчал молодой человек – уже не юноша, но ещё и не заматеревший самец – с тонким, с горбинкой, носом, длинноволосый, расчёсывающий свои казавшиеся припрошенными золотой пудрой волосы, напоминающими по цвету зёрна гречки, на две волны, обрамляющие бархатными занавесками лицо, с которого сверкали зелёными звездами глаза. Такой тип мужчин должен был нравиться женщинам – не воин, а прирождённый любовник – из разряда поэтов. Но хотя он и выглядел как поэт и одевался тоже – кожаная рубашка с бархатными вставками, вельветовый пиджак, штаны из кожи буйвола, казаки с отделкой из змеиной кожи, – стихов он не писал, да и до приключений ходока был не особо охоч. – Ну что это – черви? Зачем? – спросил псевдопоэт, сделав брезгливое выражение лица. – Ты Коля слишком уж натуралистично описываешь наше теперешнее существование, – он, пока говорил, почти справился со всеми словами, но последнее – «существование» – ему удалось лишь натужно пробулькать, а всё потому, что у него, на секундочку – как и Ольги до него – под подбородком открылась глубокая рана, брызнувшая кровью, показавшая мясо, и, как и у Ольги, капли исчезли, совсем чуть-чуть не долетев до поверхности стола и так и не запачкав ни скатерть, ни предметы посуды.

– Да ладно тебе, – опершись локтями на стол, совсем не обидевшись на заявление юнца, ответил Коля, – мы же не дети, чтобы не понимать, что мертвы. Мертвы, Владик, окончательно, бесповоротно. Вот так, ваше высочество.

– Да, Коля, и ты прав тоже – в том, что мы мертвы, – но ты не прав, что окончательно. Собственно, наша цель – вернуться.

– Только одному, – добавил коротко стриженный, крепкий молодой человек, тоже одетый в костюм типичного туриста, а затем повернул голову – и сверкнул костью черепа, в которой зияла чёрная дыра размером с кулачок младенца.

– Что – одному? – смысла замечания вначале не понял Константин, но потом до него быстро дошло и он продолжил: – Да, Сергей, только одному из нас может повезти вернуться к жизни – таковы условия. В этом весь смысл. Хочу напомнить, что нам позволили вернуться сюда – туда, где нас убили, – чтобы мы сами могли отыскать убийцу. А тот, кто первым его найдёт, догадается о том, кто же нас убил, получит приз – жизнь! – Константин сделал акцент на слове «жизнь», да ещё и палец вверх поднял. И вот теперь настала его очередь пережить мгновенное преображение, что пережили до него его собеседники – он схватился за живот и качнулся, на футболке проступило продолговатое тёмное пятно, но сейчас же исчезло. Константин удержался на ногах и с гордым видом обвёл присутствующих вдохновляющим взглядом.

– Ну что мы полиция или частные детективы, чтобы искать убийцу? – слегка возмущённо спросила девушка, сидевшая напротив Константина. Ей было не больше тридцати, свежая, румяная, но не утончённая, как, например, Ольга, чувствовалась в ней простота её крестьянских предков, что подтверждала широкая кость и круглое веснушчатое лицо. А вот её слова и вообще всё дальнейшее поведение резко контрастировали с её внешностью – она будто бы назло выставляла напоказ все благоприобретённые пороки жительницы центра большого мегаполиса – высокомерие, скандальность, эгоизм – всё это было хорошо присолено тем, что ей действительно досталось в наследство от рязанских прадедов – упрямством.

– Моя дорогая, мы же договорились – таковы правила, – начал объяснять Константин, – иначе бы нас не отпустили.

– Ой, Костик, не начинай. Я и сама лучше тебя всё знаю.

– Ну вот, чего же ты тогда?

– Действительно, Оксана, нам дали шанс, мы должны быть благодарны. – На сторону Константина встала Ольга, чем только ещё более раззадорила Оксану. – Ваш муж всё правильно сказал – это наш шанс.

– Благодарны? – задала вопрос Оксана, и задала его так, что становилось ясно, что уж она никому благодарной быть не собирается. – Один получает всё, а остальные? Они что же, обратно туда, да? – В конце своего выступления Оксана еле себя сдержала, но перешла на шепот, в её глазах мелькнул ужас – она вспомнила откуда её сюда призвали. И стоило ей вспомнить, как её перекосило на один бок, а голову со страшным хрустом развернуло лицом к лопаткам – но всего лишь на секунду – на секунду галлюцинации наркомана.

– Тише, тише, Оксаночка, – попытался угомонить жену Константин, – ты же знаешь, мы не одни, за нами наблюдают. Ха ха. Милые бранятся – только тешатся, – Константин выглядел откровенно нелепо с этими его смешками и бесплодной попыткой утихомирить жену, но в кое-то веки она вняла мужу, но не потому что он её просил, а потому что почувствовала, поняла, что её язык может стать тем мостом, по которому её погонят железными раскалёнными вилами обратно туда, где она ни за что не хотела бы снова очутиться.

После его слов, гости – все как один – съёжились, им будто хлопнул дядя по темечку своей большой ладонью, и они, как расшалившиеся нерадивые детишки, примолкли, осознав свою беззащитность пред сверхъестественными силами.

– Судья Хертц, – прошептал сидевший в самом конце стола мужчина, похожий на молодого Чикатило – в очках, лицо серое, худое, с начинающими углубляться колеями дорог-морщин, тощий, даже костлявый, мосластый. Как только он произнёс запретное имя, у него из ноздрей забил настоящий фонтан крови, струи которого разбивались о невидимую преграду, будто бы стоящую барьером в пяти сантиметрах от любых предметов, и брызги тут же исчезали, таяли в голубом сиянии воздуха.

На его слова некоторые зашикали, тогда как другие состроили страшные рожи и замахали руками – видно, он угадал, правильно назвал имя того, кто их вызвал и кто их контролировал – полностью, целиком, – чьими рабами они были. Даже имя его наводило на них ужас, а тут ещё рядом с часами скрипнула половица, и гости посмотрели туда, в угол, где мирно тикали сами собой заведшиеся часы. Они отбрасывали причудливую тень на стену, эта тень отличалась от остальных – она лежала под иным углом. И вот эта тень дрогнула, пошла против часовой стрелки и исчезла в темноте за коробом часов. Гости смотрели на часы и не могли отвести от них глаз. Выручил всех Константин, он деликатно прокашлялся и сказал:

– Ну, хорошо, кто-то должен был это сказать – отдать дань уважения нашему благодетелю – это сделал Дима, наш самый опытный товарищ, знающий и умеющий больше остальных. Скажем ему спасибо за это. Но больше никаких имён, договорились? – Константин дождался реакции – молчаливого утверждения его просьбы, – и сказал: – Вот и хорошо, просто замечательно.

– А я так и не понял, что нам делать-то? – спросил парень с безвольным лицом доморощенного интеллигента, в котором было и что-то бабье, и что-то от ребёнка, что-то неуловимо изменчивое, скользкое, подспудно заставляющее задумываться о таких понятиях – как иудин поцелуй, обман, дефекты в лифтовых тросах, червоточине в пространстве. И весь он был какой-то рыхлый, как пареная репа, большой, хоть и не толстый и, казалось, неприятно пахнувший – на самом деле, ничем таким похабным он не пах, а шёл от него тонкий аромат утренних цветов кувшинок и молодой болотной ряски.

– Веня? – поинтересовался именем спросившего Константин.

– Сеня, – назвался парень, а из его рта потекла зелёная жижа, которая, как и кровь у других, сразу же исчезла, не успев ничего и никого замарать.

– Извини, пожалуйста, просто ты приехал последним, и я тебя всего один раз видел, следующим утром после… да. Хороший вопрос, кхм, Сеня. Будем искать, проведем – как это? – следственный эксперимент.

– В каком смысле? – поинтересовалась миниатюрная, с бело-синими крашенными волосами, подстриженными под каре, девушка, носящая на маленьком носике пуговкой очки в тонкой оправе. Одета была девчушка в туристический костюм – штаны, куртку, шапочку – в общем, ничего особенного, кроме того, что остальные гости были обуты – кто в кроссовки, кто в тяжёлые походные ботинки, Владик носил казаки, – а она сидела босая, поджимая маленькие пальчики с не накрашенными розовыми ноготками.

– Мы разойдёмся по местам, где были тогда, когда кто-то из нас… ну, вы понимаете. И так, Даша, будем делать от первого, к-хе, к-хе… убийства, до последнего, пока не поймём, кто убийца.

– Почему? Я имею ввиду – почему поймём? – продолжала не понимать Даша.

– Ну, ведь тот, кто убивал, станет известен путём исключения.

– А-а, – протянула Даша, – понятно, – хотя, если судить по её выражению лица, то ей было ничего не понятно.

– Хреновый какой-то план, – не удержалась от критики мужа Оксана.

– На всё про всё у нас три ночи, – не обращая на слова жены, продолжил Константин.

– Три ночи? А почему три, а не одна или пять? И почему – ночи, а не дня, например? – проснулся здоровенный облом, сидевший около Даши, что только подчёркивало его размеры. Одет он был в обычный спортивный костюм, к которому прилагался рюкзак впечатляющих размеров, висевший у него за плечами, возвышающийся Эверестом над его головой, – у него, у единственного, сидящего за столом, был рюкзак. Облом был парнем Даши и даже после смерти старался о ней заботиться.

– Потому что тогда последнего из нас убили в конце третьей ночи. А ночью – потому что днём мёртвые спят, то есть мы с вами, если и будем бодрствовать, то не будем обладать нужной в таком деле силой.

– По мне, так надо быстрее со всем этим покончить, – заявил облом.

– Миша, ну подожди…, – попыталась остановить своего парня Даша, но схватилась за живот, словно её сильно и неожиданно ударили, и не успела закончить

– А что? Я, когда найду этого урода, порву его на британский флаг. – Миша показал свой пудовый кулак и для убедительности ещё и потряс им – впечатляющие зрелище, которое в конце было подпорчено тем, что Миша внезапно лишился глаз – они лопнули, и он взглянул на свою подругу пустыми глазницами. А потом, почти сразу, всё вернулось на круги своя – к Мише вновь прилипли глаза, а Даша избавилась от нестерпимой рези в животе. Влюблённые, – а они были влюблённые, и до того злосчастного дня, когда сюда приехали, встречались всего четыре месяца, – взялись за руки и улыбнулись друг дружке.

– Это что, тоже правилами игры… игры в детектив обусловлено? – обратился к Константину мужчина за пятьдесят лет от роду. Борода скрывала годы, а глаза были совсем как у молодого, но седина на висках и солидный вид выдавал его истинный возраст. Он был одет в джинсы, чёрную рубашку и ветровку. В прошлом он был врачом, терапевтом. – Я говорю про три ночи и прочее.

– Василий Васильевич, это законами нашей природы обусловлено. А игра, как вы наше временное состояние называете, определена тем, чьё имя мы договорились вслух не произносить. Ясно?

– Вполне, – ответил Василий Васильевич и зашёлся в кашле – сильном, вызывающем розовую пену на губах, – после чего его согнуло в пояснице так сильно и резко, что он почти достал затылком своих ягодиц. Хлоп, хрясть – и Василий Васильевич снова сидит прямо, словно палку проглотил – идеальная осанка. Показалось? Конечно, нет, всем присутствующим было известно, как он закончил свое время на земле.

– Ну, а теперь…

Константин договорить не успел – хлопнула входная дверь, раздались голоса – голоса живых людей!..

Я зашёл в «Замок у леса» – повернул большой, как будто средневековый, ключ, дверь как-то очень легко распахнулась, я перешагнул порог – и вот я снова здесь. Прошло два года с того дня, как Владимир Владимирович – наш директор – закрыл гостиницу, увёз свой персонал – меня (администратора), повара (Петра), горничную (Виолу) – на большую землю, как казалось тогда, навсегда. Но вот я вернулся – вернулся, чтобы разобраться. Всё это время я не находил себе места, никак не мог смериться с тем, что сумасшедший, который убил одиннадцать человек, так и не был пойман… Даже нет, не совсем так – мне не давала покоя мысль, что я знаю, кто он, подсознательно знаю, но что-то мне мешает, не даёт назвать имя демона вслух. И разобраться с этим, закрыть свой зудящий застарелой чесоткой гештальт, можно было только на месте, здесь, где всё и происходило три ночи подряд. Мой личный кошмар должен был кончится, или меня самого могли свести в жёлтый дом.

На меня так накатило, что я уволился с работы и начал готовиться: во-первых, я обзвонил своих коллег, а во-вторых, собрал новую группу туристов. Но обо всём по порядку. Сначала я думал, что они – те, кто вместе со мной пережил кошмар наяву – тоже, если не мучаются, как я, то испытывают дискомфорт и хотят, наконец, со всем разобраться. Но меня ждало неожиданное открытие. Первым, кому я позвонил с предложением вернуться в «Замок», стал повар Петя. Он всегда был простым парнем, никогда не заморачивался, не держал в себе. Услышав, что я ему предлагаю, сказал: «Да пошёл ты пиз*у, Эдик», – и бросил трубку. Никаких тебе объяснений, просто послал – и всё. Ну, перезванивать я ему не стал, вспомнил, кто он такой вообще и что уговаривать его бесполезно. Второй номер, который я набрал, стал номер нашей хохотушки Виолы. Она мне обрадовалась, спросила про мои дела, сразу стала рассказывать про себя (хотя я её ни о чём таком не спрашивал). Через пять минут нашего разговора – одностороннего разговора, я, в основном, угукал, а она без умолку болтала, – мне пришлось прервать её откровения. Услышав, зачем, собственно, я её позвонил, она пришла в неподдельный дикий ужас, и, после паузы, в моём телефоне зазвучал её испуганный голос: «Не, не, не, не. Ты что!? Да чтобы я сама туда… Нет. Что мне там делать? Не хочу вспоминать, не надо», – ну и так далее. Пришлось Виолу успокаивать. Мне представляется, что, когда она отключилась, выдохнула с облегчением и, возможно, перекрестилась. Жаль, конечно. Виола мне нравилась – чисто как мужчине может нравиться женщина, – с ней бы моя экспедиция была бы намного теплее. Так сказать, приятное с полезным.

Последним я позвонил нашему директору. Наученный горьким опытом предыдущего общения с бывшими коллегами, директору я наплёл, что хочу вернуться в гостиницу по меркантильной причине – забрать оттуда забытый мною ноутбук, который я действительно там оставил. Владимир Владимирович выслушал меня спокойно – он вообще мужик рассудительный, не склонный к спонтанным поступкам и истерикам, – но и он желания составить мне компанию не выказал, – он открыл ресторан в центре города, дел невпроворот, и времени нет, чтобы тащиться за тысячу километров неизвестно зачем. Единственное, с чем он мне помог, так это с ключами. Я, конечно, мог обойтись без них, но зачем двери ломать, если можно их открыть. Да и потом, я надеялся, что директор одолжит мне свой вездеход, но, как выяснилось в разговоре, он его продал за ненадобностью. Ну что ж, не получилась с ними, получится с другими. Я решил собрать группу любителей разной чертовщины. Дал в интернете рекламное объявление – хватило пары дней – и вот уже трое смельчаков готовы разделить со мной все тяготы похода до заколдованного «Замка», пощекотать себе нервы, весело, как им думается, провести время.

Странно, мне, когда мы к подходили к гостинице, показалось, что справа, там, куда выходили окна трапезной, на земле лежит синий отсвет, но нет, это луна, должно быть, так с оконными стёклами играла.

 Свет фонарика ползал по внутренностям гостиницы, за мной несмело топтались мои спутники. Даже тот же запах. Я ожидал затхлости, но ничего подобного, как и тогда, два года назад – лёгкий аромат корицы и чего-то фруктового. Дом? Как бы не так, не дом, а очень знакомое место, которое с помощью запаха, будто машина времени, вернула тебя назад.

– Надо свет зажечь, – раздался женский голос за моей спиной, вытащивший меня из водопада эмоций. Это Лида, единственная девушка в группе, подала голос. Симпатичная, губастенькая такая, наверняка, сладенькая – не Виола, но всё же.

– Гриша, возьми ключи, сходи в пристройку за гостиницей. Там генератор, запусти его.

– А топливо-то там есть? – резонно поинтересовался Гриша. Он вообще смышлёный паренёк. Студент последнего курса престижного столичного ВУЗА, из не бедных детишек. Вот закончит институт, получит свой красный диплом управленца, и станет кем-то на вроде моего Владимир Владимировича, – но это в будущем, а пока он пойдёт генератор реанимировать. Думаю, должен справиться.

– Да, там оставалось – и в самом генераторе, и бочка есть. Ничего сложного. Там есть красный рычажок, так ты его немного покачай, а потом за ручку дёрни – такая, как у бензопилы, – движок оживёт. Понял?

– Да понял, ничего сложного. У нас на даче тоже генератор стоит.

– А, ну тогда иди, дама ждёт.

Я прошёл к своему рабочему месту – встал за конторку – этакий мини ресепшен. Лида, включив свой фонарик, пошла кругом по вестибюлю, осматриваясь. А третий мой спутник – Марат – снял рюкзак и сел в одно из кресел, стоявших у стен. Он был неразговорчивым, серьёзный мужчина. Чем он занимался в жизни, где работал, он не распространялся. Но по выправке я определил, что он, скорее всего, бывший военный, как и мой директор – было в них что-то общее – некая невидимая печать. Ну, так-то на него всегда можно положиться – пока шли, он мне помогал дорогу выбирать, а на привале всегда костёр разводил, пищу со мной готовил, в общем, от труда не бегал, хоть, как и все, за поход заплатил. И нелюдимым его нельзя было назвать, разговор поддерживал, на шутки откликался; ну не хотел мужик о своём прошлом распространяться, что поделаешь, незачем к нему в душу лезть. Вот кого следовало к генератору послать, у него точно вопросов к рычажкам и кнопкам не возникло бы, да ладно, студенту полезнее.

 Книга регистрации гостей так и лежала на конторке, как я её оставил. Эту книгу я сам покупал, выбирал под общий стиль гостиницы, чтобы была похожа на тяжёлый фолиант времён инквизиции, со стальными капканами застёжек, толстой бумагой. Я стёр с зелёной обложки пыль, снял когти застёжек, открыл книгу и так вышло, что открыл я её на той странице, того дня, когда директор привёз в гостиницу последних её гостей – десять человек, – одиннадцатый явился позже, под вечер…

Владимир Владимирович приехал – я слышал, как его автомобиль – вездеход «Шаман» – урчал еще за несколько километров до гостиницы, а теперь он, пофыркивая, припарковался и затих. С улицы раздались возбуждённые голоса, а через минуту они всей весёлой толпой ввалились к нам в гости. Первыми вошла супружеская пара – Константин и Оксана Чернышовы, красивая пара, но Оксана – сразу видно, типичная стервочка; за ними – импозантный мужчина, с аккуратно подстриженной бородой, Василий Васильевич (про себя я его назвал Борода); потом вошла ещё одна пара – миниатюрная Даша (Дюймовочка) и неприлично огромный Миша (Облом); потом на пороге возник парень в длинной кожаной куртке, обутый – внимание! – в казаки – совсем не подходящая обувь для наших мест, надеюсь, в его рюкзаке были и походные бутсы, ведь группе предстояло ни один километр по лесу прошагать к местам силы; следующей вошла в гостиницу женственная Ольга, жаль немного старовата для меня, её я стал про себя называть Милф – уж она-то точно по лесам шасть не будет, так, острых ощущений захотелось, развеяться, послушать страшилок на природе, поиграться; за Милфой увязался приземистый мужичок с пузиком, но широкими плечами, выдающими в нём серьёзные занятия железом, звали его Коля, хотя потом выяснилось, что он – блогер – хотя раньше работал на продуктовом складе, а сейчас вёл блог о злачных местах столицы и области; за Блогером появились два бритых парня, но которые, несмотря на их причёски, были совершенно друг на друга не похожи, первый – высокий, худой, мосластый, в очках, похожий на Чикатило, по имени Дима, второй – плотно сбитый, с квадратным лицом и круглой головой-шаром – Сергей, за его сломанный нос я его назвал Боксёром и угадал: он, действительно, оказался боксёром, причём активно выступающим; последним с улицы зашёл мой директор.