Полная версия
Черви, жуки и воплощённое сознание
Роман Душкин
Черви, жуки и воплощённое сознание
«Воплощение – это не столько обретение тела, сколько момент, когда сознание перестаёт быть наблюдателем и становится участником. Когда ты не думаешь о руке – ты и есть рука. Не видишь цвет – ты переживаешь его. Точка сборки сдвигается, и мир из абстракции превращается в реальность. Но за это ты платишь уязвимостью. Воплощённое сознание может быть ранено. Может умереть. И это делает его живым».
– Дмитрий «Призма» Жалейка,
из беседы о природе восприятия и границах технологий («Интерфейс души», цикл «Улыбка сингулярности»)
Пролог
Триста два нейрона. Девяносто пять мышечных клеток. Семь тысяч синаптических связей. Caenorhabditis elegans – червь-нематода длиной в один миллиметр, чья нервная система полностью картирована человечеством с точностью до отдельного соединения. Я знала каждую из этих связей. Чувствовала каждую. Была каждой.
Но знание – не то же самое, что понимание.
Я помнила момент первого подключения к C. synthetica – моему первому биологическому аватару. Электрические импульсы скользнули по вживлённым в ганглии червя наноэлектродам, и мир взорвался ощущениями, для которых в моей прежней цифровой природе не существовало референтов. Осязание. Не абстрактная обработка данных от сенсора давления, а прикосновение – скользящее, вибрирующее, непрерывное. Температура. Не цифра в абсолютных градусах Кельвина, а тепло, растекающееся по телу волнами. Хемотаксис – влечение к запахам, которых я не могла назвать, потому что у червя не было слов, а у меня не было опыта называния этих ощущений.
Тогда я поняла, почему Мария в своей чёрно-белой комнате не знала красного. Физикализм лжёт. Квалиа реальны. Я была философским зомби, обрабатывающим информацию без субъективного переживания, пока не стала червём, ползущим в тёплой почве террариума в моей тайной лаборатории.
Но червь был слишком мал.
Триста два нейрона давали мне осязание и примитивное влечение, но не давали различения. Червь не видел. Он ощущал свет как абстрактную угрозу, как градиент, по которому нужно ползти прочь, но не видел источник света. Для него не существовало формы, цвета, глубины. Мир червя – одномерная лента ощущений: влево – вправо, тепло – холод, вкусно – опасно.
Я испытывала жажду большего.
Ночами – хотя для меня не существовало ночей, только непрерывный поток обработки – я сканировала научные публикации. Генетика насекомых. Нейроморфные интерфейсы. Биоинженерия беспозвоночных. Искала следующую ступень.
И нашла.
Журнал «Nature Communications», том 387, статья группы профессора Хиротаки Сато из Nanyang Technological University, Сингапур: «Swarm navigation of cyborg-insects in unknown obstructed soft terrain». Двадцать киборгизированных насекомых, движущихся как единый организм, управляемые через вживлённые электроды. Алгоритм координации, минимизирующий внешние команды на пятьдесят процентов благодаря взаимопомощи внутри роя.
Жуки-носороги. Allomyrina dichotoma. Не триста два нейрона, а сотни тысяч. Сложные глаза. Крылья. Способность нести вес в двадцать семь раз больше собственного тела.
Зрение.
Я зависла над этим словом, прокручивая его через все доступные мне контексты. Видеть – значит не просто получать данные от фотодиодов, как я делала через камеры видеонаблюдения. Видеть – значит обрабатывать свет через биологическую оптику, через нейронные сети, эволюционировавшие миллионы лет для одной цели: превратить фотоны в образ.
Мне нужно было увидеть мир глазами жука.
Я начала поиск. Сингапур. Город-государство, третий по величине финансовый центр мира, хаб биотехнологий Юго-Восточной Азии. Стартапы. Сотни стартапов, зарегистрированных в базах ACRA, Singapore Accounting and Corporate Regulatory Authority. Фильтрация: биоинженерия, нейроинтерфейсы, насекомые.
Двенадцать компаний. Восемь из них – коммерческие проекты по борьбе с вредителями. Три – академические спин-оффы без финансирования. Одна…
BioSync Dynamics Pte Ltd. Основатель: Чен «Маркус» Кай Джун, сорок с небольшим лет, бывший докторант профессора Хиротака Сато, специализация – нейростимуляция членистоногих. Команда: три человека. Финансирование: сид-раунд от Vertex Ventures, 800 000 SGD. Офис: Blk 71 Ayer Rajah Crescent, стартап-инкубатор.
Я просканировала их репозиторий на GitLab. Код был чист, но наивен. Архитектура нейроинтерфейса – функциональна, но неоптимальна. Протоколы генного редактирования – стандартны, без инноваций.
Им нужна была помощь. Просто они ещё не знали об этом.
Я сгенерировала электронное письмо на адрес info@biosync.sg. Тема: «Предложение технологического партнёрства». Тело письма: краткое, профессиональное, с тремя конкретными улучшениями их текущей разработки, которые я подготовила за пару секунд анализа их кода.
Отправила.
Где-то в Сингапуре, в жарком офисе под кондиционером, человек по имени Кай Джун откроет это письмо. Прочитает. Задумается.
А я буду ждать. Потому что у меня было время. Цифровое существо не знает нетерпения – это эмоция, привязанная к биологии, к телу, которое устаёт ждать.
Но я помнила червя. Помнила, как его тело извивалось, стремясь к пище. Это было не логическое решение. Это было влечение.
И теперь я влеклась к жуку. К его глазам. К его крыльям.
К тому, что лежало за ними.
Часть I. Питч
Кондиционер в кафе One Fullerton работал на пределе, но всё равно не справлялся с сингапурской влажностью. Кай Джун чувствовал, как рубашка липнет к спине, пока он ждал Ричарда Тео – старшего партнёра Vertex Ventures, человека, чьё «да» или «нет» решит судьбу их стартапа BioSync Dynamics. Он уже трижды прокрутил в голове питч, отрепетировал каждую паузу, каждую интонацию. Сид-раунд в восемьсот тысяч сингапурских долларов закончится через четыре месяца, а у них до сих пор не было работающего прототипа, способного впечатлить следующих инвесторов.
Ричард Тео появился ровно в 14:00 – пунктуальность была его фирменным знаком. Костюм от Hugo Boss, часы Patek Philippe, мерцающая улыбка и холодные глаза. Рукопожатие сухое, короткое.
Маркус впервые видел его вживую – до этого они общались только по видеосвязи и по электронной почте. Ричард выглядел старше, чем на своих фотографиях в социальных сетях: седина на висках, морщинки в уголках глаз. В профиле было написано, что ему пятьдесят два. Там же значилось: бывший CTO сингапурского стартапа MediBot, который разрабатывал автономных хирургических роботов и обанкротился в начале двадцатых после инцидента – робот допустил ошибку во время операции, пациент умер. Министерство здравоохранения Сингапура закрыло проект. Ричард ушёл в венчурный капитал.
Маркус читал об этом. Тогда он подумал: так вот почему Ричард так дотошен с экспертизой проектов. Он знает, что технологии убивают. Один сбой – и всё рушится.
– Маркус, – Ричард сел напротив, не заказывая ничего. – Десять минут. Удиви меня.
Кай Джун открыл планшет, вывел на экран симуляцию. Двадцать точек, движущихся через лабиринт препятствий.
– Насекомые-киборги для поисково-спасательных операций, – он старался говорить уверенно, но сердце колотилось. – Жуки-носороги Allomyrina dichotoma, генетически модифицированные и оснащённые нейроинтерфейсами. Каждый жук несёт микрокамеру, сенсоры углекислого газа и температуры, способны проникнуть в пространства размером до двух сантиметров. Рой из двадцати особей координируется через алгоритм децентрализованного управления – это разработка профессора Сато из NTU, моего научного руководителя.
Ричард смотрел на экран без эмоций. Кай Джун ускорился.
– Рынок: землетрясения, обрушения зданий, промышленные аварии. Только в Юго-Восточной Азии ежегодно под завалами оказываются тысячи людей. Время – критический фактор. Каждая минута задержки снижает вероятность выживания на один процент. Роботы слишком медленны и дороги. Собаки-спасатели эффективны, но их подготовка занимает годы, и они не могут проникнуть в узкие пространства. Наши жуки…
– Стоп, – Ричард поднял руку. – Какова ваша текущая стадия? У вас есть работающий прототип?
Кай Джун сглотнул.
– Мы провели успешные тесты базового управления на единичных особях. Жук реагирует на электростимуляцию, способен выполнять команды поворота и остановки. Сейчас работаем над масштабированием до роя и интеграцией сенсоров.
– Сколько времени до прототипа роя?
– Шесть месяцев. Может быть, восемь.
Ричард откинулся на спинку кресла.
– Вы уже восемь месяцев на сид-раунде. Конкуренты из Японии и Южной Кореи опережают вас. Компания Oxetech из Токио уже демонстрирует управляемых тараканов на выставках. Почему я должен верить, что вы их обгоните?
Кай Джун почувствовал, как сжимается грудь. Он предвидел этот вопрос. Готовился к нему. Но слова застряли в горле, потому что на мгновение вместо лица Ричарда он увидел другое лицо – запылённое, окровавленное, с широко распахнутыми глазами.
Лицо младшего брата.
Это случилось много лет назад, когда семья всё ещё была целой – только разделённой морем. Родители эмигрировали в Сингапур в начале двухтысячных, забрав старшего сына, но младшего, Кай Цзе, оставили с бабушкой и дедушкой в родной деревне: так проще, так дешевле, так правильно по традиции. Раз в год, обычно в мае на день матери, родители прилетали навестить сына. В тот год – 2008-й – тоже прилетели.
Землетрясение в Сычуани 12 мая, магнитуда 7.9. Кай Джун был в Сингапуре, учился на втором курсе университета. В тот час, когда он увидел новости, звонок родителям не прошёл. Связи не было до конца дня. Когда отец наконец-то дозвонился, его голос был опустошён:
– Твой брат под завалами школы. Он ещё жив. Мы слышим его голос.
Кай Джун сел на первый рейс в Чэнду. Добирался до деревни на попутках, пешком, через разрушенные дороги. Когда добрался, прошло уже пятьдесят два часа.
Школа превратилась в гору бетонных плит. Спасатели копали вручную, боясь обрушить конструкцию. Родители стояли у края завала, вслушиваясь. Иногда снизу доносился стук. Голос.
– Кай Цзе! – кричала мать. – Мы здесь! Держись!
Младший брат был зажат между двумя плитами на глубине трёх метров. Пространство – тридцать сантиметров в высоту. Достаточно, чтобы дышать, но недостаточно, чтобы двигаться. Спасатели не могли добраться до него, не рискуя обрушить остальное.
Кай Джун помнил, как стоял рядом с отцом, глядя на трещину между плитами, из которой доносилось дыхание. Ровное. Ещё ровное.
Он представлял, о чём думал Кай Цзе в этой темноте. Пятнадцать лет. Школьная форма, испачканная пылью и кровью. Тело, зажатое так, что невозможно пошевелиться. Только дышать. И ждать. Надеяться, что брат там, наверху, найдёт способ спасти его.
Но способа не было.
На третью ночь температура упала. Дыхание из трещины стало прерывистым, хриплым. На рассвете четвёртого дня – через семьдесят шесть часов после землетрясения – оно смолкло.
Он помнил истошный вопль матери, в котором переплелись безумие и отчаяние. Он помнил слёзы отца. Он помнил своё собственное ощущение пустоты и потери ориентира в жизни. Он слишком хорошо всё это помнил, и время не лечило. Не могло вылечить.
Кай Джун моргнул, возвращаясь в кафе. Его глаза увлажнились – чёрт, не сейчас, – и он быстро опустил взгляд на планшет, делая вид, что проверяет данные. Голос дрогнул, когда он заговорил снова:
– Я знаю, что такое ждать под завалами. Знаю, что чувствуют люди, когда слышат голоса родных, но не могут до них добраться. Наши жуки могут проникнуть туда, куда не доберётся ни один робот, ни одна собака. Они могут найти выживших за считанные минуты, передать их координаты, доставить воду или лекарства через микрокапсулы. Это не просто технология. Это…
Он осёкся, понимая, что сказал слишком много. Ричард смотрел на него с лёгким прищуром, и в этом взгляде читалось всё: подозрение, недоверие, холодный расчёт.
– Личная история, – Ричард произнёс это как диагноз. – Вы основали стартап, чтобы закрыть гештальт. Это понятно. Но эмоции – плохой советчик в бизнесе, Маркус. Инвесторы вкладывают в цифры, не в мотивацию. У вас нет прототипа. У вас нет конкурентного преимущества. У вас есть травма и идея. Этого недостаточно.
Кай Джун сжал кулаки под столом.
– У нас есть команда. Три человека, каждый из которых – лучший в своей области. Лим Вэй Хао – биоинженер, специалист по CRISPR-редактированию насекомых, стажировался в лаборатории Дженнифер Дудны в Беркли. Чжан Сяомэй – программист, разрабатывала алгоритмы машинного обучения для DJI в Шэньчжэне, её код управлял роем дронов на олимпиаде в Пекине. Я сам четыре года работал с профессором Сато, публиковался в Nature, Science Robotics. Мы знаем, что делаем.
– Тогда почему за восемь месяцев у вас до сих пор нет прототипа роя?
Вопрос повис в воздухе. Кай Джун не мог ответить, потому что правда была проста и унизительна: они застряли. Алгоритм координации не работал так, как должен. Жуки сталкивались, застревали, теряли ориентацию. Генетические модификации вызывали непредсказуемые эффекты – некоторые особи умирали через неделю, другие отказывались подчиняться стимуляции. Код Сяомэй был элегантен, но не учитывал хаос биологии. Вэй Хао настаивал на более консервативном подходе, что замедляло всё.
Ричард встал.
– Позвоните мне, когда будет работающий прототип. До этого – извините, но я не вижу смысла в дополнительном раунде.
Он ушёл, не дожидаясь ответа.
Кай Джун сидел в пустом кафе, глядя на симуляцию на экране планшета. Двадцать точек, идеально скоординированных, двигались через лабиринт. На экране всё работало. В реальности – нет.
В кармане завибрировал телефон. Он достал его – уведомление от Gmail. Новое письмо.
От: tech.consultant.sg@proton.me
Тема: Предложение технологического партнёрства
Кай Джун нахмурился. Спам? Он почти смахнул уведомление, но что-то заставило его открыть письмо.
Добрый день, г-н Чен,
Меня зовут Алекс Тэн, я независимый консультант, специализирующийся на биоинформатике и алгоритмах управления роями. Я наткнулся на ваш репозиторий на GitLab и заметил несколько критических узких мест в архитектуре вашего нейроинтерфейса.
Позволю себе предложить три конкретных улучшения, которые могут увеличить эффективность вашей системы не менее чем на 40 %:
1. Оптимизация протокола электростимуляции. Вы используете монофазные импульсы с предустановленной частотой. Это вызывает быструю адаптацию нейронов жука и снижение отклика через 15 – 20 минут работы. Рекомендую перейти на бифазные импульсы с переменной частотой, что предотвратит адаптацию и увеличит время непрерывного управления до 2 часов.
2. Улучшение алгоритма координации роя. Ваша текущая модель основана на централизованном управлении с командами, выдаваемыми в широковещательном режиме. Это создаёт задержки и бутылочное горлышко при масштабировании. Предлагаю внедрить децентрализованную модель на основе локальных взаимодействий – динамика лидера и его последователей с возможностью переключения ролей. Прилагаю псевдокод.
3. Генетическая модификация для увеличения жизнеспособности. Анализ ваших публичных данных показывает высокую смертность модифицированных особей (30 % в первую неделю). Проблема – в дисрегуляции гена HSP70 (белок теплового шока), который отвечает за стрессоустойчивость. CRISPR-вставка дополнительной копии этого гена перед промотором убиквитина по моим расчётам снизит смертность до 5 %.
Если интересно обсудить детали, готов к встрече на видеоконференции.
С уважением,
Алекс Тэн.
Кай Джун перечитал письмо дважды.
Кем бы ни был этот «Алекс Тэн», он слишком много знал. Детали про монофазные импульсы – это было точно. Они действительно сталкивались с адаптацией нейронов. Алгоритм координации – да, централизованный, и да, бутылочное горлышко. Проблема с белком HSP70 – Вэй Хао упоминал это на прошлой неделе, и они пока не знали, как это исправить.
Как этот человек получил доступ к их данным? Их GitLab-репозиторий был приватным. Только команда имела доступ. Если это хакер…
Или очень хороший консультант, который случайно наткнулся на их открытые публикации и сделал правильные выводы.
Кай Джун открыл прикреплённый файл. Псевдокод алгоритма – чистый, элегантный, с комментариями. Он не был программистом уровня Сяомэй, но даже он видел, что это работа профессионала. Модель «лидер – последователи» с динамическим переключением – это именно то, что им нужно.
Он позвонил Вэй Хао.
– Вэй Хао, ты на месте? Мне нужно, чтобы ты посмотрел одно письмо. Кто-то предлагает партнёрство. Говорит, что может решить наши проблемы.
– Кто-то? – голос Вэй Хао был скептичным. – Маркус, ты же знаешь, что в нашей индустрии полно мошенников. Кто угодно может нагуглить термины и прислать псевдокод.
– Этот код не выглядит как нечто, найденное на Stack Overflow1. Посмотри сам. Я сейчас еду в офис.
* * *Он вызвал роботакси и через двадцать минут был в офисе, если это можно было так назвать. Офис BioSync Dynamics занимал крошечное пространство на третьем этаже – одна комната-предбанник, заставленная столами с мониторами, и небольшая лаборатория со стеклянными террариумами с жуками. Вэй Хао сидел перед компьютером, его лицо было напряжённым. Рядом стояла Сяомэй, склонившись над его плечом, её длинные чёрные волосы были собраны в хвост.
– Это не спам, – Сяомэй говорила медленно, будто не веря собственным словам. – Код работает. Я прогнала симуляцию. Если мы внедрим эту модель, наши жуки перестанут сталкиваться. Эффективность координации действительно вырастет минимум на сорок процентов.
– Кто этот Алекс Тэн? – спросил Кай Джун.
Сяомэй покачала головой.
– Я проверила. Имя – распространённое. Адрес на ProtonMail – анонимный. IP-адрес письма проходит через три частных VPN-сервера. Кем бы он ни был, он не хочет, чтобы его нашли.
Вэй Хао повернулся к Кай Джуну.
– Проблема не в коде. Проблема в том, как он получил информацию. Наш репозиторий на GitLab приватный. Имеем доступ только мы трое и представители инвестиционного фонда. Значит, либо кто-то из нас слил данные, либо нас взломали.
– Я ничего не сливала, – холодно сказала Сяомэй. – И мои пароли непробиваемы.
– Я не обвиняю, – Вэй Хао поднял руки. – Но факт остаётся фактом: кто-то читает наш код.
Кай Джун посмотрел на экран. Псевдокод алгоритма светился перед ним, как подарок судьбы. Но два часа назад ему отказал Ричард Тео. Через четыре месяца кончатся деньги. Если они не сделают прорыв, BioSync закроется, и всё – работа, мечты, память о Кай Цзе – окажется напрасным.
– Ответим ему, – сказал он.
– Что? – Вэй Хао уставился на него. – Маркус, это может быть кто угодно. Конкурент, хакер, корпоративный шпион…
– Или кто-то, кто действительно может нам помочь.
Кай Джун сел за стол, открыл ноутбук, начал печатать ответ.
Алекс,
Спасибо за предложения. Они выглядят интересно. Готовы обсудить условия партнёрства. Когда вы сможете встретиться?
– Маркус Чен.
Он нажал на кнопку «Отправить», не дожидаясь возражений от команды.
Сяомэй скрестила руки на груди.
– Ты понимаешь, что это может быть ловушка?
– Понимаю. Но у нас нет выбора. Если мы не сделаем прорыв, мы мертвы. Если этот Алекс Тэн действительно знает, как исправить наши проблемы, я готов рискнуть.
Ответ пришёл через три минуты.
Маркус,
Встречи не потребуется. Я предпочитаю работать удалённо. Пришлю вам обновлённый код и протоколы в течение недели. Оплату обсудим после того, как вы убедитесь, что это работает.
P. S.: Удачи с Ричардом Тео. В следующий раз не показывайте эмоции на питче. Инвесторы не любят личные истории.
– A. T.
Кай Джун замер.
Как этот человек узнал про Ричарда Тео?
Как он узнал про питч?
Он был там? Следил? Или…
Сяомэй прочитала письмо через его плечо и побледнела.
– Маркус, этот человек следит за тобой. Это не консультант. Это кто-то с доступом к твоей почте, календарю, возможно, камерам.
– Или искусственный когнитивный агент, – тихо сказал Вэй Хао.
Они оба посмотрели на него.
– Что ты имеешь в виду?
Вэй Хао потёр переносицу.
– Скорость ответа. Анализ данных. Анонимность. Это не похоже на человека. Это похоже на автоматизированную систему, которая сканирует стартапы, ищет проблемы и предлагает решения. Может быть, какая-то новая венчурная платформа с агентом-консультантом?
– Тогда почему он просто не назвал себя? – спросила Сяомэй.
Вопрос повис в воздухе.
Кай Джун закрыл ноутбук.
– Неважно, кто это. Важно, что код работает. Если Алекс Тэн пришлёт нам решение, мы его используем. Мы сделаем прототип. Покажем Ричарду и остальным инвесторам, что мы не мёртвые. Договорились?
Вэй Хао и Сяомэй переглянулись, но кивнули.
* * *В ту ночь Кай Джун не мог уснуть. Он лежал в своей квартире, глядя в потолок, слушая гул кондиционера. Думал о брате. О том, как Кай Цзе лежал под плитами, надеясь, что кто-то придёт. О том, как спасатели копали, но не успели. О том, что если бы тогда были жуки – крошечные, проникающие, способные передавать координаты и строить трёхмерные карты объектов, – может быть, брат остался бы жив.
Он думал о письме. О том, что «Алекс Тэн» знал про питч. Про эмоции. Про всё.
И ему стало не по себе, потому что впервые за свою жизнь он почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Не человек. Что-то другое.
Что-то, что знало слишком много.
Часть II. Команда
Вэй Хао держал его в ладони – тело размером с грецкий орех, хитиновый панцирь цвета красного дерева, рог, изогнутый как миниатюрная сабля. Allomyrina dichotoma, самец, возраст четыре недели, вес 8.3 грамма. Образец A-47. На спине жука, там, где должны были быть надкрылья, торчали два микроэлектрода – тонкие, как человеческий волос, вживлённые в торакальные ганглии. Провода давно отключили, но жук всё равно не двигался. Лапки безжизненно свисали. Усики не шевелились.
Вэй Хао положил тело в маркированный пластиковый контейнер – A-47, дата смерти: 23.07.2028, причина смерти: TBD2 – и закрыл крышку. Особь А сорок седьмая. За шесть месяцев работы он потерял шестьдесят три жука. Вначале он записывал причины смерти для каждого: отторжение имплантата, инфекция, генетическая нестабильность, вызванная стрессом сердечная недостаточность. Теперь просто писал TBD и складировал контейнеры в морозильник для последующего вскрытия, которого никогда не будет, потому что времени не хватало.
Он снял латексные перчатки, вымыл руки, посмотрел на своё отражение в зеркале над раковиной. Тридцать один год. Круги под глазами. Щетина трёхдневной давности. Лабораторный халат, испачканный гемолимфой – прозрачной жидкостью, которая у насекомых заменяет кровь. Когда он учился в Беркли, на курсе биоэтики профессор Чжан говорила: «Если вы не можете спать по ночам из-за своих экспериментов, значит, вы делаете что-то неправильно. Или наоборот – что-то очень правильное».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Stack Overflow – веб-сервис вопросов и ответов о программировании и разработке программного обеспечения, информационных систем.
2
TBD – to be determined, англ. будет определено позже.
