Полная версия
Следуй за белым котиком
Наталия Полянская
Следуй за белым котиком
Наташе Олесик, которая знает, где выход из кроличьей норы.
© Полянская Н., текст, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Глава 1
Стучать совершенно бессмысленно [2]
Из окна такси Алиса смотрела на провода.
Они рассекали небо – васильково-синее, как Большая голубая дыра в центре атолла Лайтхаус-Риф. Однажды Алиса, увлекавшаяся в то время посткроссингом [3], получила открытку из Белиза; на фото бессовестно сиял аквамариновый провал, окруженный скромным кольцом суши. Глаз моря смотрел на Алису, бесконечно далекую от него, вглядывался, оценивал. Она боялась глубины. Именно поэтому открытка до сих пор пришпилена к пробковой доске над домашним рабочим столом.
Раньше, глядя вверх, Алиса видела небо – синее, голубое, розовое, атласно-алое.
Теперь она видела провода.
Зачем их столько? Они режут просыпающееся небо на неаккуратные ломти, мельтешат в глазу, тревожно мешают. За ними не видно, какие там, наверху, нежные перистые облака и как там просторно и свободно, не то что тут, на земле. Тут утренние пробки на Васильевском острове, спешащие к метро пешеходы, которым не до весны и неба – успеть бы на работу. Алисе тоже нужно успеть. Без нее никак.
Чешир то ли мяукнул, то ли зевнул в переноске, и Алиса просунула к нему палец через решетку.
– Потерпи. Скоро приедем.
– Авария впереди, – извиняющимся тоном сказал водитель. Он был пожилой, со своего места Алиса видела чисто выбритую щеку и седой висок. – Кто-то, видать, торопился. Можем свернуть направо и вот здесь проехать, – он ткнул пальцем в навигатор, – но это вам выбирать.
– «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать» [4], – продекламировала Алиса. Водитель усмехнулся и бросил на нее быстрый взгляд. – Давайте уж постоим. Все равно ведь, в какой пробке?
– Все равно, – согласился таксист и, не удержавшись, посмотрел на переноску. – Это кто у вас там, котик?
– Чеширский.
«Если бы не костюмы, поехали бы мы с Чеширом на метро, – подумала Алиса. – Потолкаться, конечно, пришлось бы, зато одну станцию проехали – и на месте. Или хорошо бы наконец изобрели такси на воздушной подушке, как в «Пятом элементе». Хотя там тоже трафик был плотный. Очереди – это у нас в крови».
Машины сдвинулись и снова замерли. Радио мурлыкало о пылинках звезд, которыми покроется небо, и Алиса подумала: надо уговорить Тимура съездить за город, когда потеплеет. Они уже сто лет никуда не выбирались. Поваляться на пледе, глядя вверх, съесть неполезную еду и поболтать ни о чем.
Потом Алиса представила: а что, если платье?.. Подклад из серебристого атласа, сверху – шелковый шифон – пожалуй, ампарский синий. По нему пустить звезды: серебряная нить, искусственный жемчуг. Может, парад планет? Ладно, это потом. И обязательно пояс, расшитый веточками цветущей черемухи. На нижнюю юбку «посадить» тканевых мотыльков: так их не видно, а вот при определенном освещении будет казаться, что они притаились и шевелят крыльями. «Майский звездопад».
Алиса поспешно выхватила из сумки блокнот и начала рисовать.
Так увлеклась, что не заметила, как пробка закончилась.
– Приехали, барышня, – сказал таксист. – Помочь вам выгрузиться?
– А? Нет. Сейчас придут, помогут.
Из дверей ателье уже выглядывала Лика, махая кому-то рукой – дескать, бегом на помощь!
Алиса сунула блокнот в сумку, подхватила переноску с Чеширом и задом выбралась на улицу.
Как бы хотелось изящества! Королевской стати, чтобы надеть то платье из торопливого наброска в блокноте; и плавных, текучих движений, как у пантеры. Иногда Алиса всерьез думала о том, чтобы поучиться у какой-нибудь кошки. Только не у Чешира. Если она пойдет по его стопам, бардак в квартире возрастет многократно.
– Давай я возьму, – Лика перехватила переноску с Чеширом. – В кабинет его?
– Как всегда.
– Угу. Алис… надо поговорить.
Алиса всегда очень точно чувствовала оттенки – тканей, цветов, звуков. Могла уловить в голосе собеседника холодность и подозрительность, хотя внешне он был сама любезность, и обычно определяла, когда ей лгут. Только с Тимуром всегда выходила осечка, да и то…
Однажды Алиса в бездумном скроллинге соцсетей открыла видео с орущим коростелем. Скрип-скрип, скрип-скрип – так трещат ставни в покинутом доме, одиноко и тревожно. Алисе показалось, что похожий скрип слышен сейчас в звонком голосе Лики, и довольно громко.
– Давай в кабинете.
– Доброе утро, Алиса Мироновна!
– Доброе утро!
Приветствия осыпались разноцветными лоскутками. Внутри стало ярче, приятней. Ателье всегда было спасением, и разорванность, разрезанность проводами затихала, стоило сюда войти.
«Скрип-скрип».
Кабинет себе Алиса сделала такой, как хотела. Светлый, с окнами, выходящими на оживленную улицу, зеркальными снаружи и дымчатыми изнутри, с огромным столом, на котором вечно был беспорядок, и отдельной лежанкой для Чешира. Тут же стоял и многоярусный кошачий домик, однако Чешир его презирал и укладывался там, только если пребывал в плохом настроении. Остальное время он проводил на лежанке или прямо на столе, среди бумаг, набросков и тканей. Алиса всегда поражалась тому, как немаленький, в общем-то, кот (восемь драгоценных кило!) умащивается на крохотном свободном пятачке, подогнув под себя лапы и презрительно щурясь на жалкий, недостойный мир. Алиса Чеширу в таких случаях напевала: «Ах, какое блаженство знать, что я – совершенство, знать, что я – идеал!» [5] Потом, правда, изящный котик решал переместиться, и на пол летело все: лоскутки, наброски, сам Чешир…
Лика поставила переноску на пол и открыла дверцу. Чешир не спешил выходить. Ему не понравились запахи в такси, долгая езда в незнакомой машине и то, что хозяйка отвлеклась на свое шварканье карандашом по бумаге, а не на поглаживание драгоценного кота. А может, Чешир просто был сонный. Ночью его одолевали заботы: тыгыдык и новый цветок, который Алиса купила в порыве заботы о растениях и поставила вне зоны досягаемости. С трех до пяти часов утра Чешир планомерно решал вопрос, как сделать зону более доступной.
– Кофе Маня сейчас принесет, – сказала Лика, оставляя дверь приоткрытой. – Давай я пока расскажу, что по заказам.
– Для школьного театра я все привезла.
– Да, мальчики сейчас проверят, запакуют и отправят. Значит, так. Два корпоратива, один девичник – ну, этих я в аренду перераспределю – и спектакль «Маугли», областной театр ставит.
– Когда спектакль?
– Через полгода, они заранее озаботились. Думаю, надо взять, их режиссер написал, наши клиенты.
Лику Алиса любила за многое. За бешеную работоспособность, за умение укладывать ее в рамки рабочего дня, за преданность делу и за то, что иногда Анжелика Моисеева все-таки отбирала у Алисы Воронцовой бразды правления, которые та не любила кому-либо отдавать. Лика пришла через полгода после основания ателье и спасла начальницу от бесконечных завалов, странных звонков и требовательных клиентов. Помощница обладала также редко встречающимся умением отделять своих от чужих – клиентов, с которыми будет приятно сотрудничать, от тех, кто доставит проблемы. Алиса видела людей сшитыми из разноцветных кусочков и работала с ними, когда ее устраивал узор; Лика видела их по-своему, но чуйка у нее включалась безупречно. Если говорит, что с режиссером можно работать, значит, не просто можно, а нужно. Значит, проект будет интересный. С неинтересными Алиса предпочитала не связываться.
Маня, офис-менеджер, или, как ее ласково называли в «Зазеркалье», диспетчер вдохновения, принесла поднос с кофе, немыслимым чудом умостила его на столе, мурлыкнула что-то и ушла, закрыв за собой дверь. Лика молчала. Алиса успела дотянуться до чашки, сделать первый глоток – язык, конечно, обожгла! – и тогда помощница, словно через силу, произнесла:
– Но́вак ушел.
– В смысле? Куда ушел?
– Выпей еще кофе, пожалуйста… Вчера вечером мне позвонил Борис Анатольевич. Я трубку в нерабочее время, как ты знаешь, брать не люблю, но это же Новак. Ответила, а он мне: так и так, Анжелика, дозвониться до Алисы не смог, сообщаю вам, что наша компания прекращает с вами сотрудничество. Ничего личного, просто у нас векторы изменились, ветры новые подули… ну, что там еще говорят в таких случаях? Я эту словесную мишуру даже не слушала. Спросила: «Борис Анатольевич, как же так? Мы с вами уже несколько лет, с самого начала, где вы еще такие костюмы для своих аниматоров найдете?» Он вздохнул тяжко-тяжко, – Лика изобразила, как именно, – и говорит: «Что поделаешь, Анжелика, это были лучшие наши с вами годы!» Как будто он не сам решил контракт разрывать, а его гангстеры заставили.
– Последние заказы ему тоже… не нужны? – Алиса чувствовала, что в горле сухо, но кофе еще слишком горячий. Попить, что ли, из лейки для цветов?..
– Он сказал, что оплатит и заберет, поэтому все уже заказанное дошиваем. Но вот дальше… Новак хочет новые шоу у себя в отелях запускать, и мы даже прикидывали, какие костюмы понадобятся. А теперь – такой резкий поворот.
– Может, его кризис сожрал?
– Новака? Бог с тобой, Алиса. Он два отеля недавно открыл в Сочи, какой кризис?
– Поиздержался…
– Скорее ему кто-то предложил более выгодные условия. Дешманские ткани, таджикские девочки у швейных машинок – и вуаля.
– Не трогай таджикских девочек, Бахрия обидится. Она лучше всех с лентами работает.
– Что будем делать? Он же наш самый крупный заказчик.
Чешир, чувствительный мальчик, выбрался из переноски, мимоходом потерся о Ликины ноги, пробрался под столом и запрыгнул Алисе на колени. Она машинально его погладила, и внутри белого кота заработал моторчик.
– У тебя есть идеи?
– Не знаю. – Лика наконец подтянула к себе стул, уселась и взяла свой кофе. – У нас, конечно, есть желающие, и я быстро наберу заказов, но… Мы же работали в основном на Новака. Он давал лучшую цену за объем, и задумки там всегда были интересные. Пару месяцев мы будем еще жить на то, что на нем заработаем, а вот дальше… Нам нужен будет новый крупный заказчик.
– Очередь, я так понимаю, не стоит.
– С маркетплейсами, которые доставят тебе костюм колдуньи за полторы тысячи рублей? Нет, не стоит, Алиса.
Чешир когтился, кофе остывал. За дверью начальственного кабинета шла веселая жизнь: переговаривались закройщики, что-то хотевшие от Мани, которая отвечала им звонким голосом; издалека, на грани слышимости, доносился шелест швейных машинок, и в арендном зале наверняка шла суета – она там всегда идет. «Зазеркалье» не только изготавливало костюмы на заказ, но и предоставляло возможность арендовать понравившуюся вещь из каталога. Для этого шились в том числе исторические костюмы (повторы Алиса терпеть не могла, и в свое время Лике пришлось убеждать ее, что подобный шаг принесет в кормушку еще немного зернышек), одежда для девичников и мальчишников, наборы для тематических вечеринок… Соперничать в цене с китайскими изделиями из полиэстера ателье все равно не могло, да и не хотело. Сюда приходили те, кто ценил качество и оригинальность. В том числе взгляд Алисы на костюмы, а уж в этом она была хороша.
– Мы в заднице у песца, – простонала Лика, уткнувшись лицом в ладони. – Кредит надо выплачивать, зарплаты…
– Ты так ноешь, будто мы уже разорены, – жестко сказала Алиса. Пора выключать фонтанчики слез и действовать. – Ситуация, конечно, неприятная, однако мы найдем решение. Ко мне в свое время обращались крупные компании, я всем отказывала, так как тогда у нас уже был Новак. Что ж, найду старую записную книжку и обзвоню их.
– Давай я обзвоню.
– Ты и так приняла на себя отказ Новака. Займись лучше текучкой, а я подумаю о перспективах.
– Если бы не помещение… – вздохнула Лика.
– М-да.
Когда-то они просто арендовали эти комнаты; потом владелец собрался уезжать из России и решил продавать. Дела шли прекрасно, и Алиса подумала: почему бы нет? Любимый муж Тимур нашел толкового нотариуса, тот оформил сделку так, чтобы комар носа не подточил. И кредит бизнесу дали. Помещение теперь стопроцентно Алисино, только вот платить и так в последнее время было сложнее, а теперь…
– Будем выкручиваться, Лика. Давай обговорим текущие заказы, если по ним есть какие-то вопросы, и я займусь перспективами.
День смазался, поплыл цветными кляксами, и ничего нельзя было с этим поделать. Алиса пыталась сосредоточиться, пару раз порывалась позвонить Новаку и выяснить, какого черта, – и не решилась. Он ведь тоже почему-то не связался именно с ней. Соврал Лике, что не смог дозвониться. Телефон весь вечер пролежал рядом с Алисой, пропущенных звонков – ноль. Значит, стыдно было Борису Анатольевичу, очень стыдно, что вот так резко он бросает «Зазеркалье», пошившее для его аниматоров столько шикарных костюмов. Когда-то Новак признался Алисе: его семейные отели процветают не в последнюю очередь из-за прекрасных шоу, где хвалят и наряды актеров, и постановку. Дети бежали к Золушкам в фантастических платьях, оставив измученных родителей попивать коктейли в баре, и высиживали полуторачасовые представления-сказки. Еще ведь месяца два назад Новак предлагал идею: а что, если шить костюмы на мальчиков и девочек и продавать в отельном магазине с сувенирами и поделками мастеров? Будут же раскупать! Эксклюзив, заоблачная цена, которую могут позволить себе не все, зато и маржа космическая.
Где они теперь, эти идеи…
Алиса злилась, внутренне металась, теребила шерсть Чешира, прочно прописавшегося у нее на коленях. В чем коту не откажешь, так это в эмпатии: в самые тяжелые времена он всегда был рядом, принимал, мурчал, успокаивал. Да что там, с Чеширом сейчас Алиса разговаривает чаще, чем с Тимуром. Представив, как приедет домой, уткнется лицом в теплое мужнино плечо и все-все расскажет, Алиса выдохнула. Все будет в порядке, пока у нее есть кот и Тимур.
Домой Алиса с Чеширом тоже ехали на такси: она не хотела просить Тимура забрать ее, зная, что он устает на работе, а ее машина в сервисе – хорошо бы починили поскорей. Алиса задержалась в ателье, и вечерние пробки, если они были, успели растаять в светлых майских сумерках. Скоро наступят белые ночи, тревожные, немного бессмысленные, как поток дел, который никогда не прекращается, и остановить его можно только усилием воли. Да разве же ночь остановишь? Когда-то питерский май казался Алисе полным романтики, а теперь она воспринимала его как «еще светло, можно многое успеть».
Дома Чешир выбрался из переноски и сразу поспешил к миске. Алиса слышала, как он топочет и шуршит сухим кормом, вздыхает – все-то не по нраву! – и, наконец, ест. Сбросила туфли, оставила на трюмо сумочку. В гостиной горел свет, мягкий, от торшера. Алиса заглянула: Тимур сидел на диване, читал что-то в телефоне, но при виде жены отложил его.
– Привет, – она остановилась в дверях, обхватив себя руками. – Как хорошо, что ты дома, а не в спортзале. Мне нужно кое-что тебе рассказать.
– Мне тоже, – сухо произнес Тимур, глядя на нее непроницаемыми, как зеркальное окно, глазами. – Я хочу развестись, Алиса.
Глава 2
Ушки и усики
Все стало кристально ясно, когда Тимур устроил Алисе свидание на помойке.
В кафе девушку может отвести всякий. Или в кино, на романтическую комедию: отчего-то предполагается, что все поголовно барышни любят «разлюли-малину», как говаривала Алисина бабушка, и будут томно млеть, стоит трепещущей ладони кавалера коснуться девичьей коленки. Нищие студенты воспевают нежность прогулок в парке, где приличного ресторана днем с огнем не сыщешь. Креативные придумывают заезды на велосипедах, наскребают денег на пейнтбол или же, ужасаясь собственной смелости, дарят прыжок с парашютом в тандеме. Познавшие жизнь и по этому поводу облачившиеся в черное ведут своих таких же познавших жизнь спутниц на Тихвинское кладбище, скорбно помолчать над могилой Достоевского.
Тимур превзошел их всех.
Своей даме он сказал, что ее ждет сюрприз, и велел захватить вместительную сумку. Алиса взяла клетчатую, одну из тех, с которыми бабушка в лихие девяностые каталась «челноком» в Турцию. Сумку Алиса запихнула в рюкзак, собственноручно украшенный россыпью ярких заплаток, и отважно явилась на платформу, где ожидал Тимур.
Ехали долго, вышли на станции, название которой Алиса тут же забыла, и углубились в лес. Подлесок поредел, юные осинки сбрасывали листья, лучи заходящего солнца протыкали кроны сосен, словно копья. Смеркалось, птицы устраивались на ночлег, возились и вскрикивали. Дорога, покрытая растрескавшимся асфальтом (сквозь щели отчаянно лезли ошалевшие одуванчики), уводила в тишь, лился из мха грибной запах, и деловитые опята облепляли пни.
Все это выглядело настолько подозрительно, что Алиса испытывала ничем не объяснимое чувство полной безмятежности. К тому же Тимур взял девушку за руку, и прикосновение его пальцев волновало Алису гораздо больше, чем возможные маньячные наклонности.
Минут через пятнадцать вышли к бетонной стене, хитро повернули и оказались у боковой калитки. Тимур кому-то позвонил, калитку открыли. Алиса заметила, как в лапе могучего охранника исчезла ценная бумажка. Потом забыла обо всем: перед нею простиралась… свалка.
– Ты говорила, что тебе тканей на костюмы не хватает, покупать дорого, – сказал Тимур, глядя на нее невинными глазами. – Тут есть сектор, куда свозят текстиль, там много годного, я заезжал, проверял. Может, ты себе что-то найдешь. У нас два часа, потом охрана сменится.
Алиса посмотрела на него и поняла, что выйдет за него замуж. Вот прямо тут, на свалке, если гориллоподобный охранник согласится немедленно их обвенчать. Тимур подарил ей больше, чем оригинальное свидание. Оказалось, он все это время внимательно слушал Алису, щебетавшую о своих увлечениях, застенчиво показавшую ему то настоящее, из чего она состоит. Тимур услышал, сделал выводы и придумал, как порадовать ее.
«Текстильный отдел» оказался огромным. Здесь громоздились картонные ящики, которые изобиловали лезущими из них тряпками, стлалась барханами ненужная одежда, а встрепанная ворона сидела на дырявом сапоге и периодически каркала. Алиса же знала точно: это не тряпки, а россыпь сокровищ, и сейчас она, как Аладдин, заберет себе самое ценное.
Тимур с легкой усмешкой ходил за ней, наблюдая, как Алиса кидается от одной кучи к другой, как извлекает на свет немыслимые в своей вычурности находки, как, отбросив явно дизайнерское платье, вдруг замирает над ничем не примечательной клетчатой рубашкой и запихивает ее в сумку. Алиса никогда и никому не смогла бы объяснить, почему с ней все происходит именно так, но Тимуру, кажется, и не нужны были объяснения.
А потом Алиса, копавшаяся в очередной многообещающей куче, извлекла шерстяной комок размером с ладонь. Комок – уши, усы и хвост – открыл пасть и отчаянно заорал.
– Развестись, – повторила она.
Слово вроде бы знакомое, но значение ускользает. Разводят мосты – ненадолго, чтобы пропустить суда, которые не могут иначе зайти в реку. Ты временно застреваешь на том или ином берегу, беспокоишься, возможно, даже куда-то опаздываешь и при этом знаешь: ровно в назначенное время мост соединится вновь. Никто даже не заметит, что некоторое время он был разделен надвое.
Когда Алиса с Тимуром встретились – оба были на последнем курсе, – то мост соединился и с тех пор не разводил их никогда. Правда, в последний год Алисе казалось, что она видит щель. Не щель – трещину. Алиса поспешно замазывала ее чем-нибудь и отворачивалась, специально забывала. Под их мостом, украшенным разноцветными шарами и развевающимися флагами, лодки и так пройдут.
Какая-то, видимо, не втиснулась.
– Присядь, пожалуйста, – Тимур похлопал по дивану рядом с собой. – Давай поговорим.
Алиса забралась на диван с ногами. Она теперь часто так дома сидела – уютней. Сжимаешься в комочек, маленькую бусинку, и никто не сможет тебя задеть, потому что не увидит. Раньше Алиса не умела так делать, всегда оставалась распахнута миру. Но за последние пару лет многое изменилось: сожмешься – точно выживешь.
– Мы уже долгое время живем практически как чужие, – начал Тимур, и Алиса поняла: он готовил эту речь, внутренне репетировал ее. – У тебя свои интересы, у меня свои. Не разговариваем нормально. И вроде все хорошо, а на самом деле…
– Что же на самом деле? – спросила Алиса ровным голосом.
– Мы стали чужими. Пора признать, что чувства, которые были когда-то между нами, давно прошли. – Он будто читал вслух книжку, и в этом тоже было что-то ненастоящее. Вроде сидит настоящий – ее, Алисин, мужчина: темные волосы, глаза голубые, фигура спортивная – не зря же ходит в зал! – а говорит словно на выдуманном языке. – Надо посмотреть правде в глаза, Алиса. Мы больше не можем жить так, как живем.
– Я могу, – возразила она.
– Хорошо, я не могу. Я очень устал от того, что есть – или чего нет – между нами. Студенческие браки… – Тимур невесело усмехнулся. – Немногие выдерживают больше года. Наш еще долго продержался.
– Ты считаешь, у нас студенческий брак? Основанный только на чувствах, которые были тогда?
Если бы Тимур сказал «да», Алиса окончательно и бесповоротно перестала бы понимать, что не так с этим миром. Однако муж качнул головой:
– Нет. Мы были чем-то гораздо большим, Алиса. Проблема в том, что, кажется, «нас» больше нет.
– Почему ты так думаешь?
– Я это чувствую, – он потер ладонями щеки с пробивающейся темной щетиной. – Мы сильно отдалились друг от друга. Мы… изменились. И я устал от того, что не понимаю, как и зачем.
– Скорее, почему.
Тимур промолчал. Конечно, что он может на это ответить? Оба знали, почему, но произнести это вслух было невозможно – разверзнутся бездны, обрушатся города… Или все уже давно рассыпалось в прах, а они бродят в этом прахе по колено?..
Алиса усмехнулась, пружиной распрямилась и встала. Удобно быть маленьким незаметным комочком, прятаться в уголке дивана от всех бед. Только вот она – не комочек. Она привыкла падать в кроличью нору, брать склянки, не задумываясь, и откусывать от грибов. Алиса не прячется, она движется вперед, даже когда попадает в неприятности.
– Хорошо, – сказала она самым безмятежным тоном, на который была сейчас способна.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Песня «Дыхание». Автор текста – Илья Кормильцев, музыки – Вячеслав Бутусов.
2
Здесь и далее названия глав – цитаты из «Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, перевод А. Френкель, Александры Николаевны Рождественской, П. Соловьевой.
3
Посткроссинг – международный проект, созданный для обмена почтовыми открытками.
4
Стихотворение Иосифа Бродского «Ни страны, ни погоста…».
5
Песня «Леди совершенство» из кинофильма «Мэрри Поппинс, до свидания» (текст Н. М. Олева, музыка М. И. Дунаевского).
