Просто быть Ветром

Просто быть Ветром

Тимофей Михайлович Долгин

© Тимофей Михайлович Долгин, 2025

ISBN 978-5-0068-3090-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Я вырос в деревне, и с самого детства меня посещали вопросы, безмолвные для моего окружения. Самый главный из них – «Зачем живут люди? В чём смысл?» – сегодня задаёт мой сын, и не в двенадцать, как когда-то я, а в восемь.

Этот вопрос привёл меня к долгому путешествию по лабиринтам религии, философии и самых разных взглядов на жизнь. Я экспериментировал: постился, брал аскезы, погружался в долгое молчание, занимался йогой и медитацией. И в тридцать шесть лет пришёл к осознаниям, неожиданным для меня самого.

Я отказался от продуктов, которые мы по привычке называем «пищей» – мяса и рыбы. И начал по-настоящему жить. Быть здесь и сейчас. Перестал расстраиваться, если что-то идёт не по плану, или из-за чьих-то недобрых поступков. Начал активнее помогать другим, делиться знанием и опытом. И тот свет, что я вижу в глазах людей, которым смог помочь, – для меня и есть истинное счастье.

Меня часто спрашивают, почему я не ем мясо. Обычно я отвечаю просто: «Я так решил». Но когда звучит искренний вопрос «почему?», слов оказывается мало. Так родилась идея этой книги – красиво и образно донести логику моего выбора.

Однако изначальный замысел маленькой истории перерос в нечто большее. Перед вами – итог этого преображения. Я надеюсь, эта книга станет для вас пищей для размышлений и, возможно, наполнит вашу жизнь новыми, глубокими смыслами.

О ЧЁМ ЭТА КНИГА?

Эта книга – не история о спасении мира. Не хроника великих битв и не откровение нового бога.

Это – путешествие одной искры. Вспышки сознания, которой однажды стало тесно в сияющей вечности, и она отправилась в долгий путь, чтобы познать саму себя через боль плоти, радость движения, горечь утраты и тишину любви.

Она была оленем, познавшим закон жертвенной любви.

Была принцем, нашедшим путь к пробуждению.

Была плотником, явившим миру силу сострадания.

И, наконец, стала простым человеком, который устал искать и начал – жить.

Его звали Утренний Ветер. Его звали Пробудившийся. Его звали Учитель. Но настоящее его имя – это имя того, кто странствует в каждом из нас. Того, кто задаёт единственный, по-настоящему важный вопрос: «Кто я?»

Этот вопрос – начало пути. А ответ на него… ты держишь в руках.

Глава 1. Рождение

Тишина.

Не та, что рождается между звуками, когда ветер затихает в кронах или птица обрывает песню. Это была Тишина до самого понятия звука. Первобытное Бытие, существовавшее до формы и имени. Ничто, что было одновременно – Всем. И в этой бескрайней полноте пустоты, лишённой времени и границ, шевельнулась первая вибрация – пробуждение Мысли.

И в этом присутствии проснулась Мысль. Она возникла не как слово, не как образ, а как смутное, первородное ощущение себя.

«Яяяяя…»

Это не было страхом. Скорее, изумлением. Удивлением от самого факта этого «Я».

«…где я?» – последовала мысль, и вместе с вопросом пришло первое чувство – отделённости. Оно было крошечной точкой осознания в бескрайнем океане не-осознания.

«И кто я? Что вообще такое „я“?»

Вопросы вибрировали в пустоте, как круги на воде, не находя берега. И от этого становилось немного… одиноко.

И тогда Пустота ответила. Не голосом, что звучит в ушах, а чем-то гораздо более фундаментальным. Это был ответ, который приходил изнутри и снаружи одновременно, наполняя собой всё пространство. Это была вибрация тепла, света и абсолютного принятия.

– Именно на эти вопросы тебе и предстоит найти ответ.

Искра замерла, прислушиваясь к этому чувству. Оно было таким тёплым и знакомым, как воспоминание о доме, которого у тебя никогда не было.

«Но как мне это сделать?» – прошелестела её мысль, такая хрупкая по сравнению с этой всеобъемлющей полнотой.

– Как всегда. Пройдя Путь. Весь, целиком. Познав себя на опыте.

«Опыт?» – искра попыталась понять. «Что это? Как можно познать себя? Я же уже есть. Разве этого недостаточно?»

Ей казалось, что она уже целая, уже завершенная. Зачем куда-то идти?

– Быть семенем – это одно. Стать деревом, почувствовать на своей коре солнце и дождь, укрыть птиц в своих ветвях, уронить лист на землю осенью и снова распуститься весной – это совсем другое. Ты – потенциал. Тебе предстоит стать Действием.

Мысль о действии, о движении, напугала и обрадовала одновременно. Это был вызов.

«И что конкретно сейчас мне нужно сделать?»

– Выбрать свой путь. Понять, что ты хочешь испытать. Страх или храбрость? Одиночество или любовь? Потерю или обретение? Ты можешь выбрать всё, что пожелаешь. Это твоё путешествие.

Искра задумалась. Вечность? Одиночество? Любовь? Эти слова были пока лишь символами, у них не было вкуса, запаха, чувства. Как выбрать то, чего не знаешь?

– Хотя, постой… – в голосе-ощущении послышались нотки ласковой умудрённости, будто он смотрел на уже написанную книгу. Я вижу, ты уже всё выбрал. Твой выбор был сделан ещё до того, как ты задал первый вопрос. Он в самой сердцевине того, кто ты есть.

«Нет!» – внезапно взбунтовалась искра. Впервые в ней вспыхнуло что-то, отдалённо напоминающее страх или сопротивление. Ей казалось, что у неё отнимают самое ценное – свободу воли, которую она только что получила. «Ничего я не выбирал! Я даже не понимаю, о чём ты! Я хочу выбирать сам!»

Но Голос не утверждал. Он просто излучал бесконечную любовь и понимание, как родитель, наблюдающий за ребёнком, который настаивает, что будет одеваться сам, ещё не зная, как это делать.

– Всё начинается… Не бойся. Это удивительно. До скорой встречи, маленький луч…

И прежде чем она успела что-то возразить, мир перевернулся.

Увээээээ!

Звук обрушился на неё. Громовый, низкий, вибрирующий, он был не просто шумом – он был материей, он был весом, он был самой жизнью. Он входил в неё и становился ею. Это был рев, но в нём не было угрозы. В нём была сила, мощь, энергия сотворения.

Ощущение невесомости и бесконечности сменилось чувством… границ. Мягких, тёплых, пульсирующих границ. Она больше не была точкой в нигде. У неё было Место. Она была где-то. И это «где-то» было невероятно уютным, безопасным и родным. Это был первый Дом.

Тишину сменил ритмичный, убаюкивающий стук – громкий, властный, близкий. Бум-бум. Бум-бум. Это был не звук извне. Это был звук изнутри. Это был стук самого Дома, его живая, несущая музыка. Она поняла, что это биение – теперь и её собственный ритм.

И тогда вернулся Голос. Тот самый. Но теперь он изменился. Он не был больше безграничным эхом вселенной. Он шёл извне, сквозь стенки Дома. Он был звонким, нежным, полным безграничной нежности и ожидания.

– Твой отец – самый сильный олень во всём лесу. Видел бы ты, как он сразил того зазнайку Коэна! Его рога – будь осторожен, малыш, не запутайся в них! – словно ветви древнего дуба. А сердце… о, его сердце большое и доброе. Мы ждём тебя. Мы уже любим тебя. Скоро ты сможешь с ним познакомиться.

Слова были пока лишь колебаниями, вибрациями, но они несли в себе смысл напрямую, в обход понимания. Они несли чувство. Чувство защиты, любви, предвкушения.

И лучик, который уже и не лучик вовсе, а нечто новое, растущее, слушал. Он слышал сквозь стенки Дома и другие голоса – шелест, похожий на ветер, далёкий плеск воды, чьи-то тяжёлые, размеренные шаги где-то совсем близко.

Он начал чувствовать. Не думать, а чувствовать. Тепло. Тесноту. Плавное покачивание. Запах… жизни. Он ещё не знал, что это запах крови, плоти и шерсти, но для него это был запах абсолютной безопасности.

Он пошевелился. И – о чудо! – его движение вызвало немедленный ответ – ласковую, ответную волну извне, успокаивающее поглаживание. Диалог начался. Диалог тел, предшествующий диалогу слов.

«Кто я?» – снова возник древний вопрос, но теперь он уже не был полон тревоги. Он был наполнен любопытством.

Ответ пришёл не в виде слова, а в виде чувства, исходящего от того самого тёплого голоса, что был теперь и снаружи, и внутри него одновременно. Ответ был: «Ты – мой. Ты – любимый. Ты – желанный. А всё остальное… ты узнаешь позже. Сейчас просто будь.»

И он был. Он рос. Он наполнялся ощущениями. Он становился. Из лучика света – в обещание жизни. Из вопроса без ответа – в путь, который только начинался.

Шло время, и лучик все больше привыкал к новым ощущениям. Он уже не помнил ясно той пустоты, того голоса. Память о них стала сном, далёким и смутным. Его реальностью теперь было это тёплое, тёмное, уютное пространство, полное звуков и ритмов, которые становились ему роднее с каждым ударом сердца. Его мир был полон ожидания, и он сам был этим ожиданием. Он готовился к великому путешествию под названием Жизнь.

Глава 2. Первый Вдох

Покой был бесконечным и мимолётным одновременно – всё, что знало это рождающееся сознание. Тёплый, влажный, тёмный мирок, где каждое движение встречалось ласковой ответной волной, а ритмичный стук большого сердца убаюкивал и говорил без слов: «Ты в безопасности. Ты дома».

Но затем в этом совершенном мире что-то пошло «не так». Непривычное давление. Сжатие. Ощущение движения, толчка, куда-то вниз и вперёд. Инстинктивно, ещё не зная страха, существо внутри сжалось, пытаясь вернуть себе утраченный покой. Но движение усиливалось, становилось неумолимым, властным. Стены Дома, всегда такие податливые и мягкие, вдруг стали могучей силой, выталкивающей его наружу.

Что происходит? Куда я движусь? Это… конец? – пронеслась первобытная мысль, больше похожая на чувство паники.

И тогда, сквозь нарастающий гул и давление, он снова уловил его – тот самый голос. Но теперь в нём не было прежней умиротворённости. В нём была напряжённая сила, усилие, но также и огромное, ободряющее участие.

– Давай же, малыш! Смелей! Новый мир ждёт тебя! Не бойся!

Эти вибрации, полные любви и поддержки, стали якорем. Он перестал сопротивляться. Он позволил силе нести его.

И мир взорвался.

Холод. Это было первое чистое, шокирующее ощущение. Резкий, обживающий контраст после блаженной теплоты. Сотни игл вонзились в его кожу, заставив всё существо содрогнуться.

Свет. Ослепительный, режущий, белый. После уютной тьмы это было нападением. Он инстинктивно зажмурился, но яркие пятна всё равно плясали под веками.

Звуки. Они обрушились лавиной. Тот самый низкий рог, что он слышал раньше, теперь гремел прямо над головой, оглушительный и торжествующий. Шелест ветра в кронах, которого он не видел, но уже слышал. Птичьи трели, щебет, чьё-то тяжёлое дыхание рядом. Мир оказался невероятно громким.

И он сделал первый вдох.

Воздух. Он ворвался в него, холодный, свежий, с диковинными запахами – хвои, влажной земли, чего-то сладкого (позже он узнает, что это запах молока) и чего-то живого, шерстяного. Воздух наполнил его, расправил что-то внутри, заставил заработать новый, незнакомый механизм – лёгкие. Это было больно и прекрасно одновременно. И из этого первого вдоха родился его собственный звук – тонкий, дрожащий, жалобный крик. Крик утраты, страха и – первого утверждения своего существования в этом новом мире.

Я есть! Я здесь! Мне холодно! Помогите!

Помощь пришла немедленно. Что-то грубое, шершавое, но невероятно тёплое и влажное принялось вылизывать его спину, бока, мордочку. Это касание смывало с него что-то скользкое, и по мере его работы холод отступал, сменяясь приятным теплом. А главное – это касание было знакомым. Оно несло в себе ту же вибрацию, что и тот голос.

Он попытался открыть глаза. Свет уже не резал так больно. Мир предстал перед ним размытым, полным неясных пятен и движений. Но прямо над ним, гигантским и самым прекрасным, что он когда-либо видел, склонилось Существо. Большие, тёмные, бездонные глаза, полные такой нежности, что весь его страх мгновенно растаял. Длинное, доброе лицо, большие уши, улавливающие каждый звук. Он узнал её. Не по виду, а по сути. По той любви, что исходила от неё волнами.

Мама, – поняло его существо, не нуждаясь в словах.

– Вот и ты, моя радость, – прозвучал её голос, и теперь он шёл не изнутри, а снаружи, и он видел, как двигаются её губы. – Вот ты какой. Совсем как твой отец.

Он попытался ответить, но получился лишь ещё один жалобный писк. Он был беспомощен. Он лежал на чём-то холодном и белом (снегу), и его собственные конечности не слушались его.

– Давай же, вставай, – мягко подбодрила его мать, продолжая вылизывать его. – Мир большой, и в нём нужно уметь стоять на своих ногах. Попробуй. Это не страшно.

Её язык был как массаж, придающий силы. Внутри него что-то включилось – древний, мощный инстинкт. Он упёрся во что-то мягкое передними ногами. Они подогнулись, и он шлёпнулся обратно в снег. Разочарование и усталость накатили на него.

– Не сдавайся, – сказала мать. В её голосе не было нетерпения, лишь уверенность. – У тебя всё получится. Просто соберись.

Он собрался. Сосредоточился на странном ощущении четырёх конечностей, которые были им, но пока не слушались его. Снова упёрся. На этот раз сильнее. Задрожал от напряжения. Передние ноги держали. Медленно, невероятным усилием воли он поднял заднюю часть, чувствуя, как дрожат мышцы. Он качался, как тростинка на ветру, мир плыл у него перед глазами. И вот он стоял. На четырёх тонких, неустойчивых ногах, подпершийся всем телом против гравитации, которая только что так легко валила его с ног.

Это была его первая великая победа.

Он осмотрелся. Зрение стало чётче. Он увидел высокие, коричневые столбы с зелёными вершинами (деревья), белое одеяло под ногами (снег), серое небо над головой. И он увидел Её. Во всей полноте. Большое, сильное, прекрасное существо с мягкой шерстью и добрыми глазами. Она смотрела на него с безграничной гордостью.

– Молодец, – просто сказала она.

И тогда его нос уловил самый главный, самый влекущий запах. Сладкий, тёплый, живительный. Он шёл от неё. Инстинкт повёл его. Он пошатнулся, сделал первый в жизни шаг, потом второй, покачиваясь и едва не падая. Он тыкался носом в её тёплый бок, ища, ища… и нашел. Источник. Питания. Любви. Жизни.

Первый глоток молока был самым большим чудом из всех. Это был вкус самого мироздания, тепла, заботы и абсолютной принадлежности. Он пил, уткнувшись в мать, и чувствовал, как сила наполняет его дрожащие ноги, как уходит остаточный холод, как мир из враждебного и пугающего становится… интересным.

«Кто я?» – снова возник в нём тот самый вопрос, но теперь он был не одиноким лучом в пустоте.

Он оторвался от вымени, и капля молока повисла на его губе. Он посмотрел на мать. Она смотрела на него.

И в её взгляде был ответ: «Ты – мой оленёнок. Ты – часть этого леса. Ты – Утренний Ветер. Ты – Эрэл».

Он ещё не знал этого имени, но уже чувствовал его правду. Он сделал ещё шаг, навстречу огромному, новому, пугающему и прекрасному миру. Его путешествие началось по-настоящему.

Глава 3. Мир Леса

Дни, последовавшие за рождением, слились для Эрэла в череду чистых, ярких, ничем не омрачённых впечатлений. Его вселенная, некогда сжатая до тёплых, тёмных стен, теперь раскрывалась во всех направлениях, и каждое из них было наполнено чудесами.

Первое, что он познавал, – это запахи. Если раньше был только один запах – Запах Матери (молоко, шерсть, безопасность), то теперь его нос, всегда влажный и любопытный, улавливал миллионы ароматов. Он учился их различать.

Сладковатый, пыльный запах сухой хвои под солнцем.

Острый, холодный, чистый запах ветра, принесшего с далёких гор намёк на снег.

Терпкий, влажный, землистый запах грибов, прятавшихся под опавшими листьями.

Пьянящий, сладкий аромат первых весенних цветов, пробивающихся к солнцу из-под прошлогодней травы.

Он мог часами стоять, закрыв глаза, вдыхая этот огромный, незнакомый мир, и каждый вдох был для него историей.

Затем пришли звуки. После оглушительной тишины его прежнего мира, лесная симфония казалась ему вагнеровским оркестром. Он учился слушать.

Трель малиновки – не просто красивая песенка, а сигнал: «Здесь всё спокойно».

Резкий, тревожный крик сойки – «Опасность! Внимание!».

Нетерпеливый, торопливый стук дятла – барабанная дробь, отмечающая ритм леса.

Шёпот листьев на ветру – вечные, мудрые беседы старых деревьев.

Мать учила его:

– Прислушивайся, сынок. Лес всегда говорит с тобой. Он предупреждает, советует, успокаивает. Нужно только научиться слышать.

Однажды, когда они пили воду из холодного, звонкого ручья, Эрэл услышал новый звук. Далёкий, замирающий, леденящий душу вой. Он не был громким, но он нёс в себе нечто первобытное, хищное, голодное. Шерсть на загривке Эрэла встала дыбом, а ноги сами по себе подкосились, готовясь бежать, хотя он даже не видел источника звука.

Мать тут же подняла голову. Её уши повернулись, как локаторы, улавливая малейший отзвук. В её теле не было страха, лишь собранность, концентрация и спокойная сила.

– Волки, – просто сказала она, и в этом слове было всё объяснение. – Они далеко. Их голод – это не зло, Эрэл. Это просто их природа. Они тоже дети Леса, и они следуют своему пути. Наш путь – быть бдительными. Страх – это хорошо. Он оберегает тебя. Но нельзя позволять ему парализовать тебя. Понял?

Эрэл кивнул, всё ещё дрожа. Он не совсем понял, но доверял её спокойствию. В тот день он выучил первый великий урок: мир не был только добрым или только злым. Он был цельным, и в нём было место разным путям. И его собственный путь требовал внимания.

Самым большим открытием стало его собственное тело. Ощущение скорости! Он обожал бегать. Сначала его шаги были неуклюжими, он спотыкался о кочки и собственные ноги. Но с каждым днём его мышцы крепли, а координация оттачивалась. И настал день, когда он просто побежал. Не куда-то, а просто так, от избытка чувств, от радости бытия. Ветер свистел в ушах, земля упруго отскакивала от копыт, деревья мелькали по бокам зелёным пятном. Он летел, и в эти мгновения он был не просто оленёнком – он был самой скоростью, самой свободой, воплощённым движением. Он скакал по поляне, подпрыгивал высоко в воздух, делая немыслимые кульбиты, и звонко кричал от восторга.

Мама смотрела на него с улыбкой в глазах.

– Ну вот, теперь ты по-настоящему Утренний Ветер, – сказала она, когда он, запыхавшийся и счастливый, вернулся к ней. – Ты ощутил радость своего имени.

И вот однажды, когда солнце стояло в зените, окрашивая лес в золотые и изумрудные тона, мать повела его вглубь чащи, туда, где деревья были старше и могучее.

– Пришло время познакомить тебя с отцом, – сказала она, и в её голосе прозвучала особая, торжественная нота.

Они вышли на небольшую, скрытую от посторонних глаз поляну. И там, под сенью древнего дуба, стоял Он.

Эрэл замер. Он видел самцов своего стада и раньше, но этот был… другим. Он был воплощением тихой, невысказанной мощи. Его рога были не просто костяными наростами – это была корона, сложный, величественный узор, вписанный в самое небо. Его шея была толстой и мускулистой, шерсть – тёмной и густой, с седыми прядями, говорящими о возрасте и опыте. Но больше всего Эрэла поразили его глаза. Глубокие, тёмные, как лесные озёра в сумерках, они смотрели на мир с невозмутимым, всепонимающим спокойствием.

Олень медленно повернул к ним голову. Его взгляд скользнул по матери с молчаливым приветствием и остановился на Эрэле. В этом взгляде не было ни оценки, ни суда. Было лишь наблюдение.

– Подойди, Эрэл, – мягко подтолкнула его мать.

Эрэл, внезапно почувствовав себя очень маленьким и неуклюжим, сделал несколько шагов вперёд. Он ожидал громового голоса, приказа, возможно даже вызова. Но отец заговорил тихо, и его голос был похож на низкий, размеренный гул земли.

– Я видел, как ты бегаешь на поляне. У тебя сильный прыжок.

Это была не похвала, а констатация факта. Эрэл смущённо потупился.

– Спасибо…

– За что? – отец слегка наклонил голову. – Это твоё умение. Ты его развил. Ты можешь гордиться им, но не возгордиться. Помни: сила дана тебе не для того, чтобы доказывать её другим. Сила дана, чтобы защищать. Защищать тех, кто слабее. Защищать свой дом. Своё стадо. Свою семью.

Он сделал шаг вперёд, и Эрэл невольно отступил.

– Мы – лесные олени. Мы не охотники. Мы не берём жизнь. Мы едим траву, и её щедрости хватает на всех: на нас, на зайцев, на полевок, на птиц. Мы – часть великого круга, мы не владыки его. Наша сила – в мудрости, а не в агрессии. Понимаешь?

Эрэл кивнул, хотя до конца смысл этих слов дошёл до него гораздо позже. Сейчас же он просто впитывал сам образ отца – образ спокойного, уверенного достоинства, которое не нужно доказывать.

– Хорошо, – отец коснулся своим большим, мягким носом его лба. Это было одновременно и приветствие, и благословение, и признание. – Иди. Познавай мир. Но всегда помни о том, кто ты.

Эрэл вернулся к матери, переполненный новыми чувствами. Страх сменился огромным уважением, а затем – тихой радостью. У него есть Отец. Сильный. Мудрый. И он признал его.

В тот вечер, лёжа рядом с матерью под звёздным небом, Эрэл смотрел вверх. Огромные, холодные, яркие точки усыпали бархатный потолок мира. Он чувствовал себя крошечным, но не одиноким. Он был частью этого стада, частью этого леса, частью чего-то бесконечно большего. Он был Эрэлом, Утренним Ветром. И его путь только начинался.

Глава 4. Зов Крови и Тихий Ручей

Годы текли за годами, сливаясь в один долгий, насыщенный светом и движением день. Хрупкий оленёнок, шатавшийся на тонких ножках, остался в прошлом. Теперь это был Эрэл – сильный, статный молодой олень. На его голове красовались первые, уже внушительные отростки, обещавшие со временем превратиться в могучую, ветвистую корону. Он знал каждую тропинку в лесу, каждый ручей, каждое дерево, дающее приют от летнего зноя. Он научился читать книгу леса по запахам и звукам, отличать игривый ветерок от предвестника грозы, тревожный крик птицы от её брачной песни.

Но с приходом новой осени в нём самом что-то изменилось. Знакомый мир вдруг заиграл новыми красками, запахи стали острее, а в крови зазвучала странная, беспокойная музыка. Это был зов, древний и необоримый, как смена сезонов. Он ловил себя на том, что всё чаще прислушивается к далёким голосам стада, выискивая среди них один, особенный. Он становился более нервным, чаще бодался с другими молодыми самцами, оспаривая никому не нужные клочки земли, – всё это было частью великого ритуала, смысл которого ему пока был неясен.

И однажды он её увидел.

Это произошло на рассвете. Туман стелился по лугу, превращая его в заколдованное озеро. Она пришла из тумана, как видение. Стройная, с глазами цвета тёплого янтаря и шерстью, отливающей золотом в первых лучах солнца. Она пила воду из ручья, и каждое её движение было исполнено такой грации, что у Эрэла перехватило дыхание.

Он замер на опушке, не смея приблизиться, боясь спугнуть это прекрасное существо. Но она подняла голову и посмотрела прямо на него. И в её взгляде не было ни страха, ни вызова. Было лишь спокойное, заинтересованное любопытство.

– Ты чего застыл, как пень на рассвете? – раздался вдруг чей-то насмешливый голос. Из-за спины девушки появилась другая, более резвая и весёлая на вид олениха. Боишься, что ручей высохнет?

Эрэл смутился и сделал нерешительный шаг вперёд.

– Я… я просто не хотел мешать, – пробормотал он.

Первая олениха, та, что с янтарными глазами, мягко тронула подругу носом в бок, как бы призывая её успокоиться.

– Не обращай внимания на Лайру, – сказала она, и её голос показался Эрэлу самым прекрасным звуком в мире. – Она считает своим долгом дразнить всех, кто хоть немного отличается от пня. Я – Элиана.

– Эрэл, – выдохнул он, представившись.

Так началось их знакомство. Дни превратились в череду счастливых, лёгких встреч. Они бродили по лесу, и Эрэл показывал Элиане свои любимые места: поляну, усыпанную полевыми цветами, старую, полую иву, в которой можно было укрыться от дождя, тайную тропу к горному ключу с самой чистой водой.