Полная версия
Мария Бергман
На пепелище веры
Глава 1
Вера абсолютно необходима и вместе с тем совершенно невозможна
Станислав Лем
Вечерняя роса холодила голые ступни, подол ритуального белого платья темнел от влаги, пока Юна шла к церкви коммуны. Намечалась невероятная ночь и девушка была благословлена подготовить всё для неё: «Наконец этим занимаюсь я. Аарон будет доволен, будет гордиться мной. Сегодня ночью мы станем ещё ближе к Богу и спасём человечество».
Поставив канистру с бензином на землю, она бегло осмотрела стены – священный огонь благословлял их не один раз, но сегодня Юна чувствовала – всё изменится.
Она плеснула жидкость на землю и стены часовни, обойдя её по кругу, остаток вылила на ступени – пара капель попали на платье и пальцы ног. Затем она заложила обмоченный всё в том же бензине кусок каната рядом со входом – Аарон говорил, что через такое «омовение» их святилища Бог принимает служение их душ, а с помощью каната он создает связь с их миром.
Закончив, Юна ещё раз осмотрела место для ритуала и ушла в общий дом – ей, как «старшей», наставнице, нужно помочь сёстрам подготовиться к ночи Огня – обмыться и надеть белые ритуальные покровы. Помимо этого, она должна проследить за приготовлением пищи – в их обществе был порядок – сначала ужинали мужчины, а только потом женщины и дети – но многие новенькие девушки и женщины по привычке перехватывали что-то.
***
Ткань вуали мешала видеть в темноте, но Юна не решалась открыть лицо – во время ритуалов женщинам было строго запрещено показывать свой лик – Аарон верил, что это отвлекает их Бога от спасения человечества.
Девушка чувствовала, что людей в церкви становится больше: прихожане тихо переговаривались, иногда слышались детские голоса. Она встречала входящих у двери – каждый легко касался рукой её правого плеча и склонял голову, а Юна тихо отвечала: «Пусть душа твоя будет светла сегодня».
Последнее прикосновение она узнала сразу – это был их лидер, наставник и проводник – Аарон. Он поцеловал её в лоб через ткань, когда она произнесла своё приветствие.
– «Ты – умница, Юна. Я не ошибся, что доверил организацию ритуала тебе» – его голос проникал в самое сердце и вызывал мурашки по всему телу. Казалось, что он видит её насквозь – все её желания и сомнения.
– «Благодарю, наставник. Это для меня честь» – Юна ещё раз склонила голову, а Аарон уже прошёл внутрь.
Она подождала ещё мгновение и закрыла дверь в часовню. После она прошла ближе к центру, опускаясь на колени и складывая руки для молитвы – лёгкость окутывала тело, в голове было пусто, все её чувства будто постепенно накрывало густым туманом. Юна видела вокруг себя силуэты и самое главное – она видела впереди силуэт Аарона – он уже начал свою проповедь.
– «Приветствую вас, мои братья и сёстры! Вы – последние, кто видит свет в глухой тьме сегодняшнего дня! Вы – избранные мной, а значит Богом, ибо я есть Проводник Его, Длань Его. Я есть Его Воля и Его Порядок! Сегодня я говорю с вами о Смерти, ибо те, кто боятся Смерти, не умеют любить – их души слишком не чисты, чтобы выдержать это чувство. Смерть – это не конец. Смерть – это дверь, которую открывают только готовые.
Мы бежим от страданий, как дети бегут к родителям от самой ночи, прогоняя её. Но от ночи избавиться невозможно, её наступление неизбежно.
Каждый из нас пришёл сюда неслучайно. Он сам привёл вас сюда ко мне – потому что вы готовы услышать Его голос!
Он не требует жертв, Он просит служения и мы даём Ему это. Мы – Его дыхание и Его огонь, который очищает землю от тех, кто сомневается и боится. А вы боитесь?»
Юна почувствовала лёгкий жар и отблеск света – за стенами вспыхнул огонь, лизнул стены и заглянул в окна. Через щели полез дым. Она вторила вместе с остальными «Мы не боимся, мы следуем Его Воле». Кто-то из детей закашлялся, Аарон продолжил:
«Сегодня мы с вами переступим порог той двери, что я открыл для вас, что Он открыл для вас. Сегодня мы дадим ещё один шанс человечеству – Он примет наши чистые души! Мы сделаем это не из страха. Не из боли. А из любви. Потому что Смерть – это любовь»
Дышать стало сложнее, пустота в голове превратилась в вязкий туман, а лёгкие жгло от едкого дыма. Прихожане хором повторили: «Смерть – это любовь!»
Юна почувствовала сначала укол страха, который привычно приняла, зная, что дальше её ждёт очищение. Эйфория начала подниматься по венам, боль в коленях притупилась, она закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на разрастающийся кашель – она считала это слабостью и признаком недостаточного очищения – огонь и его дым поражают только слабых духом верующих.
Девушка крепче прижала ладони друг к другу и зашептала громче:
«Прими мою душу – она чиста. Ты милостив и мудр, Ты создал этот мир и нас, мы принадлежим Тебе. Прости мне все мои грехи, мои злые деяния и помыслы, прости мою слабость. Я иду к Тебе из любви, а не из страха».
Внутри становилось всё жарче, голос Аарона затихал. Для Юны это было не в первый раз, но почему-то на сердце было неспокойно. Первые тела падали, слышались хрипы и молитвы. Кто-то тихо плакал, но она всё продолжала молиться, теперь уже не только за себя, но и за тех, кто не выдержал очищения огнём: «…Прими их души, прости их грехи и слабости…». Девушка верила, что скоро всё закончится, что Бог избавит их от пламени за стенами, как и всегда.
Но вместо спасения – треск. Загоревшиеся балки с глухим звуком рухнули на людей, воздух потяжелел и раскалился ещё больше. Крики за спиной стали громче и страшнее, огонь коснулся её платья и пяток. Юна вскочила на ноги, но осталась стоять на месте. Боль поднималась выше, и она даже ощущала странное удовольствие от жара. Откинув вуаль, она увидела лишь тьму. Звуки мольбы, борьбы и агонии смешались в единый хор. И сквозь них девушка отчётливо слышала своё имя:
– «Юна! Юна! ЮНА!»
– «Юна, вы меня слышите?» – мягкий, но настойчивый женский голос привёл девушку в чувства – «Расскажите, где вы сейчас?»
Юна моргнула, тьма в глазах рассеялась дымом и перед ней предстал уже знакомый светлый кабинет её психотерапевта – доктора Блоссом. Сама женщина в тёмно-синем брючном костюме сидела в кресле напротив, взволнованно постукивая ручкой о блокнот. Она пристально всматривалась в Юну, готовясь вскочить и оказать помощь.
В горле у Юны пересохло, пахло гарью и паленой кожей – девушка не понимала, где она – ещё в часовне или уже в безопасности? Светлые стены окрашивались в тёмные тона, а потом возвращались в своё исходное состояние.
Доктор Блоссом налила стакан воды из стоящего на кофейном столике графина и протянула ей:
– «Сделайте глоток, дышите» – Юна осторожно взяла стакан непослушными руками и отпила немного. Стало чуть легче.
– «Спасибо» – просипела она – «Я была снова там…»
– «Вы снова видели огонь? Что вы чувствуете сейчас?» – психотерапевт снова взяла блокнот в руки, готовясь фиксировать заметки.
Юна задумалась, невольно проследив за движениями доктора. Запаха гари уже не было, но теперь ей казалось, что ручка в руках доктора горит жёлтым пламенем и будто сейчас оплавит и бумагу
– «Я… Мне страшно… И мне так стыдно, что я осталась жива.» – тихо начала она и тут же умолкла, не имея сил продолжать. Доктор Блоссом поддержала возникшую тишину на несколько мгновений, а затем спросила:
– «Стыдно, потому что вы не смогли помочь другим?» – девушка кивнула на автомате, а терапевт продолжила – «Юна, вы остались живы и это – главное. Пока вы живы, вы можете всё изменить. Вы уже меняете свою жизнь. Скажите, что именно вам страшно?»
Девушка вздохнула, не в силах справится с гнетущими чувствами и нагнулась вперёд, опираясь локтями на ноги. Она провела руками по лицу и наконец глухо призналась:
– «Мне страшно, что все узнают, насколько я плохой человек. Узнают, что я не смогла, что подвела и что я на самом деле монстр.»
– «Вы сделали всё, что могли» – психотерапевт протёрла свои очки, всматриваясь в свою пациентку – «Это не ваша вина»
Девушка отрицательно помотала головой:
– «Но почему я тогда чувствую себя так ужасно…»
– «Юна, вы ведёте дневник? Выписываете то, что вас беспокоит? Ваши сны, тревоги, мысли?» – казалось, доктор уже знала ответ. Юна это чувствовала, но и скрывать правду не могла. Ведь она платит большие по её меркам деньги не за то, чтобы обманывать и себя и своего терапевта – эту истину за 2 года работы над собой после спасения из пожара она уяснила.
– «Нет, я не веду дневник. Прошлый я выбросила. Слишком много всего в нём, он как будто живой и хочет меня поглотить.»
Доктор вздохнула:
– «Вы же понимаете, как вам важно отслеживать ваше состояние. Вы делаете это не для меня, а для самой себя» – Юне стало неуютно и она обняла себя руками за плечи, пытаясь не испытывать ещё больше жгучего как раскалённое железо стыда – ей казалось, что она всё время делает всё не так.
– «Да, я понимаю, но я не могу» – девушка смотрела в пол, боковым зрением замечая, как ползут тени по стенам.
– «Юна, посмотрите на меня. Всё хорошо, вы в безопасности. Я вас не осуждаю и не ругаю, мы с вами обсуждаем, как вам сделать лучше.» – доктор Блоссом сделала паузу – «Давайте попробуем с вами вот что: попробуйте не записывать, а рисовать ваши эмоции – красками, карандашами, фломастерами – чем хотите. Лучше даже стоит начать руками.»
Юна встрепенулась, эта мысль показалась ей интересной. Она никогда не рисовала, может, только в далёком детстве, но всегда хотела попробовать.
– «Это звучит хорошо, я попробую, спасибо» – она слабо улыбнулась и посмотрела на часы у двери – время сессии уже подходило к концу.
Доктор Блоссом улыбнулась в ответ, закрывая свой блокнот:
– «Отлично, Юна! Тогда буду ждать ваши первые работы. Не стесняйтесь принести их на следующую встречу. Так же в среду в 17.00?»
Юна кивнула и встала с кушетки. После сессий сил не было, но она видела результат. Если раньше она жила в постоянном кошмаре, не различая явь и иллюзии, то сейчас большую часть времени девушка чувствовала себя стабильно никак. Не хорошо, не плохо, а именно никак – ровно, без провалов и сильных эмоций. И это радовало Юну больше всего. Она устала настолько от себя и своей жизни, что отсутствие чего-либо яркого в её существовании уже было наградой.
Она уже опаздывала на работу, но очень хотелось остановиться и выдохнуть, подставляя лицо лучам весеннего солнца. Это была её вторая весна новой жизни и она была гораздо лучше предыдущей – Юна жила в своей маленькой квартирке, оставшейся от родителей, работала на двух неплохих работах, посещала психотерапевта и иногда даже виделась с другими людьми. Девушка ещё не могла до конца осознать, зачем она всё это делает, но видимость нормальной жизни создать получилось – ей же надо где-то жить и что-то есть, в реальном мире для этого нужны деньги, которые нужно заработать. И вот этим Юна сейчас и займётся – её вечерняя смена в цветочной лавке у железнодорожного вокзала уже началась.
Забегая в помещение, Юна поздоровалась с её сменщиком – Феликсом. Худощавый белобрысый парень приветливо махнул рукой в ответ:
– «Опаздываете, госпожа Хейл. Оставите сейчас наших встречающих влюблённых без цветов. Я должен был уйти 10 минут назад, но остался… ради тебя.»
Юна не знала, как реагировать на такие слова, поэтому рассмеялась, скрывая смущение. Она закончила завязывать фартук и забрала у него секатор:
– «Прости и спасибо. С меня кофе и булочка, если зайдёшь в мою смену в "Кофейный уголок".»
Феликс уже накинул рюкзак на плечо, но остановился у дверей, голубые глаза засверкали хитрыми огнями:
– «Ну и начала бы сразу с этого! Я приду завтра, отложи мне самую вкусную слойку. И не жадничай.» – колокольчик звякнул, оповещая о его уходе, Юна улыбнулась ещё раз, уже увереннее, сверилась с расписанием поездов и занялась букетами – нужно было сменить воду и собрать пару простых композиций – скоро прибудут встречающие мужья, парни, родители, партнёры – в общем все, кто хочет порадовать своих близких.
Смена пролетела как один миг и вот уже под утро, в самые спокойные часы, когда всё замирает в ожидании нового дня, Юна закрывает лавку и пешком идёт домой. Она пару раз в неделю берёт ночные смены, чтобы не оставаться дома одной – в помещении с цветами она чувствует себя безопаснее.
Дом встречает её предрассветными сумерками и запахом чая Эрл Грей – единственное баловство, что она себе позволяет. Юну как-то угостила им миссис Бойл – пожилая, но очень бойкая владелица кафе, в которой девушка работает «помощницей по всему» – от уборщицы до официантки. С тех пор Юна пьёт только его, хоть это и недёшево.
Юна скидывает кроссовки, моет руки и идёт сразу ставить чайник – ритуал заваривания её успокаивает. «Очищает» – промелькнуло в её сознании и девушка содрогнулась. Момент, и…
Юна обнаруживает себя на кухне общины – сегодня она отвечает за приготовление ужина. Крупы, бобовые, для мужчин – мясо, а женщинам не положено. Она только недавно стала частью этой группы и ещё училась всему. Хелен, её наставница, тихо подошла сзади и заглянула через плечо девушки – Юна почувствовала лёгкую щекотку от распущенных волос.
– «Ты быстро учишься, милая. У тебя уже хорошо получается.»
Юна улыбнулась, чувствуя тепло в груди от ласковых слов. Она пожала плечами, промывая рис под водой:
– «Я стараюсь, чтобы всем было хорошо. Хочу быть полезной.»
– «И у тебя отлично выходит, мы все тебе благодарны. Ты – часть нашей большой семьи.» – Хелен погладила Юну по предплечью и улыбнувшись, ушла. В душе у девушки поднялось тихое ликование, она давно не чувствовала себя так хорошо и спокойно. Как будто здесь и правда было её место. Вода на суп закипела, но Юна, отвлекаясь на свои мысли, обожгла руку выбегающими каплями горячей жидкости.
Девушка дёрнулась – и вернулась на кухню в своей квартире, где на руку попадали капли кипятка из чайника. Юна поставила чайник на место и включив холодную воду, сунула под струю повреждённую руку. Боль привычно сменилась облегчением и волна радости прошлась по груди. Забытое чувство, но такое сладкое, что Юна подавила внутри дикое желание плеснуть горячей водой на себя ещё раз.