Зона Питер. Извне

Андрей Нуждин

Зона Питер. Извне

Посвящается моей любимой жене.

Без нее бы книга, скорее всего, не сложилась.

С тобой солнце взошло!

Серия «СТАЛКЕР» основана в 2012 году

Иллюстрация – Артем Юров

© Нуждин А., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Пролог

Лаборатория в недрах Искорки до мелочей напоминала подобные исследовательские комплексы, в несчитаном множестве скрытые и под Питерской аномальной территорией, и под той, старой, что бесследно канула в небытие многие годы назад.

Когда в здешних местах обнаружился вход в Зону, получивший название «Точка-два», военные вместе со сталкерами занялись прочесыванием бывшего агрокомплекса Искорки. Теперь в нем расположился сводный гарнизон бойцов двух группировок, когда-то воевавших друг с другом.

Времена распрей ушли, и «Карма» с «Фронтом» хоть и не слились в одно целое, но крепко объединились. Еще бы, люди в группировках слишком разные, подходы к жизни и Зоне кардинально различаются, но враждовать-то зачем? Нормальные же мужики, не бандиты какие, чтобы воевать да Зону на зоны делить!

После недавних событий, когда через «Точку-два» просочились представители враждебных государств, ее охранников-сталкеров в просторном сельскохозяйственном комплексе заменили «кармовцы» и «фронтмэны». Или, как их звали чаще всего, «карманы» и «фронтовики».

Одна из команд, совместно патрулирующих территорию, обнаружила под неприметным ангаром вход в обустроенное людьми подземелье. Ангар когда-то служил полевым филиалом для аграрных исследований, с просторным складом для техники, инструментария и различных материалов. Даже несколько тракторов сохранились. Стояли себе, не слишком ржавые, вот только фонящие с опасной интенсивностью.

Кто-то из бойцов не побоялся хватануть лишнюю дозу, но результат оказался неожиданно любопытным: под муляжом здоровенного «Кировца» плита вдруг сдвинулась в сторону, и опешившим людям явилась просторная лестница, зовущая вниз.

Так, одни нашли лабораторию, другие приняли ее на баланс, а обживали уже третьи. Свора научников прибежала и укоренилась в подземелье, словно колония анчуток, хотя места для жизни было не так чтобы много. Помещения возле самого выхода инженерные службы выправили на славу, но вот дальше не полезли – побоялись.

И правда, жутко было находиться в облитых белыми кафельными плитками и полных научного оборудования помещениях, поделенных на отсеки. Кафель и приспособления вызывали тягостные ассоциации с кровавыми экспериментами, а из тьмы дальних от входного шлюза боксов словно бы тянуло неприятностями.

Военная охрана с необычно мощными стволами неустанно вглядывалась в кромешную мглу, пока инженерные специалисты колдовали над ремонтом и сборкой необходимого ученым оборудования. Люди в камуфляже вместе с работниками в защитных комбинезонах одинаково вздрагивали от каждой отбрасываемой временными осветительными установками тени, мелькавшей на стенах.

Однако молодым ученым во главе с именитыми руководителями получившаяся лаборатория приглянулась. Теснота жилых отсеков, очередь в «удобства» – какие мелочи! Голова кругом от того, что происходит! И не от страха, а от восторга! Это Зона, тут такие чудеса! А то, что нет-нет да и лешие бродят… Подумаешь – они где-то там, далеко! А здесь военные бдят! Зато артефакты текут рекой, аномальные проявления только успевай фиксируй. Житуха, рай для «ботаника».

Охранники крутили пальцами в тактических перчатках у прикрытых касками висков, но старались не ссориться с научной салажней и их седыми начлабами. И страх показывать не хотели, но все равно бойцы постоянно с опаской косились то на высоченные потолки, что скрывались в непроглядной тьме над низко подвешенными лампами дневного света, то на заваренные толстенными швами металлические шлюзы, ведущие в заброшенные части лаборатории.

Варили на совесть. Сначала устанавливали тяжелые двери, и, пока рабочие обливались по`том от натуги, бойцы снаружи потели от жуткого ощущения, что тьма, слабо освещаемая налобниками и единственным прожектором, пялится хитрыми, жадными глазами на людей с ручными пулеметами.

Снабженец чуть не потерял зубы, когда похохотал сначала над тяжелым вооружением, а потом долго отказывался выделять осветительные приборы. Мол, измельчали военные, собственных теней боятся. Прожектор дал только после угрозы взять его с собой в охранение монтировщиков шлюзовых дверей.

Сами шлюзы также вызвали много вопросов, которые сводились к одному, основному – на кой ляд дверь, если ее сейчас с этой стороны навсегда заварят? Командование снизошло до банального ответа: «а вдруг понадобится». Так и заварили, еще и развлечься удалось. Позировали со сварочным аппаратом, словно в известном космическом ужастике. Веселились, но чувствовали, как бегут по спине мурашки страха. Ладно, пережили. Начали обживаться.

* * *

Эксперимент по переносу материи – проще говоря, телепортации – затянулся на три долгих месяца. Уже подходил к концу квартал, начальство требовало отчетов, но с мертвой точки дело так и не двигалось.

Ближайший телепорт изучили вдоль, поперек и с остальных сторон. Трава вокруг была вытоптана до такой степени, что нахоженная плешь грозила остаться здесь навечно. Постоянные и переменные величины учли и зафиксировали, все имеющиеся излучения уловили, их лабораторные аналоги успешно воспроизвели, а поди ж ты – результата как не было, так и нет.

Кураторы лаборатории зверели, словно голодные жихари. Разносы гремели отчетливыми мутантскими рыками, и заведующий этим отделом лаборатории давно бы поседел, если бы уже не обладал белоснежной шевелюрой. Ее остатками, если быть точным. Волосы, не выдерживая стресса, покидали голову и облетали на кафельный пол.

В качестве последнего аргумента кураторы отпустили персонал других направлений исследований за Периметр, отдохнуть и перевести дух в домашних условиях. Проштрафившуюся же команду оставили трудиться под надзором охранника из понятно какой структуры. Комитетчик сочувствовал и позволял вольности, но работа не останавливалась, иначе влететь обещалось всем без исключения.

Справедливости ради стоит заметить, что корпящая над поставленной задачей команда состояла лишь из трех человек, остальные сделали все, чтобы слинять в более перспективные проекты, когда стало ясно, что здесь ничего не обломится. Скорее, обломается. Оставшаяся троица стойких энтузиастов все еще не опустила рук.

Первый из команды являлся руководителем эксперимента – моложавый профессор с лицом, обветренным полевыми исследованиями еще за Периметром, до пагубного влияния Зоны на кожу человека. Когда этот сотрудник только прибыл в лабораторию, ему начали строить глазки обе ассистентки, которых допустили до научных исследований в этой части аномальной территории. Они вообще поначалу приняли нового коллегу за рядового научного сотрудника. Ну максимум за старшего. И правда, глядя на новенького, никто не мог представить, что перед ним целый профессор – поджарое тело, отчетливая спортивная подготовка, цепкий, умный взгляд. Прозвище Доктор Джонс моментально прилипло к нему. Когда профессор услышал его впервые, он почему-то нахмурился и еще больше потемнел загорелым лицом. Но уже очень скоро охотно откликался на свой позывной.

Второй – действительно старший научный сотрудник, рыхлый мужчина средних лет, носящий на голове стремительно разрастающуюся под воздействием Зоны и стрессов лысину в обрамлении черных клочков волос. В отличие от Доктора Джонса, прозванный Трудоголиком ученый был многословен и любил в шутливой форме проверять знания молодых подопечных. Львиная доля исследований аномальных телепортов принадлежала ему, в то время как лаборанты пассивно глазели на работу старшего научного сотрудника и отвечали на его вопросы по теоретической части.

Третьим был молодой ученый Громозека, постоянно обвешанный всевозможными приборами, отчего фигура в зеленом «скафандре» напоминала персонажа космического романа Булычева. Лаборант всюду следовал за Трудоголиком и порывался освободить своего непосредственного руководителя от рутинных дел. Ему это никогда не удавалось, и тогда Громозека безропотно возвращался к выполнению функций подсобного рабочего.

Этот вечер походил на бессчетное множество других таких же – снова отведенный для эксперимента зал постепенно наполнялся гудением компьютеров и научного оборудования, по телу вновь разливалась теплая волна надежды и предвкушения успеха. Громозека сновал среди сияющих отблесками ярких ламп металлических излучателей, почти не слыша, о чем невдалеке переговаривались старшие товарищи.

– Послушай, это уже смешно! – вполголоса, но раздраженно произнес Джонс. – Сколько можно тянуть? Артефакт две недели пылится без дела, хотя мог бы помочь нам наконец запустить проклятый телепорт.

– И вовсе он не пылится, – возразил Трудоголик. – Не дело артефакту лежать без дела, простите за неуместный каламбур. Или нет, за тавтологию. «Излом» все еще проходит тщательные исследования, и я…

– Вот именно, тщательные! Слишком тщательные! – прервал коллегу профессор, сжимая в нетерпении кулаки до побледнения кожи на крупных костяшках. – Выяснили ведь, что эта штуковина не представляет угрозы!

– Эта «штуковина» во время активации создала воронку, которая проглотила все предметы, что мы использовали в качестве эксперимента, – возразил Трудоголик. – Просто взяла и втянула, как молодуха – коктейль. За исключением болтов, на них она отказалась реагировать. Вы знаете, почему так происходит? Вот и я не знаю. Пока. Нужны данные, а их у нас нет. Ни черта не понятно.

– Брось! Что это, по-твоему, как не тот самый телепорт? – воскликнул Доктор Джонс, скользув взглядом по настраивающему оборудование лаборанту. Следом он перевел глаза на сидящего у входа в зал охранника. – Давай задействуем этот… снова забыл… «излом»! Никак не могу запомнить название! И кто его только придумал!

– Как кто? Вот он! – старший научный сотрудник кивнул на Громозеку. – Кто нашел, тот и назвал. И что сложного в слове «излом»? Вы же видели, как он будто искажает пространство, ломает, скручивает в воронку. Полностью согласен – артефакт представляет собой источник телепортирующей аномалии, но к нему есть множество вопросов. И ответы мы пока не нашли. Так стоит ли рисковать?

– Неужели ты не понимаешь? Срок исследований подходит к концу! Если не продвинемся в работе, нас просто турнут из Зоны! – На смуглом лице Доктора интенсивно заходили желваки, глаза метали молнии. – Значит, так! Отключай артефакт и неси сюда. Нет, мальчишке я не доверю это, сам сделай! Подключи к излучателю и активируй. Все, выполнять! – по-военному гаркнул профессор.

Трудоголик хотел возразить, но, уловив металл в голосе руководителя, пожал плечами и отправился в бокс, где покоился исследуемый артефакт.

– Да ты, видать, из вояк, – бурчал при этом себе под нос старший научник. – Хорошо тебе – никто не выгонит. А нас с мальчишкой мигом рассчитают. И чего тогда торопишься? Подумаешь, срок выйдет!

В это время Доктор Джонс следил за работой лаборанта. Сложенные за спиной руки то расслаблялись, то вновь сжимались в кулаки. Профессор нервничал, хмурился и кусал губы.

«Излом» встретил своего постоянного исследователя приветственным безразличием. Артефакт покоился в герметичном прозрачном резервуаре, исключающем случайную активацию. Трудоголик знал, что во время открытия телепортирующей воронки «излом» производит тихий вибрирующий гул, уловимый даже не слухом, а телом. Сейчас же артефакт находился в абсолютном покое.

Замок резервуара щелкнул каким-то странным звуком, не похожим на привычный лязг запора. Ученый потянул крышку, но та не поддалась. Казалось, артефакт сам удерживает ее, не желая покидать свое убежище. После недолгих усилий емкость удалось открыть.

«Излом» перекочевал в экранирующий контейнер. Научник перестраховался: ему совсем не улыбалось случайно активировать малоизученный кусочек Зоны и по инерции стать первым живым испытателем аномального свойства артефакта, вляпавшись в возникший перед носом зев телепорта.

Охранник провожал взглядом напряженного ученого, когда в кармане сработало переговорное устройство. В поднесенном к уху гаджете раздалось шипение, потом встревоженный голос старшего смены охраны, находящейся в ангаре на поверхности, что-то быстро заговорил.

– Товарищ капитан, медленнее, пожалуйста, – остановил поток неразборчивых слов комитетчик.

– Прием, лейтенант, слышишь меня? – почти внятно произнесло устройство.

Трудоголик с Громозекой закончили монтировать артефакт в излучающую установку. Молодой лаборант, который и нашел «излом» во время очередной исследовательской командировки на поверхность, любовно и осторожно погладил загогулину, состоящую, казалось, из куска пористого металла, затем отступил назад, освобождая место.

Доктор Джонс внимательно наблюдал за подготовкой к эксперименту. Профессор настолько глубоко погрузился в размышления, что не сразу услышал голос вставшего рядом с ним Трудоголика.

– Я обязан еще раз предупредить – эксперимент может закончиться плачевно! Вы уверены, что стоит так рисковать? – хмуро произнес старший научный сотрудник.

– Не мешай, а? – отмахнулся профессор. – Хватит сомнений, мы не имеем права облажаться!

– Зато имеем право умереть тут, лишь бы начальство не расстраивать, – тихо проворчал Трудоголик, однако Доктор его услышал.

– Проваливай! – свирепо рыкнул загорелый научник. – Без тебя управимся! Вон отсюда!

Ошарашенный столь яростной реакцией, старший отпрянул. Теперь перед ним маячила широкая спина начальника эксперимента, в стороне виновато глядел лаборант, будто это он сам нахамил сотруднику.

Внезапно лицо Трудоголика исказила злоба. Оскалившись, он запустил руку во внутренний карман пиджака под белым халатом, пытаясь нащупать какой-то предмет. Одновременно с этим старший научный сотрудник шагнул к профессору.

Наблюдавший за вспыхнувшим конфликтом охранник вдруг замер, его глаза остановились, когда привычно убавленный звук рации выдал четкие слова:

– …не тот, за кого себя выдает! Приказываю арестовать его! Будь осторожен, он вооружен! Повторяю, шпион вооружен и опасен!

Грянувший выстрел заставил охранника разжать пальцы, переговорное устройство со стуком упало на кафель пола. Комитетчик таким же движением, как до этого Трудоголик, сунул правую руку за борт пиджака и выхватил пистолет. Новый выстрел ударил охранника в грудь, он упал, кровь моментально перепачкала белую рубашку.

Старший научный сотрудник не мигая смотрел в глаза моложавому профессору, сидя на полу с простреленной головой. В правой руке виднелась скрученная в трубочку пачка бумажных листов, которой минуту назад разозленный ученый пытался ударить научного руководителя.

Джонс повернулся к сжавшемуся от страха лаборанту.

– Включай, – коротко приказал он.

Громозека с трудом отвел глаза от мертвого Трудоголика и помотал головой. Его лицо побелело от ужаса, губы дрожали. Новый выстрел отшвырнул молодого человека прочь.

«Профессор» убрал пистолет и сам направился к рубильнику. Он не видел, как окровавленный комитетчик с перекошенным болью лицом попытался поднести к ране руку с зажатым в ней оружием, на полпути остановил это движение и поймал мутнеющими зрачками двигающегося по лаборатории человека.

Джонс вздрогнул от резкого звука, замер на миг, рухнул на колени. Рубильник находился прямо над его головой, ладони в последнем усилии взметнулись вверх, Джонс повис на рукоятке и включил прибор. Силы оставили «профессора», он закрыл глаза, повалился на бок и замер, его белый халат на спине быстро пропитывался кровью.

Охранник со стоном поднялся на ноги, его качало из стороны в сторону, но мужчина упрямо приближался к излучателю. Комитетчик до скрипа сжал зубы, обвил пальцами рукоять и с силой потянул вверх. Через мгновение он потерял сознание. Повисшую в лаборатории тишину нарушало лишь шипение рации, прерываемое резкими голосами с верхнего поста.

– Лейтенант! Ты где? Что у вас там происходит? – надрывался капитан.

– Пошли вниз. Аккуратнее, тот урод вооружен, – остановил его чей-то холодный голос.

Рация коротко зашипела и смолкла. Словно по команде недвижный «излом» проснулся в своем гнезде, и по соединяющим его с установкой проводам проскочила волна красного энергетического сгустка. Излучатель полыхнул алым маревом.

Перегрузка аномального выплеска замкнула установку, она накренилась, выстрелила разрядом и заискрила. Через пару секунд остался лишь дым, сочащийся из погибшего прибора.

Разряд попал в заваренную дверь, ведущую в закрытую часть лаборатории. Створку перекосило, она повисла на массивной петле. За погнутым металлом скрывалась густая темнота.

Внезапно искореженное полотно начало дрожать и раскачиваться, будто кто-то невидимый пытался вырвать его из проема. Створка с громким звоном рухнула на пол, чтобы замереть в метре от открывшегося прохода. Внутрь неуклюже протиснулись две низкорослые, кряжистые фигуры.

Пара карликов-анчуток, одетых в кожаные балахоны с капюшонами на массивных головах, опасливо рассматривала светлое помещение. Тот, что повыше, обнюхал тела ученых и остановился перед еще дышащим в беспамятстве охранником. Анчутка коротко рыкнул, подзывая напарника.

Коротышка в это время исследовал столик возле поста, где недавно сидел комитетчик. На столе остывала полупустая чашка кофе, блюдечко с надкушенным бутербродом манило мутанта. Любопытный карлик оглянулся и ответным рыком позвал старшего товарища.

Тот семенящей походкой подошел к столику, откусил добрый кусок бутерброда, остатки протянул напарнику, а сам огромной ладонью сцапал чашку. Широкие ноздри втянули запах кофе, толстые губы коснулись теплого варева.

Морда мутанта, и без того уродливая и морщинистая, скривилась, напоминая гнилую картофелину. Он раскатисто проревел что-то и со стуком поставил чашку на место.

Маленький анчутка тут же ухватил посудинку, осторожно попробовал напиток, после чего под ворчание старшего жадно вылакал остатки. Чашка вновь стукнула об стол, заставив блюдце подпрыгнуть с жалобным звоном.

Словно вторя ему, загрохотала створка внешнего шлюза. Тяжелая дверь пришла в движение. Карлики заметались по лаборатории, полезли в проход, откуда только что явились, но сделали это одновременно и потому застряли. С рыком и шипением анчутки мешали друг другу, пинались, толкались локтями, пока не выскочили в темноту. Небольшие предметы, лежащие в лаборатории, взмыли в воздух, тут же угрожающе закачались под воздействием силы телекинеза мутантов.

Открытый шлюз пропустил внутрь вооруженных людей в армейской броне.

– Анчутки! Осторожно, контакт! – крикнул командир, уворачиваясь от летевшего в него инструмента.

Охрана сориентировалась мгновенно. Две гранаты из подствольников канули в темноте – карлики не успели отреагировать и перехватить боеприпасы. Двойной взрыв прогремел за стеной, летающие предметы тут же попадали на пол.

Охранники бросились к телам, шустро осмотрели их и собрались возле раненого комитетчика.

– Уроды сбежали, напугались сильно, – доложил один из бойцов. – Ученые мертвы – у всех огнестрельные ранения.

– И объект мертв, – произнес другой охранник.

– Черт с ним. Сообщите наверх, срочно нужен врач! – скомандовал старший. – Тела после заберем.

– А с этим что делать? Не рванет? – Боец опасливо кивнул на артефакт, прикрепленный проводами к дымящемуся излучателю.

– Отстегни его, только аккуратно. Засунь в контейнер и оттащи в бокс. Научники разберутся. Медика зовите, я рану ему зажал!

– Похоже, научники уже наделали тут дел. – Второй охранник покосился на погибшее оборудование и вытащил рацию.

Скоро лаборатория заполнилась встревоженными людьми.

Глава 1

– Покажите мне Метро, я прошу. Может, воздухом его задышу. Покажите мне Метро без затей, Без мутантов, бандюков, упырей.

Александр, только что скучавший в полупустом вагоне электрички, буквально ожил. Он выпрямился на неудобном деревянном сиденье, сонную одурь как рукой сняло. Песня сталкера по прозвищу Музыкант была отличной переделкой – кавером, как модно выражаться. Немудреная мелодия гитары органично сплеталась с удачно подобранными по смыслу словами:

– А если крысы из туннеля нападут, Я буду рад, я буду рад! От «калашей» они, конечно, не уйдут – Положим в ряд, положим в ряд!

Саша улыбнулся. Сто раз уже слышал, а все равно не надоедает. Сидящая в другом конце вагона девушка зарумянилась, полагая, что улыбка предназначалась ей. Украдкой глянула на крепкого молодого мужчину в красиво потертой кожанке. Широкоплечий, русые волосы средней длины аккуратно пострижены, короткая щетина, светлые глаза…

Пассажир даже не заметил внимания к себе. Он глядел в окно, где хмурое небо с явно намечающимся ненастьем стало вдруг чуточку ярче. И чего столько мучился, слушая бестолковые новоделы бесталанных современных исполнителей, когда есть вот такая музыка?

– Но коль выпало мне сталкером быть, Никогда уже не буду иным. И в Метро чужой мне клан не губить, Запасаясь хабаром дорогим.

Аж душу растревожило. Электричка как раз остановилась на окраине Пушкина. Может, взять да и выйти сейчас? Снова махнуть в Зону, на «Точке-два» его знают и пропустят без привычных формальностей. Нет, ушел так ушел. Хватит, пора становиться обычным человеком. Нормальным.

А пальцы сами нажали на повтор, песня заиграла с начала. На этот раз сердце наполнилось грустью. Электричка приближалась к Петербургу, и в раздраенных чувствах пассажир снова сгорбился, оторвав лопатки от жесткой спинки сиденья.

Вот и Шушары, скоро выходить. Настроение как поднялось моментально, так сразу и пропало. И небо снова стало мрачным, потемнело пуще прежнего. Парень взглянул отстраненно, потом сам нахмурился – видно было, как серый оттенок сменяется бурым, затем становится темно-синим, иссиня-черным.

Бывший сталкер окинул взглядом соседей. Все, кто не уткнулся носом в смартфоны, глядели в окно равнодушно, явно не замечая происходящего. А ведь это было очень похоже на Выплеск, только какой-то черно-серый, не как в Зоне.

Электричка неспешно приближалась к Купчино. Сначала показалось, что от напряжения в глазах запрыгали точки, но они постепенно росли, превращаясь в многочисленную воронью стаю. Птицы кружили над землей на приличной высоте, смещались вслед за поездом, закручивали против часовой стрелки свой странный хоровод.

Соседи снова ничего не заметили. А у сталкера, некогда известного как Ворон, крепло неожиданно пугающее ощущение. Такое бывало в Зоне, когда сердце вдруг обрывается куда-то вниз, спина холодеет в нехорошем предчувствии. Парень повел плечами так, что скамейка жалобно заскрипела.

Он бросил виноватый взгляд на пожилую женщину, сидящую с краю, поднялся и направился в тамбур. Старушка проводила молодого мужчину глазами и на всякий случай плотнее прижала к себе корзинку с душистыми осенними яблоками, которые везла домой с дачи.

Электричка остановилась, качнув сбившимся к выходу народом. Двери с шипением распахнулись, Ворон первым вышел на платформу, но тут же застыл. Над головой, словно огромная воронка, кружила гигантская стая, избрав центром то место, где стоял сейчас бывший сталкер.

Выходящие пассажиры с раздраженной руганью обходили замершего на дороге остолопа, толкались и спешили к спуску в метро. И никто не замечал происходящего, хоть многие и косились на небо в попытках определить, когда уже хлынет дождь.

Парень очнулся, сдвинулся в сторону, к светящемуся табло, и помотал головой, пытаясь отогнать наваждение. Красную вспышку он уловил краем глаза – что-то мигнуло за стеклами наземного вестибюля пока еще конечной станции метро. Судя по ожидающим электричку из Петербурга пассажирам, на этот раз засуетились многие.

Ворон обвел глазами людей, которые указывали на окна, выложенные толстыми стеклянными блоками, и тоже уставился сквозь размывающие изображение квадраты, где набирал скорость очередной состав синей линии. Сердце стучало мощно и громко, казалось, его должны были услышать все, кто находился рядом.

Секунды тянулись, превращались в минуты, тревожное ожидание становилось все более тягостным. Ворон даже отшатнулся, когда вестибюль закрыла собой незаметно для него подъехавшая к платформе пригородная электричка.

– Сталкерить меньше надо, – пробормотал Александр, передернул плечами и уверенно направился к спуску в метро.

Как только он скрылся в подземном переходе, вестибюль метрополитена вновь озарился яркой вспышкой зловещего красного цвета. Воронья стая еще быстрее закружилась в вышине.