Розовый Туман

Я резко взглянул на него, и он мгновенно прочитал в моих глазах панику.

– Не бойтесь, Иван Смолевский, с вами мы повоюем. Моё правило: взял пациента – борись до конца. – Он развёл руками. – Но пока всё, что могу, – поместить его в кислородный бокс. Отправить анализы в лабораторию, понять, чего не хватает, и восполнить. Ну и капельницы, само собой.

– Спасибо. Только позвоните… если что-то изменится.-попросил я тихо.

– Позвоню, как очнётся, не волнуйтесь.-Андрей Семенович улыбнулся ободряюще.

Я мысленно поблагодарил за это «очнётся». Бросил последний взгляд на Чаппи – защипало в глазах – и вышел в приёмную. Алёна вопросительно заглянула в кабинет.

– Посчитай как осмотр. Остальное – потом.

Она назвала сумму. Чисто символическая. Можно сказать плата за вход.

– А за хаски? – спросил я.

Лицо Алёны просветлело – видимо, она стеснялась напомнить первой. Протянула заранее приготовленный листок с лекарствами и итогом. Я оплатил всё. Ещё раз подумал, что она красива, как киногероиня, попрощался и вышел. Уже у машины спохватился про сумку – махнул рукой. Если всё будет хорошо, моему Чаппи она не понадобится.

Глава 5

Возле подъезда кучковались соседи. Я узнал соседку сверху с пятилетней дочкой и вечно усталого мужика с квартиры напротив. Они покорно слушали вопли нашей домоправительницы. Эта сорокалетняя фурия когда-то решила, что она главная в подъезде. Зная её визгливый голос и страсть к скандалам, спорить не стал никто – так и осталась у нас самозваной королевой. Все сборы на ремонты, решения о субботниках, а также криминальные расследования – кто окурок бросил или лимонад разлил у лифта – всё шло через неё.

– Здрасьте.Я попытался проскользнуть мимо, бросив:

– Иван!Куда там – ей нужна была публика. Меня остановил пронзительный возглас:

– Видела я, как вы с собачкой утром гуляли.Я тоскливо глянул на дверь подъезда – такую близкую – и уже собрался сделать вид, что оглох. – Постойте, Иван! – похоронило все надежды.

Я напрягся. Сейчас начнется: «Ваша собака обоссала кусты у лавочки!» или «Ваша собака орала под окнами на рассвете!» – и ещё двадцать вариантов собачьих «преступлений». Внутри стало закипать. Мой Чаппи лежит там, возможно, умирает. Только тронь его – таким трёхэтажным перекрою, мало не покажется. Потом, конечно, придётся съезжать – житья не даст. Но сейчас мне было на это плевать.

– Видела в окно, как вы мимо Людмилы проходили! Людмилы… как её… ну, этой кошатницы! – Голос её уже начинал дребезжать. – Вот вы свидетель – она опять эту гадость под балкон вывалила! Весь подъезд воняет кошачьей мочой, а песочница – сплошной туалет! И всё благодаря ей! Всех котов района прикормила.

Молчать было безопаснее – меня задержали в качестве слушателя. Слава богу, гнев был направлен не на меня. Людмилу не жалко. Жалко котов, но об этом я дипломатично промолчу.

– И мало того, что вонь мочи стоит! Теперь эти коты её дрянь жрать перестали! И лежит всё это под балконами, тухнет на солнце! Мух разведётся и разлетятся по квартирам! – Она бешено обвела нас выпученными глазками, тряхнув рыжей химической завивкой. Пухлые щёки затряслись.

Усталый мужик прикрыл глаза ладонью, будто от солнца. Я почесал переносицу и зажмурился. Вид мы блокировали – а вот звук нет.

– Пишем коллективную жалобу! – перешла она на деловой тон. – Весь подъезд подпишет, я отправлю куда надо. Людмиле выпишут штраф! Если повезёт – отлов приедет. И чтоб эти чёртовы окна в подвал наконец заварили!

Видимо, тут полагалось разразиться аплодисментами, благодарностями и кинуться собирать подписи. Все молчали, упорно глядя мимо её выпученных глаз.

– Кляузы на соседей строчить? Ишь чего удумала… – не выдержала Мария Петровна, бойкая семидесятилетняя старушка с восьмого этажа. – Людку я знаю, душа человек. Чуть свихнулась на котах, это правда. Но и они ведь божьи твари, есть хотят. На том свете разберёмся, кто прав – те, кто их кормит, или те, кто отлов вызывает. – Она бросила на агитаторшу взгляд, полный брезгливости. – Подписывать не стану, и ко мне не суйся. Пойдём, Ваня, поможешь сумку до лифта донести.

Видимо, Мария Петровна решила спасти и меня заодно, прихватив с собой. Я был ей чертовски благодарен.

Уходя, я сочувственно глянул на соседа.

– Сама донесу, лёгкая. А коты-то куда подевались? Неужто кто-то потравил? – Из всей истерики рыжей мегеры её, похоже, зацепило только исчезновение котов. – Эта мымра могла отравить, только не учла – сдыхать-то они в подвал спрячутся. Вот где вонь и мухи будут. Ладно, Вань, я пошла. И слышь – не подписывай ничего, греха не бери.В холодном полумраке подъезда старушка выхватила у меня сумку: