Огонь и лед

Карина Элис

Огонь и лед

Глава 1

– Иван Алексеевич Бунин: «Антоновские яблоки», «Темные аллеи», «Жизнь Арсеньева», «Деревня», «Господин из Сан-Франциско». Рассказы о любви: «Легкое дыхание», «Солнечный удар», «Грамматика любви». Успеваете?

Класс кивает в знак одобрения.

– Отлично. Следующий у нас в списке Александр Иванович Куприн и его повести «Гранатовый браслет», «Олеся», «Поединок», «Суламифь»…

Протяжно вздыхаю и смотрю на свою соседку по парте. Еська сейчас вместо того, чтобы писать под диктовку список литературы на лето, просматривает ленту на маркетплейсе, отчаянно ища такие же босоножки, которые видела у Каролины Липовой из параллели. Эх, Коновалова такая Коновалова.

– Михаил Шолохов: его роман-эпопея «Тихий Дон» и сборник «Донские рассказы», – продолжает порядком уставшим голосом Екатерина Сергеевна, наша учительница русского языка и литературы и по совместительству классная руководительница.

Ой, отвлеклась. Наверняка что-то пропустила. А мне еще этой «моднице» список давать, что зачастую и происходило в нашей паре – я пишу, а она переписывает.

Последний урок тянулся невыносимо долго. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь полуприкрытые шторы, рисовали на партах золотистые пятна, а за окном уже манило приближающееся лето – теплое, беззаботное, полное обещаний и приключений. Учительница все продолжала зачитывать список произведений, от чего моя кисть начинала неприятно ныть от быстрого письма, а почерк с каждым словом становился все больше похож на почерк врача, но в голове у меня гудело только одно: скоро свобода.

Наконец-то звенит долгожданный протяжный звонок с урока, и по классу разносится общий вздох облегчения, переходящий в радостный гул.

– Так, всем стоять! – останавливает приказным тоном Екатерина Сергеевна особо нетерпеливых учеников. – Оставшийся список литературы я отправлю вам в беседу, и не дай бог, кто-то за лето не прочитает хоть одну книгу – пеняйте на себя. Можете считать, что ЕГЭ вы провалили.

– Ага, как же, – тихо возмущается Сережа Ветров позади меня.

– Это вам не шутки, – наставляет нас учитель. – И еще, завтра я жду вас всех в этом классе в 7:40, и ни минутой позже. Попробуйте мне только опоздать, – грозит нам пальцем Екатерина Сергеевна. – Отправитесь не на линейку, а домой обратно.

Наша классная руководительница была человеком «старой школы», отличалась строгим нравом, педантичностью и пунктуальностью. Бывало, выгоняла ученика из кабинета за опоздание или ставила «н» в журнале, даже если ученик все же успевал присоединиться к уроку после ее прихода.

– Все поняли? Тогда можете быть свободны.

По классу раздаются звуки захлопывающихся учебников, складывания тетрадей, шуршание рюкзаков и сумок, а кто-то из особо нетерпеливых вообще сорвался с места и покинул кабинет, едва классная сказала последнее слово.

Сдуваю с лица рыжую кудрявую прядь волос и принимаюсь собирать вещи с нагретой солнцем парты в рюкзак.

– Блин, вот же коза эта Липова. Нет нигде таких босоножек, как она говорила, – надувает щеки подруга.

– Да ладно тебе, сразу было понятно, что она тебя обманула, – отвечаю ей. Настроение у меня, несмотря на прошедшие мучительные семь уроков, отменное – все-таки последний день в школе.

– Как это обманула? И ты мне ничего не сказала? – поднимает на меня глаза Еська. – Ах ты коза-коза! – и замахивается на меня пеналом.

Я вовремя успеваю увернуться, и пенал летит прямо в Екатерину Сергеевну, проходящую мимо доски.

– Коновалова! – возмущенно восклицает классная руководительница.

– Ой, простите меня, пожалуйста, Екатерина Сергеевна, – начинает оправдываться подруга.

– Желаю завтра увидеть тебя самой первой в классе, а не как всегда последней, – строго отзывается учительница и скрывается за порогом класса.

– Хорошо, Екатерина Сергеевна, – бросает ей вслед Есения и добавляет потише: – Мегера.

Смеюсь от недовольной гримасы подруги, на что она только качает головой.

Выходим из школы в залитый солнечным светом двор. Конец мая – чудесная пора: вот уже который день яркое солнце ласково греет землю, расписывая тени под раскидистыми кленами. Воздух наполнен ароматом цветущей сирени, нагретым асфальтом, а где-то вдалеке доносится жужжание первых пчел. Шагаем в ногу с подругой, на плечах – набитые учебниками рюкзаки, а в руках – смятые школьные пиджаки (утра пока что выдавались прохладными), и болтаем на любимую тему Еськи.

– Кому нужен этот список литературы на лето, не понимаю. То ли дело современная проза, – с придыханием говорит одноклассница. – Ты бы видела, какой я список составила себе на лето. Осталось только маму уговорить, чтобы она дала мне денег. Там такие книги – закачаешься!

– Скинешь мне? Я тоже посмотрю и что-нибудь себе возьму на заметку.

– Конечно.

Выходим за школьные ворота и слышим короткий гудок автомобиля.

– О, за тобой папа приехал.

– Да. Тебя подвезти? – бодро интересуюсь я.

– Нет, спасибо. Я хотела заскочить в одно место. Вечером тогда созвонимся.

– Окей.

Обнимаюсь на прощание с подругой и направляюсь к машине.

– Ваш личный шофер прибыл, мисс, – шутливо произносит папа.

– Вы так любезны, мистер, – не отстаю я и сажусь на пассажирское сиденье.

– Хэллоу, май диар френд, – уже спокойнее здоровается со мной папа.

– Бонжур, комон сова?

– Я сов не ем.

Заливаюсь смехом и спрашиваю:

– А при чем здесь это?

– Просто решил уточнить мои предпочтения в еде.

Мои диалоги с папой зачастую состоят из подобных необъяснимых шуток, которые не особо понимают окружающие, но мы понимаем.

Приветствуем друг друга традиционными кулачками, пристегиваюсь и выезжаем на оживленную улицу.

– Как прошел день в школе?

– Отлично. Получила «пять» по алгебре и литературе, – гордо отвечаю я.

– Всегда знал, что ты пошла в меня, но чтобы в маму…

– Эй, если так будешь шутить, я ей все расскажу. И вообще, я похожа на вас обоих.

Мои родители оба закончили школу с золотой медалью. Папа – спец по точным наукам, а мама – в гуманитарных.

– Не знаю-не знаю, не видел, чтобы в тебе прослеживались мамины кулинарные способности. Помню, как в прошлом месяце мы все вместе отмывали кухню после твоей «гениальной» идеи сварить сгущенку.

Вспоминаю тот позор и краснею.

– Ну, скажешь тоже, как будто ты не варил однажды суп, когда мама простудилась, а получилась еще одна порция каши, – прыскаю со смеху.

– Ах ты маленькая жучка, – тянет папа и одной рукой начинает щекотать меня за бок, от чего заливаюсь хохотом.

– Все-все, твоя взяла.

Папа убирает руку, а я поправляю свои кудри.

– Кстати, о еде: мама с Ксюшей готовят дома грандиозный ужин на сегодня.

– Правда? А что готовят? – поворачиваюсь к папе и смотрю на его серьезный профиль.

– Мама строго-настрого просила меня не выдавать их секретное меню, поэтому, Рыжавета, прошу простить вашего верного слугу, – хихикает родитель.

– Ну, пап, сколько раз я просила тебя не называть меня так? – возмущенно надуваю губы.

– Это как?

– Так!

– Рыжаветой? – шутливо интересуется папа, за что получает тычок в бок.

– Ауч. Я вообще-то за рулем.

– Вот и следи за дорогой, – командую я.

– Есть, сэр! – подносит ладонь к виску папа и отдает честь, словно я генерал.

Я лишь складываю руки на груди и качаю головой.

Едем домой минут десять, периодически разговаривая с папой. Наблюдаю из открытого окна за прохожими. Вот идут школьники лет девяти-десяти и подкидывают вверх свои рюкзаки, а вот идет мама с дочкой в одной руке и с цветами в другой. На календаре двадцать третье мая, и завтра по всей стране пройдут традиционные линейки, посвященные празднику «Последний звонок». Я лично люблю этот день. Он мне всегда пахнет сиренью, солнцем и свободой. Невольно прикрываю глаза и подставляю лицо теплому ветру, который вздымает мои волосы назад. Фоном папа включил джаз, и мне остается только наслаждаться дорогой домой.

Мы часто с папой могли вот так вот поехать на машине по городу, сами не зная куда, просто накатывая круги. Такой порыв у нас мог произойти почти в любое время дня и ночи. Мама с сестрой тоже иногда присоединялись к нам, но по большей части они были домоседами и оставались дома смотреть свои сериалы, пока папа меня катал по городу и показывал каждый раз все новые и новые места.

Доезжаем до дома и паркуемся на привычном нам месте у подъезда, затем направляемся на второй этаж. Открываю дверь своим ключом и проникаем с папой вглубь квартиры. Еще на подходе к входной двери я почувствовала знакомый запах моего любимого черничного пирога, который готовила зачастую мама. Приятный сливочно-ванильно-ягодный аромат усилился, стоило нам переступить порог дома.

– Мы дома, – прокричал папа, разуваясь, и прошел в зал.

Кладу свой рюкзак на полку шкафа, что расположился у нас по левой стороне в прихожей, скидываю до жути надоевшие мне за целый день туфли на небольшом каблучке, влетаю в свои мегаудобные комнатные тапочки «уточки» и направляюсь на кухню, откуда исходят чарующие ароматы выпечки.

– Всем привет, – радостно приветствую остальную часть семейства.

Кухня встретила меня ярким светом – солнце лилось через окно, играя бликами на кафеле и оставляя золотистые пятна на обеденном столе.

Наблюдаю знакомую суету: мама, облачившись в кухонный фартук, нарезала очищенный картофель в миску, а сестра Ксюша, упираясь в столешницу уже довольно округлившимся животиком, шинковала овощи и зелень для садового салата. На плите кипела кастрюля с водой, в духовке румянился пирог, а на подоконнике в банке с водой стояли свежие веточки мяты – видимо, для компота.

– О, Лизик, привет, – поворачивается ко мне мама и целует в щеку.

Еще одна форма моего имени, которое мне не особо уже нравится, но все же не настолько, как «Рыжавета».

– Ну как, выпустили тебя на каникулы? – улыбается Ксюша, отодвигая со лба прядь светлых волос.

– Да-а-а! – довольно отвечаю я и, не сдержавшись, крутанулась на месте, задев бутылку с водой, что стояла на краю столешницы. Успеваю ее поймать и ставлю обратно, подальше от края. – Теперь только спать, гулять и… есть!

– Вот как раз вовремя подоспела, – фыркнула мама, но глаза ее смеялись. – Бери нож, поможешь Ксюше с помидорами.

– Да не нужно, я сама справлюсь. Тут совсем чуть-чуть осталось, – отнекивается Ксю и продолжает упорно нарезать овощ.

За окном послышались радостные голоса ребят, что успели вернуться из школы, а теперь накатывали круги на велосипедах во дворе дома. И почему-то именно сейчас, среди этих звуков, запахов и родных голосов, я почувствовала: вот оно – самое настоящее счастье. Сердцем я чувствовала, что очередное лето станет еще одной важной страничкой в моей жизни. Хотя бы взять в пример мое предстоящее совершеннолетие уже в середине июня.

– Как там наш пузожитель? – подхожу к сестре и кладу руки на ее живот. – Эй, как ты там? – опускаюсь ниже и прислоняю ухо к животу Ксюши, вслушиваюсь.

– Всю ночь не давала мне спать, а сейчас вот решила отдохнуть, – хихикает сестра.

Ксю сейчас находится на последних неделях беременности. Когда сестра приходила к нам в гости, я любила вести светские беседы обо всем и ни о чем со своей будущей племянницей, от чего Ксюша только веселилась и умилялась.

– А где будущий папаша? – поинтересовалась я, отстранившись от Ксю.

– Никита пошел на встречу к своему другу, тот обещал ему подкинуть еще одну работенку, – поведала мне сестра, вновь принявшись нарезать овощи.

– Никита, – фыркаю я. – Злата Никитична. Ты не могла себе в мужья выбрать парня не с таким дурацким именем? Представляю, какой моей любимой племяшке придется пережить стресс с таким отчеством в школе, – вздыхаю я.

– Так, не надо гнать на моего мужа, иначе однажды случайно перепутаю и в чай положу не сахар, а соль, – мило улыбается Ксюша, а я лишь показываю ей язык.

– Девочки, не ссорьтесь, – ласково просит нас мама, доставая из духовки пирог.

– Да она просто не понимает пока что, когда ты встретишь своего человека, то его имя тебе будет совсем не важно, – ухмыляется сестра, а я лишь складываю руки на груди и прислоняюсь спиной к стене.

Ну да, Ксюше повезло. С Никитой она познакомилась еще на первом курсе университета. Они практически сразу завели общение и стали парой. Закончив обучение, они сыграли свадьбу, на которую сами упорно копили, а через год совместной супружеской жизни осчастливили нас всех новостью о скором пополнении в семействе Кузнецовых.

– Согласна с тобой, Ксюш, когда ты искренне любишь человека, то его имя, отчество, фамилия становятся совсем не важными, – включается в наш разговор мама, переложив пирог на красивую прозрачную посудину.

– Не думаю, что я хотела бы выйти замуж за какого-нибудь Лаврентия Пупкина, – хмыкаю я.

– А чем тебе имя Лаврентий не нравится? – задает вопрос папа, заходя на кухню и подслушивая наш разговор. – У меня так деда звали. Отличный был мужик.

– Но все же мне не хотелось бы, чтобы мою дочь или сына звали Никитична, – фырчу я и юрко выхватываю прямо из-под ножа Ксюши четвертинку огурца.

По поводу отчества я действительно поначалу негодовала, но сейчас уже смирилась, но упорно продолжала подтрунивать над сестрой, от чего она порой злилась, говоря, что посмотрит в будущем, какое будет отчество у моих детей. Но все же к нашему Никите я относилась дружелюбно – он хороший парень, который действительно любит мою сестру.

– Так, Елизавета Михайловна, а ну марш переодеваться и мыть руки, – скомандовала мама, увидев, что я стащила огурец, и я послушно направилась в свою комнату.

С тех пор как от нас съехала Ксюша, я стала как королева делить комнату с самой же собой. Сделав небольшой ремонт, она стала походить на ту, которую я всегда хотела. Нежно-розовые стены в мелкий цветочек сменились на чистый белый цвет, пол – на серебристый линолеум, из мебели добавили лишь новый беленький стол и одноместную кровать, о которой я мечтала с десяти лет, после того как свалилась со второго этажа двухъярусной кровати. Лишь огромный шкаф цвета слоновой кости остался нетронутым. Теперь я наслаждалась гордым одиночеством в своей довольно-таки небольшой, но уютной комнате. Здесь было оформлено все так, как я хотела, а не так, как хотела сестра (в подростковом возрасте она была еще той занозой в заднице).

Прохожу в комнату и, закрыв за собой дверь, принимаюсь за смену образа – приталенное темно-синее платье с белым воротником школьного фасона меняю на более удобную растянутую желтую футболку и серые шорты. Вдыхаю свежий аромат геля для стирки, подмечая – мама постирала, пока я была в школе.

Надеваю аккуратно школьную форму на плечики и вешаю в шкаф. Выхожу из своей конуры и держу маршрут сначала в ванную, чтобы помыть руки и затянуть волосы в высокий пучок, а затем на кухню. Мама с сестрой тем временем уже накрыли стол: ароматный бородинский хлеб, овощной салат и свежесваренный борщ разносили ароматы по всему помещению, маня хозяев на обед. Садимся каждый на свое привычное место за столом: мама с папой на стулья с левой стороны, а сестра по правой, на угловом диванчике, вместе со мной.

Не успеваем взять в руки ложки, как раздается звонок в дверь.

– Ой, это наверное Никита, – щебечет Ксю и встает, чтобы открыть мужу дверь, а мама начинает вновь суетиться, чтобы налить еще одну порцию борща.

– Всем добрый день, – разносится на всю кухню. В проеме появляется молодая пара, крепко держась за руки. Маленькая Ксю, со своим ростом 170 сантиметров, кажется такой миниатюрной по сравнению со «шпалой» Никитой. Его рост – добрых 198 сантиметров, и он еле помещался в наши проходы. Светловолосый, худощавый и рослый – чем из этого он сперва привлек мою сестру, до сих пор не могу понять.

– Здравствуй, Никит, – ласково здоровается мама и ставит его порцию рядом с Ксюшиной.

– Здоров-здоров, зятек, – присоединяется папа, здороваясь с ним за руку, и только я всегда выделяюсь со своими шутками.

– Привет, маяк. Как погода в море?

– Сегодня отличная, шторма не обещают, – улыбаясь, отвечает парень, уже привыкший к моим подколам про рост, и пропускает свою жену первой за стол, а сам садится с краю. Теперь точно можем приступить к обеду.

Ксю поправляет свои густые светлые волосы и начинает потирать животик.

– Как наша малышка? – интересуется Никита, прикасаясь к ладони своей жены.

– Хорошо, вот кажется, потихоньку просыпается, пинаться начинает, – улыбается сестра.

Всегда, когда происходили такие моменты, я невольно умилялась от того, как они сильно уже любят свою будущую дочь.

– Кстати, – спохватился Никита. – Я был только что на одной встрече. В общем, мне предложили неплохо так подзаработать, за месяц обещали хорошо заплатить.

– Так это здорово, – радуется мама.

– Да, только мне придется поехать на вахту и жить там весь месяц. Вернусь только перед рождением малышки, – чуть менее радостно продолжает парень.

За столом повисает тишина, даже ложки не цокают о тарелки. Все немного удивленно смотрят на Никиту, который продолжает держать Ксю за руку. Вижу, как сестра напряглась, а глаза стали немного влажными.

– Как на вахту? – задается вопросом Ксюша. – У нас в городе хорошей работы нет?

– Родная, прости, что огорошил тебя и всех остальных этой новостью, но нам действительно не помешают эти деньги, – спокойным и ласковым голосом отозвался Никита.

Что касалось денег, то в семье Кузнецовых никогда не стоял вопрос об их отсутствии. Никита был из тех трудолюбивых парней, которые не боялись грязной работы в свои двадцать пять. Он шел везде, где только можно было подзаработать. По специальности он вместе с Ксю были экономистами, но работали по ней только первый год. Потом сестра вышла в декрет, а Никита стал искать более выгодную работу, где можно было заработать больше. На данный момент для малыша они уже приобрели все, что можно и нельзя: от коляски с манежем до сосок и бутылочек. Но, видимо, Никита парень дальновидный.

– Никит, ты сейчас серьезно? А как же я? – голос Ксюши дрожит, а одинокая слезинка все же не выдерживает и падает прямо в полную тарелку. Раньше она не была такой сентиментальной. Что делает с женщинами беременность?

– Эм, мне кажется, мама достаточно положила в борщ соли, – пытаюсь разрядить обстановку, но мама лишь шикает в ответ, намереваясь успокоить вместе с папой огорченную сестру.

– Ну, Ксюш, это правда хорошая работа и вполне безопасная, – уверяет ее муж, обнимая за плечи. – Я обещаю, что приеду раньше, чем малышка появится на свет.

– Обещаешь? – подрагивающим голосом спрашивает Ксю.

– Обещаю, – улыбается ей парень и целует в макушку.

– Смотри, Никит, если роды начнутся раньше, пеняй на себя. Сама я рожать не пойду, – угрожает сестра.

– Хм, хорошо. Но если что, может, и Елена Николаевна пойдет с тобой.

– Если работа – это твоя большая отмазка, чтобы не идти со мной на партнерские роды, то дома тогда тебя будет ждать ох какой сюрприз. И поверь, далеко не лучший.

– Который не при детях будет сказанный? – вторая моя попытка разрядить обстановку, и она оказывается куда удачней, чем предыдущая – все заливаются хохотом, даже Ксюша с влажными глазами.

Принимаемся вновь обедать, параллельно наблюдаю, как Никита бережно убирает салфеткой слезинки своей жены и целует ее в щеку.

– Ну тогда, если Никита у нас вахтовик, то ты, дочь, можешь пожить пока у нас, – предлагает папа, на что я сразу противлюсь.

– Эй, а где Ксю будет спать?

– Как где, на твоей кровати. Ну не на диване же, там матрас жесткий, а беременным на таком спать нельзя. А у тебя матрас как раз ортопедический, – подмечает мама.

– То есть вы выгоняете меня на диван на ближайший месяц?

– Ага, добро пожаловать в прошлое, сестренка, – усмехается Ксю, а я, насупившись, складываю руки на груди.

Блеск! Теперь вновь придется мне делить с ней комнату, да и еще в зал переехать. Хорошо, что там телик есть, хоть не так скучно будет.

– Тогда договорились, – довольно отзывается мама. – Завтра и привозите этого пузатика с вещами к нам.

Вечер проходит уже в более спокойной обстановке – Ксю смирилась, что Никита уедет на вахту уже послезавтра рано утром, а она с вещами к нам, я с тем, что буду жить в другой комнате, а мама, что нужно будет следить за нами обоими более тщательно, что, в принципе, у нее получалось всегда.

Провожаем молодую пару домой, прощаясь до завтра. Мама, как всегда, вручает молодым пакет с полными контейнерами еды, на что всегда противится Ксю, отвечая, что сама может приготовить еду для своей семьи, но родительница, как всегда, непреклонна. Раньше она это аргументировала тем, что ей просто приятно помогать своей дочери с мужем, а теперь – что беременным как можно меньше стоит стоять у плиты.

Направляюсь в ванну на водные процедуры, чтобы как следует подготовиться к завтрашнему празднику. Наношу на волосы и тело все возможные уходовые средства, надеваю пижаму со Стичем и выплываю из душной ванны в свою прохладную комнатку. Окно открыто нараспашку, что я специально сделала перед походом в ванну, отчего сейчас в комнате пахнет вечерней прохладой и сиренью, которая растет прямо под моим окном. Включаю торшер, и в комнате появляется приглушенный свет. Расстилаю свою кровать и присаживаюсь на нее, обратив внимание, что моя белоснежная блузка и черная юбка-клеш аккуратно висят на плечиках на двери шкафа. Невольно улыбаюсь такой мелочи – мама. Она с самого начала своей семейной жизни была домохозяйкой, папа наотрез запретил ей работать, считая, что это удел мужчин, ведь они должны быть добытчиками в семье, а женщины – хранительницами домашнего очага. Когда я впервые услышала эти слова от мамы, то встала, как говорится, в позу – как это мужчина может запретить своей жене что-либо? Но мама поспешила меня успокоить – она сама была не против, к тому же неплохо уже на тот момент справлялась по дому, и за двадцать шесть лет брака она ни разу не сказала, что ей надоело быть домохозяйкой. А папа, прямо как Никита, не сидел и дня на месте, все работал и работал на благо семьи, как итог – сейчас он смог раскрутить строительный магазин, который хорошо знали в городе и часто его посещали.

Из мыслей меня вырывает уведомление, оповещающее о новом сообщении. Тянусь к телефону, который находился на прикроватной тумбочке, и устремляю свой взгляд на него. Еська. Захожу в один из многочисленных мессенджеров, открывая чат с подругой, и округляю глаза от увиденного.

ЕСЯ: Как я тебе? *фотография*

На фотке была запечатлена Еська в довольно-таки вызывающем образе, который можно было увидеть в эротических фильмах: белая рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц, черный галстук, короткая, даже очень, юбка-клеш темного цвета, оголяющая ее длинные и немного смуглые ноги, высокие каблуки, макияж с акцентом на ярко-красные губы и самое (как по мне) роскошное – это Еськины длинные, прямые, натуральные каштановые волосы.

ЛИЗА: Вау. Впечатляюще! Это твой образ на завтра? *смеющийся смайлик*

ЕСЯ: Ахахах, если бы. Если я так приду в школу – Мегеру кондратий хватит *смеющийся смайлик*. Это я Стасику хочу такую фотку отправить. Ну как, норм?

Со Стасом Давыдовым Еся встречалась почти полгода. Он учился на год старше нас и был участником знаменитой футбольной команды «Орлы» у нас в городе.

ЛИЗА: Эм, в принципе норм, но у вас отношения зашли настолько далеко?

ЕСЯ: Ну, я бы так не сказала. Но все же хочется мальчика позлить *хитрый смайлик*.

ЛИЗА: А-а-а. Ну тогда отправляй, если уверена. Зная тебя, если уже надумала, то никто не отговорит.

ЕСЯ: Ахахах, спасибо, подруга *смайлик сердечка*.

Отправляю ей ответное сердечко и нажимаю кнопку блокировки. Кладу телефон обратно на тумбочку и делаю глубокий вдох – осталось сделать самое сложное перед сном – уложить мои кудри. Мне одной в семье повезло быть кудряшкой Сью – мама и папа были натуральными блондинами, поэтому моя сестра унаследовала их светлые прямые волосы, а мне "достались" эти рыжие завитки.

С детства прохожие часто смотрели на меня с удивлением, а знакомые говорили родительнице: "Ой, Лизочка совсем не похожа на вас с Мишей своими рыженькими волосочками!" Мама всегда спокойно им объясняла, что я пошла в бабушку и дедушку по ее линии. И это была правда – особенно я похожа на деда с его кудрявой рыжей шевелюрой, тогда как у бабушки волосы были прямые.

Вооружившись термозащитным спреем и феном с диффузором, снова иду в ванную делать вечерний ритуал укладки. Как же мне хочется иногда прямые волосы, как у Еськи! Но мама категорически запрещает выпрямлять их химией или утюжками, пока я не стану взрослее.