bannerbanner
Закованные в броню. Книга 3
Закованные в броню. Книга 3

Полная версия

Закованные в броню. Книга 3

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
7 из 7

Лусия де Монсада в возмущении всплеснула руками.

– Наслаждаться жизнью? Луис, как ты себе это представляешь? Я не буду подчиняться девчонке!

– Лусия! – голос Острожского стал резким. – Перестаньте пререкаться. Я не потерплю в доме ссор, как это было во времена моей матери! Нравится вам или нет, но Эвелина – моя жена. Семь лет назад я купил этот дом в Вильне для нее и по ее выбору. Это – ее дом, она привезла с собой детей, моих детей, которых надо устроить и о которых надо заботиться. Где тот здравый смысл, которым вы всегда так гордились?! Вам следовало бы предложить ей свою помощь!

Лусия де Монсада фыркнула и быстро вышла из гостиной, хлопнув дверью.


Глава 7.

Вильна, Великое княжество Литовское, весна 1417 г.


Герцогиня де Монсада стояла в темной господской спальне перед кроватью с неплотно задернутыми шторами балдахина, через которые она могла видеть тесно переплетенные в любовной схватке тела племянника и его жены, поразительной по красоте молодой женщины, которую она, Лусия де Монсада, возжелала с первой же минуты, когда ее увидела. Она была очарована шевелюрой ее белокурых волос, ее большими голубыми глазами, ее совершенным телом греческой богини и ее тонкой белой кожей, даже едва приметной голубоватой жилкой, которая билась сейчас на ее запрокинутой шее. Лусия думала о том, как несправедлива к ней жизнь. Почему этой женщиной, этой прекрасной богиней должен владеть только ее племянник? Конечно, Луис красив, воспитан, но он мужчина. Почему она встретила эту прекрасную девушку, когда она уже совсем немолода? Много лет назад она полагала, что Алиция Острожская была ее судьбой, но она ошибалась. Алиция Острожская предала ее, и она заплатила за это своей жизнью. Лусии было ее совсем не жаль. Эвелина Монлери – молодая княгиня Острожская, жена ее племянника, была в десятки раз красивее Алиции и в сотни раз изысканнее ее. В добавление к этому, она была благородного происхождения, она была утонченна и воспитана в лучших традициях европейского этикета. Она говорила на всех европейских языках, и ее мать наполовину итальянка. Лусии было больше нечего желать. Она хотела эту девушку, и она привыкла получать то, что хотела. Несомненно, в данный момент, обстоятельства складываются не в ее пользу. Луи очевидно влюблен в свою жену. Он стремится затащить ее в постель при каждом удобном случае и кажется совершенно бесстыдным и нанасытным с ней. Это притом, что у них уже двое маленьких детей. Что же остается ей, Лусии? Ждать, пока он осквернит тело этой прекрасной молодой женщины еще одним своим ребенком?! Она была с этим категорически несогласна.

Герцогиня нахмурилась и бесшумно выскользнула из супружеской спальни. Уже спускаясь по лестнице вниз, в гостиную, она продолжала размышлять о своей жизни в Вильне после приезда туда княгини Острожской. Ее мысли изменили свое направление. Теперь она думала о том, что если она хочет получить Эвелину Монлери для себя, то она должна действовать! Спускаясь по лестнице, Лусия де Монсада рассеянно барабанила тонкими длинными пальцами, унизанными перстнями, по перилам. События складывались для нее совсем не тем образом, который она ожидала. Первым неприятным сюрпризом было то, что у Эвелины Острожской оказалось много друзей в Вильне и она очень часто проводила время вне дома. Несмотря на это, практически вся армия слуг, которая с приездом ее и детей обосновалась в особняке, была предана ей и беспрекословно выполняла все ее распоряжения, игнорируя приказы герцогини, которые противоречили этим распоряжениям. Герцогине даже казалось, что за ней была установлена негласная слежка со стороны прислуги, особенно, когда ей приходило в голову заниматься на кухне созданием зелий, начиная от простеньких зелий от головной боли или от колик в желудке.

Следующим неприятным сюрпризом было знакомство Эвелины с князем Ремгольдом, этим литовским дикарем, который в свое время отнял у Лусии внимание Алиции Острожской и даже посмел подговаривать ее противостоять Лусии! Герцогиня еще больше нахмурилась, вспомнив, как наутро после приезда Эвелины с детьми в Вильну она была разбужена необычным шумом во дворе. Открыв окно, поскольку из-за этого льда, налипающего на стекла, невозможно было хоть что-то увидеть, Лусия заметила во дворе высокую кряжистую фигуру бывшего наместника великого князя в Жемайтии, сразу же показавшуюся ей знакомой. Он был одет в короткий тулуп из волчьей шкуры, вывернутый шкурой вовнутрь, какие в этой дикой стране называют дубленками. Тулуп был незастегнут, литовец также был без шапки, и легкий снежок уже немного припорошил белыми хлопьями его все еще остававшиеся иссиня-черными волосы. Одной рукой, он играючи держал под узцы двух молодых жеребцов-трехлеток, грызших поводья и перебирающих от нетерпения ногами на месте. Рядом с ним прыгали на месте от радости, издавая громкие вопли, Андрей Острожский с его приятелем Зигой Радзивиллом. Им навстречу уже спешила улыбающаяся Эвелина, в светлой длинной шубке, с распущенными по плечам светло-золотистыми волосами, такая прекрасная и желанная, что у Лусии заныло сердце. Они оба вели себя так, словно были знакомы уже целую вечность. Эвелина даже легонько коснулась губами задубевшей щеки наместника Жемайтии, а он с улыбкой по-хозяйски на секунду приобнял ее за талию. Оказалось, что проклятый литвин привел коней в подарок мальчикам Острожским. С того самого дня Андрей и Зига Радзивилл целый день возились с этими полудикими необъезженными лошадьми во дворе, издавая при этом такие вопли, что у Лусии каждый раз начиналась мигрень.

Продолжая медленно, ступенька за ступенькой, спускаться вниз по лестнице, Лусия сосредоточенно размышляла. Пожалуй, при том уровне симпатии, котоую она испытывала к жене своего племянника, ей следует не просто попробовать подружиться с Эвелиной, ей следует сразу попытаться соблазнить ее. Соблазнить сначала какими бы то ни было жизненными благами, прежде чем подойти к любовному соблазнению. Но что она может предложить этой красивой молодой женщине? Из долгого разговора с Изабеллой Кавальканти и братьями Контарини в Венеции полгода тому назад она получила впечатление, что их польская кузина больше всего на свете ценила свою свободу, и что она долго не желала связывать свою судьбу с мужчиной, которого с детства предназначали ей в мужья. В этом Лусия очень хорошо понимала ее. Но, получив в мужья ее богатого, привлекательного и чрезвычайно самоуверенного племянника, захочет ли она оставить его ради Лусии? Она помнила, что Эвелина не захотела последовать за Луисом в Италию. Она заставила его вернуться и жить с ней в Литве. Лусия хотела знать, почему. Возможно, эта молодая женщина до последнего момента рассчитывала, что Луис не вернется? Если так, тогда у нее есть шанс! Она должна очень внимательно присмотреться к Эвелине Монлери, прежде чем делать решительный шаг. Она не может позволить себе совершить ошибку подобную той, которую она сделала с Алицией Острожской! Между ней и женщиной, которую она пожелала, никогда не должен встать мужчина!

В тишине дома Лусия вдруг услышала неясные голоса, идущие из-за полуоткрытой двери супружеской спальни, которую она забыла прикрыть. Лусия застыла на лестнице, на минуту в нерешительности заколебавшись о том, что делать, а потом, приняв решение, развернулась и быстро и бесшумно побежала по лестнице вверх, остановившись а площадке перед дверью, откуда она могла очень хорошо различить, что происходило в комнате. Первое, что она услышала, поднявшись вверх и едва сдерживая дыхание от быстрого бега, был негромкий голос Эвелины.

– Вы никогда не рассказывали мне о вашей матери, Луи.

Полог балдахина кровати, которую донна Лусия могла видеть, заглянув в щелку приоткрытой двери опочивальни, был уже полностью открыт. Сквозь щель двери герцогиня да Монсада могла отчетливо видеть, что голова Эвелины лежала на плече Острожского, в спальне было полутемно, тусклый свет ночника выхватывал из окружающей тьмы полосу штор на окне и незадернутый полог кровати. Герцогиня затаила дыхание и превратилась в слух.


Острожский пошевелился, Эвелина подумала было, что ему тяжело и подняла голову с его плеча, но он снова уложил ее себе на грудь и еще теснее привлек Эвелину к себе.

– Почему ты спрашиваешь?

Она была так близка к нему, что ей казалось, что его голос шел из его груди.

– Мне интересно. Эли рассказывала, что когда мы были детьми, я некоторое время жила в Остроленке после смерти моей матери, – осторожно сказала она.

– Правда? – не открывая глаз, удивился Острожский. – Я хорошо помню Эльжбету, но не тебя.

– Я тоже ничего не помню, – созналась Эвелина. – Хотя, когда вы привезли меня в Остроленку в первый раз, она показалась мне странно знакомой. Этот великолепный розарий вашей матери! Я скучаю по Остроленке. Почему вы не хотите говорить о ней, князь? Я слышала, она была красавицей.

– Да, – Эвелина почувствовала, как он вздохнул. – Она умерла, когда мне едва исполнилось десять лет. Чего ты от меня хочешь, дорогая?

– Отчего она умерла? Она болела?

Острожский некоторое время молчал. Эвелина лежала рядом, наслаждаясь теплом постели и его присутствием, и не торопила его.

– Я не знаю, – наконец, сказал он, – Меня в тот момент не было в Остроленке. Мы с Лусией были на ярмарке в Плоцке. Когда мы вернулись в Остроленку, ее уже успели похоронить.

Эвелина пошевелилась, снова подняла с его плеча свою голову и обратила свое лицо к мужу. От ее движения волна светлых длинных волос рассыпалась веером по груди Острожского. Он невольно перевел дыхание, так как прикосновение шелковистых прядей было необыкновенно возбуждающим.

– Проясни для меня, дорогой, одну вещь, – попросила Эвелина, глядя в лицо Острожского. – Я уверена, что, если бы я умерла, Андрей потребовал бы от всех, в первую очередь от тех, кто присутствовал при моей смерти, объяснений. Причем, в весьма категоричной форме. Разве вы не сделали этого?

– Эвелина, я почти уверен, что дедушка рассказал тебе историю о том, что мать отравила Лусия, – все так же, не открывая глаз, сказал Острожский. – Но я не верю в это.

Брови Эвелины взметнулись вверх.

– Почему? – с изумлением спросила она. – И отчего же тогда она, по вашему, умерла? Какое объяснение получили вы?

– Она умерла от укуса змеи, – наконец, неохотно ответил Острожский.

– Змеи?! – от удивления Эвелина даже приподнялась на постели. – Вот уж никогда не видела в Остроленке змей! Даже в саду и возле озера. Откуда она взялась, эта змея? И что это была за змея такая?

– Насколько я помню, болотная гадюка, – с видимым неудовольствием отвечал Острожский.

– Болотная гадюка? – не удержалась от восклицания Эвелина. – Ваша мать погибла на болоте?

Острожский молча притянул Эвелину к себе, заставив ее снова улечься в постель рядом с ним.

– Она заползла матери в постель и укусила ее, – помолчав, сказал он. – Этого довольно, Эвелина? Я удовлетворил твое любопытство? Может быть, мы будем спать?

– Я не хочу спать. Какая ужасная история!

Опершись локтем о постель рядом с подушкой, на которой лежал Острожский, Эвелина в задумчивости уткнулась подбородком в тыльную часть сложенной ладони.

– Неудивительно, что вы не хотели говорить о ней. Вы любили мать, князь?

Перед мысленным взором Острожского промелькнула давняя полузабытая картина, которую он все эти годы пытался вытравить из своей памяти: молодое, красивое, смеющееся лицо его матери, обрамленное развевающимися на ветру длинными русыми волосами; ямочки на ее щеках, ее темные лукавые глаза и ее раскрытые навстречу ему руки, когда он, шестилетним ребенком, несется ей навстречу и длинные жесткие стебли луговой травы больно хлестают его босые ноги…

Он тряхнул головой, чтобы избавиться от этой картины и, окончательно проснувшись, посмотрел на Эвелину.

– Странный вопрос, дорогая. Все дети любят мать. Разве ты не любила свою?

– У меня несколько иной случай.

Тяжелые пряди белокурых волос соскользнули с плеч Эвелины и накрыли ее лицо завесой в то время, как она продолжала говорить:

– Я не помню своей матери, я была совсем малышкой, когда она умерла. Для меня она – только портрет со стены в комнате моего отца. Тот портрет, – лукаво добавила она, отведя с глаз прядь волос, чтобы взглянуть на Острожского, – который заставил вас вернуться из Италии в Литву.

– Это был вовсе не портрет, – усмехнувшись, сказал Острожский. – Это был наш друг Дитгейм. После того, как он огорошил меня известием о том, что у меня есть жена и сын, мне не оставалось ничего другого, как поспешить к вам и Андрею в Польшу.

Эвелине вдруг показалось, что портьеры, прикрывавшие двери, чуть заметно колыхнулись.

Закинув руки за голову, Острожский снова прикрыл глаза. Его лицо стало спокойно и бесстрастно, словно каменная маска, когда он, немного помедлив, нарочито спокойно произнес:

– Дорогая, может быть довольно ходить вокруг и около? Почему бы тебе сразу не спросить меня о том, что именно тебя интересует в дедушкиной версии о смерти моей матери?

– Правда?

Эвелина села в постели и перекинула мешающую ей тяжелую гриву своих волос себе на грудь.

– А вы не будете злиться, топать ногами и брызгать слюной, как ваш дядюшка Ягайло?

–Я?!– с притворным возмущением вскричал Острожский, открывая глаза. – Никогда! Я буду злиться в лучших традициях наших друзей крестоносцев. Вы не видели нового магистра Ордена, господина фон Платтена? Когда он злится, он словно замирает от ярости, белеет и становится похож на живого мертвеца. Так что вы хотели узнать, дорогая?

Эвелина со смехом сдвинулась от него на край постели.

– Прекратите, я терпеть не могу мертвецов, князь! И вообще, я уже задала вам вопрос, не увиливайте!

– Ты задала мне с дюжину вопросов, дорогая. С какого ты хотела бы начать?

– Это правда, что ваша тетушка – ведьма? – глядя прямо в глаза Острожского, спросила Эвелина.

Ей уже отчетливо показалось, что портьеры у дверей колыхнулись, словно от сквозняка.

Князь некоторое время в недоумении смотрел на нее, а потом покачал головой.

– Я полагал, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы не повторять эти глупости! – с укором сказал он.

– Почему глупости? – удивилась Эвелина. – Эли Радзивилл тоже ведьма, и она не скрывает этого. Возможно не скрывает потому, что никому не делает зла?

– Скорее всего потому, что в Литве еще просто очень толерантны ко всякого рода ведовству, – вспомнив старую княгиню Радзивилл и свою собственную мать, нахмурился Острожский.

В следующую минуту, когда он вернулся к ответу на вопрос Эвелины, его тон стал саркастическим:

– Лусия, как я понимаю, ведьма, потому, что она отравила мою мать?

– Но вы же сказали, что ее укусила змея?! – невинно округлив глаза, вскричала Эвелина. – Впрочем, как я поняла, вы не можете ничего утверждать. Вас же в тот момент не было в Остроленке.

– Лусии тоже! – уязвленно возразил Острожский прежде чем успел осознать, что Эвелина сознательно провоцирует его.

Эвелина насмешливо улыбнулась.

– Князь, прошу вас, не бросайтесь немедленно на спасение вашей тетушки, как только кто-нибудь с неодобрением упомянет ее имя! Она же варит свои травки на кухне, не правда ли? И все об этом знают.

– Травки? – в недоумении переспросил Острожский. – С чего ты взяла?

– Это не я, это вонь, которая доносится из кухни, дорогой, – несмотря на показную кротость тона, в голосе Эвелины прозвучала ирония. – Каждый раз, когда мальчики начинают шуметь в доме, она хватается за котелки и начинает варить свои успокоительные отвары. Бог с ней с вонью, но она предлагает эти отвары мне и мальчикам! Я строго предупредила их не пить никаких зелий тетушки Лусии. И тебе не советую. Не то что бы я до конца верю в то, что она ведьма, но как любит повторять князь Витовт, береженого Бог бережет.

– Тетушка Радзивилл была более опасной в этом смысле, – пробормотал Острожский, решив про себя обязательно поговорить с герцогиней на тему зельеварения.

– Возможно, – уклонилась от возражений Эвелина. – Но мне трудно об этом судить. Она никогда не предлагала никаких травок ни мне, ни моим детям. Дорогой, мне кажется, мы договорились о том, что дом и дети находятся в моем распоряжении. Лусия, проводящая все время на кухне, помешивая свои отвары там, где готовится еда для нас и детей, действует мне на нервы.

– Вы полагаете, она хочет нас отравить? – изогнул бровь Острожский, внимательно вглядываясь в выражение ее лица.

Лицо Эвелины оставалось спокойным, лишь в светлых глазах, как ему показалось, вместе с легкой насмешкой проскозило какое-то странное настороженное выражение, в то время как она заметила:

– Судя по характеру зелий, она скорее хочет, чтобы мы все повально возлюбили друг друга! Потому что, несмотря на то, что она утверждает, что варит успокоительные отвары, то, что она в конечном счете производит, это сильные любовные привороты.

– Любовные привороты? – теперь уже изумился Острожский. – Отчего такая уверенность?

– Вы думаете, я не узнаю запах и вкус любовного приворота, когда я практически выросла в семье деревенской травницы в отцовском поместье, в то время как он все время был на войне? – губ Эвелины коснулась уже отрытая насмешливая улыбка. – Вы думаете, мы не варили все эти зелья с моими кузинами Мариной и Эльжбетой по молодости? Или вы полагаете, что тетушка Лусия изобрела что-то особенное? Все эти отварчики варят из одних и тех же ингридиентов в любой стране!

Острожский притянул к себе Эвелину и, отбросив с ее лица длинные белокурые волосы, заглянул ей в глаза.

– Она что-то давала тебе? – тихо и очень серьезно спросил он.

– Она предлагала мне любовное зелье в качестве успокоительного, – глядя прямо ему в глаза, также тихо отвечала Эвелина.

– Ты его выпила?

Эвелина с недоумением увидела, как внезапно прищурились темные, искристые глаза Острожского, и он непроизвольно еще крепче прижал ее к себе.

– Нет.

Она сделала паузу и проказливо добавила:

– Я дала его выпить вам, мой господин!

В следующую минуту она со смехом отпихнула его от себя, перекатилась по кровати и вскочила на ноги.

– Правда, я не уверена в том, на кого оно рассчитано! – рассмеялась она, ища на полу свои тапочки. – Так что, если вы вдруг воспылаете внезапной любовью к князю Скирвойло, идите разбираться со своей тетушкой!

– Ах ты!

Острожский отбросил с себя одеяло, вскочил с кровати и догнав попытавшуюся убежать от него Эвелину, сгреб ее в объятья и повалил на постель.

– При чем тут Скирвойло? – нависая над ней, спросил он.

– Я просто так сказала! Только потому, что Скирвойло, кажется, к ней неровно дышит. Я видела, как он по ошибке глотнул одно из тех зелий, которое она предлагала в его присутствии мне! Впрочем, в одном я точно уверена.

– В чем?

Острожский легко коснулся ее губ быстрым поцелуем.

– Это точно не успокоительное! – проказливо прошептала Эвелина, обнимая его и притягивая к себе его голову.

Жаркие губы князя стали более настойчивыми. Через долгие несколько секунд, с сожалением оторвавшись на секунду от поцелуя, он с легкой хрипотцой в голосе произнес, думая уже о том, что больше никогда не сможет выпустить жену из своих объятий:

– Надеюсь, что если это был приворот, то он направлен на тебя, дорогая!

«Ты даже не представляешь, как ты прав, дорогой!» – насмешливо подумала Эвелина, со вздохом удовольствия приникая к его горячему сильному телу.


Лусия де Монсада бесшумно выкользнула из-за прикрывавшей дверь портьеры и очутилась в темном коридоре. В ее глазах светился огонек азарта. Она с предвкушением подумала, что игра обещает быть интересной. Красавица Эвелина оказалась не так проста, как некогда Алиция Острожская.

Лусия ни на минуту не верила во все эти разговоры про деревенскую травницу. Девчонке, несомненно, кто-то помогает. Недаром она заметила на ее шее тонкую золотую цепочку с болтавшимся на ней неприметным темным камешком агата, которая выглядела изящной безделушкой, но на самом деле была могущественным защитным амулетом. Мощная магия этого амулета была незнакома Лусии, но она непременно выяснит, кто его сделал и что это за магия. Эвелина Острожская была ее добычей, и она не собиралась ее никому уступать.


Вильна, Великое княжество Литовское, лето 1417 г.


Эвелина, Андрей и Зига Радзивилл прибыли в дом князя Ремгольда на краю Вильны сразу же после того, как объявили Лусии, скромно поинтересовавшейся, куда они собрались, что отправляются на прогулку.

Самого наместника Литвы дома не оказалось. Княгиня Ремгольд и Эльжбета Радзивилл нетерпеливо поджидали их в обширной гостиной огромного дома-поместья наместника Жемайтии, который никогда не скупился на меры безопасности, особенно, когда дело касалось его жены.

Бегло взглянув на Эвелину, Эльжбета устало вздохнула.

– Эта ваша тетушка просто неутомима! – сказала она, обнимая Эвелину после того, как поводила руками на расстоянии в несколько дюймов от ее тела, очищая ее от сглаза. – На тебе опять целая куча завязок и приворотов. Мальчики чистые, – она внимательно посмотрела на сына и Андрея Острожского, которые вертелись вокруг Алиции, – только ты одна словно вся в перьях. Надеюсь, тебе удалось спровадить ее с кухни?

– Представь себе!

Эвелина рассмеялась.

– Ни за что не догадаешься, как мне это удалось!

– Судя по тому, что ты говоришь о ней в настоящем времени, ты ее не убила, – неодобрительно покачивая головой, заметила Эльжбета. – На все остальное у меня бы ни хватило ни терпения, ни воображения. Так что же ты с ней сотворила?

– С ней – ничего. Я сказала Острожскому, что подлила ее приворотное зелье в его суп, – усмехнулась Эвелина.

– Он не отравится? – нервно поинтересовалась княгиня Ремгольд, прислушиваясь к их разговору.

– У него голова крепкая! – отмахнулась Эльжбета. – Даже если ты действительно вылила зелье ему в суп. Хотя ты там поосторожнее с приворотами. Тетушка что-то уж слишком рьяно за тебя взялась. Никогда не знаешь, что ей придет в голову. Я не удивлюсь, если она в один прекрасный день добавит в свой приворот крысиного яду для верности.

– Девочки, что вы говорите! – ужаснулась княгиня Ремгольд.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
7 из 7