Род Корневых будет жить! Том 2

– Культи… что? – растерялся я.

Я знаю, что культивация – это способ обработки почвы, рыхление без переворачивания земляного пласта. Но Мо Сянь явно имел ввиду другое.

И действительно.

– Культивация – это всестороннее развитие, – сказал Мо Сянь. – Когда вы, молодой господин, выстраивали каналы для вашей ци, когда делали запасной резервуар, вы культивировали вашу ци. А когда тренировались в фехтовании, культивировали вашу ловкость. А с дедом Радимом культивировали вашу физическую и духовную силу. В культивации нет ограничений, кроме таланта и упорства. И если таланта маловато, это означает только одно: нужно больше работать.

– Тогда получается, девять уровней силы – это не предел? – спросил я.

– Нет пределов, – подтвердил мои слова Мо Сянь. – Вот только людей, достигших девятого уровня – единицы. А про тех, кто достиг десятого уровня только в легендах и говорится.

– Но это в принципе возможно? – продолжал я допытывать китайца.

– Любой может достичь уровня бога и стать бессмертным, если будет достаточно упорным и если хватит времени, ресурсов и удачи, – ответил Мо Сянь.

– Вот как? – спросил я и задумался.

Вспомнились рассказы Мо Сяня про путь бессмертных. Так вот что это значит: путь бессмертных – это культивация!

– Ещё один вопрос, Мо Сянь.

– Слушаю, молодой господин.

– А насколько сильнее становится человек от уровня к уровню?

– Ощутимо сильнее, – и глянув на прислушивающегося к нашему разговору Егора Каземировича, добавил: – Думаю, вы скоро сможете ощутить это.

На самом деле я уже ощутил разницу. Моя первая медитация со скипетром сильно отличалась от второй. Хотя, я не знал наверняка – это из-за культивации или так и должно быть.

Карета остановилась, и я с удивлением обнаружил, что мы приехали. Как-то в этот раз дорога была значительно короче.

Я не успел даже встать, как Егор Каземирович снова тронул вожжи. Видимо, нас увидели и узнали. А потому открыли ворота, едва мы подъехали.

Когда карета въезжала, вперёд нас, как две молнии – белая и серая – пронеслись Умка и Шилань.

Мужики сразу же всполошились, похватали оружие.

Пришлось позвать наших духовных зверей и приказать им не отсвечивать, чтобы их тут не поубивали ненароком.

К нам тем временем уже спешил Добрыня Всеславович.

– Владимир Дмитриевич! – начал он. – Какими судьбами? Вроде ещё рано за кристаллами-то, они ещё не созрели.

Его слова только подтвердили слова Мо Сяня про демонического зверя девятого уровня. И у меня закралось подозрение, что Добрыня Всеславович знает о природе магических кристаллов. И меня это немного кольнуло.

Но я решил, что разберусь с этим позже, когда сам буду уверен, что всё, рассказанное Мо Сянем, не домыслы, а именно так и обстоят дела. А потому ответил:

– Мы тут совсем по другому поводу, Добрыня Всеславович. Мы с Егором Каземировичем хотим посмотреть оборудование на заводе, может, что-то ремонта требует. Или замены. Да и вообще, я хочу оглядеться, посмотреть, как вы тут живёте, в каких условиях работаете.

Я говорил это, а у самого душа кровью обливалась. Ну не мог я принять, что из-за кристаллов постоянно страдает живое существо.

Управляющий завода подошёл к нам и, показав на смирно лежащих около кареты зверей, спросил:

– Вроде в прошлый раз не видел с вами этих демонических волков.

– Ещё как видели, – засмеялся я. И спросил: – Как там Стёпка с третьим щенком?

– Неужели это те два сына Машки, которых вы забрали?

– Да, это дети Емолань, – подтвердил я.

– Не может быть! – Добрыня Всеславович посмотрел на нас с уважением. – И как вы смогли их так быстро вырастить? Стёпка вон свою Глафиру только-только молоко лакать научил.

– Она глаза открыла? – спросил китаец.

– Да, открыла, – ответил Добрыня Всеславович. – В первую же ночь, как вы уехали, и открыла. Как раз зверь разбушевался, вот Глашка видимо и почувствовала, что матери нет, защиты не будет. Вот и захотела посмотреть…

– Это хорошо, что открыла, – сказал китаец.

Я видел, что ему очень хочется увидеть третьего волчонка и потому попросил Добрыню Всеславовича:

– А можно…

Я не успел договорить, а он уже крикнул:

– Петро! Своди барина к Стёпке! А потом приведёшь в управление!

Умка и Шилань поднялись и подошли к нам, всячески демонстрируя, что они тоже хотят повидаться со своей сестрёнкой.

Подбежавший парень с молодой бородкой сделал приглашающий жест:

– Пойдёмте, барин!

И мы всей компанией отправились смотреть волчонка.

– Как вы тут живёте? – спросил я у парня. – Нужно что-нибудь? Всего ли хватает.

Парень украдкой глянул в спину уходящему Добрыне Всеславовичу и быстро зашептал:

– Барин, не серчайте! Но у меня к вам большая просьба. Только управляющему не говорите, а то он убьёт меня.

Глава 6

– Не расскажу управляющему, говори! – заверил я парня.

– Я жениться хочу. Меня в деревне девушка ждёт. Я хочу привезти её сюда, но Добрыня Всеславович не разрешает, – с отчаянием заговорил парень.

– А почему не разрешает? Что говорит? – спросил я у него.

– Говорит, не положено женщинам на заводе быть, – вздохнул Петро.

– И что, тут совсем нет женщин? А кто вам готовит и убирает? – удивился я.

Хотя чего тут удивляться? Тут обстановка приближенная к армейской. А если ещё учесть ночные вылазки девятиуровневого зверя, то и вовсе женщинам тут не место.

Однако и парня я понимал. Сам в самоволку не раз бегал. А тут и не побегаешь – дикий лес с тварями вокруг.

В ответ на мой вопрос Петро пожал плечами:

– Сами без рук что ли? Подумаешь кашу или похлёбку сварить да портки постирать. Велика проблема!

– Так-то да, – согласился я. – Ладно, веди к Стёпке, подумаю, что можно сделать.

Сходу давать разрешения и обещания я не стал. Я не знаю тутошних порядков, поэтому лезть со своими распоряжениями пока не разберусь, точно не буду. Парню сочувствую, но пусть потерпит немного. А то одному разрешишь, и всем захочется. В результате можно разрушить всё. Так что, махать шашкой, не разобравшись, не лучший вариант в любом случае.

Ну да, у меня был моральный выбор. С одной стороны, этот завод и кристаллы приносили доход. А с другой – страдало живое существо. И проблемы Петра на этом фоне были совсем уж мелкими.

Был ещё один сдерживающий момент. Вот отпустим мы девятиуровневого зверя. А где гарантия, что он не пойдёт мстить людям?

Нет, эту проблему нужно было решать кардинально. И для начала нужно было во всём разобраться. И проблемы Петра это тоже касалось.

Мы подошли к одному из домов.

– Стёпка! Открывай! Барин приехал! – крикнул Петро, стукнув кулаком в дверь.

Дверь открылась, и вышел парнишка – тот самый, которому Добрыня Всеславович поручил выхаживать демонического волчонка.

Вышел, и замер на крыльце, с ужасом уставившись на Умку и Шилань.

– Как это? – только и смог спросить он. – Почему демонические волки тут?

– Глафиру барину покажи! – Петро толкнул парнишку в бок.

– А, да-да! Сейчас, – засуетился Стёпка, продолжая с опаской посматривать на демонических волков.

Посторонившись, он пропустил нас в дом. И когда, обгоняя нас, первыми в дом забежали Умка и Шилань, испуганно кинулся к печке. Там на полу, около тёплой стенки на шкуре серый волчонок-сосунок пытался встать на слабые ножки. А два огромных по сравнению со щенком демонических волка с интересом рассматривали его.

Умка по своему обыкновению улыбался во все клыки и махал хвостом. Шилань был сосредоточен и внимателен. Уши и того, и другого были повёрнуты вперёд и немного наклонены, что говорило о внимании и сосредоточенности.

Стёпка самоотверженно бросился между волками и щенком, закрывая его своим телом.

Умка удивлённо посмотрел на него, потом на меня, мол, что это за чудик? И попытался обойти Стёпку.

– Не тронь! – с отчаянием заорал парнишка.

– Они не тронут, – поспешил я успокоить Стёпку. – Это братья твоей Глафиры, те самые волчата, дети Машки.

Стёпка недоверчиво посмотрел на меня.

Мо Сянь тем временем прошёл к печке, легонько отодвинул Шилань и Стёпку и взял на руки щенка.

На лице у китайца были и счастье, и боль одновременно.

Стёпка не посмел ему ничего сказать, но отчаяние парня было таким большим, что я поспешил успокоить его.

– Мы не причиним вреда Глафире. Ты же Глафирой назвал её?

– Да, Глафирой, – ответил Стёпка, не сводя глаз с Мо Сяня.

А китаец сел, сложив ноги по-турецки, как в медитацию, ладони его были соединены и на ладонях лежал волчонок.

Шилань, а потом и Умка легли рядом с китайцем, показывая всем своим видом, что намерены охранять его.

Я понял, что китаец ушёл в медитацию и, приобняв за плечи Стёпку и Петра, сказал:

– Пойдёмте-ка на улицу, не будем мешать.

Стёпка с большой неохотой подчинился. В глазах его плескалось такое отчаяние, что если какая тревога за щенка у меня и была, то теперь она вся прошла. Этот парнишка не даст в обиду волчонка. Вот и хорошо!

– Щенок никуда не денется, не беспокойся, – сказал я ему. – Мо Сянь никогда не навредит дочери своей Емолань.

Стёпка вроде немного успокоился, и чтобы отвлечь его я попросил рассказать, как щенок чувствовал себя, когда мы уехали.

Но Стёпка вместо этого спросил:

– Это и правда её братья из одного помёта?

– Правда, – подтвердил я.

– А как получилось, что они так быстро выросли?

– Мо Сянь сказал, они почувствовали опасность и эволюционировали, – ответил я.

Стёпка задумался, а потом кивнул своим мыслям.

– Ну да, когда зверь ночью вылез из своей берлоги, Глашка тут же открыла глаза. Я видел этот момент! Мы с ней увидели друг друга! Это было круто!

Я понимал Стёпку – хорошо помнил, как впервые взглянул в глаза Умке.

Я хотел о многом расспросить парнишку, но приехал я сюда не за этим. А потому сказал:

– Пока Мо Сянь занят с волчонком, давайте посмотрим завод и рудник. Стёпка, сбегай, позови Егора Казимировича и Добрыню Всеславовича. Они в конторе.

Парнишка убежал, а мы с Петром отправились на завод.

В технологию обработки готовых кристаллов я даже вникать не стал – в каких там растворах их вымачивают, в каких печах обжигают и какими прессами сжимают. Раз такой процесс, значит, он такой. Я больше смотрел работает ли оборудование. И… искал следы крови зверя. Но в помещениях завода всё было не в крови, а в серебристой пыли.

Пыль кружилась в воздухе, поблескивала, попадая в солнечные лучи.

Мне в какой-то момент даже подумалось, что вот эта серебряная пыль и есть кровь девятиуровневого демонического зверя.

Чёрт, и Мо Сяня рядом нет, не спросишь.

Осмотрев станки и устройства, я поручил Егору Каземировичу и Добрыне Всеславовичу составить смету на ремонт и замену оборудования. А после попросил отвести в рудник.

Моё сердце стучало как бешеное, когда мы входили в пещеру.

Там не было ни мостков, ни крепежей на стенах, как это бывает в шахтах. Просто обычная пещера.

К ней вела тропа не просто натоптанная, а отполированная тысячью ног. Как будто в эту пещеру толпами ходят туристы.

Но я точно знал, что туристов тут нет. А есть рабочие, которые каждый день заходят туда.

Значит, полировали ступени много-много лет.

Многие годы страданий. Вот она – цена магических кристаллов.

Добрыня Всеславович остановился у входа и спросил у меня:

– Владимир Дмитриевич, вы точно хотите осмотреть рудник?

– А что? – поинтересовался я. – Есть какие-то проблемы?

– Никаких проблем! – заверил меня управляющий заводом и зажёг факел.

Егор Казимирович стоял, переминался, с тоской посматривая внутрь.

– Если не хотите, можете не ходить, – разрешил я, и Егор Казимирович облегчённо выдохнул.

Страха на его лице я не видел, и мне подумалось, что мой управляющий не хочет идти на рудник из-за рассказа Мо Сяня про девятиуровневого демонического зверя. Вполне возможно, что Егор Казимирович боится подтверждения рассказам китайца.

А что, намного проще и легче жить и получать стабильный доход, не зная и не задумываясь о том, что этим самым причиняешь кому-то сильные страдания.

Таким образом мой управляющий оберегает себя от правды.

Возможно, на его месте я, будь я управляющим, сделал бы так же. Но я владелец этого рудника. Это моя кровь создала защитное поле, которое не позволяет монстру уйти из пещеры. Поэтому за его страдания полную ответственность несу я. А значит, я не имею права сбегать от правды.

Поэтому я взял факел и шагнул в пещеру, хотя мне на самом деле хотелось бежать отсюда подальше. Потому что из пещеры шло такое давление, что у меня подкашивались ноги. И это у входа! А что будет, когда мы пройдём вглубь?

Что ж, недолго осталось быть в неведении. Как пройдём – узнаем!

Я шёл и осматривал стены в поисках следов крови монстра. Ведь если раненый монстр заходил в свою пещеру, то он наверняка касался боками стен. А значит, на стенах должны быть следы крови.

– Добрыня Всеславович, – обратился я к управляющему. – А как выглядят кристаллы в естественной среде, так сказать?

– Они появляются друзами, вырастают за несколько дней. И тут очень важно их вовремя собрать.

– А что будет, если друзы не собрать вовремя? – спросил я.

– Они врастают в стены и становятся камнем. Такие магические кристаллы очень тяжело обрабатывать. На наших установках сделать это точно невозможно. Правда, такие кристаллы стоят намного дороже, чем наши. А те, которые вовремя срезали, ещё достаточно пластичные и легче поддаются обработке. Но они меньше держат магию, а потому дешевле.

– А кто-то производит застаревшие кристаллы? – спросил я.

– Нет, – покачал головой Добрыня Всеславович. – Я про такое не знаю. – И почесав затылок, добавил: – Вообще-то это не рентабельно. Такие кристаллы если и обрабатывают, то только настоящие фанаты своего дела. И это точно штучный товар.

– Интересно было бы взглянуть на такой кристалл… – пробормотал я.

– Я ни разу таких не видел, – ответил Добрыня Всеславович.

Мы некоторое время помолчали.

Не знаю, о чём думал управляющий заводом. А вот я подумал о том, что возможно, это было бы гуманнее – использовать уже образовавшиеся старые залежи.

С другой стороны, гуманнее оно конечно гуманнее. Но вот доход точно упадёт.

Блин! И о чём я думаю? Живое существо страдает!

Нет, сначала я должен во всём разобраться! Слишком ответственное решение! Ведь если я освобожу зверя, то могут пострадать люди. А если не освобожу, то зверь и дальше будет мучиться.

– И где же кристаллы вырастают? В каких-то определённых коридорах пещеры? – спросил я.

– В общем-то да, – сказал Добрыня Всеславович. – Есть коридоры, где чаще всего появляются друзы. А есть где редко.

– Вы отведёте меня туда, где чаще всего? – попросил я.

Добрыня Всеславович нахмурился.

– Это может быть опасно, барин, – сказал он. – Я думаю, мы поищем сначала в безопасных рукавах.

Я понимал, что если буду настаивать, то буду выглядеть, как капризный избалованный подросток, которые лезет, куда не надо. Но, с другой стороны, если я туда не залезу, то как же я узнаю, что к чему.

Лучше всего, конечно, было бы увидеть зверя своими глазами. Потому что рассказать можно всё что угодно.

Не то чтобы я не доверял Мо Сяню – у него не было интереса обманывать меня. Но…

Но, это мой завод! И я несу ответственность за то, что происходит тут. А потому, я должен знать истину, я должен увидеть зверя!

– Я понимаю ваше желание уберечь меня от неприятностей, – сказал я Добрыне Всеславовичу. – Но прошу вас провести меня в тот коридор, где друзы вырастают чаще всего.

Добрыня Всеславович посмотрел на меня.

Я выдержал его взгляд.

Наконец он тяжело вздохнул и опустил плечи.

– Как скажете, барин, – обречённо произнёс он.

Глава 7

Вооружившись факелами, мы с Добрыней Всеславовичем и ещё четырьмя рабочими пошли вглубь пещеры.

Чем дальше мы уходили от края, тем сильнее было давление.

Поначалу пещера шла прямо, потом начали появляться небольшие ответвления. А потом и вовсе основной коридор начал делиться на равноценные ходы.

Добрыня Всеславович шёл, уверенно выбирая направление.

Я так же уверенно шёл за ним.

Пока на одном ответвлении Добрыня Всеславович не повернул направо, в то время как из левого рукава давление ощущалось намного сильнее.

Я остановился на распутье, понимая, что мне нужно туда, откуда идёт давление.

Добрыня Всеславович тоже остановился и с удивлением посмотрел на меня.

– Что-то случилось, барин? – спросил он.

– А почему вы выбрали именно этот проход? – спросил в ответ я.

Добрыня Всеславович досадливо вздохнул. А мужики, которые шли с нами, начали тревожно переглядываться. Но пока молчали.

– Владимир Дмитриевич, вы же просили показать места, где друзы появляются чаще, – сказал управляющий. – Вот туда я вас и веду!

– А там что? – спросил я, кивнув в сторону левого рукава.

– Да ничего там такого нет! – Добрыня Всеславович почти не скрывал раздражения.

Но мне на его раздражение было пофиг.

– Я хочу там посмотреть! – сказал я и снова кивнул в сторону левого рукава.

Мужики зашушукались, но не вмешивались.

– Я бы вам не советовал ходить где попало, – Добрыня Всеславович попытался надавить на меня голосом.

– А то что? – спросил я с усмешкой.

Добрыня Всеславович нахмурился.

– А то будет плохо, – ответил он.

– Вы это, барин, – выступил вперёд один из мужиков. – Слушайте Добрыню Всеславовича. Он всегда знает, где будут друзы. Чутьё у него.

Я иначе посмотрел на управляющего.

– Чутьё, говоришь? – спросил я и добавил: – У меня тоже чутьё… И я пойду сюда!

А потом развернулся и зашагал по левому проходу.

С одной стороны, я понимал управляющего – ему нужно было и мне угодить, и проследить, чтобы я не пострадал.

Вот только мне нужно было совсем другое – я хотел разобраться, что происходит на заводе и на руднике, а потому должен был рискнуть.

Свет факела, который я нёс, отражался от стен пещеры и терялся в темноте. Давление росло, показывая, что я правильно выбрал направление.

Что касается управляющего и мужиков, они шли следом за мной. Я слышал их шаги и видел на стенах тени и отсветы факелов.

Чем сильнее росло давление, тем сильнее я снижал скорость. Это получалось непроизвольно. Однако, я продолжал двигаться.

Наконец чувство давления стало такой силы, что я понял: сделаю ещё шаг – и умру. Не от самого давления, нет! Меня убьёт то, что это давление создаёт.

Добрыня Всеславович с мужиками тоже остановились.

Они бы остановились гораздо раньше, и шли только потому, что шёл я. И вот, как только я остановился, Добрыня Всеславович негромко произнёс:

– Барин, не делайте резких движений! Потихоньку отступайте назад!

Я слышал его слова, но вслушивался в другое – я ловил звуки впереди, ведь должны же быть там хоть какие-то звуки! Не может ведь быть так, чтобы никаких звуков не было!

Я точно знал, что впереди что-то есть. Что-то или кто-то. Тот, кто создавал то самое давление. И я хотел его увидеть. Для меня это было важно!

Отблески факела плясали на стенах, и в их пляске была какая-то ритмика. Словно пламя колыхалось от чьего-то дыхания.

Но свет вяз в темноте, которая была впереди.

– Барин, пожалуйста, пойдёмте назад! – негромко сказал Добрыня Всеславович и потянул меня за руку.

– Нет, – ответил я. – Я должен во всём разобраться.

– Он сейчас нападёт, – попытался уговорить меня Добрыня Всеславович.

– Кто он? – спросил я, понимая, что настал момент истины.

И он действительно настал.

– Зверь, который живёт тут, – признался управляющий заводом.

– Я хочу видеть этого зверя, – сказал я.

Я прекрасно понимал, что со стороны моё упорство может выглядеть, как глупость, но и отступить я не мог. Для меня принципиально важно было узнать, как появляются магические кристаллы, которые составляют основу моего состояния. И дело здесь не в упёртом гуманизме, когда, например, зелёные устраивают марши против убийства животных. Я не имел ничего против свиной отбивной или ботинок из натуральной кожи.

Но одно дело, когда корову выращивают на мясо, и совсем другое, когда животное истязают долгие годы.

Для меня это было неприемлемо. Я не садист. И молчаливо потворствовать садизму не буду. Потому что для меня это означает пойти против своих принципов. Когда человек теряет свои совесть и нравственность, он перестаёт быть человеком.

А потому я, вместо того чтобы отступить, собрался с духом и шагнул вперёд.

И словно переступил какой-то барьер.

Сразу же Добрыня Всеславович и мужики исчезли, словно я вошёл в какую-то другую пещеру.

Здесь было достаточно светло. И первое, что я увидел – сидящего в глубине пещеры измождённого, израненного, обессиленного демонического медведя.

Мой разум просто вопил: какого хрена ты творишь?! Но медведь был настолько слаб, что вряд ли смог бы сейчас кинуться на меня.

Он сидел, привалившись к стене и смотрел на меня умными глазами.

Я уже видел разных тварей в этом мире. Волколаки, лютые мертвецы, слуги Мораны, призраки… Все они были бездушными. В их взглядах было только одно – жажда убивать.

Что касается вот этого демонического медведя, у него взгляд был полон мыслей и чувств. Это был взгляд мудрого существа.

И чем-то напоминал взгляд моего Умки в тот момент, когда он в первый раз открыл глаза. Я тогда как будто глубинную сущность волчонка увидел.

Вот и сейчас я видел глубинную сущность демонического медведя, и видел в нём многолетнюю мудрость.

Сам не зная почему, я сложил руки, как это делал Мо Сянь, и поклонился медведю.

Медведь немного склонил голову, как будто тоже поклонился мне.

Может, в другой ситуации я бы и не понял это, но у меня был духовный зверь – белый демонический волк. Я видел, как Умка улыбался мне. Так почему бы и медведю не поклониться.

Не успел я вспомнить Умку, как через барьер прошли три больших демонических волка и встали рядом со мной.

Что?! Три?!

Рядом со мной стояли Умка, Шилань и ещё один волк, точнее волчица.

Неужели это тот щенок, который остался на попечении Стёпки? Как такое может быть? Дома они выпили всю силу защитного барьера. А тут? Что тут простимулировало такой быстрый рост волчицы?

А потом, через барьер переступил Мо Сянь.

– Еле успел за ними! А то заблудился бы в пещере, – сказал он, рассматривая медведя.

Медведь, увидев Мо Сяня, попытался встать. Но он был слишком слаб.

Едва медведь пошевелился, как Мо Сянь встал между мной и медведем и в руке у него тут же появился меч.

– Что ты делаешь? – я схватил китайца за руку.

– Молодой господин, демонический зверь девятого уровня очень опасен. Пусть вас не вводит в заблуждение его измождённый вид, силы в нём ещё очень много.

Я не успел ничего ответить Мо Сяню, как барьер переступил Добрыня Всеславович. Он был бледен, по его лицу стекал пот, но настроен Добрыня Всеславович был крайне решительно – он тоже шагнул вперёд, закрывая меня.

Вот только волки просто стояли рядом и не торопились броситься на медведя, защищая меня.

А потому я не стал тревожиться и сказал Мо Сяню и Добрыне Всеславовичу:

– Всё в порядке, не беспокойтесь!

И отодвинув китайца и управляющего, шагнул вперёд.

Но потом передумал подходить к зверю. Мо Сянь прав. Зверь – это зверь, и он может напасть.

Вместо этого я обратился к волкам:

– Умка, Шилань, Глафира, вы можете поохотиться? И принести медведю еды?

Умка, весело клацнув зубами, тут же ускакал. Шилань и Глафира промедлили лишь миг и тоже ускакали.

Добрыня Всеславович удивлённо посмотрел на меня.

– Еды? Медведю? Барин, вы в своём уме?

– Следите за словами! – оборвал его я. – Забыли с кем разговариваете?

– Простите, – сбавил обороты управляющий.

– Медведя нужно накормить, – сказал я.

– Но ведь он станет сильным, и мы не сможем с ним справиться, когда он нападёт на посёлок.

В словах управляющего была правда. Действительно, если медведь окрепнет, справиться с ним будет намного труднее. И тем не менее, я считал, что я прав. Корову доят, но её кормят. И другую скотину кормят, прежде чем использовать. Чем высокоуровневый духовный зверь хуже? Если мы берём его кровь, то логично, что нужно позаботиться, чтобы кровь восстанавливалась.

Понятно, что высокоуровневый духовный зверь – это не скотина, которую выращивают на заклание. Его умный и понимающий взгляд говорит о том, что интеллект у этого зверя развит. Так что я прав, а управляющий ошибается.

Пока мы разговаривали, прискакали волки и приволокли косулю.

Быстро же они её догнали и убили