
Полная версия
Сопряжение 1
Когда очередной перерыв подошёл к концу, он не дал им снова разбежаться по упражнениям.
– Все ко мне! Стройся! – его голос, сорванный за день, прозвучал хрипло, но властно. – В две шеренги! Встать плечом к плечу! Копья – опустить, словно на вас враг бежит!
Мужики, недоуменно переглядываясь, выполнили приказ. Получилось криво, неровно, кто-то толкал соседа, кто-то не знал, куда деть древко.
– Смотри на затылок впередистоящего! – Рома прошёл вдоль строя, поправляя плечи и локти. – Двигаться будем вместе. Шаг – не широкий, не семенить! Слушай мою команду! Шагом марш! Раз, два! Левой! Левой!
Они двинулись по поляне, тяжко ступая, похожие на допотопную боевую черепаху. Рома шёл рядом, отдавая команды:
– Нале-во! Кругом! Напра-во! Стой! Смыкай строй!
Поворачивались неуклюже, сбивались, но послушно. И в этой неуклюжести уже проглядывались первые проблески порядка. Рома видел, как меняются их лица – от растерянности к сосредоточенности. Они начинали чувствовать плечо соседа, ритм общего движения. Это был самый важный урок – урок дисциплины.
Прошло около двух с половиной часов, когда из чащи, громко шурша, вывалились десять новых крестьян, присланных старостой. Во главе – запыхавшийся Сидор.
– Барин! По вашему приказу явились! – отрапортовал он, озираясь на поле боя и бледнея при виде трупов сатиров.
– Время терять не будем, – Рома пресёк возможные расспросы. – Сидор, ты здесь старший. Задача: привести это место в порядок и начать заготовку леса. Бери со склада лесопилки… – он немного подумал, – один пуд дерева на восстановление кровли и укрепление ворот. Остальное – на склад в деревню надо будет перенести. Работать до темноты, потом мы за вами придём и все вернёмся в деревню. Понятно?
– Так точно, батюшка! – староста засуетился. – Одного пуда хватит за глаза, чтобы работу начать!
– Здесь небезопасно, – добавил Рома, понизив голос. – Двое сатиров сбежали. Могут вернуться не одни. Оставляю троих своих ребят в охрану. Они ранены, но в тревогу ударить смогут. – Он указал на тех самых часовых, которые уже получили свой первый опыт. – Ваша задача – работать, их – смотреть в оба. При малейшей опасности – все в поселение, бросая всё.
Не дав им опомниться, Рома собрал свой первоначальный отряд. Теперь их было семеро, он и Мартын. Вооружились копьями, что собрали с сатиров – пара добротных топоров, ножи, щиты.
– Теперь идём на поиски сатиров, – твёрдо сказал он. – Мартын, веди. Ты знаешь эти леса.
Старик кивнул, его глаза по-стариковски прищурились, становясь зоркими и внимательными.
– Слушайте, и не забывайте, – начал он свой неспешный инструктаж, пока они углублялись в чащу. – В лесу глаз не ищет фигуру, он ищет движение да неестественный цвет. Стоять надо в тени, против ветра, чтоб свой запах не выдал. Слушать не только птиц – они первые тревогу бьют, – но и тишину. Внезапная тишина – страшнее любого крика. Ступать на полную стопу, с пятки на носок, обходить сухие сучья. Каждый шаг – обдуманный.
Они двигались цепью, медленно, методично прочёсывая местность вокруг лесопилки. Рома ловил каждое слово старика, впитывая его науку. Это был другой опыт, не тот, что давали книги или городские улицы. Это была древняя, первобытная мудрость выживания.
Прошло почти два часа, когда Мартын внезапно замер, подняв руку. Все тут же остановились, затаив дыхание. Старик бесшумно указал вперёд, в небольшую лощину, скрытую завесой плакучих ив. Оттуда доносились приглушённые голоса и звон металла.
Рома и Мартын, как тени, подкрались ближе, укрывшись за густым кустарником. Картина, открывшаяся им, не сулила ничего хорошего. В лощине, у потухшего кострища, расположился лагерь. Двадцать человек в потрёпанной, но прочной одежде, с оружием на поясах. Лица обветренные, жёсткие, с постоянной прищуренной настороженностью во взгляде. У одного через щёку шёл грубый шрам. Они явно не были ни крестьянами, ни охотниками.
– Разбойники, – беззвучно прошептал Мартын, и в его голосе прозвучала неприкрытая ненависть. – Оборотни с большой дороги. Хуже зверья лесного.
И тогда Рома заметил его. В центре лагеря, на телеге со сломанным колесом, стоял массивный, окованный железными полосами сундук. Двое бандитов пытались вскрыть его здоровенным ломом, но массивный замок лишь звенел, не поддаваясь.
– Чёртова железяка! – с силой плюнул один из них, отбрасывая лом. – Никак не берётся! Надо тащить к кузнецу в Заречье, там справятся.
– Тише ты! – огрызнулся второй. – Тащить его… всюду глазастые есть. Лучше поковырять его и разломать замок у нас еще есть время..
Рома медленно отполз назад, увлекая за собой Мартына. Его мозг лихорадочно работал. Двадцать вооружённых опытных бойцов против его семерых «новобранцев» – верная смерть. Сундук… был очень заманчив, но сейчас не время для безрассудства.
– Ни слова, – приказал он, вернувшись к своим. – Возвращаемся к лесопилке. Быстро и тихо.
Они так же бесшумно отступили. К тому времени, как они вернулись, работа на лесопилке была в полном разгаре. Новые крестьяне под руководством Сидора уже раскатали бревно, начали латать дыру в стене. Рома не стал ничего объяснять.
– Всё, работа закончена! – скомандовал он. – Грузим на мулов всё, что заготовили! И быстро назад, в деревню! Мартын, веди обратно тем же путём.
Дорога обратно показалась вечностью. Каждый шорох в лесу заставлял вздрагивать. Но они дошли без приключений. Деревня встретила их тишиной и тёмными окнами. Было уже глубоко за вечером.
Первым делом – склад у усадьбы.
– Три пуда дерева, батюшка, – отрапортовал Сидор, сверяясь с наскоро составленными зарубками на косяке. – Один израсходовали на подлатывание лесопилки, один заготовили сегодня. Итого на складе усадьбы – тринадцать пудов дерева.
Рома лишь кивнул. Усталость валила с ног. Он собрал свой отряд перед усадьбой. Они стояли, чумазые, пропахшие дымом и потом, но в их глазах уже не было животного страха, лишь глубокая, выстраданная усталость.
– Сегодня вы были не крестьянами. Сегодня вы были воинами, – начал он, и его хриплый голос нёсся в наступившей тишине. – Вы выстояли. Вы научились. Это только начало. Запомните этот день. Запомните чувство плеча товарища. Теперь – отдых. Но расслабляться нельзя. Сидор, разбей всех на пары. Расставить по периметру деревни, смену каждые два часа. При любой опасности – трубить в рог и будить всех.
Когда все разошлись, Рома наконец-то переступил порог усадьбы. На столе его ждал простой ужин: хлеб, похлёбка, кувшин воды. Он ел медленно, почти не ощущая вкуса, а в голове прокручивал прошедший день. Кадр за кадром.
Первый день. День, когда всё началось. Портал, испытания…
Три одиночных поединка. Зомби – чтобы победить страх перед смертью и гнилью. Чтобы понять, что даже ужасное можно уничтожить, если действовать. Гоблин – чтобы научиться сражаться с живым, думающим противником, который может хитрить и защищаться. Волкопод – чтобы познать ярость и не сломаться под её напором, чтобы драться не только телом, но и духом, когда боль и усталость кричат о сдаче. Система давала ему не просто врагов, а уроки. Жестокие, кровавые, но необходимые.
Три груповых боя. С крестьянином, скелетами, гоблинами. Уроки доверия, управления, тактики. Понимания, что один – слаб, а группа – сила, но только если она управляема.
А теперь… тактическое испытание. Не белая комната, не арена, а целый мир. С деревней, ресурсами, реальными людьми, зависящими от его решений. С врагами, которые не появляются по щелчку, а живут своей жизнью. Разбойники у сундука – это не spawn точки, это часть мира, его первая стратегическая задача. Защитить деревню, обезопасить периметр, добыть ресурсы, усилить своих людей. Это была уже не игра на реакцию, а игра на выживание и превосходство.
Он допил воду, погасил светильник и подошёл к окну. Деревня спала. Тихо, глухо. Лишь где-то далеко перекликались петухи, да изредка слышались приглушённые шаги дежурных. Тёмные силуэты изб тонули в ночной синеве, и только в одной избе тускло светилось окно – наверное, мать сидела у постели больного ребёнка. Было тихо, мирно и… хрупко. Эта тишина, этот сон – всё это держалось на нём. На его решениях, его силе, его воле. Он чувствовал эту тяжесть на своих плечах – не как груз, а как ответственность.
Первый день закончился. Завтра начнётся второй.
**Глава 8. Логово бандитов и не только**
Первые лучи солнца, жидкие и острые, как отточенные лезвия, вонзились в спящую деревню. Они золотили верхушки соломенных крыш, но ещё не могли прогнать ночную синеву из закоулков и огородов. Воздух был чист, прохладен и пьяняще свеж, пах влажной землёй, дымком и прелой листвой. Со двора доносилось сонное квохтанье кур, а где-то за околицей, сменяя друг друга, выкрикивали свои первые утренние песни петухи – хриплые, надрывные, разрывающие предрассветную тишину на лоскуты.
Рома проснулся ещё до того, как пропел первый из них. Сон был тревожным, обрывчатым, полным теней и хрустящих под ногами костей. Он встал с поскрипывающей кровати, чувствуя, как ноют каждые мышцы, а на плечах будто лежат настоящие гири – наследие вчерашнего дня. Размялся, сделав несколько армейских упражнений, заставляя тело проснуться и вспомнить, что оно ещё живо. Боль была неприятной, но знакомой – как после тяжелой смены на износ. Только теперь эта усталость была знаком роста, а не бесплодного истощения.
Мысленно вызвав интерфейс Системы, он проверил вкладку «Ресурсы». Цифры всплыли перед его внутренним взором, холодные и безэмоциональные:
[РЕСУРСЫ: ДЕРЕВО: 13 | КАМЕНЬ: 10 | ЗОЛОТО: 0 | СЕРЕБРО: 0 | МЕДЬ: 0 | ЕДА: 5]
«Еды в обрез, – констатировал он про себя. – Сегодня надо решать этот вопрос». Взгляд упал на старый, покрытый пылью сундук в углу комнаты. Раньше он казался просто частью убранства, но сейчас в голове щёлкнуло. Сокровищница. Логично же – если Система учитывает ресурсы, то должна быть и точка их физического аккумулирования.
Он подошёл, откинул массивную крышку. Внутри было пусто и пахло старым деревом. Достав из кармана потёртый мешочек, он высыпал в сундук тридцать серебряных и одну золотую монету. Металл глухо звякнул о дно. Он тут же снова взглянул на интерфейс.
[Золото: 1]
[Серебро: 30]
«Работает, – мысленно усмехнулся он. – Банковский счёт в сундуке. Удобно». Но следом за удивлением пришла практичная мысль: «А если мне срочно понадобятся деньги в пути? Таскать сундук за собой?»
Он засунул руку в карман штанов, сконцентрировался на золотой монете в сундуке, мысленно представив, как она лежит у него в ладони. Пальцы тут же наткнулись на холодный, шершавый кружок. Он вытащил руку – на протянутой ладони лежала та самая золотая. «Чёрт… – в голове всё перевернулось. – Это… Это же квантовая телепортация предметов! Инвентарь!» Сердце забилось чаще уже не от страха, а от азарта первооткрывателя. Если так с монетами, то что с другим?
Не откладывая, он быстрым шагом вышел во двор, к сараю-складу. Выбравпустое пространство у стены, он вытянул руку и чётко, как приказ, представил себе одно бревно, аккуратно уложенное здесь. Воздух перед ним задрожал, и на земле материализовалось полупрозрачное, мерцающее голубоватым светом очертание штабеля брёвен. Мысленно подтвердив расположение, Рома увидел, как призрачный силуэт наполнился плотностью, цветом, запахом свежей сосны. На земле лежало самое настоящее бревно.
[Дерево: 12]
«Идеально, – выдохнул он, чувствуя, как по лицу расплывается улыбка. – Значит, можно мгновенно тратить ресурсы прямо на месте. Строить, создавать… Это меняет всё». Камень он решил пока не трогать – эксперимент удался, и тратить драгоценные единицы впустую было неразумно.
Позвав одного из уже бодрствующих крестьян, он велел позвать старосту и принести завтрак. Через полчаса Сидор, уже успевший обойти хозяйство, степенно вошёл в горницу. На дубовом столе появилась миска овсяной каши-размазни с луком и куском чёрного хлеба. Рома ел, стараясь жевать медленно, несмотря на зверский аппетит.
– Сидор, сколько у нас всего еды в деревне? И на сколько её хватит? – спросил он, отламывая хлеб.
Староста, сидевший напротив, заёрзал.
– Да у крестьян своих, батюшка, наберётся сотни полторы пудов зерна да овощей в закромах. Деревня наша… небогатая. В сутки на всех уходит пудов пять, не меньше. Так что… на месяц хватит, с голоду не помрём. Урожай-то скоро, дней через десять ужо начнём жать. Там уж… там заживём, закрома свои полными набьём! – он попытался улыбнуться, но получилось кисло. – А пока… пока спасаемся огородами да яблони кое-какие плодоносные есть.
Рома кивнул, запоминая цифры. Пять единиц в системном интерфейсе – это, выходит, пять условных «пудов», вчера они нашли на лесопилке у сатиров. Этой еды хватит ровно на 1 день жизни деревни.
– Ещё, – сказал он, доедая кашу. – Вчерашний бой показал – нам нужен свой лекарь, хоть и простой. Выдели одну бабу, да порасторопней. Пусть соберёт нужных трав, тряпья чистого, кипяточку всегда нагреет, мази натрёт. Её задача – перевязывать раны, останавливать кровь, если что. Не боец, а при отряде. Понял?
– Отлично. И сразу второе. Мне нужна бочка. С самым крепким напитком, что есть в деревне. Не для пьянки, – предупредил он, видя вопрос в глазах старосты. – Для дела. И один крестьянин, чтобы её донёс.
Приказ был выполнен с деревенской скоростью. Пока Рома допивал воду, во двор, кряхтя и спотыкаясь, вволокли дубовую бочку, лямками для ношения за спиной. От неё пахло сивухой и древесиной.
На улице его уже ждал отряд. Десять его вчерашних бойцов включая бодрого Мартына. Рядом стояли десять свежих крестьян для работы на лесопилке и три флегматичных мула. Все они смотрели на него – кто со страхом, кто с надеждой, кто с простым любопытством.
– Ну что, герои, – начал Рома, обводя их взглядом. Его голос, ещё хриплый, звучал уже увереннее. – Вчера вы не просто трупы с поля собрали. Вы отбили лесопилку! Кто знает, может, через пару дней эти рогатые твари решили бы, что наша деревня – лёгкая добыча. Так что запомните: вы здесь не просто пахари с вилами. Вы – стена. Вы – те, кто защищает свои дома, пока другие спят. И чтобы защищать, надо становиться сильнее. Сегодня будет новый шаг.
Крестьяне молча слушали, вжимая головы в плечи. Затем принялись вооружаться. Рома раздал всем копья сатиров и приказал взять еще дополнительное оружие ближнего боя. Артём и Степан, его метальщики, которые показали самые лучшие результаты по метанию копей, получили оставшиеся копья, сноровисто перевязали тряпьём по несколько копий для удобной транспортировки, который закинули на плечё. Импровизированные щиты из коры пришли в негодность, поэтому щитами теперь служили только те, что были отняты у сатиров – их было пять штук. Их взяли те, кто был покрепче и кто вчера стоял в первом ряду. Остальные довольствовались тем, что было.
К отряду присоединилась и девушка – та самая Акулина, с большими, испуганными глазами и огромной холщовой котомкой через плечо.
– А это что? – спросил Рома, указывая на котомку.
– Травы, батюшка, – прошептала она, опуская глаза. – Для ран. Кровоостанавливающие, для чистки… перевязка.
Рома кивнул одобрения. Первый шаг к полевому госпиталю был сделан.
– Ну что, вперёд, – он обернулся к Мартыну. – Веди нас на лесопилку. И будь готов – сегодня нам нужно найти больше, чем просто брёвна.
Старик мрачно кивнул, опёрся на посох и заковылял вперёд, к тропе, ведущей в тёмный, молчаливый лес. Отряд, сейчас состоявший из двадцати трёх человек, тронулся за ним, оставляя на утренней росе тяжёлые отпечатки своих нехитрых сапог.
Тропа, ведущая к лесопилке, казалась уже знакомой, почти своей. Утренний лес встретил их не гнетущей темнотой, а золотистыми лучами, пробивавшимися сквозь кружевную листву. Воздух, ещё прохладный, был наполнен ароматами хвои, влажного мха и цветущих трав. Но Рома, в отличие от вчерашнего дня, уже не поддавался очарованию этой красоты. Его глаза, привыкшие выискивать в городе малейшие лазейки и опасности, теперь сканировали чащу: примятую траву, обломанную ветку, неестественную тишину в стороне от маршрута.
Он шёл, оглядывая свой отряд, и не мог не заметить разительного контраста. Десять новых крестьян, присланных из деревни, шли ссутулившись, их взгляды бегали по сторонам с опаской, они пугались каждого шороха, неуклюже спотыкались о корни. Они были живым воплощением его вчерашнего «я» – растерянного и слабого.
А рядом, словно отлитые из другого металла, шагала его десятка. Те самые, что прошли сквозь ад вчерашнего боя. Они шли более увереннее, оружие, которое они держали, предавало им силы Их спины были чуть прямее, взгляд – более твёрже и спокойнее. Они уже не озирались на каждый звук, а оценивающе смотрели в направлении потенциальной угрозы, их пальцы увереннее сжимали древка копий. На их одежде остались пятна засохшей грязи и крови, царапины и синяки – словно боевой раскрас. Они меньше и тише общались между собой. Они уже были не толпой, а костяком чего-то большего.
«Всего один бой, – думал Рома, – а разница – как между щенком и старой боевой собакой. Страх не ушёл, но его затмила появляющаяся уверенность в своих силах. Интересно, что будет после второго».
План действий у него отчеканился в голове ещё с ночи, отточенный и холодный, как лезвие ножа. Рискованный, пахнущий дешёвым театром и отчаянием, но другого у него не было. Силу бандитов он видел. Лобовая атака была самоубийством.
Вскоре показались знакомые очертания лесопилки. Десять работников, увидев лесопилку, засуетились и сразу преступили к работе.
– Работайте, – коротко бросил он, обращаясь к ним. – Двое из вас, – он ткнул пальцем в двух своих бойцов с топором и дубиной, – на охрану. При любой опасности – шум, и все в деревню. Понятно?
– Так точно, батюшка, – закивали те, явно польщённые доверием и напуганные ответственностью.
Повернувшись к своему отряду, он кивнул Мартыну:
– Веди дальше. К логову.
Старик, не говоря ни слова, развернулся и повёл их по едва заметной звериной тропе, углублявшейся в самую чащу. Шли молча, экономя силы. Через полчаса Рома поднял руку, останавливая шествие.
– Ко мне, – он подозвал к себе крестьянина, тащившего на спине массивную бочку. Мужика звали Гришей, он был широк в плечах, с простым, открытым лицом. – Слушай сюда, и запомни всё как «Отче наш». Твоя задача – найти этих людей и сделать вид, что ты заплутал. Ты – пьяный, весёлый дурак, который шёл к куму в Заречье, да свернул не туда. Ты им обрадовался, как родным и на радостях угощаешь. Ты с ними отпей стакан и претворись спящим где-то. Понял?
Гриша сглотнул, кивнув. Его глаза были круглыми от страха.
– А… а если они…
– Они не тронут того, кто их бесплатно поит, – перебил его Рома, стараясь звучать увереннее, чем чувствовал сам. – Выпей сам, облейся сейчас немного для запаха. Ты должен быть самым пьяным из них. Главное – не показывай, что знаешь, кто они. Ты просто заблудившийся мужик, нашедший компанию. Всё ясно?
– Ясно, батюшка, – прошептал Гриша, уже пахнувший перегаром от сделанного им глотка.
Затем Рома обернулся ко всему отряду.
– А наша тактика будет простая. Встаём в линию. По моей команде – бросаем копья во врага, Потом – первые пять, со щитами и вилами, выдвигаются вперёд, принимают удар на себя. В это время метальщики добрасывают оставшиеся копья. Итог – первый ряд: пять щитоносцев. Второй ряд: пять человек с тем, что осталось. Я – на фланге. Задача – смять их одним ударом, пока они в стельку пьяны.
Он видел непонимание в глазах некоторых. Слова «фланг», «тактика» были для них пустым звуком.
– Чёрт, – выругался он про себя. – Теория без практики – мёртва. – Всем остановиться! – скомандовал он. – Развернуться здесь. Строимся в одну шеренгу!
На небольшой, относительно ровной поляне началось то, что с трудом можно было назвать строевой подготовкой. Крестьяне толкались, не понимая, как встать «плечом к плечу». Копья цеплялись друг за друга. Рома, сжимая зубы, ходил вдоль строя, как когда-то сержант в учебке, поправляя, подталкивая, объясняя.
– Артём, Степан – вы здесь, на флангах! Бросать будете первыми! Остальные – вилы и щиты вперёд! По моей команде «Копья!» – метальщики бросают. Команда «Щиты, вперёд!» – первые пять делают два шага, остальные отступают за них! Пробуем! КОПЬЯ!
Последовала нестройная, робкая попытка. Кто-то бросил раньше, кто-то позже, одно копьё улетело в кусты, другое воткнулось в землю в двух шагах.
– СТОП! – зарычал Рома. – Вы что, друг в друга метать собрались? Вместе! Бросок по моей команде на раз-два! И снова!
Они повторяли снова и снова. Сорок минут упорного, изматывающего труда. Люди потели, спотыкались, один даже упал, запутавшись в ногах соседа. Но постепенно, медленно, из этого хаоса начало рождаться нечто упорядоченное. Движения стали согласованнее, команды – узнаваемее. Они уже не думали, куда встать ногой, а делали это на мышечной памяти. Последние несколько попыток прошли почти без ошибок. Сказывались тренировки сегодня и вчера.
– Нормально, – коротко подвёл итог Рома, с удовлетворением глядя на запыхавшихся, но собранных людей. – Так и держаться. Пошли.
Мартын снова повёл их вперёд. Ещё с полчаса пути – и он снова замер, подняв руку. Знакомый запах кострища и громкие, уже изрядно захмелевшие голоса доносились из-за поворота. Они на месте.
Рома, Мартын и Гриша, пахнущий, как винный погреб, бесшумно подкрались к краю лощины. Картина была именно той, на которую он надеялся.
Лагерь раскинулся на большой поляне, захламлённой телегами с поломанными колёсами, ящиками и прочим хламом. В центре пылал огромный костёр, над которым на импровизированном вертеле жарилась туша оленя. Люди сидели и стояли кучками. Одни чистили оружие, другие играли в кости, громко ругаясь, третьи просто пили из бурдюков. Их одежда была разношёрстной, но прочной, лица – обветренными и жестокими. Это была не банда, это был целый отряд.
Четверо здоровенных детин с ломами и кирками поочерёдно пытались вскрыть сундук, но массивный замок лишь отскакивал, оставляя на металле царапины. От их ругани и злости буквально трещал воздух.
– Чёртов сундук! – взревел один из них, швыркая лом о колесо телеги. – Никак, хоть тресни!
– Молотком пробовать надо, а не этими прутиками! – огрызнулся другой.
– Молотком всё внутри в щепки превратится! Там, гляди, золото! – спор нарастал.
– Давай, – тихо, почти беззвучно протолкнул он Гришу в спину. – Только не переиграй. Их много, но они злые и глупые. Твоя наивность – твоя защита.
Гриша, бледный как полотно, глубоко вздохнул, сделал последний глоток из принесённой с собой фляги, размазал его по подбородку и, пошатываясь, выбрался из кустов на открытое пространство.
– О-о-ой… здрасьте, хло-опцы! – заорал он на всю поляну, искусственно весело. – Какая удача-то! Целая арме-ейка! А я уж думал, один в этом гиблом лесу сгину!
Два десятка голов повернулись в его сторону. Раздалось несколько угрожающих возгласов, пара человек вскочила, хватаясь за мечи. Но увидев одного-единственного, грязного, пьяного мужика с сияющей, глупой улыбкой, они расслабились и разразились хриплым, издевательским смехом.
– Ты откуда, шут гороховый? – крикнул тот самый здоровяк со шрамом, бросивший лом. Он явно был здесь главным.
– Да оттуда-отсюдова! – Гриша сделал несколько неуверенных шагов в сторону костра, мастерски изображая лёгкое подпитие и восторг. – К куму шёл, в Заре-ечье! Да лес-то, окаянный, весь перекопали, яму вырыли, я в неё и угодил! Чуть не сломался! Блукаю уже который день, мышь мёртвая! А вы кто будете? Слава богу, нашёл людей-то! – Он снял бочку, которую с трудом поставил на землю, и с размаху хлопнул по ней ладонью. – А у меня, гляньте, гостинец есть! От скуки про запас нёс! Не пропадать же добру! Угощайтесь, братцы! Вместе веселее!
Его искренняя, пьяная радость и полное отсутствие страха были настолько нелепы и убедительны, что у бандитов окончательно пропали последние подозрения. Они снова засмеялись, кто-то похлопал Гришу по плечу так, что тот едва устоял на ногах.
– Ну давай, деревенщина, угощай! – проревел предводитель. – Раз ты такой щедрый! Эй, братва, есть тут один чудик, хочет с нами выпить!
Гришу окружили. Он принялся наливать им в протянутые кружки и горшки, подливая и себе, громко чокаясь и рассказывая небылицы о своем «куме» и о том, как он «перепрыгнул через яму в три роста». Он пил мало, но искусно разбрызгивал содержимое кружки вокруг, лил на свою одежду, усиливая атмосферу пьяного угара. Сначала пили несколько человек, потом подтянулись другие, привлечённые халявой. Скоро у бочки толпилась добрая половина лагеря.