Особенная

– У них есть няня конечно. Да и детский сад со школой никто не отменял еще. Мальчишки пошли в 1 класс, а Маша в садик ходит. Геля конечно молодец, рожает и сама потом с ними сидит занимается. Няня на подмоге больше сидит. А тебе нравится работать няней?

– Да очень! Можно сказать я нашла свое призвание в 30 лет. Вот уже 8 лет работаю нянькой. – с теплотой в голосе ответила она ему. – А ты кем стал?

– Я врач невролог! Профессор, у меня своя частная клиника в Швейцарии, основное направление которой – твое заболевание, Яся.

Яся с удивлением повернула голову к нему:

– Ты все таки исполнил свою мечту!!! Я помню, ты хотел выучиться на врача и помочь мне!

Глеб был за рулем, и не мог всем корпусом повернуться к ней, очень хотелось это сделать, в ее голосе он уловил нотки восхищения.

– Яся! Это ты же подарила мне эту мечту! Я до встречи с тобой вообще не знал кем хочу быть, был раздолбаем раздолбай. С тобой познакомился и мечта появилась.

Яся не знала как реагировать на его слова. Да она помнит, как только Глеб узнал о ее заболевании, он начал все узнавать о нем в интернете. Он очень хотел вылечить ее, и очень расстроился, когда узнал, что заболевание невозможно полностью вылечить. Глеб когда это понял, поклялся ей что станет великим доктором и найдет способ ее вылечить.

– Какой ты красавчик Глеб! Я тобой горжусь! – произнесла гордо она, пожимая ему руку.

Глеб аж вздрогнул от ее внезапного прикосновения. Они как раз уже приехали к вилле и Глеб остановил машину. Обернулся к ней, посмотрел в ее глаза. А у Яси глаза на мокром месте.

– Яся! Ты чего?

– Ничего! Это я от гордости и восхищения за тебя так распереживалась! С возрастом очень сентиментальная стала. Щас пройдет! Пошли уже домой и накорми меня доктор Глеб Константинович! – пыталась разрядить неловкую паузу, она вышла из машины.

Так прошло несколько дней. Глеб ее не трогал своими неудобными вопросами, он видел, что Яся как выжатый лимон и морально и физически. Работать без выходных и отпусков здорового человека подкосит, а нездорового тем более. Все-таки вовремя он ее выдернул сюда, еще бы чуть-чуть и организм бы сдал сбой. Глеб старался ее кормить сбалансированной едой учитывая ее диагноз Диабет. Вроде она ничего не заметила еще.

Яся просто наслаждалась этим неожиданно выпавшим отпуском: каждый день она ходила на пляж, купалась, потом лежала на лежаке, либо спала, либо читала. Затем возвращалась на виллу, где они с Глебом просто болтали как в старые добрые времена на крыше. Друг другу рассказали как изменилась их жизнь за эти 20 лет.

Глеб уехал на учебу в Швецию, там он получил медицинское образование, проходил практику, какое-то время поработал в государственной больнице, при этом он писал докторскую на тему: «ДЦП, современные способы лечения». Он не забывал ни на минуту о цели своей мечты: найти способ вылечить ДЦП. К сожалению после долгих поисков и изучения множества материалов он пришел к выводу, что ДЦП полностью нельзя вылечить; да можно значительно улучшить жизнь пациента, или вообще предотвратить формирование ДЦП в зависимости от степени тяжести. К сожалению есть и тяжелые случаи ДЦП, когда и тело и мозг повреждены. Тут главное успеть вовремя: чем раньше начнется лечение, тем больше шансов, что ребенок с ДЦП сможет вести жизнь как нормальный человек. Вот Яся смогла! По ней даже по первому впечатлению можно сказать что ничем серьезным не болеет. Даже тогда при знакомстве 20 лет назад он не узрел этого, пока сама Яся не ткнула его в это.

Проработав пару лет в швейцарской больнице, Глеб решил посетить другие мед учреждения: от больниц до мед центров Европы, чтобы самому увидеть, как проходит реабилитация таких детей и взрослых, где-то он оставался работать, где то учился новым методам реабилитации. В конце концов для него такая обширная практика не прошла даром, он стал очень узнаваемым врачом в своей области, в мед кругах его знали как очень профессионального специалиста, знающего не только теорию, но и практику. При чем в его арсенале были практически все методы лечения ДЦП. Его начали приглашать другие больницы по всему миру с лекциями, другие крупные мед центры мечтали его пригласить к себе работать.

Перед тем как открыть свою клинику в Швейцарии, Глеб вернулся в Россию, чтобы перенять и российский опыт, проработав несколько лет в одном из крупных мед центров Москвы. За эти годы в России он понял, что Европа и Россия сильно отличаются в методике лечения этого заболевания. В России в основном лечат именно детей, и это правильно, так как именно в раннем возрасте ДЦП еще поддается корректировке. Но при этом взрослым инвалидам по сути некуда идти потом, ими никто не занимается толком, и такие пациенты не получают должной реабилитации. А таким людям реабилитация нужна каждый год для лучшего самочувствия.

Вот Яся себя запустила, по ее телу видно что все плохо: шея в постоянном напряжении, постоянные боли в позвоночнике, мышечная сила в руках практически у нее отсутствует (как она малышей держит до сих пор уму не постижимо), левый глаз постоянно дергается, мимика лица в постоянном движении при сильной усталости, тремор в конечностях. При чем Яся уже и не замечает этого всего, просто привыкла, для нее это норма. Была бы его воля, вообще бы запретил ей работать няней.

В Европе взрослым с ДЦП уделяют внимание в той же мере, что и детям. Каждый пациент стоит на учете, наблюдают за ним. В России же во многих поликлиниках врачи просто разводят руками и говорят таким пациентам: «Ну ничем помочь не можем! У вас ДЦП и оно не лечится!» Все, занавес! В его клинику часто приезжают такие пациенты из России уже отчаиваешься получить хоть какую-то мед помощь, в его клинике они получают весь комплекс лечения, после которого они уезжают совершенно другими.

И еще один нюанс для себя Глеб уяснил: в России быть инвалидом – это стыдно, в Европе инвалидов уважают и заботятся о них. Совершенно разные менталитеты. Поэтому он и решил открывать свою клинику именно в Швейцарии, тут больше возможностей, да и менталитет другой.

Глава 5

26 лет назад

В 14 лет Яся стояла на той же самой крыше на самом краю, чтобы сделать тот самый последний шаг в пропасть. Она не хотела жить совсем, не хотела чувствовать эту боль в сердце, не хотела чувствовать свою ненужность в этом паршивом мире. Для нее все было плохо в этот момент! Никто ее не любил, никто ей не говорил хорошие слова, никто не обнимал и не целовал. Только и были слышны одни унижения и обидные слова: «Ты никто! Жирокомбинат, дура, идиотка, инвалидка, ты ничего не добьешься, никто не полюбит тебя такой, некрасивая, уродка». И все это она слышала всегда с самого ее детства от родной матери. Яся терпела, старалась не обращать внимания на эти слова, но все равно зернышки были уже посеяны в ее душе и с каждым годом превращались в комплексы.

А в тот самый день, когда она решила, что все с нее хватит, мать нашла ее дневник и прочитала. В дневнике в принципе ничего особого не было написано, там просто Яся писала о своих чувствах как и все девочки ее возраста. Придя домой после школы, мать показала ей этот дневник и с такой усмешкой в голосе сказала:

– Ты тут написала, что у тебя талант есть слушать и слышать людей, понимать их и таким образом поддерживать их. Так вот не смеши меня!!! Нет у тебя этого таланта. Вообще нет никаких талантов, ты никто.

Девочке было очень больно, она держалась из последних сил чтобы не разреветься перед матерью, чтобы не показать той своей боли, что она смогла достичь своей цели сделать ей больно. В этот год ее мать вышла на новый уровень психологических издевательств над ней: физические наказания ушли, на их место пришли моральные побои. Теперь ее мать делала так: почти каждый день доводила свою дочь до слез обидными словами, и она не останавливала свою речь до тех пор, пока не увидит слезы на лице дочери. Потом она ее отпускала со спокойной душой, а у Яси в душе был полный раздрай. В эти минуты девочка жутко ненавидела свою мать.

Так Яся и оказалась на этой крыше. Именно в этот день она нашла это здание недостроенное, девочка просто брела не зная куда, шла с пустыми глазами и в сердце зияла большая черная дыра. История с дневником была последней каплей, Яся реально устала так жить, ей хотелось просто уйти в никуда. Надоело чувствовать эту боль, надоело ждать «а вдруг все будет по другому».

Девочка стояла на крыше, накрапывал дождик, она не чувствовала его. Просто стояла и смотрела вниз, от конца ее разделял один шаг. Но в последнюю секунду она подняла глаза на небо, а там тучи потихонечку расходились и лучи солнца начали пробиваться через черные облака. Для нее это был как слабый знак надежды: «Не торопись! А вдруг все изменится! Потерпи!» Так Яся и осталась жить дальше. С тех пор она никогда не заводила дневников.

С мамой у нее всегда были тяжелые отношения. Яся все время чувствовала, что мама ее не любит, так как мать всегда на нее ругалась, одергивала ее при людях, что она не так ходит, не так сидит, не так говорит, все было не так для нее. Все таки диагноз ДЦП для мамы был тяжелым ударом, она до последнего не могла смириться с этим диагнозом.

До 7 лет Ясю таскали по больницам и мед центрам, они ходили к каждым приезжим специалистам: ортопеды, костоправы, неврологи, мануальные терапевты. От полного отчаяния дошли даже до экстрасенсов. Мама перепробовала все способы и методы чтобы вылечить свою дочь, она не верила, что это заболевание не лечится. Но с этим фактом ей все-таки пришлось смириться, когда самый главный невролог страны ей сказал: «Все что они могли в этой ситуации они сделали. Это потолок! Дальше при дальнейшей жизни постоянная реабилитация, чтобы ДЦП не прогрессировало». И мама остановилась!

С рождением младшего братика Эрика стало еще хуже. Эрик родился здоровым, и стал отдушиной для Елизаветы Евгеньевны, для нее он стал ее любимым ребенком. Она его никогда не ругала, всегда была с ним, обнимала и целовала, всегда говорила какой он у нее замечательный и любимый ребенок. И Яся это все видела, да она ревновала очень, но при этом она никогда не пыталась сделать своему братишке подлость, наоборот она его любила очень, с ним нянчилась. Все ее негодование было направлено только на одного человека – маму.

В 8 лет Яся пошла в обычную школу, хотя ее матери говорили, что лучше отдать в коррекционную школу, но Елизавета Евгеньевна всегда поступала как ей надо, никогда никого не слушала. Учиться Ясе было тяжело морально, с 1 класса над ней там смеялись и смотрели косо. Девочка там себя чувствовала не такой как все, и это очень ее ранило. Довольно скоро Яся стала прогуливать школу, чтобы лишний раз не чувствовать себя там белой вороной. Дома она пыталась об этом заговорить, что ей в школе плохо, но матери было все равно, она занималась Эриком. Всегда говорила дочери: «Ты преувеличиваешь, ничего серьезного там нет! Терпи!»

Только через пару месяцев ее мать узнала, что дочь прогуливает школу, и в первый раз отлупила дочь ремнем. Но это не помогло, Яся все равно пропускала уроки. Впоследствии Яся будет прогуливать уроки вплоть до 9 класса включительно, матери пришлось оформить справку о домашнем обучении, чтобы избежать исключения из школы. Как бы не лупила она дочь, та все равно прогуливала школу, до такой степени Ясе там было плохо. Но никто не хотел тогда разбираться в причинах прогулов, легче было закрыть глаза и отлупить дочь.

С появлением Эрика мать все время их сравнивала. И всегда выходило что Эрик – хороший, Яся – плохая. Мать начала стыдиться своей дочки: всегда везде она брала только сына, дочь оставалась дома. Если они и выходили куда-то все вместе, то мать всегда выделяла Эрика, а Ясю прилюдно ругала, что она никчемная. И с возрастом Эрик стал впитывать в себя материнскую нелюбовь к сестре, впоследствии и он стал стыдиться своей сестры. Яся все это видела и чувствовала, ей было очень больно, она очень хотела, чтобы мать обратила на нее внимание, но все внимание и любовь были направлены на брата. И чтобы добиться этого внимания несчастная девочка решила пойти на кардинальные меры: она начала воровать деньги у родителей, пропажа потом естественно обнаруживалась, короткое расследование и избиение ребенка. С каждым очередным воровством побои были все жестче и жестче, в ход шел не только ремень, а то что под руку попадется. Яся все свое школьное детство проходила с синяками под одеждой. И Елизавета Евгеньевна никак не могла взять в толк почему ее дочь не перестает воровать, ведь знает, что это плохо и неправильно, в деньгах она не нуждается, но все равно она это делает.

А Яся просто однажды поняла, что это единственный способ обратить на себя внимание, да будет больно и плохо потом, но зато мама на данный момент времени занята ею. Это был такой порочный круг: дочь крадет, мать бьет и орет. Так и жили они несколько лет, пока Ясе не исполнилось 14 лет. Мать перестала ее лупить, но в дело пошли словесные унижения. И Яся к 16 годам поняла одно: лучше бы лупила дальше, чем вот эти все слова, которые ударяют очень больно и их не вырвать из сердца, они там живут и покрываются толстым слоем льда.

Физическая боль всегда проходит, душевная боль – никогда.