
Полная версия
Исповедь геолога
Все снаряжение, равномерно распределенное на всех, взвалили на плечи и пошли в заданный район. К вечеру вышли на поисковую площадь. Разожгли костер, поставили палатки, поужинали и залезли в спальные мешки. Утром двумя парами мы пошли в маршрут и несколько дней занимались поисково-ревизионными работами, пока на одной из высыпок не подсекли выходящую на поверхность кварцевую жилу. Начальник партии Константин с геологом Жорой определили место проходки профиля закопушек. Мы начали долбить закопушки – простейшие ямообразные горные выработки глубиной до 0,5 метра для вскрытия горных пород, залегающих неглубоко от поверхности.
Прошли с десяток закопушек, когда вскрыли рудное проявление молибденита, который является важнейшей рудой молибдена.
Радость переполняла нас, мы забыли об усталости, долбили и долбили закопушки.
Закончив поисковые работы, вскрыв рудопроявление, или даже открыв месторождение, геологи описали горные выработки, взяли образцы молибденита и валовые пробы в «касситеритовые» мешки. Весь лишний инструмент мы оставили на закопушках и, распределив весь груз поровну, пошли обратно на 152-й километр Иультинской трассы. Я еле-еле переставлял ноги, силы мои были на исходе, все чаще останавливался отдыхать, злость на себя и обида, что так ослаб, довели меня чуть не до слез. Ребята шагали один за другим, а я сильно отстал. Константин остановил движение и, когда я подошел и свалился на землю, вытащил из моего неподъемного рюкзака кувалду весом 10 килограммов – она нам была уже не нужна, но кто-то, видимо, решил надо мной подшутить. Все дружно посмеялись и продолжили путь. Мы вышли на Иультинскую трассу и на попутной машине добрались до поселка Эгвекинот, где нас уже ждал катер.
Команда катера состояла из трех человек: капитана, его помощника и моториста. Капитан – старый опытный моряк, он плавал уже много лет, считанные годы провел на берегу, остальные же он прожил в море, которое стало его стихией.
В нашей поисково-съемочной партии на тот момент было шесть человек – начальник партии Константин, геолог Жора, коллектор – сын начальника экспедиции, второй коллектор – я, и двое рабочих.
Мы загрузили на катер продукты, питьевую воду, спальные мешки, палатки, ружья и другую амуницию, необходимую в таком продолжительном геологическом походе, плоскодонную лодку закрепили на корме. Из одежды у нас были резиновые сапоги, солдатские брюки, телогрейки и ватные шапки, да еще индивидуальные спальные мешки, сшитые из оленьих шкур. В конце мая 1956 года, как только залив Креста очистился ото льда, катер отчалил от пирса морского порта поселка Эгвекинот. Большое путешествие началось. В ту пору, 22 мая, мне исполнилось 16 лет.
Первая наша остановка – поселок Конергино, где находилось правление оленеводческого колхоза им. В. И. Ленина. Кругом чукчи и собаки. Вскоре мы отошли от берега и пошли в бухту Кэнгынын. В бухте было тихо, полный штиль, мы спустили лодку на воду, загрузили ее продуктами, снаряжением и в два-три приема переправили все снаряжение на берег. Надев рюкзаки на плечи, винтовки наперевес, мы цепочкой, нога в ногу, зашагали за начальником партии по тундре к виднеющимся вдали горам.
Стая диких гусей
Вышли к реке под названием Гусиная. Пройдя часа три вверх по правому берегу, вдруг увидели впереди какое-то серое облако, которое по мере нашего приближения, колыхаясь все время, удалялось от нас. По гомону мы поняли, что это огромная стая гусей на линьке, их были тысячи. Сбросив с себя рюкзаки, мы зашли на гусей со стороны тундры и произвели из шести ружей пару залпов. Девять гусей остались на месте, остальные бросились на противоположный берег к небольшому озеру. Но этого мне показалось мало, в азарте я снял сапоги, брюки и стал преследовать гусей. Я был как раз по пояс в реке, когда начальник партии Константин велел мне выходить из воды, одеваться и догонять товарищей.
Ноги мои замерзли. Весь мокрый, я вышел из воды, надел брюки, сапоги и быстро зашагал за ушедшей вперед партией. Внезапно погода испортилась, так на Чукотке часто бывает, появились тучи, и стал моросить дождь.
Константин распорядился сделать привал, разбить палатки, разжечь костер и готовить ужин.
Первый костер
Разжечь костер поручили мне, и пока я им занимался, ребята разделали гусей и сложили в кастрюлю для варки на костре.
Я нарубил щепок от пустых ящиков, которые мы предусмотрительно взяли с собой; веток и корневищ карликовых березок, растущих вдоль реки; собрал шикшу – низкорослое смолянистое растение с небольшими ягодами черного цвета. Веточки зеленых мягких кустиков стелются по склонам сопок и высыпкам.
Это был мой первый костер, который я пытался разжечь в полевых условиях. Дождь усиливался, а я продолжал разжигать. Что я только не делал: дул, махал шапкой – все было бесполезно, бумага и спички отсырели, мокрые щепки не хотели гореть. Тогда я взял немного шикши, подложил под мокрые щепки и поджег ее. Шикша задымилась, весело затрещала и загорелась.
Я быстро подбросил еще охапку, и костер после двух часов моих мучений разгорелся дымным, но веселым пламенем. Этот опыт с шикшей очень часто меня потом выручал. Оказывается, шикша – такое растение, которое горит при любых погодных условиях: и в дождь, и в снег, и чем сильнее ветер, тем она лучше горит. Я залез в палатку, доложил начальнику партии, что костер горит и можно приступать к приготовлению пищи, но нужно всем собрать достаточное количество шикши. Благо, вокруг ее было очень много.
Стало очень холодно, я промок до нитки под дождем и очень устал, сказалось мое купание в реке. Попросил разрешения лечь, забрался в спальный мешок и заснул крепким сном.
Разбудили меня, когда были сварены и поджарены на костре гуси, готовы каша и чай. Мы славно повеселились во время нашего единственного за день пиршества. Уставшие, все залегли спать. Завтра предстоял первый маршрут.
Однако утром мы в маршрут не пошли: зарядил дождь. Только на третий день он прекратился и нам удалось продолжить путь.
Повар из рабочих остался сторожить нашу стоянку от непрошеных гостей: медведя, песцов, лис, евражек.
Первый маршрут был очень трудным, особенно большой переход по тундре к сопкам, виднеющимся вдали. Ноги проваливались между кочек, а по кочкам идти было еще тяжелее. Но мы привыкли – и в других маршрутах, позже, просто не замечали этого. Ноги сами выбирали удобное положение при движении.
Погода нас уже не пугала. Мы знали, что если утром идет дождь, то к вечеру он прекратится и мы высохнем на ходу, и наоборот, если ясное утро – вечером обязательно дождь. И так 12 дней под дождем, который сменял теплый солнечный день, маршрутные пары уходили в горы и возвращались домой в свои палатки усталыми, но веселыми.
Случай с медведем
Объем поисково-съемочных работ (масштаба 1:200 000) был выполнен, и мы, свернув палатки, с полными рюкзаками образцов горных пород и металлометрических проб, но уже без продуктов, двинулись в обратный путь. Нужно было пройти 25–30 километров к бухте Кэнгынин, где на якоре стоял наш катер. Шли свободно, сгибаясь под тяжестью рюкзаков и снаряжения, направление было известно, ориентиры определены: слева – река Гусиная, справа – тундра. Меандры (изгибы, образованные рекой) пересекали в удобных для переправы местах. Часто останавливались, ползали на коленях и собирали вкусные ягоды.
Смеркалось, предметы становились расплывчатыми и слабо выраженными. Мы шли с рабочим Виктором – у него карабин, а у меня мелкокалиберная винтовка ТОЗ-16. И вдруг на расстоянии выстрела мы видим впереди себя медведя, который также лакомился ягодами. Виктор мне говорит: «Олег, медведь! Давай его завалим!» Я взял у него карабин и хотел было в медведя стрелять стоя, но потом подумал: чтобы наверняка, тогда надо лежа; а медведь, ничего не подозревая, продолжал собирать ягоды. Взяв на мушку медведя и выдохнув, я уже собрался нажать курок, как вдруг медведь поднялся во весь рост, и мы узнали в нем начальника нашей партии – Константина. В шапке с опущенными ушами, в телогрейке, в резиновых болотных сапогах. Когда я это увидел, то был в шоке. Меня как будто парализовало, я выронил карабин и на некоторое время лишился дара речи. Уже позже предположил, что это – оптический эффект. Возникший от движения воздушного потока и колебаний температуры воздуха, изменил плохо различимый в сумерках движущийся предмет, создал видимость медведя, в которого я хотел стрелять. В чукотской тундре это явление природы очень часто имеет место, но я в свои шестнадцать лет этого не знал.
Виктор обхватил голову руками, что-то бормотал и раскачивался из стороны в сторону. Я представил себе, что могло бы случиться, учитывая, что стреляю без промаха.
Вспоминая все это сейчас, я со страхом думаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы нажал курок. Этот случай научил меня всегда на охоте быть внимательным и осторожным.
Просидев молча некоторое время, мы пообещали друг другу ни одному человеку об этом случае не рассказывать. (Весь полевой сезон я мысленно просил у Константина прощения.) Мы встали, надели тяжелые рюкзаки, взяли оружие и быстрым шагом пошли к бухте.
Смелое решение ценою в жизнь
Катер стоял на якоре посередине бухты. Вызвать капитана или кого-либо из команды было невозможно. Тогда мы, уставшие от многодневных маршрутов и длительного дневного перехода, решились на отчаянный шаг. Загрузили нашу плоскодонную лодку рюкзаками с образцами горных пород и металлометрическими пробами, радиометрами, спальными мешками, геологическими молотками. Шесть человек равномерно разместились по правому и левому бортам. Лодка под такой тяжестью сильно просела, от бортов до воды было не более десяти сантиметров. Так что малейшая вдруг волна могла нас захлестнуть, и мы дружно пошли бы на дно. Спасательных кругов и жилетов у нас не было.
Константин завел маленький мотор, и при полном штиле перегруженная лодка тихо отошла от берега, плавно скользя в ночи по глади бухты к виднеющимся вдалеке огням катера. Все сидели тихо, напряженно, каждый думал о своем. Берег постепенно удалялся, а катер все больше и больше вырисовывался в серой ночной мгле.
Мы благополучно дошли до катера, поднялись на борт, разгрузили лодку.
Капитан, помощник и моторист были пьяны и, конечно, нас не ждали, а когда проснулись, были сильно удивлены нашему появлению. Решили, что ночью спим, а утром идем дальше – в бухту Преображения. В это время к борту катера подошла лодка с чукчами, которые привезли нам моржовое мясо и просили взамен чай, сахар, галеты, сгущенное молоко. Обмен состоялся, но моржовое мясо было настолько вонючим, что запах его распространился по всему катеру, проникая во все уголки. По предложению начальника партии единогласно было решено выбросить это мясо за борт.
Спальных мест на катере было мало, поэтому все расположились как смогли. Я прошел в машинное отделение, нашел себе небольшое свободное пространство над килем, втиснул туда свой спальный мешок, влез в него и тут же уснул.
Проснулся от взревевшего дизеля, от которого по всему катеру пробежала дрожь. Вставать не хотелось, но я поднялся, прошел через машинное отделение в гальюн по малой нужде, поприветствовал моториста и снова залез в спальник.
Окончательно я проснулся где-то к обеду от сильной качки – был шторм.
Охота на кита
Шторм стих, и мы спокойно шли в бухту Преображения вдоль побережья Чукотского полуострова. Прошли косу Мечкина, видели лежбище моржей, а в море наблюдали картину охоты эскимосов на кита. Это незабываемое зрелище оставило в памяти яркие воспоминания. Вот как все происходило.
Эскимосы на двух лодках, обтянутых моржовыми шкурами, атаковали спящего кита внушительных размеров. Одна за другой лодки, описывая круг за кругом, на большой скорости сближались с китом.
Два эскимоса в каждой лодке занимались каждый своим делом: один сидел на корме у мотора и управлял лодкой, другой же на близком расстоянии от кита бросал в него гарпун, к которому привязан фал с прикрепленными надувными мешками из моржовых шкур. Как только гарпун вонзался в тело кита, эскимос сбрасывал мешки в воду, и они не давали раненому киту уйти на глубину, удерживая его на поверхности.
Лодки ходили вокруг кита до тех пор, пока все гарпуны не вонзились в тело кита. Затем, стоя на ногах на носу лодки, эскимос из винтовки с близкого расстояния прицельно стрелял киту в голову и быстро на большой скорости уходил на второй круг. А в это время вторая лодка сближалась с китом для очередной атаки. Главное – не попасть киту под хвост, которым он размахивал и бил по воде. В итоге кит был убит, и потом мы видели его транспортировку на берег.
Все эскимосы колхоза вышли, как на праздник, встречать добычу после удачной охоты.
Бухта Преображения
15 июня, под вечер, мы пришли в бухту Преображения, подошли к поселку Нунлингран. Нас встретил пограничный наряд во главе со старшиной заставы и попросил предъявить документы. Мне только-только исполнилось 16 лет, и паспорт получить я не успел. И тут я вспомнил, что, когда мы отходили от пирса морского порта в поселке Эгвекинот, мой друг, старшина пограничной заставы Сеня Бахтов, просил меня передать всем старшинам пограничных застав весточки и большой привет. Это были его друзья, он начинал с ними службу в школе сержантов-пограничников. Что я и сделал. Старшина от изумления и радости забыл про проверку документов и, на удивление всех ребят нашей геологической партии, наряда пограничников и экипажа катера, обнимал меня и жал руку, как будто перед ним стоял сам Сеня.
На следующий день мы вышли в маршрут.
Отработав материковую и прибрежную части района бухты Преображения, мы внезапно вышли на кладбище моржей. Огромное количество моржовых клыков в черепах моржей и без них повсюду валялось по побережью. Отобрав с десяток различных по длине клыков, я взял их себе на память. И без того тяжелый рюкзак стал просто неподъемным, а еще на груди радиометр и винтовка наперевес, но, как ни странно, я не чувствовал усталости. Пройдя маршрутом около 12 километров и вернувшись на стоянку, я еще смог после ужина пойти к Сениному другу на погранзаставу и долго с ним разговаривать о жизни. Каждый день поисковые группы уходили в маршруты. Наступил день и нашего отхода из данного района, где нам надо было пополнить запасы провизии, воды и заправиться дизельным топливом.
На рассвете 15 июля капитан взял курс на северо-восток.
Мы вышли из Анадырского залива в Берингово море, омывающее восточную и северо-восточную части Чукотского полуострова.
Нам пришлось выдержать тяжелое испытание сильным штормом. Надо отдать должное капитану и его помощнику, их умению и знанию дела.
Утро в проливе Сенявина
Когда наш катер 17 июля утром входил в пролив Сенявина в Беринговом море, отделяющий остров Аракамчечен от материка, я первый раз в своей жизни увидел в ярких красках рождение нового дня. Не успев потухнуть, зарево заката запламенело снова. Легкий ветерок зарябил гладь едва уснувшего пролива. Из Чукотского моря всплыло яркое полярное солнце и вдоль пролива прочертило по воде линию дня.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Есть две реки с похожими названиями: Эквиватап – река, впадающая в реку Амгуэму, и Эквыватап – река, впадающая в Чукотское море.