Черные волны: Шар-Айсид

Лина Ром

Черные волны: Шар-Айсид

Пролог

Тишину в поместье нарушил стук в дверь, эхом прошедший по коридорам.

Дал любил читать в небольшой библиотеке на втором этаже. От стука он вздрогнул, и книга скользнула с его колен, страницы захлопнулись, прервав строку: «Когда последний лист Древа опадет в огонь забвения, корни веков закричат ржавой кровью, ибо то, что питало жизнь, станет ядом для грядущих рассветов…».

Гости были редкостью на столь огромной усадьбе, где они жили вместе с матерью. Он встал, поправляя перстень. Изумруд в оправе точно повторял оттенок его глаз – как мох на северных камнях.

Дал решил проверить, что за шум. Выглянув в коридор, на него выскочил слуга из темноты, спотыкаясь о складки собственных штанов. Его пальцы впились в каменную стену.

– Господин… – слуга проглотил ком в горле, – Алые плащи пожаловали.

Далу стало не по себе. Холодок пробежал по спине. Алые плащи не появлялись в их поместье со дня похорон отца. Слуга, заметив, как дрогнули веки господина, выпалил:

– Госпожа приказала вам ждать здесь!

Но когда Дал двинулся к лестнице, паренёк перегородил путь. Его глаза метнулись к стрельчатым окнам, где уже мелькали отблески факелов.

– Король… – прошептал он, сжав кулаки. – Ваш дядя… Его нашли в опочивальне. Бездыханного.

Дал толкнул дубовую дверь библиотеки. Воздух пахнул пергаментом и пеплом. Он схватил со стола нож для вскрытия писем – рукоять врезалась в ладонь. Камин потрескивал, языки пламени вылизывали чугунную решётку.

Не смерть дяди заставляла сердце биться как бешеное. Матушка. Сдержит ли она свое слово?

Они договорились после смерти отца: Дал отречётся от прав на трон, а Лира защитит его от интриг рода. Но теперь, глядя на дрожащие руки, он вспомнил, как мать сжимала его пальцы в детстве, когда он боялся грозы: «Ты не обязан быть храбрым. Но обязан выжить».

По законам Эларии на трон мог претендовать любой, в ком течет кровь Тирриса – первородного эларина. Но взойти на него мог лишь один – достойнейший. Учесть остальных была не лучше, чем у преступников, приговоренных к казни.

Оказаться в одном списке со своим кузеном Рхааном, который ещё в пятнадцать лет перерезал горло своему сокольничему за смех, он не жаждал.

Дал швырнул нож в стену. Лезвие воткнулось в портрет прадеда, пронзив его черные волосы. Он ненавидел эти игры. Его миром были пыльные фолианты, а не кинжалы за спинами родственников. Каждая книга на полках молчала, но была честнее любого придворного.

Лира ворвалась в библиотеку, её дымчатое платье перехвачено серебряным поясом, а на ногах – стоптанные домашние туфли. Волосы, собранные в простую косу, растрепались, пряди прилипли ко лбу. В руках она сжимала подсвечник – тяжёлый, бронзовый, с наплывами воска.

– Через конюшни! – бросила сыну баул. Из него выпал ключ с фамильной печатью. – наемники Рхаана уже здесь.

– Ты дала клятву! – он дёрнулся, задев стопку книг. Фолианты рухнули на пол, подняв облако пыли. – Наша семья… Точнее мы не участвуем в этом безумии!

Лира вытащила из складок платья смятый пергамент. Печать Тиррисов была сломана, словно её вскрывали впопыхах.

– Отец внёс тебя в список наследников перед смертью. – Швырнула документ к его ногам. – Рхаан убил Эдрика и Каэлана.

– Я не буду убивать ради власти!

– Ты будешь убивать, чтобы не стать трупом в канаве! – Лира ударила подсвечником по столу. Воск откололся, упав на пергаменты. – Они зарезали стражей у восточных ворот. Их кровь уже стекает по сточным желобам!

Где-то внизу грохнула дверь. Лира рванула за шнурок гобелена. Потайная дверь скрипнула, открыв узкий проход. Запах плесени ударил в нос. Он шагнул в темноту, ожидая услышать за спиной шаги матери.

– Мама, быстрее! – обернулся Дал, но Лира стояла на пороге. В её руках дрожал окровавленный подсвечник.

– Иди. Сейчас же. – Она оттолкнула дверь ногой. Каменная плита начала медленно закрываться.

Дал бросился назад. Пальцы впились в край движущегося камня.

– Ты должна идти со мной!

Лира прижала ладонь к его щеке. В её глазах, обычно холодных, как сталь, дрожали слёзы.

– Помнишь, как мы разгадывали тайные знаки в звёздных атласах? – её голос был мягким. – Ты говорил, что Млечный Путь – это шрам на небе… Но шрамы напоминают, что раны заживают.

Лира ударила его ладонью в грудь. Удар был слабым, но неожиданным. Он отшатнулся, и дверь захлопнулась с глухим стуком.

– Нет! – Его кулак врезался в камень. Кровь сочилась из содранных костяшек. – Открой! Чёрт возьми, открой!

За дверью послышался лязг мечей. Голос Лиры прозвучал чётко, как в детстве, когда она учила его читать:

– Беги, сын мой. И живи.

Дал прижал ладонь к холодной плите. Где-то за ней кто-то закричал. Крик оборвался. Потом ещё один.

Он бил кулаками в камень, пока боль не стала острее страха. В тишине подземелья собственное дыхание гудело, как кузнечные мехи.

Фонарь дрожал в его руке. Свет выхватывал из темноты паутину, корни, проросшие сквозь кладку. Дал двинулся вперёд, спотыкаясь о неровные плиты. Каждый шаг отдавался в висках.

Где-то сверху грохнуло. С потолка посыпалась пыль. Он бежал, не чувствуя ног, пока не наткнулся на железную решётку. Замок поддался после третьего удара баулом.

Когда Дал выбрался на поверхность, над поместьем уже полыхало зарево. Алые отсветы танцевали на стенах конюшни. Он упал на колени, вцепившись пальцами в мокрую землю.

Где-то в огне кричала женщина. Или это ветер выл в трубах.

Он поднялся. В бауле брякнул метал. Лира положила туда карту и кошель с золотом. И ключ. Всегда этот проклятый ключ с гербом Тиррисов.

Дал швырнул его в горящую конюшню. Металл зашипел в пламени.

– «Корни веков закричат ржавой кровью», – процитировал он, глядя на огонь. – Но я не стану твоим ядом, Рхаан. Я старюсь дождём.